Среднеградск

Про официальные депутатские объединения информации было совсем немного: скорее всего, из-за того, что собирать её было проблематично, а, может быть, некоторые официальные являются совсем формальными. Надо будет уточнить у Ольги Леонидовны.

Дальше на каждого из депутатов отводилось три страницы с заранее оговоренной между Крестовым и Закревской структурой информации: копия предвыборной листовки кандидата; подробная хронологическая таблица жизненного пути, так сказать; сведения о семье – все, какие удалось собрать; и характеризующие стиль речи и мышления цитаты из стенограмм сессионных заседаний.

Про аппарат думы имелись структурная схема, штатное расписание и краткая характеристика Ольги Леонидовны на каждого сотрудника.

В конце папки шел текст регламента с иллюстрациями Закревской в виде подробных блок-схем всех описанных в нём процедур работы представительного органа Среднеградска.

«Да, мне просто повезло, что есть хоть один свой депутат там», – подумал Крестов. «Хотя, что значит повезло. А не я ли её в прошлом году уговорил-таки пойти на выборы, писал ей предвыборную программу кандидата, мобилизовал все ресурсы Союза налогоплательщиков на избирательную кампанию. Скептики тогда гундели, что никто из одиннадцати кандидатов не пройдёт. А вот она прошла!»

Пора было идти к Бочкаренко. Иван Васильевич положил «объективку» на Афанасия Сергеевича в думскую папку, а папку засунул назад в портфель. Потом пошёл в комнату отдыха, выпил несколько глотков воды, причесался, разглядывая себя в зеркале, потом, как советуют психологи, подержал некоторое время улыбку на своих губах, и твёрдо, глядя себе в глаза, вслух произнёс: «Что бы он ни говорил, как бы он себя ни повёл, ты, Ваня, заводиться не будешь!»

Тоненькую пластиковую папку с несколькими страничками рукописного текста Крестов взял с собой.

18

«Надо убедить Петра Никифоровича, надо убедить Петра Никифоровича, надо убедить Петра Никифоровича», – непрерывно вслух повторял сам себе Сафин. Он ехал за рулём машины своей жены к губернатору обсуждать предложение Крестова о переходе из вице-мэров в председатели контрольно-счётной палаты Среднеградска.

После разговора с мэром Александр Мартынович вернулся к себе на третий этаж, буркнул секретарю, что его здесь нет и уже сегодня не будет, и заперся в кабинете – надо было осмыслить состоявшуюся встречу и наметить план дальнейших действий. Он достал из встроенного в рабочий стол минихолодильника бутылку «Боржоми», открыл и выпил прямо из горлышка половину.

«Итак, во-первых, Крестов – это тебе не Дьяконов во всех смыслах: умнее, увереннее, вреднее, и, самое главное, его в мэрское кресло не Ростов посадил, а горожане, и поэтому губернатор им управлять в такой степени, как Дьяконовым, не сможет, как бы ему этого не хотелось.

Во-вторых, убрать с должности Крестова получится в лучшем случае только через полтора-два года. Раньше не выйдет – нужно ведь основания создать-накопить, процедуры провести. А меня он за год максимум всё-таки из замов так или иначе выпрет. И чем сильнее я буду сопротивляться этому, тем более основательные аргументы ему для увольнения потребуются. Что может вполне для меня закончиться не только потерей этого места.

А в третьих, что важнее всего, это повод для меня хотя бы отчасти выйти из той игры, в которую я попал, конечно, добровольно, но возможных последствий которой я явно недооценил в её начале. Повод хоть немного дистанцироваться, а значит и шанс уцелеть».

Сафин нажал на мобильном цифру «1» и вышел на свою единственную сестру, хоть и двоюродную:

– Люда, привет, Пётр Никифорович сегодня на обед домой приедет?

– Да, если ничего внепланового не стрясётся у него. А что случилось?

– Ничего ещё пока не случилось. Только готовится.

– Саша, что за голос, что за настроение? Рассказывай, давай.

– Ну, говорю же тебе, что нечего ещё в принципе рассказывать. Просто только что побеседовал с нашим новым мэром. Он мне сообщил, что не видит меня в роли своего заместителя, и сделал такое предложение, которое я обязательно должен обсудить с Ростовым.

– Что за предложение?

– Люд, ну не буду я тебе про это по телефону трепаться. Ты лучше, когда муж на обед приедет, соедини меня с ним.

– Ладно, ладно. Соединю. Ты только, Саш, себя раньше времени не накручивай!

Сафин допил «Боржоми» и поставил бутылку в корзину для ненужных бумаг.

«Итак, это повод и шанс. И я их должен использовать.

Аргументы для Ростова:

– если я отказываюсь, то Крестов сразу же своим приказом изменяет мои полномочия, и я всё равно уже не смогу делать то, что делал;

– если я отказываюсь, то Крестов сразу же начнёт готовить основания для моего увольнения, а это значит, что тотальная ревизия всей моей работы в должности зама мне обеспечена;

– если я соглашаюсь, то есть надежды на мирное сосуществование с Крестовым хотя бы какое-то время;

– если я соглашаюсь, то, и в самом деле, мы сможем хотя бы детально мониторить его деятельность через контрольно-счётную палату;

– если я соглашаюсь, то проверки моей прошлой работы со стороны контрольно-счётной палаты будут проходить под моим руководством.

Ладно, надо постараться прямо сегодня встретиться с Петром Никифоровичем».

Александр Мартынович включил ноутбук, вышел в интернет и соединился с шахматным сайтом – блиц всегда ему помогал отключиться от неприятных мыслей и успокоиться. И надо было ведь ждать разговора с Ростовым, а за игрой время течёт быстрее и незаметнее.

Но мысли о Мишке Иванцове вытеснить не удавалось даже шахматами. Мишку он вытащил из Тулы в Среднеградск почти сразу, как стал вице-мэром. Ростов настоятельно рекомендовал поставить своего человека на отдел приватизации и с этой целью бывшему начальнику предложил неплохую должность в правительстве Приокской области. А от карьерных предложений губернатора как откажешься? Один раз откажешься, и не будет у тебя дальше никакой карьеры в нашей области. Так что нужная вакансия образовалась мгновенно. А кто для Сафина был своим человеком №1? Конечно же, его единственный оставшийся школьный друг Иванцов Михаил Витальевич. Поэтому Сафин очень хотел, чтобы Иванцов согласился переехать в Среднеградск, но совсем не был уверен в том, что тот согласится: зарплатой начальника отдела приватизации Мишка вообще мог оскорбиться.

В Туле Мишка был коммерческим директором крупного частного торгового предприятия и зарабатывал очень хорошо, а при встречах добродушно похохатывал над Сафиным, когда они в очередной раз сравнивали свои доходы: даже с зарплатой руководителя департамента экономики Приокской области Александр Мартынович сравнение такое проигрывал существенно. Это продолжалось у них с момента окончания школы и принятия решения, куда пойти учиться. Сашок (так называл всегда Иванцов Сафина) сказал тогда, что согласен с отцом: лучше инженерного образования ничего не придумаешь – инженер потом, если понадобится, хоть кем сможет стать. А Мишка заявил, что нищим инженером быть ему совершенно не хочется, и поступил в институт торговли.

Однако, когда Сафин растолковал ему, чем им нужно будет заниматься вместе, и сообщил, что губернатор лично посоветовал подыскать для этих целей надёжного человека, Мишка думал недолго, пока ел салат «Утиная охота», и вторую рюмку уже предложил выпить за успехи в совместном труде. Он, заметив удивлённую радость своего дружка, пояснил: «Ты, Сашок, за меня не переживай – мои нынешние торговые доходы от меня никуда уже не денутся. Я ведь в этой акционерке сумел-таки, наконец, собрать в своих руках 51%. Так что могу теперь позволить себе и порезвиться на новом поприще.»

Иванцов уже через неделю въехал во все должностные обязанности начальника отдела приватизации, в нюансы официальных процедур отчуждения муниципальной собственности и в схемы их совместной параллельной деятельности под прикрытием Ростова. Более того, он нашел ещё несколько дырочек в этих процедурах, а также предложил ряд ценных усовершенствований этих схем. «Так он у тебя просто талантище!» – заявил Ростов, когда Сафин приехал согласовывать с ним такие усовершенствования. Когда Мишка узнал о высокой оценке губернатором его предложений, он купил себе в Среднеградске двухкомнатную квартиру и в рабочие дни в Тулу уже не мотался. «Сашок, а зачем попусту привлекать к себе внимание завистников? Да и семью перевозить пока не буду. Я воробей стреляный – посмотрю, как пойдёт наше дело реально», – ответил он на вопрос Сафина о скромности этой покупки.

Дело пошло. Мишкины усовершенствования обеспечили им обоим совершенно безопасный и доступный в любое время способ непосредственного извлечения доходов от их параллельной деятельности. Мишка и в самом деле оказался «талантищем»: он стал своим человеком в горадминистрации, он очень хорошо и результативно общался с депутатами гордумы. Через полтора года Сафин решил ему напомнить о том, что он хотел семью в Среднеградск перевезти, если «наше дело реально пойдёт». А дело-то идёт конкретно.

Сашок поднял этот вопрос, потому что ему очень хотелось, чтобы Мишка был рядом и в выходные дни. А Иванцов каждую пятницу вечером уезжал в Тулу и возвращался только в понедельник утром. Не пропустил ни одних выходных. На среднеградских красавиц он не западал, хотя, например, две действительно красивые разведенные дамы (одна из администрации, а другая из аппарата думы), похоже, перепробовали на нём весь женский арсенал завоевания мужиков (ну, хотя бы и на время).

Мишка ответил, что, пожалуй, уже можно и перевозить. Но пусть сначала учебный год закончится (чего детей дёргать), потом они съездят в Европу в отпуск на весь июль, а вот в августе и переедут: он ведь уже и квартиру хорошую подыскал рядом с гимназией.

Мишка погиб как раз в пятницу вечером по дороге домой в Тулу. С понедельника начинался его отпуск, а во вторник они улетали в Неаполь. Мишка был очень доволен европейским маршрутом, который он проложил для этого отпуска: сначала морской круиз на лайнере из Неаполя до Амстердама, потом арендуют машину и через Германию доезжают до Вены, там начинается их речной круиз по Дунаю и до Одессы, а оттуда уже опять самолётом в столицу. На вопрос Сафина, во сколько же обходится такое путешествие, Мишка ответил: «Сашок, а на фига мы тогда работаем? Ты не волнуйся, если что, мои официальные дивиденды в акционерке эти расходы покрывают без проблем».

До понедельника шла информация, что Мишка именно погиб: «не справился с управлением, пробил перила моста и свалился в реку». В понедельник стали известны результаты вскрытия: воды в лёгких не было; ушибов от падения, несовместимых с жизнью, на теле не обнаружено (система защиты водителя на мишкином мерсе сработала как положено); а вот в крови остатки некоего ядовитого вещества (пока его наименование выясняется) присутствуют. Короче, отравили Мишку.

Осенило Сафина – кто и за что – только по дороге из Тулы, когда он ехал с похорон.

В конце мая Мишка позвал его на выходные к себе: «Сашок, давненько ты у нас уже не был. Маша недавно меня даже спрашивала, уж не поругались ли мы. Но если честно, то тема у меня есть к тебе, которую лучше у меня на даче пообсуждать». Тема оказалась такой: Мишка придумал стратегию усовершенствования всей их параллельной деятельности. Он сообщил, что на него периодически выходят другие крупные застройщики из столицы и по-разному предлагают запустить и их в Среднеградск.

«Нет, нет, Сашок, ты не думай, я Матой Хари никогда не был и не собираюсь, уговор наш помню и нарушать его даже и не помышляю. Но ты сам прикинь, сейчас мы канализировали весь процесс на одного застройщика, названного нам Ростовым, давай его пометим как Р1. Комиссионные мы имеем, естественно, только с этого одного. Земельных пятен под жильё ещё лет на 79– без каких-либо проблем, если строить будет только Р1. А теперь ответь мне на простой вопрос: просидит ли ещё Пётр Никифорович на своём месте хотя бы 5 лет? Вряд ли, по моей оценке. Тогда это означает, что мы с тобой не всем имеющимся ресурсом сумеем воспользоваться. Поэтому рационально было бы с нашей стороны запустить ещё хотя бы двух застройщиков. Ну, конечно же, Сашок, их должен выбрать сам Ростов. Информацию для него по семи возможным вариантам для выбора этих двух я уже подготовил.

Разумеется, для Петра Никифоровича обоснование необходимости такой модернизации нашего общего дела должно быть другое – вряд ли ему понравится, как я смотрю на его долгожительство в губернаторском кресле. Для него есть два хороших аргумента. Во-первых, если и дальше строить будет только Р1, то это будет вызывать не только подозрения каких-либо неподкупных депутатов или отчаянных журналюг, но и нарастающее недовольство столичных ребят из разных групп, что намного опаснее. Во-вторых, если появляются ещё хотя бы Р2 и Р3, то мы не только будем иметь комиссионные с трёх, а не с одного, но и без проблем поднимем размер этих комиссионных. Конкуренция, Сашок, в данном случае означает рост административных издержек для всех трёх. Хотя чего я тебе тут это разжёвываю – ты ведь всё-таки второе высшее в академии народного хозяйства получил. Ну а претендентами, естественно, как и сейчас, пусть остаются все желающие.

Вот я тебе и предлагаю всё это обсудить с Ростовым. Всё должно быть по-честному, Сашок».

В следующие выходные в загородной резиденции губернатора отмечали 33-й день рождения Людмилы Прокофьевны в узком кругу – Люда, после того как ей исполнилось 30, большого события из прибавки своего возраста не делала. Сафин помнил рекомендацию Петра Никифоровича – не ездить к нему лишний раз в приокский «белый дом», поэтому приехал за час до назначенного времени мероприятия специально, чтобы изложить идеи Иванцова. Изложил. Ростов не задал ни одного вопроса. А потом ушел от обсуждения: «Ну, что, я же говорил, что он у тебя талантище. Вот ещё одно подтверждение. Но давай-ка, Саша, мы с тобой попозже к этому вернёмся: мне подумать надо, да и Людмилочка вон, я смотрю, уже злиться начинает на нас с тобой – собираемся вроде для неё, а трындим опять о своём».

До убийства Иванцова они к этому разговору не возвращались. А по дороге с похорон и осенило.

Сафин нажал на мобильном цифру «3» и соединился с женой:

– Ир, давай сегодня дома пообедаем. Закажи чего-нибудь вкусненького.

– С новым начальством поговорил?

– Поговорил.

– И?

– Впечатление произвёл, перспективы открыл.

– Ладно, дома это обсудим. Вино пить будем?

– Нет, надеюсь, что после обеда в Приокск поеду. И если поеду, то на твоей машине, учти.

– Хорошо, Шурик. Ты только не нервничай чересчур.

Баланс блиц-партий складывался не в пользу Сафина – он так и не смог на 100% сконцентрироваться на шахматах. Ещё и голова начинала болеть. Александр Мартынович выключил ноутбук, сказал секретарю, что сегодня он уже не вернётся, и был дома уже в 124–0. Выпил таблетку цитрамона, включил спокойную классику и прилёг на диван.

То ли музыка была спокойной до усыпления, то ли дыхательная гимнастика для успокоения настолько подействовала, но жена его разбудила, когда на столе уже было накрыто. Ира вопросов не задавала (захочет – сам заговорит), еда была вкусная. Ели и молчали. Он ждал звонка Люды. Дождался, когда они уже кофе пили.

Ростов говорил по мобильному жены:

– Добрый день, Саша. Мне Людмилочка рассказала суть складывающейся ситуации. Может быть, ты что-то добавишь мне для размышлений.

– Здравствуйте, Пётр Никифорович. Мне предложено стать председателем контрольно-счетной палаты Среднеградска.

– Вот как. Неожиданный ход. И, пожалуй, интересный. У меня с 150–0 до 151–5 будет время – подъезжай в кабинет.

«Только бы он согласился, только бы он согласился, только бы он согласился», – вслух повторял сам себе Сафин, подъехав с задней стороны к «белому дому».

Поднимаясь в лифте на 4-й этаж, он почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Но противней всего было от мысли: «Я же теперь себе не принадлежу. Чем больше власти в Среднеградске оказывалось в моих руках, тем меньше я оставался хозяином самому себе».

19

Афанасий Сергеевич был само радушие.

– Иван Васильевич, уж извините, что так вышло, но не всё, к сожалению, в этой жизни от нас самих зависит, – Бочкаренко выскочил из своего кресла и пошёл навстречу Крестову. – Присаживайтесь вот сюда на любое место, которое Вам понравится, – повёл он правой рукой после их рукопожатия.

– Понимаю, Афанасий Сергеевич, бывает. Не волнуйтесь, я не в обиде, – сел Крестов спиной к окну и поближе к выходу.

– Вот, мы тут к Вашему приходу чаепитие соорудили. Угощайтесь. Надеюсь, это не помешает нашим серьёзным разговорам.

Поскольку комнаты отдыха председателю гордумы не полагалось, чай был накрыт прямо на столе для заседаний президиума думы. Крестов отметил про себя, что у Оксаны всё было приготовлено гораздо скромнее, и подумал: «Надо попросить Закревскую проанализировать выделение и использование представительских расходов в думе».

– Съесть по пути что-нибудь вкусненькое вовсе не помеха, а даже помощь в таких разговорах. А со вкусом, я вижу, у депутатов всё в порядке.

– Да уж, хоть с этим-то у нас никаких проблем, – рассмеялся Бочкаренко. – Ну что, Иван Васильевич, повестку нашего заседания рассматривать и утверждать не будем: я готов работать по Вашей.

– Весьма великодушно с Вашей стороны, Афанасий Сергеевич. Хочу, прежде всего, договориться о регулярности наших встреч. Например, по понедельникам после обеда, поочередно – один понедельник здесь, другой у меня. И, кстати, о повестке наших заседаний: можно так определить, что у меня заседаем по Вашей повестке, а у Вас – по моей.

– Очень разумно. Принимается. А то мы с Дьяконовым встречались, только когда уже совсем припрёт, а когда припирает, уже не разговариваешь, а ругаешься.

– Хорошее начало. Теперь кадровый вопрос, Афанасий Сергеевич. Я до обеда с четырьмя замами встречался. И в разговоре с Сафиным предложил ему перейти на другую работу.

– Так сразу. Но, Иван Васильевич, мне кажется, Вам стоит учитывать, что это ведь не просто зам, а …, – Бочкаренко выразительно закатил глаза под потолок.

– Я учитываю, поэтому и не предлагал просто уволиться, а предложил повышение в должности.

– Ну, выше-то куда – там Вы теперь на 5 лет.

– Я предложил ему стать председателем контрольно-счетной палаты и обещал сегодня же поговорить с Вами на эту тему.

– Во как! – неподдельно удивлённое вырвалось у Бочкаренко.

– Афанасий Сергеевич, только без ненужных обид. Я знаю, что вылезаю тут за свои пределы. Но я же и не вылезаю вовсе, а просто предлагаю тому, в чьих пределах это находится, и хочу обосновать Вам такое свое предложение.

– Иван Васильевич, не сомневаюсь, что это не Ваш сегодняшний экспромт. Но есть формальности, о которые разобьются все Ваши обоснования на сей счёт. Контракт у Орловой Марии Ильиничны в силе ещё три с лишним года. А расторгнуть этот контракт без её желания – это. я Вам доложу, лучше и не браться.

– Значит, если мы захотим. Нет, неправильно. Значит, если нам понадобится, то надо у неё такое желание сформировать. А нам ведь всё равно всем надо переместить куда-то Сафина.

– Всем? Мне, например, зачем?

– Афанасий Сергеевич! Уверен, что за год жизни в этом здании Вы уже поняли, что тут над водой, а что под водой. Убеждён, что Вам, например, не очень нравится, что по многим ключевым вопросам большинство голосов в думе у Сафина, а не у вас. Я имею в виду сейчас не Вас лично, а партийную фракцию. По секрету Вам скажу, что мне известно, как Вам уже три раза приходилось разводить руками в столице на заседаниях ЦИК Вашей партии по поводу довольно странных решений гордумы. Кому такое понравится? И Вам тоже не нравится.

– Иван Васильевич, думаю, что уже можно чай разливать, – заварился. Вот в этом чайничке «Венецианский карнавал», хороший чёрный чай с грамотно подобранным букетом добавок, а в этом – облепиха с мёдом. Вам какого налить?

– Давайте Вашего облепихового попробую.

– Тогда я Вам рекомендую его вприкуску вот с этой кукурузной соломкой пить.

Не меньше пяти минут они просто пили чай, обсуждая свои вкусовые предпочтения и демонстрируя свои немалые познания в этой приятной сфере человеческого бытия. Крестов спокойно поддерживал эту милую беседу – понимал, что Бочкаренко обдумывает услышанное и формирует своё отношение к такому возможному развитию событий.

– Александр Мартынович сам-то согласен на такую смену позиции?

– Он был очень удивлён моим предложением. Немножко полавировал вокруг него, но определённого мнения своего не выразил. Но Вы же понимаете, он не может сам принимать таких решений, – Крестов, копируя Бочкаренко, тоже выразительно закатил глаза под потолок. – Мне почему-то кажется, что губернатор будет звонить Вам сегодня как раз по этому поводу. Сафин, по моим сведениям, ушел с работы и уехал из города. Так что, вполне вероятно, он сейчас с Ростовым моё предложение и обсуждает.

– И что они решат? Какой Ваш прогноз?

– Афанасий Сергеевич, я не метеоролог, чтобы прогнозы давать. Но они оба умные люди с хорошо поставленным логическим мышлением. Думаю, что согласятся. Тут ведь ещё фактор незавершенного расследования убийства Иванцова надо учитывать. Говорят, что Сафин сильно изменился после похорон своего школьного товарища. А я ему свет в конце тоннеля зажёг.

– Ещё чаю?

– Пожалуй, треть чашки «Венецианского карнавала» не помешает. Я обычно меньше мёда к облепихе добавляю.

– Это уже кому как, но будем знать на будущее. Извините, Вы пока запивайте избыток мёда, а я через пару минут вернусь.

Крестов отхлёбывал несладкий чай, рассматривая кабинет председателя гордумы, пока Бочкаренко сходил в туалет.

– Так Вы говорите, Иван Васильевич, желание уйти самой у Марии Ильиничны и сформировать можно?

– Да, вполне. Я почти уверен, что если мы с Вами этого захотим, то и она захочет уйти прямо со следующего понедельника, – ответил Крестов и переложил тоненькую пластиковую папку с соседнего стула справа на стол. – Понимаете, Афанасий Сергеевич, в наш Союз налогоплательщиков уже лет пять нет-нет да и жалуются предприниматели на Орлову. Представители малого бизнеса, получавшие финансовую поддержку по муниципальной программе развития малого и среднего предпринимательства. Суть этих жалоб примерно одна и та же: получателей поддержки проверяет контрольно-счётная палата, а затем за положительное заключение о результатах проверки Орлова требовала выполнения разных условий в виде каких-то мелких услуг, как правило, со стороны проверяемых.

– О, Иван Васильевич, у нас в думе на палату в целом и на Орлову персонально каждый месяц по несколько жалоб разбирается. Ещё ни разу никому ничего доказать не удалось. Я не утверждаю, что они такие уж безгрешные, я просто говорю, что они вполне квалифицированные люди.

– Согласен. Мы всякий раз, когда в союзе начинали проверять поступившую жалобу, убеждались, что для возбуждения уголовного дела оснований недостаточно. Кстати, я Вам тоже скажу, что далеко не всех предпринимателей белыми и пушистыми считаю. Разбор двух жалоб у нас закончился тем, что подателей жалоб из союза своего мы исключили за попытку оклеветать руководителя органа местного самоуправления.

– Вот-вот, я и говорю…

– Но теперь у меня в этой папке лежит ксерокопия заявления от одного достаточно известного и уважаемого предпринимателя с подробным описанием всей истории. Он мне это заявление передал уже не как президенту Союза налогоплательщиков, а как кандидату в мэры города. Краткое изложение истории: предприниматель в течение нескольких лет получал ежегодную поддержку из средств муниципальной программы на общую сумму в 7 миллионов рублей; весной этого года его проверила палата; нашли формальные нарушения – предприниматель закупал не то сырьё, которое указывал в заявке на получение поддержки; в отчёте о результатах проверки аудиторы указали нецелевое расходование всей суммы поддержки; объяснения предпринимателя о том, что указанного им в заявке сырья уже не было на рынке, а закупленное им сырьё эквивалентно по свойствам заявленному и использовано на производство тех же изделий, что и были указаны в заявке, аудиторы в отчет не включили; предприниматель пошёл к Орловой за правдой, а она ему назвала цену этой правды – один миллион двести тысяч рублей. Беда Марии Ильиничны заключается в том, что предприниматель записал весь их разговор на диктофон. Он ведь нам уже раньше на неё жаловался по другому случаю, но доказательств, достаточных для обращения в суд, предоставить тогда не сумел. На этот раз решил записать разговор. Я запись прослушал – состав вымогательства взятки налицо.

– Ну, знаете, Иван Васильевич, даже с такой записью в суде напурхаешься не один месяц.

– Знаю. Поэтому и предлагаю отправить Марью Ильиничну на заслуженную пенсию с хорошей муниципальной надбавкой по её собственному заявлению о досрочном расторжении контракта по состоянию здоровья.