Рижане

«Евреев в Риге можно разделить на три группы, – объяснила мама. – Одни говорят дома по-русски, как мы. У других родной язык латышский, а у третьих – немецкий».

«Даже после всего того, что немцы сделали с евреями?» – я не могла успокоиться.

«У каждого народа есть свои святые и свои негодяи. Нельзя же отказываться от родного языка и всей культуры из-за одного подонка», – поставила точку мама.

Марьяша. Паспортная фотография

В семье Абрама и Марьяши было 12 детей: 6 мальчиков и 6 девочек. Все они учились в русских гимназиях Риги, мужской и женской. Абрам не работал, он только молился. Из нерелигиозных обязанностей у него была одна: раз в месяц он посещал гимназии, чтобы заплатить за обучение детей. Семью содержала Марьяша: она пекла мацу на продажу. Ей помогали старшие дети, прислуги никакой не было. Вырученных денег хватало на содержание этой огромной семьи: двенадцать детей и родители, съемная 12-комнатная квартира, среднее образование всем детям, но без излишеств. Семья была большая, трудолюбивая и дружная.

Хирш

Старший сын Хирш. Год рождения, приблизительно, 1890 или 1891. Погиб в 1915 году, во время Первой мировой войны, когда Рига была занята немцами. Обстоятельства смерти мне неизвестны.

Ида

В 1892 году родилась старшая дочь Абрама и Марьяши – Ида. Она вышла замуж за Кальмана Шульмана, который был раввином в Кемери.

Ке́мери – ныне часть города Юрмалы, курорт. Посёлок Кемерн был основан в 1838 году, с 1917 года называется Кемери, с 1928 года получил статус города, в 1959 году включён в состав Юрмалы.

В 1916 году Ида родила первого сына, а в последний день 1919 года – второго. Младшего назвали Шмуэль, а дома его звали Мулей. Весной 1929 года старший мальчик возвращался из школы вместе со своими одноклассниками. Дети начали играть в снежки, и ледяной снежок попал мальчику в висок. Спасти его не удалось, он скончался. Ида не хотела больше детей, вскоре она сделала аборт и умерла.

Муля после смерти матери воспитывался у бабушки и дедушки. Овдовевший Кальман женился на Фейге Каган, которая была английской подданной. У них родилась дочь, и в 1940 году Фейга поехала в Англию показать девочку родителям. Но летом 1940 года в Латвии установилась советская власть, и они не вернулись. 14 июня 1941 года в компании с другими «служителями культа» Кальман был выслан в Казахстан, где скончался в 1942 году.

После окончания школы Муля проучился один год на медицинском факультете. Война прервала его учебу. Он успел эвакуироваться из Риги, но учиться в России Муля не мог, так как никогда не учился на русском языке. Он работал электриком в совхозе и стал настолько необходим, что получил «бронь», и в армию его не призвали.

В начале 2000-х Муля приезжал к нам в Израиль, и мне запомнился один эпизод из наших разговоров. Зима 1941 года была очень холодной. Муля был обут в летние туфли, в которых он выехал из Риги. К зиме туфли настолько потеряли форму, что он сумел надеть их на толстые шерстяные носки, которые ему дала хозяйка квартиры, где он снимал комнату. Муля работал с утра до позднего вечера, всё время на ногах. Через какое-то время ноги стали опухать. После работы он пошёл в медпункт. Врач осмотрел его ноги, но бюллетень не дал, а велел прийти утром. За ночь опухоль сошла. Так продолжалось несколько дней, но однажды утром Муля встал с такими же опухшими ногами, какими они были вечером. Только тогда он наконец получил бюллетень на два дня. Периодически такой сценарий повторялся до весны.

После войны Муля женился на латышской девушке, у них родилась дочь (в 1951 году) и сын. Муля хотел, чтобы его дочь стала врачом, но девочка поступила только в медучилище. Она отработала медсестрой положенный срок, а потом пошла работать на завод, где стала мастером. Вскоре она вышла замуж за студента РКИИГА (Рижский краснознаменный институт инженеров гражданской авиации). Папа его был русским, а мама – еврейкой. У Мули родились два внука. Дети окончили среднюю школу, отслужили в армии.

С восстановлением независимости Латвии Муля, его дети и внуки получили латвийское гражданство. Старший внук после армии служил в полиции.

Сын Мули женился на латышке. Она родила ему двух сыновей. Потом они развелись, и дети остались в семье Мули. Их мать уехала в Восточную Латвию ко второму мужу. А сын Мули снова женился, на сей раз – на русской женщине, которая родила ему дочь. При советской власти сын Мули работал шофером на латвийском телевидении, а потом оказался безработным. Муля хотел, чтобы внуки учились в Израиле, но в образовательную программу Еврейского агентства их не приняли.

Сара-Рохель (Соня)

В 1893 году у Абрама и Марьяши родилась Сара-Рохель. Дома её звали Соней. У нее был жених, которого призвали в армию. Он стал латышским стрелком из тех, которые во время революции перешли на сторону советской власти. В 1919 году он в Латвию не вернулся и обосновался в Петрограде. Соня звала его в Ригу, но он отказался приехать. Со своей стороны, он предлагал ей приехать в Питер.

В середине тридцатых годов Соня поехала в Ленинград. Её жених занимал одну комнату в большой коммунальной квартире. Когда Соня вошла на кухню и увидела множество примусов, она пришла в ужас. Остаться в Питере она категорически отказалась и вернулась в Ригу. Замуж она так и не вышла.

В июне 1941 года, когда началась война Германии с СССР, её младшие сёстры, работавшие в издательстве газеты «Советская Латвия», предложили Соне эвакуироваться вместе с издательством. Она пришла к машине с двумя большими чемоданами. Её соглашались взять, но без чемоданов (нужно было место, чтобы разместить как можно больше людей). Без вещей Соня ехать отказалась, сказав, что она уже бывала в России и знает, что купить там что-либо невозможно. Она осталась в Риге и погибла в гетто.

Герман

В 1894 году родился второй сын Абрама и Марьяши – Герман. В 1913 году он уехал в Москву и остался там. После отделения Латвии от России, ставшей советской, связь с ним оборвалась. В Москве он окончил институт и получил диплом инженера. Потом он женился на женщине, у которой была двенадцатилетняя дочь от первого брака. Его жену звали Ривой. Она в Тукумсе до революции окончила немецкую гимназию. В 1934 году у них родилась дочь Мира.

Во время войны Герман был на фронте. Когда советская армия отступала (в начале войны), он взрывал мосты. Когда армия наступала, он руководил наведением мостов.

После войны семья Германа вернулась в комнату, которую они занимали ранее, а в пятидесятые годы они получили маленькую двухкомнатную квартиру, где жили втроем с Мирой. Рива после войны окончила Институт иностранных языков и преподавала немецкий язык в школе.

Рижские Тулбовичи узнали обо всём этом совершенно случайно. В 1966 году моя мама, Рива Тулбович, собиралась поехать из Риги в Юрмалу, на взморье. Она пришла на вокзал, чтобы сесть в электричку. На перроне она встретила своего однокурсника по историческому факультету Латвийского университета Исая Аугустона. Исай был с пожилой женщиной. Он познакомил маму с этой женщиной. Та представилась: «Рива Тульбович». Конечно, такое совпадение не осталось незамеченным, и женщины быстро выяснили родственную связь. Московские Тульбовичи и рижские Тулбовичи много лет поддерживали дружеские отношения и ездили друг к другу в гости.

Симон

В 1896 году родился третий сын Абрама и Марьяши – Симон. Как все дети в семье Тулбович, он окончил гимназию. На дальнейшую учебу денег не было, а приобрести какую-либо рабочую специальность считалось зазорным. Симон женился на девушке из семьи Вайс. В Риге до войны это была очень почтенная семья. Его жену звали Хелена. У них родились три дочери. Все они учились в латышской школе.

Старшая – Мина (1924 года рождения) перед войной окончила школу. Мина очень хорошо играла на пианино, и её родители думали, что она продолжит учиться в консерватории.

Вторая девочка – Ида (1926 года рождения) хорошо училась в школе и играла на скрипке.

Младшая – Хедвига (1928 года рождения) училась в школе и танцевала в хореографической группе при Театре оперы и балета в Риге. Все три девочки были очень изящными, хорошо воспитанными и со вкусом одевались, хотя семья была небогатая. Хелена сама обшивала девочек и приучала их шить.

Младший брат Симона – Гершон открыл в центре Риги писчебумажный магазин, и продавцом поставил Симона. Большого дохода этот магазин не давал, но помогал Симону содержать семью.

В 1941 году, уже при советской власти, две младшие сестры Симона работали в газете «Советская Латвия». Они получили две путёвки в пионерский лагерь на июнь и на июль. Своих детей у них не было, и эти путёвки предназначались племянницам. По июньской путевке в пионерский лагерь поехала Хедвига, а июльская путевка, естественно, пропала. Семья Симона не могла эвакуироваться из Риги, так как они ждали возвращения девочки из пионерского лагеря. Но она не приехала, потому что мост через Лиелупе был взорван, в Ригу нельзя было проехать, и детей из пионерского лагеря повезли в другую сторону, в Елгаву. Там их посадили в поезд и увезли в Россию.

Хедвига попала в Интернациональный детский дом имени Е. Стасовой в городе Иваново. (Подробнее об этом детском доме – на сайте: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/934768). Дети там учились на родном языке. Хедвига продолжала учиться на латышском и окончила семилетку. Все остальные члены её семьи погибли в гетто.

После войны Хедвига вернулась в Ригу, в тот дом, где она жила с родителями. Из всех вещей соседи вернули ей только скрипку сестры.

Хедвига рано вышла замуж за латыша, пьяницу. Он её нещадно бил, даже когда она была беременной. У неё родился мальчик с врожденным пороком сердца. Он прожил всего 12 лет.

У её мамы были два брата, которые ещё до Первой мировой войны уехали в Америку. Они до старости не женились. Но у них был свой бизнес, они умерли миллионерами. Три миллиона долларов они завещали Хедвиге. Она хотела поехать в Америку с ребёнком, чтобы вылечить его, раз уж есть деньги. Но за границу её не выпустили, только посоветовали перевести деньги государству, а ей за это якобы дадут автомобиль, холодильник, стиральную машину. Хедвига отказалась, государству ничего не перевела. Деньги остались у адвоката, который выслал ей несколько посылок с тряпками, а потом сообщил ей, что денег больше нет.

Тем временем министерство здравоохранения послало её в Омск, где мальчику сделали операцию на сердце. Врачи сказали, что надо будет ещё оперировать, только тогда он выздоровеет. Она привезла мальчика в Ригу, но ей нужно было работать. Тогда родная бабушка мальчика, которая жила в деревне, попросила, чтобы внука привезли к ней, потому что у них свежий воздух и хорошее питание. Хедвига ездила к сыну каждый выходной. И однажды он ждал её, как обычно, сидя на автобусной остановке, но подойти к матери не смог. Ему было очень плохо.

Хедвига тут же уехала с ним в Ригу. При содействии минздрава она с мальчиком вернулась в Сибирь. Ребёнка положили в больницу, и на следующее утро была назначена операция. Хедвигу временно поселили в новом доме, на котором ещё не было ни номера дома, ни номера квартиры. Ночью мальчику стало плохо, он звал маму, но никто не знал, где она находится. Когда рано утром Хедвига пришла в больницу, мальчик был уже мёртв.

Как только мальчик умер, минздрав перестал им интересоваться. Хедвига хотела похоронить сына в Риге. Она работала мастером в Рижском политехническом институте. Хедвига сообщила в институт о смерти сына, сослуживцы собрали для неё деньги, и она привезла тело в Ригу и похоронила его. Каждый день, возвращаясь с работы, она заходила на кладбище к могиле ребёнка.

Но жизнь берет своё. Хедвига вышла замуж во второй раз, опять за латыша, и опять забеременела. Родила здорового мальчика. Он вырос, окончил восьмилетку и строительное ПТУ. Затем он женился и подарил Хедвиге внука.

Мозус

В 1897 году у Абрама и Марьяши родился Мозус. В 1913 году вместе со старшим братом Германом он уехал в Москву, но вскоре вернулся в Ригу.

Мозус женился на Анне Бекер. У них было два сына: Залман-Бер (1922 года рождения), которого дома звали Борей, и Вульф (1925 года рождения). Старший перед войной успел окончить первый курс университета, а младший – восемь классов.

Боря погиб при бомбежке поезда, на котором он эвакуировался из Риги.

Вульф был на фронте с июля 1941 года и погиб в августе 1944 года в боях за город Даугавпилс (Латвия).

Родители погибли в гетто.

Шифра

В 1901 году у Абрама и Марьяши родилась Шифра. Она вышла замуж за владельца собственного бизнеса Самуила Бекера. В 1922 году он обанкротился, и молодые супруги бежали в Палестину.

Они жили в кибуце около Хайфы. У них родились трое детей: Шуламит (1922), Израиль (1925) и Ноэми (1927).

Шуламит в младенчестве переболела скарлатиной, получила осложнение на оба уха и оглохла. Из-за этого она не научилась и говорить.

В 1925 году Шифра вместе со старшей девочкой приезжала в Ригу к родителям. Рижане были поражены её видом: худая, измученная, кое-как одетая. Родители одели и обули её и внучку. Шифра поправилась, помолодела и вернулась в Палестину.

В 1939 году немцы бомбили Палестину, поскольку объявили войну Великобритании. Кибуцники работали в поле, в том числе и Шуламит с матерью. Во время воздушной тревоги все разбежались и спрятались, а девушка ничего не слышала и погибла.

В Израиле до сих пор живут дети, внуки и правнуки Израиля и Ноэми.

Соломон (Зяма)

В 1902 году у Абрама и Марьяши родился Соломон, в латышском варианте Залман. Это мой дед, отец моей мамы. История этой семейной ветви описана мною отдельно более подробно.

Эстер (Фира)

В 1905 году у Абрама и Марьяши родилась Эстер, по-домашнему Фира. Она вышла замуж за Наума Плавина. Детей у них не было. Специальности тоже не было. То была у них работа, то не было. Они оба окончили гимназию, но на высшее образование денег не оказалось, а заниматься ремеслом считалось зазорным.

Они снимали квартиру на две семьи вместе с самой младшей сестрой Фиры – Ривой. Все трое были подпольщиками, связанными с нелегальной в то время коммунистической партией. В апреле 1940 года Фиру и Риву арестовали, а Наум успел скрыться. У Наума было больное сердце. Он скрывался до лета 1940 года. Когда установилась советская власть, сестёр освободили из тюрьмы, они работали в газете «Советская Латвия». В 1941 году Наум, невзирая на больное сердце, ушел на фронт. Вернулся он очень больным, и в 1959 году умер от инфаркта. А Фира и Рива в начале войны перебрались в Эстонию и погибли в боях за Таллинн при отступлении.

Гершон

В 1907 году родился Гершон. Он окончил не только гимназию, но и университет, и стал юристом. Его двоюродным дядей (кузеном матери) был Мордехай Дубин, депутат латвийского Сейма от еврейской партии. Дубин принял Гершона на работу в качестве своего секретаря.

Вот свидетельство личного секретаря М. Дубина – Авраама Година.

Я познакомился с Мордехаем Дубиным весной 1928 года, ещё будучи учеником последнего класса гимназии «Тора ведерех эрец», а с начала 1929 года и до советской оккупации Латвии работал личным секретарем этого крупнейшего еврейского общественного деятеля в Европе.

Кроме меня, у М. Дубина было ещё два секретаря: Лазарь Головчинер и Гершон Тулбович. Они работали в отдельном кабинете, занимаясь по указанию Дубина подготовкой заявлений в различные учреждения и других официальных бумаг, а я находился рядом с Дубиным и записывал все просьбы посетителей. Поток писем от евреев тоже проходил через мои руки. Все секретари посещали государственные учреждения, выполняя различные поручения Дубина.

Все дети Абрама и Марьяши Тулбович были светскими людьми, несмотря на то, что оба родителя выросли в религиозных семьях и продолжали вести религиозный образ жизни. Но когда Абрам умирал, он позвал к себе сыновей и попросил, чтобы кто-нибудь из них стал верующим и продолжил его дела. Все сыновья были уже женаты, и перестроиться не могли. Холостым оставался только Гершон. Он согласился продолжить религиозную жизнь, чтобы отец умер успокоенным. Но у Гершона была невеста из светской семьи, и она отказалась вести религиозный образ жизни. Они расстались.

Гершон женился на девушке из религиозной семьи: на Розе Хентов. Её семья жила в Москве до 1919 года. В 1919 году вечером в квартиру постучали и потребовали открыть «именем революции». Глава семьи Яков Хентов так и сделал. Его вывели во двор и расстреляли. Дети были совсем маленькие.

Вдова Якова – Минна происходила из семьи Дубиных. Она с детьми приехала в Ригу и стала воспитывать детей в религиозном духе. Дети окончили гимназию в Риге (еврейскую религиозную).

У Гершона и Розы родились два мальчика: Аба (по деду Абраму) в 1934 году и Самуил в 1936 году. Пока был жив Абрам, все женатые дети с семьями к наступлению субботы собирались у родителей. Холостые дети и так жили с родителями.

После смерти Абрама все братья и сестры стали собираться у Гершона. Народу было много. Взрослые сидели за столом: ели, пили и спорили, в основном, на политические темы. Иногда за столом сидели незнакомые люди – беженцы из стран Европы. Они рассказывали, кто такие фашисты на деле, а не на словах. Одна молодая пара бежала из Вены. Они сказали, что у них в доме фашисты распороли все подушки, людей вываляли в смоле, а потом в пуху. Молодой австриец был готов раздеться и показать, как это выглядит. Они даже не подозревали, что это детские шалости по сравнению с тем, как издевались и мучили евреев в Латвии, Литве и на других оккупированных территориях.

В 1941 году, когда началась эвакуация, жена Гершона заявила, что они никуда не поедут, так как им что Гитлер, что советская власть – разницы нет. К тому времени Мордехай Дубин был уже арестован советской властью и вывезен в Россию.

Сам Гершон был арестован как секретарь Дубина, и умер в Рижской центральной тюрьме. Вся семья Гершона погибла в гетто.

Шпринце (Пиня)

В 1909 году у Абрама и Марьяши родилась ещё одна девочка. Ей дали мужское имя Пиня, потому что не смогли подобрать ещё одно неиспользованное женское имя среди имён умерших родственников. Когда девочка пошла в школу и узнала, что у нее мальчишеское имя, она стала его стесняться. И став взрослой, сумела изменить его. В официальных документах она записана под именем Шпринце.

Она окончила гимназию и выучилась на портниху. В семье были недовольны тем, что она стала заниматься ремеслом. Но она так работала, что у неё не было отбоя от заказчиков. Пиня сняла большую квартиру, в которой устроила приёмную комнату для клиентов (примерочную), комнату-мастерскую, где у нее работали девушки, и столовую для них же. Кроме того, в квартире были комнаты хозяев, кухня, ванная и другие подсобные помещения. Квартира находилась в деревянном двухэтажном доме в центре города, на улице Дзирнаву, 18, недалеко от улицы Стрелниеку. Дом был очень старым, зато комнаты выглядели огромными.

Пиня хорошо зарабатывала. Её муж, Вульф Шрибник, был ювелиром и тоже хорошо зарабатывал. Детей у них не было. В 1941 году Шрибники не эвакуировались. Их видели в гетто до конца. Пиню очень ценили офицерские жены, она их обшивала. В начале ноября 1943 года Рижское гетто было ликвидировано. Оставшихся в живых евреев перевезли в концлагеря в Саласпилсе, в Каунасе и в лагерь «Рига-Кайзервалд», организованный на территории нынешнего Межапарка. Когда их вывозили из Риги, Вульф заболел, а больных фашисты уничтожали в первую очередь.

Са́ласпилс (концлагерь «Куртенгоф») – концентрационный лагерь, созданный во время Второй мировой войны на территории оккупированной Германией Латвии, в 18 километрах от Риги рядом с городом Саласпилс. Лагерь существовал с октября 1941 года до конца лета 1944 года. Наиболее печальную известность этот лагерь получил из-за содержания в нём малолетних узников, которых затем стали использовать для отбора крови для раненых немецких солдат, вследствие чего дети быстро погибали. В 1967 году на месте лагеря был создан Саласпилсский мемориальный комплекс.

Межапарк – микрорайон в Риге, расположен на берегу озера Кишэзерс. Название получил от лесопарковой зоны. В Российской империи носил название Царский лес (немецкое Kaiserwald). Во время Второй мировой войны на территории района был построен концлагерь «Рига-Кайзервальд», где погибло около 18 тысяч евреев.

После войны Наум Плавин обращался в «Красный Крест», надеясь отыскать Пиню где-нибудь в мире, но ничего не получилось. И этой семьи не стало.

Рива

В 1910 году у Абрама и Марьяши родилась младшая дочь Рива. Она вышла замуж за Ноту Хентова, старшего брата Розы, жены Гершона. Детей у них не было. Рива несколько раз рожала девочек, но они умирали при родах или через несколько часов после родов.

Нота был религиозным, и ничего не знал о подпольной деятельности своей жены и её сестры Фиры. Сёстры понимали, что в любой день их могут арестовать и сделать обыск в квартире. Чтобы Нота не пострадал зря, Рива с ним развелась. Когда их действительно арестовали, Ноты уже в квартире не было. Когда началась война, сестры успели уйти в Эстонию и погибли при отступлении из Таллинна.

Семейная ветвь Соломона Тулбовича

Соломон (в латышском варианте Залман) Тулбович родился 23 сентября 1902 года. Он был восьмым ребенком в семье. Дома его звали Зямой. С детства его обучали игре на скрипке, учился он и в хедере. Он мечтал стать профессиональным скрипачом, намеревался даже ехать в Вену для дальнейшей учебы, но не было денег.

Как и все его братья и сестры, Зяма учился в русской гимназии. Как правило, дети приходили из школы одновременно – и братья, и сёстры. Когда они вместе садились за обеденный стол, их мать обратила внимание, что все они выглядят бледными и усталыми после учения, и только Зяма был всегда бодрым и румяным.

Родители не понимали, в чём дело, но однажды всё выяснилось. Марьяша давала детям мелочь на завтраки. Зяма прятал в дровяном сарае ботинки с коньками, а по утрам он клал туда сумку с учебниками, брал коньки и отправлялся на каток, но потом вовремя возвращался к обеду. Раз в месяц Абрам ходил в женскую и мужскую гимназии платить за обучение детей. В женской гимназии было всё нормально, а в мужской гимназии директор спросил Абрама, чем заболел его сын Залман, так как мальчик целый месяц не ходил на занятия. Абрам директору ничего не сказал, но дома Зяма за обедом «так получил, что сидеть ему было не на чем».

После окончания гимназии Залман пошел служить в латвийскую армию, в кавалерию. Он очень любил лошадей и собак, мечтал жить на земле, завести свое хозяйство, но этой мечте не суждено было осуществиться.

В начале двадцатых годов Залман встретил Басю Добрину, и в 1925 году они поженились. Родители Залмана были совсем не в восторге от этого события, поскольку Бася происходила из бедной семьи простого рабочего. Но Зяма влюбился раз и навсегда.

Семья Добриных жила в Двинске до 1907 года. Басиной маме, Риве, было три года, когда вся семья на Йом Кипур (Судный день) пошла в синагогу, а её оставили у соседей, тоже евреев. Когда синагога была полна народа, погромщики заколотили двери и окна снаружи и подожгли здание. Все молившиеся сгорели.

Риву до 16 лет растили соседи. В школу она не ходила. Её обучили всем еврейским законам, которые должна знать женщина: что, как и когда готовить; она знала все нужные молитвы. Добрые люди познакомили шестнадцатилетнюю девушку с молодым человеком на десять лет её старше. Его звали Мендель Добрин. Они полюбили друг друга и поженились. У них родился сын Ицхак (1897), потом Бася (1900), потом ещё два мальчика, и затем дочь Роза (1907).

До русско-японской войны семья жила в Двинске. Мендель был призван в армию, а когда он вернулся с войны, то за участие боевых действиях получил вид на жительство в Риге. Семья переехала. Мендель устроился на работу.

Рива была беременна пятым ребенком, когда пришел к ним домой какой-то рабочий и сообщил, что Мендель умер. Ему не было и сорока лет. Вскрытие не делали, и так и не узнали, от чего он умер. Рива осталась одна с пятью детьми в чужом городе, без средств к существованию, без родных и знакомых.