Пьесы для театра

ОЛЯ: Где же твой дом?

РИТА: Ничего не надо, Андрюшенька, передавать. Вы ей скажите только, что я уже пуговицы пришиваю, а, в остальном, все готово

ОЛЯ (Андрею, настойчиво): Я думала, ты живешь здесь, раз привез свои вещи.

АНДРЕЙ: Здесь, конечно, больше негде! Только не забывай, что у меня еще сын и… мама

ОЛЯ: Да уж, забудешь про них!

РИТА: Я тогда чайку заварю свеженького. С Олечкиным вареньем попьете. Хорошо с утра. (Уходит)

ОЛЯ (Андрею): Мне не нравятся эти поездки. Кажется, ты был у сына в прошлый выходной.

АНДРЕЙ: Был.

ОЛЯ: Не часто ли?

АНДРЕЙ: Не часто.

ОЛЯ: Я нормальная женщина и прекрасно понимаю, что если есть сын, то его приходится навещать. Только надо…

АНДРЕЙ (грубо перебивая ее): Только не надо!

ОЛЯ (возмущенно): Как ты со мной разговариваешь!

АНДРЕЙ: Оль, спокойно! Голова просто болит. Эта твоя наливка вчера, блин!

ОЛЯ: Так нечего было столько пить. Кто заставлял?

АНДРЕЙ: Никто и не заставлял. Сам пил, знаю.

ОЛЯ: Вот ты сейчас уедешь, и что я, по-твоему, должна делать? Ждать тебя у окна в позе васнецовской Аленушки?

АНДРЕЙ: Не знаю. Делай что хочешь. Ну, сходи погулять куда-нибудь. Погода такая, позагорать можно.

ОЛЯ: Позагорать?! Одна?! Ты с ума сошел?

АНДРЕЙ (раздражаясь): Не знаю я, Оль, куда тебе сходить. Куда-то же ты можешь сходить без меня. В прачечную там, или в химчистку.

ОЛЯ (готовясь заплакать): Ах, вот как! Теперь, значит, живя с тобой, я все равно буду ходить одна?

Появляется Рита с чайником.

РИТА: А вот и чаек, горяченький! Олечка, доставай свои печенья!

АНДРЕЙ: Нет, я пойду одеваться, надо сына навестить.

РИТА: А чай?

АНДРЕЙ: Чай я дома попью… (спохватываясь): У мамы дома. (Уходит).

ОЛЯ (Рите): Ах, мама, это какое-то испытание! Он совершенно бессердечен. Ему доставляет удовольствие издеваться надо мною. Целый месяц мы живем вместе, и целый месяц я пытаюсь подстроиться под его интересы!

РИТА: Да поначалу ведь и он к тебе подстраивался…

ОЛЯ: Он? Подстраивался?

РИТА: Конечно! Неужели можно это отрицать?

ОЛЯ: Нет, мама, подстраиваться – это значит жить жизнью другого человека. И если ты любишь, как любила и люблю Бориса я, значит, вся твоя жизнь должна быть подчинена этому чувству. И тогда для мыслей о себе уже не остается места, потому, что ты полностью растворяешься в этом человеке и принадлежишь не себе, а любимому.

РИТА: Нет, доченька! Это уже не на любовь похоже, а на что-то другое, на болезнь какую-то.

ОЛЯ: Любовь и есть болезнь. Только иного рода. Она меняет мироощущение, и даже состав крови. Конечно, это болезнь!

РИТА: Да не так, не так все, как же ты не поймешь! Не будет и не должен мужчина унижаться в своей любви. Это значит, что его слабость, его зависимость, ну как наркотическая или алкогольная, например, сильнее его. А любовь, это то, что выходит из сердца, из души, изнутри, то есть. Она рождается внутри, а потом вырастает, и охватывает того, кто рядом, того, кого любишь. Да не смогу я это словами выразить, я это просто чувствую. Ты своего артиста столько лет любишь, а ведь любовь твою можно на живого человека направить…

ОЛЯ (нервно кричит): Прекрати!!! Это… это высокое, это… ты совсем не понимаешь.! Ты никогда такого не чувствовала! Ты не имеешь права! (убегает, закрыв лицо руками)

РИТА (одна, говорит тихо сама себе): Ну вот, опять… Как же ее, бедняжку, спасать-то? Доведет она себя этой своей неземной любовью…

Картина вторая

Квартира Люськи. Чувствуется беспорядок. В комнате стоит открытый чемодан с вещами. Непричесанная Таня медленно передвигается по комнате, укладывая вещи в чемодан. Иногда устало присаживается на стул и задумчиво смотрит куда-то вдаль.

Входит Артем

АРТЕМ: Мам, я, конечно, тебя понимаю, но лучше бы ты не уезжала. (Таня молча смотрит на него). Ну, если хочешь, давай поедем вместе

ТАНЯ: Мы же договорились, что ты закончишь здесь школу. Я все равно уеду, а ты приедешь к нам, как только сможешь.

АРТЕМ: Это несправедливо!

ТАНЯ: Это справедливо, сынок! Я не могу оставаться здесь, у Люськи. И даже, если бы она не намекала мне каждый день об этом, я бы все равно уехала.

АРТЕМ (прижимаясь к матери): Мам, это так тяжело! Мне кажется, что я чувствую все так же, как и ты.

ТАНЯ: Я знаю, и это не кажется, это так и есть

АРТЕМ: И, наверное, я все понимаю.

ТАНЯ: Не совсем все, все можно понять только поднявшись над ситуацией. А мы сейчас завязли в ней как в болоте. Чуть позже ты убедишься, что действительно понял, да и я тоже.

АРТЕМ: Ты разлюбила отца?

ТАНЯ: Нет. Но я перешагнула через свою любовь.

АРТЕМ: Как это?

ТАНЯ (слегка отстраняет лицо сына и внимательно смотрит ему в глаза): Как бы это представить? Вот если бы я стояла в плаще, потом скинула его и сделала несколько шагов вперед. Понимаешь?

АРТЕМ: Не совсем.

ТАНЯ: Любовь к отцу это как плащ. Сначала он грел меня, а потом оказался ненужным. Вон он, на полу, он есть и никуда не делся. Только я не могу обернуться в его сторону. И уже не буду поднимать.

АРТЕМ: И носить?

Таня нежно гладит сына по голове.

ТАНЯ: Ты взрослый, ты гораздо мудрее, чем я представляла. Я это только недавно поняла.

АРТЕМ: Но ведь тебе будет холодно без этого плаща?

ТАНЯ: Да, мне холодно.

АРТЕМ: Тогда, может быть…

ТАНЯ (перебивает его): Может быть, сынок. В жизни всегда все может быть. И мы должны это понимать.

Входит Андрей. Артем, замечая его, нежно освобождается от объятий матери и молча смотрит в его сторону.

АНДРЕЙ: Таня!

АРТЕМ: Папа, здравствуй.

АНДРЕЙ (решительно подходя к ним): Здравствуй, сынок. (Крепко обнимает его, Артем при этом не делает никаких движений, он замер)

АРТЕМ (высвобождаясь): Пап, мама уезжает.

АНДРЕЙ (Тане): Я хочу поговорить с тобой.

АРТЕМ: Я пойду к себе, мам, мне еще физику учить.

АНДРЕЙ: Таня!

Таня медленно поворачивается к нему. Андрей падает на колени и обнимает ее ноги. Таня молча стоит, не делая никаких движений.

АНДРЕЙ: Таня! Таня! Я не могу так! Милая, родная, Танечка, я не могу так!

ТАНЯ: Я уезжаю, Андрей.

АНДРЕЙ (медленно поднимается с колен, пытается взять ее за руку): Куда?

ТАНЯ (убирая свою руку): К родителям, в Тулу. Я возвращаюсь домой. (Начинает медленно ходить по комнате, пытаясь складывать свои вещи в чемодан. При этом она что-то достает из него, затем вновь кладет обратно, видно, что она не может сосредоточиться)

АНДРЕЙ: Ты с ума сошла!… Как ты будешь ездить сюда, на работу?

ТАНЯ: Я сегодня ушла с работы.

АНДРЕЙ (закрывая лицо руками): Боже мой! Ты же не сможешь!

ТАНЯ (впервые повернув к нему лицо): Я смогу, Андрей. Ты же знаешь.

АНДРЕЙ: Даже если ты сможешь без меня, ты не сможешь без работы, Таня, милая, что же ты делаешь?!!

ТАНЯ: Я тоже сначала так думала. Ничего, в Туле тоже слушают и учатся музыке.

АНДРЕЙ (тихо, с мольбой): Не уезжай…

ТАНЯ: Мы говорили с Люськой, Артем пока останется с ней. Он должен кончить школу, потом будет поступать. Это она предложила. Я согласилась.

АНДРЕЙ: Я не должен тебя отпускать.

ТАНЯ: Это не в наших силах. Сейчас нами управляют обстоятельства.

АНДРЕЙ: Я не понимаю! Да, я сволочь, я дурак, я дрянь!!! Ты не можешь меня простить, но зачем ты бросаешь сына, свой оркестр, друзей, зачем, почему?!! Кому это нужно?!!

ТАНЯ: Не горячись. Ты думаешь, что я жертвую всем этим из-за своей гордости или из-за того, чтобы тебе было больнее? Нет. Это не жертва, это выбор. Это решение пришло само собой как единственно верное. Ты знаешь, мы практически не разговариваем с Люськой, но как только я решила уехать, она завела со мной серьезный разговор.

АНДРЕЙ: И что она сказала тебе?

ТАНЯ: Что я не должна здесь оставаться, поскольку ее сын полюбил другую женщину.

Андрей хватается руками за голову и стонет

ТАНЯ: Я ответила, что я это понимаю и готовлюсь к отъезду.

АНДРЕЙ (с надрывом): Но я не полюбил другую женщину!

ТАНЯ: И мне показалось, что она вздохнула с облегчением. Видимо, готовилась к крупному разговору с объяснениями, а он не понадобился.

АНДРЕЙ: Танечка!

ТАНЯ (останавливается, потом медленно подходит к нему): Артему очень тяжело. Попробуй ему помочь.

АНДРЕЙ: Таня! (шепотом): Спаси меня! Нам всем тяжело.

ТАНЯ (будто пробудившись, возмущенно): Всем?!! Нет, ты знаешь кому в этой ситуации становится легко и спокойно. (тут же угасая, тихо): Я тоже больше не могу, Андрей. Это должно было произойти. И мы с тобой всегда это знали. Просто ты на все закрывал глаза из-за своей слабости, а я продолжала терпеть из-за своей отрешенности. Она права, у меня никогда не было времени подумать, оглянуться, оценить. Я все время бежала, я неслась куда-то, мне надо было ездить, летать, репетировать. Я, конечно, любила и тебя, и Темку, но не задумывалась об этом. Это все прилагалось к моему забегу как публика, сидящая на спортивной трибуне и болеющая за бегуна. Бежишь ради нее, потому что если публики нет, то и финиш не нужен. Но я вас просто не замечала, ни тебя, ни сына, ни ее. Бежала и считала шаги: и – раз, и – два, и – три… И вот сейчас я могу все переоценить. У меня есть для этого время.

АНДРЕЙ: Ты уже переоценила.

ТАНЯ: Да.

АНДРЕЙ: И что ты поняла?

ТАНЯ: Ты знаешь грузинскую пословицу: дорогу увидишь тогда, когда арба перевернется? Человек тихонечко засыпает, пока спокойно погоняет волов. А наша арба катилась к пропасти. И перевернулась для того, чтобы, растеряв свой скарб, мы смогли спасти свои жизни.

АНДРЕЙ: Ты изменилась.

ТАНЯ: Нет… Ты же сам все время повторял мне, что люди никогда не меняются. Я такая же. Просто приходят обстоятельства, в которых мы ведем себя по-новому, непривычно для окружающих.

АНДРЕЙ: Я изменю обстоятельства.

ТАНЯ (грустно усмехнувшись): Зачем говорить про сорванную ветку, разбитую чашку, единожды входящего в воду? Разве это имеет смысл?

АНДРЕЙ: Я не смогу жить без тебя.

ТАНЯ: Так кажется поначалу. Потом привыкаешь.

АНДРЕЙ (энергично, быстро): Выслушай меня! Я не знаю, как это произошло. Я не хотел, не думал. Когда эта женщина (Таня болезненно морщится) стала появляться в нашем доме, я и представить себе не мог! Это была игра! Мне хотелось подразнить ее, не тебя, а ее, с этой ее закомплексованностью и какой-то придуманной любовью к трупу. Ты не представляешь, она даже водила меня на могилу этого артиста и рыдала там. А мне было весело! Мне было весело посмеяться над ее глупыми фантазиями. Я издевался над ней! Не вслух, но в душе я издевался и хохотал! А потом… Потом она возомнила, что я влюблен в нее и открылась, что она никогда ни с кем не спала.

ТАНЯ (с усмешкой): И ты посчитал своим долгом?…

АНДРЕЙ: Да! Да!!! Я посчитал! Посчитал долгом, шуткой, возомнил себя спасителем! Назови это как хочешь, потому что я сам не знаю, как это назвать! Тогда я остался у них в первый раз. Ты была на гастролях.

ТАНЯ: Это было первого мая.

АНДРЕЙ: Ты знаешь?

ТАНЯ: Да, Андрей, я знаю. Я разговаривала по телефону с Люськой.

АНДРЕЙ: Что-о-о? Мать тебе это рассказала сама?

ТАНЯ: После концерта я, как всегда, позвонила Артему, поговорила с ним. Он сказал, что бабушка просит передать ей трубку. Вот так и поговорили.

АНДРЕЙ: Что?! То есть… Как она сказала тебе об этом?

ТАНЯ: Спокойно.

АНДРЕЙ (в бешенстве начинает носиться по комнате): Как она сказала об этом?! Зачем?!

ТАНЯ: Ну, наверное, затем, чтобы все получилось так, как она задумала.

АНДРЕЙ: Но ведь она сама… Она сама мне… Она обещала, что ты не узнаешь.

ТАНЯ: Именно поэтому я и приехала раньше, чтобы самой все узнать и оставить ее ни при чем. Сыграла по ее правилам.

АНДРЕЙ (почти шепчет, так как от волнения ему трудно говорить): Где она?

ТАНЯ: Наверное, отдыхает у себя в спальне.

АНДРЕЙ (совершенно выходя из себя): Я убью ее!

ТАНЯ (спокойно): Не убьешь. (со значением): Она – мать.

АНДРЕЙ: Я убью ее!! (выбегает из комнаты)

Таня остается одна, продолжая медленно укладывать вещи. Через несколько секунд за сценой раздаются вопли.

Появляется Люська. Вслед за ней вбегает Артем. Несколькими секундами позже входит Андрей. Он падает в кресло и обхватывает голову руками, и так продолжает сидеть, не реагируя на происходящую сцену.

ЛЮСЬКА: Он поднял на меня руку! Он хотел меня ударить!!! (Артему): Твой отец замахнулся на меня! Мой сын! И это мой сын!

ТАНЯ (отрешенно): Что вы кричите? Он вас и пальцем не тронул.

ЛЮСЬКА (Тане): Не тронул?!! Он посмел замахнуться! Он хотел! Он бы ударил, если бы я не выбежала!!! Это все ты! Это из-за тебя!!! Из-за тебя он хотел убить собственную мать!!!

ТАНЯ: Так не убил же.

ЛЮСЬКА: Ах ты дрянь! Сука! Шалава!

АРТЕМ: Бабушка! Что ты говоришь?!!!

ЛЮСЬКА (указывая на Таню): Это все она!!! Она меня ненавидит! Она подговорила твоего отца!!!

АРТЕМ (пытается остановить ее, схватив за руку): Бабушка, перестань!

ЛЮСЬКА (Артему, вырывая руки): Отцепись от меня! Он сказал, что это я! Будто я во всем виновата!!! Он хотел! И ударил бы!

АНДРЕЙ (поднимаясь с кресла с силой бьет кулаком по подлокотнику): Хватит!!!

Люська в ужасе оборачивается на него и тут же затихает. Артем испуганно смотрит на отца.

АНДРЕЙ (подходит к Тане): Уедем вместе?

Таня медленно отрицательно качает головой. Андрей резко разворачивается и уходит. За сценой слышно, как он хлопает входной дверью.

АРТЕМ: Вы – сумасшедшие! Вы все здесь сумасшедшие! (Выбегает из комнаты)

Таня садится, закрывает лицо и беззвучно рыдает.

ЛЮСЬКА (уже не кричит, но говорит со злостью): Какая же ты дрянь! Ты испортила мне сына, на воспитание которого я положила жизнь!… Ты испортила все!

ТАНЯ (собирая последние силы, медленно поднимает голову, но говорит размеренно и спокойно): Мы же договорились. Я сегодня вечером уезжаю. Не мешайте собирать мне вещи.

ЛЮСЬКА: Тебя давно пора было выгнать! Ты и своего сына испортишь!!! Ты же исчадие ада! Ты мразь, которая питается чужими эмоциями!!!

ТАНЯ: Не мешайте собирать мне вещи.

ЛЮСЬКА: Я долго терпела тебя, но когда-нибудь всему приходит конец!!

ТАНЯ: Не мешайте. Собирать. Мне. Вещи. Я уезжаю.

ЛЮСЬКА: И чтобы мы не видели тебя больше в нашем доме! Ни я, ни Андрей, ни Артем!

ТАНЯ (выпрямляя спину, гордо): Артем мой сын. И если с вами я надеюсь больше никогда не видеться, то Артема я все равно заберу к себе. И вы этому помешать уже не сможете никак.

ЛЮСЬКА: Смогу, ты меня плохо знаешь!

ТАНЯ (усмехаясь): Уж как знаю вас я, Людмила Михайловна, а попросту Люська, вас знал только один ваш муж. Он перед смертью, кстати, сказал мне: «Бойся ее, это страшный человек!».

ЛЮСЬКА: Это неправда! Этого не могло быть!

ТАНЯ: Тем не менее, это было, и вы знаете, что это правда. Именно из-за вас он торчал на работе, потому, что с вами не мог находиться дома, и именно это сделало ему карьеру.

ЛЮСЬКА: Замолчи! Он просто был гениальным адвокатом!

ТАНЯ: Может быть и гениальным. Но двадцать часов в сутки на работе тоже принесли свои плоды.

ЛЮСЬКА: У него были клиенты!

ТАНЯ: Да не пытайтесь обмануть меня, как вы обманываете себя! Мы же всегда дружили с ним. И он много о вас рассказал!!! Он говорил, что прячется на работе, ныряя в нее с головой, потому что изменять вам боится, а развестись не может.

ЛЮСЬКА: Ложь! Он всегда любил меня!

ТАНЯ: Он боялся вас! Потому, что всю энергию выпивали из него вы! Именно вы! А когда его не стало, вы позвали нас со съемной квартиры, чтобы пить нашу энергию и нашу кровь. Сейчас я уеду, вы будете питаться сыном, а потом внуком. Но я вам его не отдам!

ЛЮСЬКА: Ложь! Ты все лжешь!!! Лжешь! Убирайся! Чтоб я не видела тебя и не слышала о тебе! Артистка! Проститутка! Чтоб ноги твоей!… (гордо и возмущенно удаляется из комнаты).

Таня молча остается стоять посередине комнаты с опущенной головой.

Картина третья

Квартира Риты и Ольги. Обе молча сидят в комнате. Пауза длится некоторое время. В течение всего действия Оля сохраняет присущую ей нервозность и истеричность. В определенные моменты либо срывается на крик, либо пытается заплакать.

РИТА: Может быть, мне позвонить им туда, домой?

ОЛЯ: Мама, не надо, сколько можно говорить.

РИТА: А вдруг случилось что?

ОЛЯ: Уж лучше бы случилось. У меня плохие предчувствия.

РИТА: Я не понимаю. Вещи-то его точно остались, ты смотрела?

ОЛЯ: Ну, здесь же, говорю тебе, я все проверила уже сто раз!

РИТА: Не знаю тогда. Надо позвонить.

ОЛЯ: Вот как сделаем. Я сейчас пойду спать. Если появится, скажи, что я устала и сплю давно. А ты позвони тихонечко, как будто ничего не случилось. Просто поговори с Людмилой Михайловной. Мама, ты сможешь притвориться? Ничего не случилось, а я сплю. Поняла?

РИТА: Да уж поняла, конечно! Только лучше бы прямо спросить. Спокойнее будет.

ОЛЯ: А я тебе говорю – нет! Вот еще не хватало мне!..

Слышится шум открывающейся входной двери. Появляется мрачный Андрей. Он совершенно пьян и еле держится на ногах.

АНДРЕЙ: А-а, вы не спите еще?

РИТА: Ой, батюшки! Андрей, где ж вы так?

АНДРЕЙ: А я думал, – вы спите!!

ОЛЯ (медленно приближаясь к нему): Ты же совершенно пьян!

АНДРЕЙ: Неправда. Совершенство недосягаемо!

ОЛЯ: Посмотри на себя! Это походы к сыну превращают тебя в свинью?

АНДРЕЙ (продолжая): Совершенство – удел святых. Я не свинья. Я никто. А никто не может быть пьяным или трезвым. Мне плохо.

ОЛЯ: Неудивительно.

РИТА: Может быть, чаю поставить?

ОЛЯ: Мама, перестань! Он будет напиваться, а мы должны его чаем отпаивать?!!

РИТА: Так ты не видишь, что ли, плохо же ему

Андрей почти падает на стул, стоящий перед столом и кладет голову на руки.

ОЛЯ (Андрею): Приведи себя в порядок, я не позволю тебе войти в мою комнату в таком виде.

АНДРЕЙ (с трудом поднимая голову и грустно глядя на нее): И не надо.

ОЛЯ: Тогда ночуй там, где пил! (разворачивается, чтобы уйти)

АНДРЕЙ: Стой!

ОЛЯ: Что-о? Это ты мне?

АНДРЕЙ (медленно, четко пытаясь выговаривать слова): У тебя есть выпить? Я знаю, что у тебя есть.

ОЛЯ (Рите удивленно): Мам, это как понимать? Это он у нас еще и выпить просит?

РИТА: Да подожди ты, может случилось что. Андрей, вы расскажите. Как дома у вас? Вы же дома были?

Андрей с трудом кивает головой.

РИТА: Все живы – здоровы?

Андрей снова кивает.

РИТА: Так что ж произошло-то? Событие, что ли какое-то? Или вы со своей супругой как-то… (делает непонятные жесты руками, пытаясь подобрать нужное слово)

АНДРЕЙ (смотрит на нее пристальным пьяным взглядом): Все живы, все. За маму волнуетесь? Я ж не убийца какой-нибудь. (продолжает сам с собой): Я только …ух!… чтобы все… и всё! А так – не-е-е. Это не ко мне. Я не умею. Да и что я, в самом деле… А вы что, правда подумали? (обращается к Рите): У вас же есть там что-нибудь?

РИТА: Что вы, Андрей, вам не надо больше!

ОЛЯ (Рите): Да перестань ты с ним разговаривать! Нам не хватало еще выслушивать этот пьяный бред! Мало нам переживаний, что ли? Еще из-за какого-то пьяницы…

АНДРЕЙ (перебивает ее): А ты! А ты, вообще!… Ты, вообще, если не можешь пьющему… пьющему человеку помочь, то хотя бы не мешай! Я сейчас не с тобой говорю!

ОЛЯ: Мама! Как он смеет! (Андрею): Да как ты разговариваешь со мной? Что ты о себе возомнил?

АНДРЕЙ: Я не зам..не вазм… Я не мнил!

ОЛЯ: Я тебя здесь жду, мы уже и в милицию, и в скорую звонить хотели! Ты приходишь в таком виде и устраиваешь мне сцены?! Да что ты есть такое?

АНДРЕЙ: Ты сама сказала – я твой рыцарь.

ОЛЯ (Рите): Мама, посмотри-ка на этого рыцаря! (Андрею): Ты же сейчас под стол скатишься

АНДРЕЙ (Рите): Не… Это меня тяжелые доспехи вниз тянут.

РИТА: Ну, правда, Андрей, как-то вы не очень… Да в таком виде!. Олечка плакала. Хотела вашей маме звонить…

ОЛЯ: Мама! Замолчи! Нужно больно звонить! (Подбегая к Андрею, кричит ему прямо в лицо): Мне просто непонятно, как можно так со мной поступить! Как можно так издеваться! Как можно думать только о себе!

Андрей поднимает голову и пытается слушать ее внимательно.

ОЛЯ: Ты знал, что я жду! Мы хотели куда-нибудь пойти вместе!

Андрей улыбается

ОЛЯ (гневно): Что ты улыбаешься?

АНДРЕЙ: Хотели. На кладбище. С тобой.

ОЛЯ (хватаясь за голову, чуть ли не воет. Андрей во время ее реплики согласно кивает головой): О, Боже! Самое святое! Самое светлое! Из этого поганого рта! Я доверилась ему, я ему поверила! А он! А ты!… Ты все изгадил! На святое! На самое сокровенное! Я тебе этого никогда не прощу! Никогда, нет!

АНДРЕЙ: Нет?… Ну, тогда выпить дай!

ОЛЯ (удивленно): Это что, так бывает?! Ты слышишь, что я тебе говорю? (Хватает его за плечи и начинает трясти): Ты слышишь, о чем я?! Ты, вообще-то, хоть что-нибудь понимаешь?!!

Андрей отворачивается от нее, но без сопротивления.

ОЛЯ: Ты меня слышишь?! Ты меня слышишь?! (Оборачиваясь к Рите): Мама! Мамочка! Как же это?

Рита подбегает к Оле, обнимает ее и гладит по голове, успокаивая. Оля заходится в рыданиях на плече у матери.

РИТА: Ну, успокойся, доченька, ну что ж ты так… Успокойся, прости его, он не со зла, наверное

ОЛЯ: Не со зла?!! Разве можно говорить такие вещи не со зла?!! Он хочет.. Он просто хочет угробить меня, потому что понимает, что не умеет любить! (снова поворачиваясь к Андрею): Ты не умеешь любить и чувствовать, как я, поэтому ты ранишь меня и ранишь больно. И это невыносимо!!!! Ты – черствое бревно!

АНДРЕЙ (многозначительно, с пьяной усмешкой): Это я бревно?

ОЛЯ: Я хотела найти в тебе опору, а ты, видя, как я страдаю и мучаюсь, только воспользовался моей слабостью!

АНДРЕЙ (утвердительно): Я воспользовался.

ОЛЯ: Я уже отдала тебе все самое сокровенное, что у меня было, не оставив себе ничего взамен!

АНДРЕЙ (напрягаясь, чтобы понять): Не может быть! У тебя там много было. И водка даже.

ОЛЯ: Мужлан! Я подарила тебе свою девственность!!!

Оля вырывается из объятий матери и бежит к шкафу. Достает бутылку водки и держит ее в руке.

АНДРЕЙ: А на хрена она мне? И кому я теперь нужен с этой твоей две… девз… дверь-за… дерзостью?

ОЛЯ: Да как ты смеешь?!! Я берегла себя ради любимого человека! Я еще не отошла от своей потери! Я принесла себя в жертву ради нашей разгорающейся любви!!! Мне столько пришлось!…

АНДРЕЙ (сначала иронично, потом, напрягшись, говорит почти связно): Ой-ой-ой! В жертву она принесла! А зачем? Кто от тебя просил таких жертв? А? Я просил? (показывая на Риту): Она просила? (берет со стола какой-то столовый предмет): Может быть он просил? А? Никто не просил! И мне ничего не надо было, ясно? Я, вообще, ничего не хотел! И ты тоже! Ты просто поняла, что твои бредни про любовь больше никто не будет слушать, и решила использовать меня. И не нужна ты никому со своей придуманной любовью! И вообще ты никому не нужна, и никого не любила! Ни меня, ни этого своего!

ОЛЯ (Рите, шепотом в ужасе): Мама!

Рита хватается за сердце.

АНДРЕЙ: Ни мать, ни-ко-го! Ты любила только свои идеи, которые сама же и сочинила. А, я понял! Ты – шизофреничка. Твои истерики и слезы – это все… это… (не находя подходящего слова, машет рукой). Да и что тут говорить, если…

ОЛЯ: Что ты знаешь о любви? Ты никогда не любил!!! Ты и меня никогда не любил!

АНДРЕЙ: Ну вот. Сама и сказала.

РИТА: Да что же это? Хватит уже!

ОЛЯ: Нет, мама, пусть говорит!

АНДРЕЙ: Говорить? А что говорить? Я тебя не любил. Никогда. Я любил свою жену. А теперь у меня нет жены. И мне некого любить.

РИТА: Батюшки!

ОЛЯ (начиная бесцельно метаться): Изверг! Изверг! Я не вынесу! (всхлипывая в голос): Я не вынесу этого! Господи, помоги мне!