Память

НЕВЕРИЕ ФОМЫ

…Страна, держава гиблая —Туманы все великие,Вокзалы неизбывные,Полны чудными ликами…Да поезда товарные,Взрывчаткой начиненные, —Да нищие пожарные,В огонь навек влюбленные…Россия,     сумасшедшая!Тебя ли петь устану я?В грязи твоей прошедшая —В какую святость кану я?!..В откосы, где мальчишки жгутСухие листья палые,В заводы, где, проклявши труд,Мы слезы льем подталые?..Полынь, емшан, седой ковыль,Кедрач, органом плачущий, —Да инвалидный тот костыль,Афганский, рынком скачущий… —Птичий базар очередей,Котел кипящий города —Да лица выпиты людей —Идут, Предтечи Голода…Пивной буфетчицы живот…Костистые ломбардницы… —А кто во флигеле живет? —Да дочь наркома, пьяница…Страна, держава гиблая!Подвалов вонь несносная… —Неужто – неизбывная?Неужто – богоносная?Неужто Ты еще придешь,Христе наш Боже праведный,Из проруби глоток глотнешьДа из реки отравленной?Гляди – не стало снегирейИ соловьиной удали, —Гляди, Христе,     гляди скорей,Пока мы все не умерли!..Не верю я, что Ты придешь!В Тебя – играли многие…Ты просто на Него похож —Глаза большие… строгие…Округ главы твоей лучи —Снега, небось, растопятся!..А руки, словно две свечи,Горят – сгореть торопятся…Не верю!     Отойдите все.Голодная, забитая,В солярной, смоговой красе —Земля – Тобой забытая…И чтобы Ты явился вновь,Во славе, не крадущийся, —Когда Малюты жгли любовьЦерквей Твоих смеющихся?!Не верю!..     Покажи ладонь…Вокруг Христа сиял покой.Из раны вырвался огонь.И очи защитил рукойФома!…Держава горькая,Земля неутолимая —Над водкой и махоркою —Глаза Его любимые…В глаза Ему – да поглядеть…Поцеловать ладонь Ему……Теперь не страшно полететьПо мраку по вороньему.Теперь не страшно песню петь —Указом запрещенную!Теперь не страшно умереть —Любимому,Прощенному.

СЕВЕРНОЕ СИЯНИЕ

В страшной черноте космической избы —Краснокирпичные,     златокованные,          белокаменные столбы.Ходят и падают, рвутся из пут.Смерть и бессмертье никак не сомкнут.Перья павлиньи.Фазаньи хвосты.Рубежи огневые     последней черты.Слепящие взрывы     последних атак.Адмиралом небес развернутый —     флаг.Складки льются, гудят на ветру.И я – солдат – я под ним не умру.А коли умру – лик закину свойК Сиянью, встающему над головой,К Сиянью, которое – детский лимон,Ярость багряная похорон,Наготы январская белизна,Жизнь, жизнь – без края, без дна,Жизнь, жизнь – без начала, конца —Близ обмороженного лица,Близ ослепших от снежного блеска глаз,Жизнь бесконечная —     идущая мимо и выше нас!Но ею одной – дышу на веку.Ухом ушанки     вытираю щеку.И по лицу – как по снегу холста —Текут все краски     и все цвета,Заливают, захлестывают     с головы до ног…Вот он – Художник.Вот он – Бог.

РЕВОЛЮЦИЯ

Это тысячу раз приходило во сне.…Площадь. Черная грязь костоломных снегов.Лязги выстрелов. Рваное небо в огне.И костры наподобье кровавых стогов.На снегу, рядом с лавкой, где надпись: «МЪХА»,В копьевидных сполохах голодных костров,В мире, вывернувшем все свои потрохаПод ножами планет, под штыками ветров,В дольнем мире, где пахнет карболкой и вшой,И засохшим бинтом, и ружейною ржой, —Тело тощей Старухи прощалось с душой,Навзничь кинуто за баррикадной межой.Поддергайчик залатан. Рубаха горитРваной раной – в иссохшей груди земляной.Ангел снега над нею, рыдая, парит.Над костром – мат солдатский, посконный, хмельной.И рубахи поверх ярко выбился крест.И по снегу – метельные пряди волос.Кашель, ругань, и хохот, и холод окрест.Это прошлое с будущим вдруг обнялось.А Старуха лежала – чугунна, мертва.Так огромна, как только огромна земля.Так права – только смерть так бесцельно права.И снега проходили над нею, пыля!И под пулями, меж заревой солдатни,Меж гуденья косматых площадных огнейК ней метнулась Девчонка: – Спаси! Сохрани… —И, рыданьем давясь, наклонилась над ней.А у Девочки той стыл высокий животНа густом, будто мед, сквозняке мировом…И шептала Девчонка: – Робенок помрет… —И мечтала о нем – о живом! О живом!Через звездную кожу ее животаВ пулевом, бронебойном, прицельном кольцеВ мир глядела замученная красотаЦарским высверком на пролетарском лице.В мир глядели забитые насмерть глазаГолодух, выселений, сожженных церквей,А Девчонка шептала: – Ох, плакать нельзя…А не то он родится… да с жалью моей!..И себе зажимала искусанный ротОбмороженной белой худою рукой!А Старуха лежала. И мимо народТек великой и нищей, родною рекой.Тек снегами и трупами, криком речей,Кумачом, что под вьюгою – хоть отжимай,Тек торчащими ребрами тонких свечейИ командами, что походили на лай,Самокруткою, что драгоценней любви!И любовью, стыдом поджигавшей барак!И бараком, что плыл, словно храм на Крови,Полон детскими воплями, светел и наг!Тек проселками, знаменем, снегом – опять,Что песком – на зубах, что огнем – по врагу!…И стояла Девчонка – Великая Мать.И лежала Старуха на красном снегу.

LASCIATE MI MORIRE

Дайте мне умереть вместе с веком:Тем в подвале убитым Царем;Рыжим фрицем; обугленным зэком;Пьющим ром в анфиладах хоромСтарым деспотом – в оспинах рожа;Храмом, взорванным лютой зимой……Как с Тобою похожи мы, Боже,Мой бессмертный, отчаянный мой,Мой ободранный, голый, без кожи,На снегу Бесноватый Немой.

КАРТЕЖНИКИ

Нет, здесь столы покрыты не сукномЗеленым, – а гнилой клеенкой.Хруст огуречный снега – за окном.И вьюга плачет звонко.А мы сидим. Глаза обведеныБессонной черной метой.О карты! Вы меж мира и войныЛетящие планеты.Засаленной колодою трясу.Сдаю, дрожа руками.Я Дамы Пиковой площадную красуПью жадными зрачками.Табачный дым – старинный гобелен…На вилке – сердоликом —Селедка… Позабыт и фронт, и плен,И дочкиного крикаПредсмертный ужас, и глаза жены,Застывшие небесно…И этой близкой, яростной войныХрип и огонь телесный…Забыты гимнастерки, ордена,Зенитки и разрывы…Ох, карты!.. Лучше всякого вина,Пока мы в мире – живы…И бабий, теплый нацепив халат,Очки на лоб подъявши,Играет насмерть в карты грек Сократ,Афинский шкет пропащий.Играет врукопашную, на дзотВрага – бросает силы:Эх, черная одна лишь масть идет,Собака, до могилы!..Таращатся бессонные дружки.Ползет под абажуромЗмеиный дым. Валятся из руки:Валет, король с прищуром…И, козырь огненный бросая в гущу всех,Кто сбился ночью в кучу,Смеешься ты, Сократ! И хриплый смех —Над лысиною – тучей.И шавка тявкает меж многих потных ног,Носков, сапог и тапок!И преферанса медленный клубок…И близкой кухни запах…И – ты пофилософствуй, грек Сократ,Тасуя ту колоду,Между картин, что ведьмами глядят,И рыжего комода,И слоников, что у трельяжа в рядТак выстроились чинно —О том, что нету, нет пути назадВ горячие Афины, —А только есть седые игроки,И костью пес играет!И бубны бьют!     И черви – близ ногиПолзут и умирают!И пики бьют – наотмашь, под ребро!И под крестами – люди…Играй, Сократ.     Проматывай добро.Твой козырь     завтра будет.

ВАВИЛОН

О, коли Время можно загаситьОдной ладонью голой,     как свечу!..Здесь, в Вавилоне, не протянут пить.Сорвут с плечей рогожу и парчу.Здесь Вавилон. Его оскал зубаст.Его глаза звериные красны.Он слямзит, выжрет, оболжет, продаст.Он маску мира вздел на рык войны.По улицам его трусят, трясясь,Людишки. Морды лошадины их.И бьется нежное лицо, как белый язь,В дегтярных топях кабаков ночных.Я вижу ангелов. Всех херувимов зрю.Всех серафимов я в анналы лбаЗапхала. Вавилонскую зарюС натуры малевала я, слепа.Заплеванный мой, каменный мешок,Любимый город может спать споко… —Ну, выпьем, Вавилон, на посошок.Простимся. Разрываться нелегко.Я дочь твоя. Я дырь твоя и брешь.Церковная – в За-русско-речье – мышь.Ты тесаком мне пуповину режь,Свиным ножом!     Я заплачу барыш.От улиц блестких, хлестких, дождевых;От красных башен – зубья чеснока,Моркови ли, где колокольный дых;От кусов снега – белого швыркаКупецкого; от ночек, где подвалВорочался всем брюхом мне навстречь,Бутылью, койкой, куревом мигал,Чтоб закавыкой заплеталась речь,Чтоб лечь живее,     чтоб обнять тесней,Чтобы мертвей – метлой в ночи!.. – уснуть…От воплей Вавилонских матерей,Чей за сынов гробами – зимний путь;От следа той Боярыни саней —Двуперстье – ввысь! – на горностай-снегу;От подземельных, воющих огней,Что розвальни железны на бегуРассыплют… —     от разряженных цариц,От нищенки, кудлатой, как щенок, —Иду я прочь от лучшей из столиц,Эх, розвальни мои – лишь пара ног!Я ухожу навек, мой Вавилон.Москвища ты, Москвишечка, Москва —Тоска; Москва – Молва; Иван спаленВеликий – почернела голова.Пророчу велий в будущем пожар.Тебе ли сажи, мать, не занимать?!..Пророчу огненный, над грузным снегом, шар —Он все сожжет. Он будет век летать.И дядьки пьяные, бутылки ввысь подъявС-подмышек, из-за пазухи, крича:– Гори, блудница!.. Смертью смерть поправ!.. —В меня как дунут, будто я – свеча!Весь люд мой Вавилонский заорет!Костер пожрет и жемчуг и мешок!Я ухожу навек, о мой народ.Кто крикнет вам, что жив на небе Бог?!За все грехи. За крупяную мышьЗашкафной лжи. За сердце, ног промеж —Костер Московский,     весело горишь,Огнь Вавилонский,     души живы ешь!И, мразь и князь, калека и юрод,По стогнам,     по соборам,          под землей —Пребудут все в огне – святой народ,И – мученства венец – над головой!Сгорит мой Вавилон! Сгорит дотла.Я так любила – в сердце нищеты,В обломках досок, где жила-плыла, —Кремль ненаглядной, женской красоты.Я церкву каждую, как тетку во платках,За шею обнимала, омочаСлезами грудь ей… Ты живи в веках.А я сгорю. Такая я свеча.А я сожгусь. Истлеет в пепел нить.Развышьет сажа вьюжную парчу.О, если б Время злое загаситьВсей жизнью бедной,     голой, —          как свечу…

ВСЕПРОЩЕНИЕ

Нынче я прощаю всех, кто меня замучил.Брызнет нимбом яркий смех – звездою падучей.Вот и мученица я!.. Вниз гляжу, незрима:Вот и вся моя семья – в небе херувимы.Ну, а вы, родные, вы?!.. – Жалкие людишки!..Не сносить вам головы, не казать подмышки.Выгорел мой век дотла – черною обедней.За подачкой из горла я стою последней.Снегом я – за ратью рать – сыплюсь миру в раны.Мне не страшно умирать: лисьей песней стану.Стану волчьей хрипотой, хищной и святою, —Закружусь над молодой головой златою…Как завою, запою! Как забьюсь колючеЯ – у жизни на краю – в судорге падучей!А златая голова задерется в небо…Слышишь, я жива, жива!.. Сыплюсь белым хлебом!Сыплюсь черным снегом вниз! Языком горячимВсю лижу живую жизнь в конуре собачьей!Всех целую с вышины! Ветром обнимаю!Всех – от мира до войны – кровью укрываю…Прибивали ко Кресту?!.. Снег кропили алым?!..Всех до горла замету смертным одеялом.Штопка, вязка, птичий пух, шерстяная замять…Плачет псом небесный дух. Воет волком память.Сердце – наледь.Кости – лед.     …В кабаке постыломЯ вливаю кружку в рот с занебесной силой.И, кругом покуда смех, чад и грех вонючий, —Плача, я прощаю всех, кто меня замучил.

СЛЕПЫЕ

Мы вся семья слепые. Мы по миру идем.Пока мы все живые. Под снегом и дождем.На ощупь жму медяшку. И языком лижу.Оглодки, кости, кашку в котомку я сложу.На матери наверчен мохнатый ком платков.Медведи мы, наверно, да нет у нас клыков.Заплата на заплате. И пятка так боса.Подайте, тети, дяди, серебряны глаза!Подайте ближе блюдо, а выхвачу я сам.Огрызки – это чудо, и чудо – стыд и срам.И чудо – все не видеть, в дрань кутаться, дышать,Цыпленка не обидеть и близ ларька стоять,Стоять близ яркой лавки, где богатеи жрут…Вдыхать, навроде шавки, и чуять: все умрут.И мы: отец в отрепьях, мать в затрапезке, я —Земли великолепье, небесная семья —Счастливые, слепые, умрем зимой, во сне,Когда снега косые, в серебряном огне.Вы ешьте, пейте сладко. Обиды не держу.На мир босою пяткой я нежно погляжу.А мир простой, жестокий, ожог, – как от огня,Как вбитый гвоздь – до срока, как голая ступня,Как два – на роговице – отчаянных бельма,Как под рогаткой – птица, сошедшая с ума.

БЕРЕГ МОРЯ

…Овидий, я тебя так слепо вижу —Так: лысым камнем сквозь стекло воды.Телега скриплая. И бык кроваво-рыжийТебя везет, вывозит из беды.Ну ты и влип. Лоб белым терном крупкаЛедяная обвила. Кровь течет.Ты – кости-кожа. Шаг по снегу хрупкий.Наст выдержит. Не танец, не полет.Сшил кожаный колпак себе иголкой,Похищенной в избе: дрожит губаСкифянки старой. Песнь заводят волки.Уж ведаешь в рыбалке, мукомолке.Снег лепит в грудь. Судьба. Опять судьба.Веселая судьба!.. – скрипи зубами.Завидная судьба!.. – достань из губЗастывших – свист. Соленый, меж снегамиЗверь моря спит. И дышит.     Вот изгибЗеленой кожи дрогнул – и брезгливоПошел, поплыл, смарагдом над стопойБосой – завис… Да, хлебом люди живы.И ты, старик, изгой, – пока живой,Пошарь за пазухой, за кожаной подкладкой,Достань кусок, слежал, колюч, тяжел, —О, хлеб Любви!.. – ешь, плачь, с ладони, сладко… —…хлеб Родины!.. – дух в ноздри не вошел —Копьем вонзился – под ребро – навылет:Язык, зачуй, – шершавая рука, —Старик, твой лоб Борей пилою пилит,А снеговые лохмы – близ вискаТрясутся на ветру, – глотай свободу,Грызи и нюхай счастия ломоть!Настанет ночь. В заливе нету брода.И лед. И грязь. И тьму не побороть.И ты один, в плаще, что сгрызли мыши,Стоишь на мерзлом, бычьем берегу,Хлеб в рот пихаешь, плачешь и не дышишь,И слезы замерзают на бегуВ руслах морщин, в оврагах щек голодных, —Ты отираешь голой их рукой,Седой мужик, Овидий, раб свободный, —Хлеб на зубах, посыпанный тоской,Скрипит; скрипит, заснежена, телега;Скрипит больной, изношенный хребет.О, ешь свой хлеб любви под кровом снега.О, пей из моря соль, пока – поэт.Пока твой гроб не волокут по брегу.Пока не сыплют в яму горсть монет.

СОН ОВИДИЯ. РОЗОВЫЕ ОДЕЖДЫ

Этот сон мне приснился не зря.Этот сон мне приснился недаром.…Император сидел предо мною, горяШелковьем, ярко-алым пожаром.Змей из золота – трон сторожил.Где павлины, а где опахала?..Нищий, скрюченный дрожью до пламенных жил,Понял я, что душа жить устала.Он разжал свой запекшийся рот,Пересохший меж вин и лимонов.Процедил: – Ты мой нищий, подземный народ.Я – звезда твоего небосклона.Ты голодный. Меха съел червяк,И гиматий порвали шакалы.И во все времена будет истинно так.Ты бедняк. Плоть твоя жить устала.Я пресыщен, и розова ткань.Ярче света зари эти складки.Что умеешь ты, дикая, пьяная рвань?Обезьяньи прыжки да колядки?!Распевать под забором псалмы?Клянчить черную сохлую корку?Да у звезд – попрошайкой суконным – взаймыЖизнь канючить, вертеть, как опорку?!..Царь я твой!.. прочь, мерзавец и раб..Ишь, подумай, Овидием звался!..И пополз от царя, будто маленький краб,Я, что пел, пил вино, целовался,Я, что был себе Царь или БогТам, на ложе, где листьями мятыПахли груди, – а левый, от сердца, сосок……Вот я – скрюченный, грязный комок,Вот – владыка в виссонах проклятых.И вцепился когтями я в шелк,И в зарю я зубами вцепился,И, пока не набросился бешеный волк,Я кричал и стихами молился!И горел плащ кровавый царяНад лохмотьями с запахом сала,И вставала душа, как над снегом заря,И о жизни и смерти кричала.

ОВИДИЙ ОТДЕЛЯЕТ ТВЕРДЬ ОТ ВОДЫ

Я верю: ты сильный. И руки твои —И мышцы твои – и ключицы твои —Бугрятся огнем. В дырьях драный хитон?!Не дыры то – звезды: вот Лев, Орион.Ты сильный, Овидий. Я вижу: крылоЗаместо лопатки влачишь тяжело.Поэт и мужик. Поднебесный ты пес.Почти Божество. Я ослепла от слез,Но вижу: все ребра свои обнажил —Узорочья вздул изумляющих жил —Канатные все сухожилья напряг —Пил из бурдюка, спал меж грязных собак,А нынче – восстав! – вознесясь в полный рост! —Ты море воздымешь, отделишь от звезд,Ты твердь отрываешь от злата воды,Зенит разбиваешь на комья слюды,На сотни улыбок, и губ, и зубов,Что дарят любовь, что кусают любовь,Что сердце грызут, что проклятья хрипят… —На бездну алмазов, что кровью горят!Да, Звездное Небо – ты создал, поэт.Да, Грозное Море – ты создал, поэт.Ты спишь под телегой, под горем планет.Плетут вензеля они тысячи лет.…Веревочки, петельки – тысячи лет.Тебя уже нет. И меня уже нет.И нет головы твоей лысой, седой.И нету руки моей – с яркой звездой.А есть небо – взрыв! Эта пляска огней!..…Режь жилы мне сразу. Так будет верней.

БАЛ В ЦАРСКОМ ДВОРЦЕ

О люстра какая! Она как гора снеговая,Утыканная тысячью праздничных свечек,Дрожащая в небе, как звездный вечер…Огни сыплются зернами золотымиНа белые голые сладкие плечи,На жемчуг в шиньонах, на Царское Имя,Что светит в полях далече, далече…И мы поднимаемся плавно, как павы,По лестнице света, счастья и славы!О мрамора зубы-щербины,Земные руины…О милый, любимый, как страшно…Так падает в пашнюЗерно золотое…На бал мы явились с Тобою.Пока мы друг друга не знаем.Мы соприкасаемся рукавами,Тесьмой, бахромой, кружевами,Локтями, дыханьями, телес углами.Глаза стреляют и мечут пламя.Толпа смеется жемчужным смехом.Меж нами лица, затылки, жизни.А Ты – моим эхом, а я – Твоим эхом.И Ты – навеки – моя отчизна.И Ты – кафизма моя и аскеза,Мой ирмос, кондак, стихира, стихия!А в грохоте пламенного полонезаЦарицей проходит моя Россия.И мы с Тобой ее белый вальс танцуем!Едим ее рубиновую икру, янтарную белугу!Ее звездным бокалом звеним, балуя —И вновь чалые кони – по кругу, по кругу!Вот Ты ко мне полетел – кренделем локоть!Я – руку в лайке – на обшлаг сукна-болотаЛегла лилия… Я могу Тебя трогать…В бальном лесу за нами погоня! охота!Вальс втянул мои косы в воронкуВетра! Гляди, Царица похожа

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.