Просто друзья. История не о любви

Такой кот преследовал Крис во сне всю ночь, она бежала по лабиринтам тёмных узких улиц незнакомого города, громкий настойчивый крик вынуждал бежать её всё быстрее и быстрее, хотя она знала, что если остановиться, ничего плохого не произойдёт, кот подбежит и, уютно мурлыкая, устроится у неё на коленях. Но ей не хотелось опускаться на мокрый после дождя асфальт, не хотелось гладить его грязную взъерошенную шерсть. Было противно даже думать об этом, хотя и стыдно за свои чувства.

Лучи солнца на лице освободили её от мук совести и вернули в реальный мир. Антон уже не спал – сидел в интернете.

– А пойдём в парк? – окончательно проснувшись, спросила Крис, вспомнив, как отменилась прошлая прогулка из-за незваного гостя.

– Пойдём, сам хотел тебе предложить. Там сегодня необычная встреча будет, художники соберутся вместе, чтобы в разных стилистиках рисовать пробуждающуюся от зимней спячки природу. А ещё там обещают продавать согревающие напитки, так что будем завидовать творческим личностям даже не замерзая.

– Будет русская водка к русскому пейзажу?

– Нет, алкоголь продавать не будут, будет безалкогольный глинтвейн, имбирный чай, наверняка что-нибудь ещё уютное для уже солнечной, но ещё холодной весны.

– А ты им и правда завидуешь?

– А ты нет? Они умеют в художественной форме выражать свои эмоции, а что могу я? Всего лишь рассказать что-то интересующее меня, чем-то зацепившее в обычном разговоре с кем-то случайным образом заинтересовавшимся моими мыслями или просто слушающим от скуки. Знаешь, слова – это не способ выражать чувства, а метод описания их. Вроде бы похоже по смыслу, но это всего лишь посредник. Тут как в религии, если Бог и есть, то зачем тебе нужны посредники в удушающе пахнущих ладаном залах, в одеяниях, выделяющих их среди простых смертных и откровенно намекающих на более высокий статус уж если не в мирском, так в духовном. В творчестве единственный необходимый посредник – это сам художник, безвольная, но талантливая рука вдохновения. И ещё один, слово, трансформирующее нечто, что невозможно, но очень хотелось бы ухватить всем своим существом, в язык нашего посредственного будничного взаимодействия, опуская неосязаемое до почти обыденности, здесь совсем не нужен.

– Куда-то тебя понесло. То есть, подводя итог вышесказанному, можно сделать вывод, что из всех творцов писателям ты не завидуешь?

– Нет, парадоксально, но возможности сказать просто о сложном я завидую как раз больше всего.

Позавтракав как всегда бутербродами, они наскоро оделись, повертелись перед зеркалом, любуясь на смотрящую на них оттуда пару в пальто и шляпах, и отправились любоваться результатами чужого вдохновения.

– А знаешь, если послушать некоторых людей, то может показаться, что они, со снобистской уверенностью, отказываются к художественному искусству причислять буквально целые жанры. Мол, это слишком натуралистично, это настолько абстрактно и примитивно, что можно сравнить с художественными изысканиями маленького несмышлёного ребёнка, а это даже не искусство, а просто хороший маркетинг и визуализация профессионально преподнесённой мысли с учётом целевой аудитории, —задумчиво произнесла Крис. – Лично ты где видишь грань между искусством и его имитацией?

– Сложно сказать, вообще взгляд обывателя очень поверхностен. Тут скорее важно мнение специалистов этой области, искусствоведов, способных чувствовать эстетику каждого жанра и стилистики, понимать её, а не определять по принципу «не нравится – значит, не искусство».

Хотя и в таком подходе есть свои минусы: в профессиональном взгляде на искусство может царить власть авторитетности автора. Например, если эксперты считали, что произведение принадлежит руке известного мастера энного века, то оно удостоится большого внимания, но если вдруг выяснится, что этот шедевр создал, ну скажем, его талантливый, но не особо известный ученик, то всё, внимание плавно сходит на нет, обсуждение закончено, можно разочарованно расходиться по домам.

– Да дело не в том, что что-то создал не сам знаменитый творец, кем бы он ни был, дело в лаврах первооткрывателя. Если ты создал что-то своё, был значимой фигурой в образовании того или иного стилистического направления – это одно, если ты просто слепо копируешь, пусть и на высоком профессиональном уровне, то ты, конечно, молодец, но внимание будет заслуженно приковано к тебе, если ты скажешь и своё слово в искусстве, а не будешь пересказывать то, что уже и так все знают.

– В общем-то ты права…

– Чувствуется в этой незавершённости какое-то но, нет?

Тут Крис проследила за его взглядом – внимание Антона привлекло хрупкое светловолосое создание с задумчивым взглядом.

– Хочешь оценить красоту не на холсте, а в жизни?

– Возможно, стоит попытать счастья. В любом случае, в жизни не бывает такого количества копий и имитаций, как в сфере искусства.

– Вот вообще с тобой не согласна, в мире людей огромнейшее количество копий и даже подделок, гораздо больше, чем в искусстве. Но всё равно удачи тебе, может быть, она и окажется искомым оригиналом.

Купив горячий шоколад, Крис неспешно прогуливалась вдоль набережной. Одной идти в парк ей не хотелось, оставалось только бесцельно бродить по городу, как и всегда.

Мысленно вспоминая последний разговор с Антоном, она пришла к выводу, что, наверное, не настолько близка к гуманистическим представлениям о человеке, как бы ей хотелось. Она действительно считала, что уникальных или в чём-то особенных личностей, в сущности, не так уж и много. Остальные лишь набор стандартных стереотипов, навязанных рекламой, обществом и ближайшим окружением. Всё их отличие друг от друга – это некоторая разница деталек в их собираемом конструкторе психотипов и всё.

В таком случае, любовь как таковая не имеет смысла. Любой человек не является незаменимым, его при несоответствии твоим представлениям о приемлемом варианте всегда можно с лёгкостью заменить на аналогичного, только с чуть иными характеристиками.

Конечно, на подсознательном уровне она понимала, что такая абстрактная циничность порушится в один миг, стоит только встретить кого-то, с кем не захочется отгораживаться от мира за холодными умозаключениями, но поскольку его не было, она продолжала мыслить в направлении безразличия к человечеству и скептического отношения к уникальности личности. Разумеется, это не оправдание такого хода мыслей, но ей так было удобнее.

В сумке завибрировал телефон – звонил Антон.

– Нет, не оригинал, сплошная подделка вплоть до сумки в её руке.

– В таком случае вроде бы нормы этикета и морали обязывают меня сказать «сочувствую».

– Дорогая моя бездушная сволочь. Я, может быть, готов был поверить, что встретил свою единственную…

– Это когда ты успел, когда любовался на её очертания сзади, пока догонял?

– Да ну тебя, лучше скажи, где ты сейчас, расскажу всю историю, хоть тебе и неинтересно.

– Неинтересно, но буду ждать тебя или даже пойду навстречу.

Сложно найти оригинал или что-то уникальное, если искать только под юбками и в брюках.

7.1

Шлейф полупрозрачного платья мятного цвета развевался на ветру – она и её спутник стояли на крыше небоскрёба.

– Любимая, может быть, не стоит этого делать, у тебя вся жизнь впереди. Да, для меня это имеет смысл, пожизненное заключение за то, чего не делал – это не самый интересный способ провести время, но ты… Зачем это тебе?

– Ну, всегда мечтала умереть молодой и заняться любовью перед смертью – прекрасный шанс осуществить мечты, не правда ли?

Титры.

Крис внимательно смотрит на Антона.

– Ну и как тебе фильм?

– Нормально.

– Нормально?! Да это же полная чушь!

– Хорошо.

– Да что с тобой, ты меня вообще слушаешь?

– Я ту подумал… Нам надо расстаться.

– Что это значит? Мы и ведь и не встречаемся?

– Ну, понимаешь, мы вроде как живём вместе, и у нас неплохие дружеские отношения. Мы как престарелая супружеская пара, у которой всё ещё хорошо, но секса в этом хорошо просто нет как составляющей.

– А кстати, почему нет?

– Почему тебя это вдруг озаботило, ты хочешь заняться со мной сексом?

– Нет…

– Эта одна из причин, почему мы не можем больше жить вместе, это ненормально.

– Но тебе ведь никто не мешает строить личную жизнь. Приводи сюда девушек, я буду уходить, не знаю, куда-нибудь – кафе, пабы…

– Ты же снова не пьёшь?

– Я буду томно смотреть в стакан с соком. Может быть, кого-нибудь заинтересует одинокая непьющая девушка.

– Бессмысленно всё это обсуждать, давай просто не будем жить вместе и всё.

– А друзьями-то останемся?

– Конечно, кого же ещё я буду с таким удовольствием раздражать и выводить из себя?

– Хорошо, но сегодня ты ещё остаешься ночевать?

– Нет, а зачем?

– Ну прошу тебя, останься. Не то что бы мне будет одиноко без твоих сонных объятий, но… Просто останься сегодня.

– У меня сегодня свидание.

– А, ну ладно… Удачи тебе… Похоже, тебе и правда уже есть, где ночевать.

– Ревность?

– Не дождёшься.

– Всё было бы гораздо проще, если бы ты была нормальной девушкой.

– А я не девушка, по-твоему?

– Не очень. Нет, ты очень даже, но не очень девушка.

– Скажи, что заболел, отмени свидание! Нельзя же вот так просто бросить друга в одиночестве.

Раздался телефонный звонок. Всё оказалось гораздо проще – позвонила девушка.

– Она сама отменила встречу.

– Может быть, ещё и сказала, что заболела?

– Отстань.

– Пожелал скорейшего выздоровления? Ладно, извини. Так останешься?

– Ладно.

– А ведь сам бы не отменил бы, правда?

– Можешь придумать за меня на своё усмотрение.

Постель на двоих ещё не гарантия дружбы или секса. Даже объятия в постели не гарантия.

7.2

– Крис, стерва, ты что сделала?! Крис!

Ответа не было – она благоразумно ушла из квартиры до того, как он проснулся. Его единственные оставшиеся здесь джинсы (всю одежду он незаметно увёз в её отсутствие за пару дней до этого) были нещадно обрезаны и превращены в крохотные шорты, больше похожие на трусы. На них лежала записка: «Кажется, кому-то сегодня утром нужно быть в суде? Ну что ж, удачи, уверена, твоё выступление надолго запомнится присутствующим».

– Чёрт, магазины ещё закрыты, переодеться я уже не успею… И что мне теперь делать?!

«И что мне теперь делать… – думала Крис, сидя на скамейке и задумчиво глядя, как отъевшиеся пухленькие чайки лениво ели не успевшие утонуть в реке кусочки булки, которые бросала им стоявшая неподалёку обнимающаяся парочка. – Хороший сюрприз, ничего не скажешь. Странные ощущения, вроде бы и понимаю, что так должно было случиться, но сознание отказывается верить, что всё было таким неизбежным. Кажется, что всё ещё можно было изменить, в последний момент сказанное люблю, нежное объятие, поцелуи. Перестать быть друзьями. А люблю ли? Да чёрт его знает. Но отпускать жалко. Очень».

Конечно, у неё не было каких-то планов на их дальнейшие отношения, все самые долгосрочные мечты ограничиваются временем касания её щеки и его свитера. Чёрного. И, как это сейчас ни странно, постиранного ещё совсем недавно ею.

Непривычно думать, что теперь они никогда больше не уснут в одной постели. Печальный итог многолетнего непонятно чего: испортили всё. Даже то, что невозможно было, постарались и всё равно испортили. И вроде всё было так нелепо и странно, что даже не верилось, что такой бред вообще мог когда-нибудь закончиться. Ну в самом деле, прекращаться вот так вот внезапно может только что-то щемяще прекрасное, а не такая несуразность. Чёрт бы его побрал, это должно было длиться вечно. Плохо. Грустно. Непривычно. Перемотайте всё назад, надо что-то там исправить, чтобы цепь событий не привела к такому сюрпризу.

Вернувшись домой, она рассчитывала позволить себе полновесную и до боли трагичную ночную тоску. С водкой и суицидальными мыслями, всё по госту, как полагается. Но оказалось, что водка исчезла в неизвестном направлении. Очевидно, вместе с Антоном. В холодильнике остались только апельсины. Под их поедание грустилось как-то вяло и без энтузиазма. Какие уж тут госты трагедии. В общем, ночь сразу не задалась, а закончилась и совсем бесславно – она уснула.

Ей снился летний жаркий день на пустынном пляже. Множество засохших деревьев, песок, почти незаметный под мусором, неподвижная гладь воды. Всё выглядело безжизненным и безучастным к случайно оказавшимся здесь людям.

– Ну давай, это же так просто – взлететь, неужели ты никогда этого не делал во сне?

– Летать человек не может без вспомогательных средств, это невозможно.

– Во сне не бывает невозможного, полетели!

Она уже была в воздухе, ему ничего не оставалось, кроме как, тяжело вздохнув, присоединиться к ней. Это оказалось не так уж и сложно, просто нужно было забыть о том, что так не бывает.

Неприятные впечатления от заброшенного пляжа остались позади, Антон смеялся от удовольствия. Чувство безграничной свободы, счастье – вот что появляется, когда человек забывает взрослое слово невозможно.

Если бы они только могли навсегда сохранить в себе это чувство внутренней свободы, ощущение того, что возможно всё, стоит только этого по-настоящему захотеть… Наверное, тогда их отношения были бы совсем другими? Кто знает, одно лишь известно наверняка: утром они проснутся, и странный сон на двоих растает в обыденности очередного дня, наполненного всевозможными сомнениями и условностями.

Каждый будет продолжать поиски идеальных спутников жизни.

Вот Крис возвращается со свидания с парнем с тростью. Он заметно прихрамывает и морщится при каждом шаге.

– Тебе ведь больно… Не нужно провожать. Мне как-то неловко.

– Да ладно, может у меня склонность к садо-мазо?

– Да? Ну тогда отлично. Завернём ещё к киоску за печеньками?

– Забавная ты…

Он, конечно, казался милым, но трубку когда он звонил, она больше не взяла.

Вот Антон идёт домой после неудачного свидания. На третьей встрече девушка ему заявила, что не может больше с ним видеться, слишком уж он странный для неё, и продолжать выслушивать его глупости было бы, конечно, любопытно, но бессмысленно.

– У нас нет никаких перспектив в отношениях.

«Интересно, что это вообще значит, перспективные отношения?» – Размышлял Антон. Изменения степени близости строго по графику? Нежные взгляды, первые нетерпеливые ласки – первая неделя. Романтичное свидание с букетом цветов в честь первого месяца вместе. Полгода – знакомство с родителями. Вот твоя мама уже звонит ей и инструктирует, как тебя правильно кормить, и что ты больше всего любишь на завтрак, а рубашки лучше гладить с вечера, не оставляя на последний момент. Вы откладываете деньги на свадьбу, отказывая себе в том, что хочется, ведь ей нужно, чтобы все друзья-подружки-родственники запомнили её свадьбу, как самую лучшую. Потом будут дети, а ещё в довесок кредит на квартиру, машину, совместный отдых раз в год, её претензии в будни вечером и твоя любовница в субботу днём. Может, и у неё есть любовник? Впрочем, какая разница. Вместе стареть, внуки, правнуки, привычка друг к другу длиною в десятки лет, её морщины, твои воспоминания о любовницах, которые когда-то скрашивали твоё существование, обратный отсчёт до последнего дня жизни. Игра окончена. Хотите пройти заново?

Престарелые классики говорят, что месть должна быть подостывшей, но свежеприготовленное дымящееся блюдо выглядит аппетитнее.

8

Весна. Солнце ласково пригревает, полупрозрачная зелёная вуаль окутывает скудную городскую природу, а в сердцах наивных людей бурно расцветают надежды на новую любовь и безграничное счастье.

Крис и Антон сидели на скамейке, жмурясь под лучами солнца, и увлечённо уничтожали всё то, что припасли для импровизированного скамеечного весеннего микро-пикника.

– Ты можешь быстрее кого-нибудь найти?

– Тебе-то это зачем?

– Я буду страдать от того, что у тебя всё удачно складывается в отличие от меня, это излечит твоё оскорблённое самолюбие, потом ты будешь, возможно, с кем-то ещё, я буду одна, заниматься своими делами, по-дружески интересоваться твоей жизнью, потом ты или захочешь быть с ней всегда или расстанешься, как со мной…

– Ну и что, тебе-то это для чего нужно? – спросил Антон, доедая бутерброд.

– Ненавижу, когда ты перебиваешь. А потом, когда после того, как мы были вместе, были не вместе, просто были, ты забудешь, что вообще что-то между нами происходило, я познакомлюсь с тобой заново. Те же тяжёлые ботинки, чёрная рубашка и драные джинсы, я предложу тебе отношения, которые ничего не стоят друг другу, а ты… Я буду надеяться на то, что согласишься, и у нас снова будет чёрт знает что такое, не приводящее совершенно ни к чему.

– Не проще ли найти человека, который полюбит тебя, и которого полюбишь ты? Только не бросайся к нему сразу в постель, многие это… Ну, не понимают. Вы заведёте детей, и всё будет хорошо?

– Дети не заводят детей, никто не любит соперников. Это во-первых. А вообще такие глупые дети, как я, любого, совершенно любого возраста не хотят хорошо, они хотят замечательно или отвратительно. Мне нужна драма, а не банальный рассказ.

– Ну, вообще-то, открою тебе страшную тайну, небанального в любви давно не существует. Все варианты развития отношений придуманы, описаны, разыграны, сняты и проданы. Так что таким обывателям, как мы, остаётся без излишнего пафоса, к которому ты, как ни прискорбно, всё ещё неравнодушна, выбирать то, что больше нравится, не драматизируя.

Семья не банальнее фатальной любви. Долгие доверительные отношения не скучнее стремительного романа посторонних людей. Всё зависит не от шаблона, скорее от самого человека.

– Скажи, ты меня когда бросил, в начале апреля же? – неожиданно перескочив с надоевшей ей темы, спросила она, сосредоточенно вылавливая пластиковой вилкой оливку из жестяной банки.

Как же ей хотелось быть оригинальной. В отношениях да и во всём, если уж на то пошло. Этот стереотип, настырно покоривший сердца простых обывателей, желающих внести краски в свою жизнь.

В последнее время все так любят говорить о том, что нужно быть уникальным, особенным, а внутренний мир важен, интересен и давай, реализуй уже свой творческий потенциал или что там у тебя.

Но стоит только тебе выйти за рамки допустимого в картине мира, так великодушно тебе это разрешившего, как он равнодушно захлопнеет дверь понимания и поддержки:

– Прости, но что-то это уже перебор. Немного нездорово, тебе не кажется?

Ты можешь быть странным чисто символически. И то, только для того, чтобы потешить их самолюбие. Мол, вот мы какие толерантные. Понимающие. Терпимые ко всяким дурачкам и клоунам. До того момента, пока эти клоуны не начинают их пугать. Пусть это остаётся на экранах, выступлениях, в новостях, чтобы было чем развлечься и что обсудить со скучающими друзьями, но только на безопасном расстоянии.

Они сходят посмотреть на это, но только не открывайте клетки с этими существами, посмотрим через решётку.

Будь особенным, говорит тебе общество. Нет, не так. Не настолько. Крис была как раз не настолько. Именно в меру. Не сильно отпугивающая чудачка. По крайней мере, не всех. Он с теплотой посмотрел на неё, увлечённую теперь уже поеданием бутерброда с колбасой на скамейке.

– Какое это сейчас имеет значение, душа моя. Доедай и пойдём.

– Куда?

– В загс или до набережной. Как скажешь. Сейчас я на всё готов. Пользуйся моментом.

– Побуду немного скучной занудой и выберу набережную.

– Немного? Смешно. Испугалась?

– Конечно, даже не скрываю этого.

– А толку-то, всё равно врать мне ты так и не научилась.

– Это ты так думаешь. Доела. Пойдём.

– Передумала?

– Гулять пойдём.

В любви и отношениях примитивен любой исход: в какой сюжет не сунься, всё уже было и успело надоесть много веков назад.

9

У Крис всегда были своеобразные отношения с вещами и предметами, к ним она никогда не привязывалась, как и любой человек, не имеющий дома. Съёмные квартиры так называть язык не поворачивался. Но, не привязываясь к вещам, она обитала всё же не в лаконичной пустоте незаполненного пространства. Как и странные обстоятельства, её так же окружали и неуместные вещи. Старомодные шляпы под диваном, разумеется, изначально не принадлежавшие ей, чугунные резные светильники, месяцами пылящиеся на кресле, ножи в шкафу на нижней полке под шёлковой юбкой.

Переезжая, она просто оставляла за собой разноцветный ворох воспоминаний, подкреплённых вещественными доказательствами, оставляя себе лишь некоторые особо приглянувшиеся не вещи, но события, требующие к себе если не уважения, то хотя бы некоторого внимания. Внимания, которое она проявляла тем, что запихивала их как недочитанную книгу на полку для того, чтобы однажды вернуться к ним в вечерний разбор запылившейся библиотеки памяти. Например, когда идёт дождь или снег и уютно только дома при свете очередного купленного у древней старушки торшера с милыми теперь уже её сердцу кисточками.

Вернуться для того, чтобы заботливо протереть пыль и поставить в аккуратный ряд прочих полюбившихся томов или просто зашвырнуть куда-нибудь ещё дальше, чтобы в ещё более грустный вечер с надеждой вновь заглянуть в него. Вдруг острые углы воспоминаний стёрлись, вдруг сюжет готов стать почти приятным для вкушения его в долгий зимний вечер, стать достойным пополнения собой этой библиотеки памяти. Того немногого, что она готова была оставлять в своей жизни.

Ни людьми, ни вещами, ни идеями она не дорожила, в настоящем оставалось только безразличие ко всему. Ценность могло приобрести только то, что из пережитого неспешно перетекало в прошлое, утрачивая плоскость настоящего и обретавшего надежду получить взамен яркости ощущаемого многогранность и глубину переосмысленного. Интерес к предметам возникал редко и всегда с последствиями, обрастая какими-нибудь историями. К несчастью, иногда и людьми.

Одним солнечным днём её внимание привлёк притаившийся в полуподвале магазин «вещей с прошлым» – настоящая лавка старьёвщика.

– Я просто обязана если и не купить там что-то, то, как минимум, зайти.

Вышла Крис оттуда с высоченным бронзовым канделябром и соломенной шляпкой с чёрной лентой. Вышла, и тут же скрылась за соседней дверью без вывески, тоже в полуподвале, откуда приглушённо звучала музыка. Старый добрый рок.

– В общем, я спонтанно и наобум пробралась в студию и всё. Даже сама атмосфера располагала к тому, чтобы в кого-то из них влюбиться. Он казался тогда таким позитивным, а мне так этого не хватает в жизни – простого чувства радости без лишних раздумий.

– Дай-ка угадаю, свою любовь встретила за ударной установкой?

– Проницательно с твоей стороны, – невесело усмехнулась Крис. – Так и есть.

– Ну и как зовут твоего ударника?

– Неважно, такая, знаешь, безымянная любовь. Чувствую, что это ненадолго.

– Оптимистичный настрой для начала отношений, ничего не скажешь.

– Как говорят всезнающие пессимисты, лучше быть готовым к плохому.

– К чему готовишься, то и получаешь.

– То есть, если я готовлюсь потратить миллиард долларов и уже всё до деталей обдумала, то он вдруг возьмёт и упадёт в мои руки? Не смеши меня, ты бы ещё сказал, что мысли материальны.

Несмотря на скептицизм Антона, она всё-таки не смогла удержаться от соблазна рассказать ему о своём новом увлечении.

– Значит теперь ты, изменив своему желанию найти интеллектуально совместимого с тобой представителя моего пола, не долго думая нашла симпатичного парня, с огоньком в глазах и не отягощённого печальными раздумьями о высоком, я всё правильно понял?

– Вот нет, чтобы порадоваться за меня. Может, я встретила именно такого человека, какого искала?

– Ты же сама сказала, что, по-твоему, это ненадолго?

– Ну да, но длительность это же не показатель удачного выбора. А он – это то, что надо мне сейчас. Склонность к созерцанию и тонкочувствованию слишком часто делают из человека сноба, чтобы пытаться среди них найти того, кто сознательно отрицает в этом случае самолюбование. Наверное, ироничное отношение к своей так называемой возвышенности приходит с возрастом, но старики меня пока не привлекают.

– А зря, могла бы приобщиться к опыту поколений.

– Я подумаю. Может быть, годам к 50 буду благосклоннее относиться к мужчинам пенсионного возраста. А пока я решила поискать в противоположностях – смотри, правда он очарователен? – спросила Крис, открывая на телефоне страницу аккаунта своего нового возлюбленного. С фото смотрел довольно улыбающийся тип за ударной установкой. Панковская футболка и глумливый взгляд, он был похож на злого шута из какого-то страшного сна.

– Продолжаешь жить по принципу «чем хуже, тем лучше»?

– Не всё так плохо, как может показаться, он вполне себе… Милый.