Жених со знаком качества, или Летняя форма надежды

Кристина наконец нашла сигареты.

– Вы будете долго шептаться? – спросила она.

– Только покурим и разойдемся, – заверил я и, выхватив пачку, умчался.

Лишь в кухне рассмотрел, что взял: как я забыл? Кристина курит женские сигареты – очень редкие и дорогие. К моей досаде Мария это заметила.

– Женские? – удивилась она и, усмехаясь, добавила: – Решил начать с любимых сигарет Кристины?

С деланым равнодушием я отмахнулся:

– Какая разница.

– Хм. Считаешь, тебе это по карману?

– Не говори глупостей, я не беден. Во всяком случае уж на сигареты найду. На любые.

Она примирительно усмехнулась:

– Не нервничай, Роберт, я пошутила.

Глянув на часы, я смущенно промямлил:

– Прости, Мария, но у меня…

– Да-да, сейчас уйду, – заверила она, закидывая ногу на ногу и поудобней устраиваясь в кресле для продолжительной беседы.

За бесконечные годы дружбы я изучил все ее повадки. Впрочем, дальнейшее показало, что не все.

– Роберт, – сказала она, пристально глядя мне в глаза и прикуривая от изящной золотой зажигалки. – Роберт, это все очень подло. Такое не должно происходить с тобой: ты слишком хороший. Это жестоко. Это несправедливо.

Не зная, что сказать, я пожал плечами и присел к столу, глядя на клубы дыма. Они вытекали из ее сочных красивых губ и газовой пеленой скользили по бледной щеке, украшенной симпатичной бархатной родинкой. Эта родинка мне очень нравилась, как и рысьи глаза Марии.

– Роберт, когда я узнала…

Вдруг она осеклась и, уставившись на сигарету, которую я беспомощно крутил в руках, строго спросила:

– Ты почему не куришь?

– Нет огня. Куда-то пропала моя зажигался, – соврал я.

Мария дала мне прикурить от своей. Чтобы не разочаровывать ее, я затянулся и сильно закашлялся. Слезы брызнули из глаз, горло сдавило тисками…

А что еще могло со мной произойти? Курить я не умею. Мария вскочила и начала колотить меня по спине, окончательно лишая возможности сделать глоток воздуха.

Мне показалось, что смерть пришла: в глазах потемнело, я захрипел.

– Роберт! Роберт! – испугалась Мария. – Что с тобой, Роберт? Что с тобой?

В панике она полезла в холодильник, щедро оснащенный лекарствами. (Светлана не зря старалась, хоть я ее и ругал). Мария нашла пузырек с нашатырем и, не тратя время на ватки, против всех правил сунула мне его прямо под нос. Я дернулся, как ошпаренный, но задышал – нашатырь расплескался.

– Так можно выжечь глаза, – вместо благодарности, рассердился я.

– Фу-у, – с облегчением вздохнула Мария, вытирая с пола пролившийся нашатырный спирт своим кружевным платочком. – Как ты меня напугал. Тебе надо срочно менять положение. Нельзя жить одному. Без женщины ты пропадешь, – неожиданно заключила она.

Я был категорически не согласен: все зло от женщин. Если бы Светлана три дня не собирала меня в дорогу, я подготовился бы к конференции и не выглядел там таким ослом. Во всяком случае, изучил бы темы докладов, присланные мне из Парижа накануне. Если бы она не изводила меня всю ночь сексом, я эти темы (на худой конец) прочел бы в дороге и не полез бы на кафедру дураком. Но в дороге я спал, изнуренный Светланой. И в результате позор.

Ха! Я пропаду без женщин! А моя мать? Имей она каплю терпения, в моей спальне сейчас не лежал бы труп. Я остался бы дома, а у матери остался бы яд. Ей же захотелось поскорей получить подарки, и вот результат. Бедная Лидия! Впрочем, и она не лучше других. В голове сплошной ветер. Кто ее просил хватать мой бокал?

Теперь я жив, но бесплоден. В прах разбилась моя мечта…

Ха! Я пропаду без женщин! Сколько бед у меня от них! Взять хотя бы Кристю. Голова пухнет от проблем, которые ждут меня в связи с ее разводом…

Нет, к черту чужие проблемы! Завтра же уеду в деревню!

Но эти женщины и там достанут меня. Ха! Я, видите ли, без них пропаду! Так считает Мария. А чем мне она помогла? Пришла незваной, напугала, помешала, едва ли не силой заставила курить, а когда я, благодаря ее непоседливости, чуть не умер, сделала совершенно оскорбительное заключение: без женщин я пропаду. Взять бы да и высказать ей все, что думаю!

Разумеется, я промолчал. Говорила одна Мария.

– Роберт, зря хмуришься. Не сердись. Сердце кровью обливается, не могу смотреть как ты пропадаешь.

Что?! Я пропадаю? С чего это она взяла?! Да жил бы не тужил, когда бы меньше ко мне приставали.

– Роберт! Почему ты молчишь? Хочу знать, как ты относишься к моим словам. Надеюсь, ты понимаешь кто ты есть? – спросила Мария, ставя меня в тупик.

Слава богу она сама дала ответ на свой странный вопрос:

– Роберт, ты гений! Гений! Но, как все великие, абсолютно беспомощен в быту. Ты весь там, – она воздела руки и закатила глаза. – Ты в грандиозном, в высоком! Разве пристало тебе заниматься ничтожным? Ах, Роберт, дорогой, согласись, тебе нужна женская помощь, ласка, ненавязчивая забота.

«А она где-то как-то права!» – мысленно согласился я.

– Но брак для тебя хуже концлагеря. Хуже газовой камеры, Роберт!

Я оживился:

– Не могу с тобой не согласиться. В браке любой мужчина гибнет от удушья.

– Вот видишь, Роберт, – торжествовала Мария, – я одна знаю, что тебе нужно. Ты не создан для брака. Брак – это похороны твоего таланта…

«О, как она права!»

– Роберт, жена потребует внимания, отнимет все твое свободное время, измотает тебе все нервы. Наука осиротеет!

«Как сходятся наши мысли!» – поразился я.

– Да что наука, Роберт, осиротеет мир! Мир потеряет тебя! Ты запутаешься в женской юбке… Это будет конец. Я готова тебе помочь. Хочешь, буду к тебе приходить?

Я спустился с небес:

– Зачем?

Мария встала рядом, прижала мою голову к своему животу и, матерински чмокнув меня в макушку, воскликнула:

– Ах, Роберт, ты словно ребенок. Неужели не видишь, кто ты есть для меня? Неужели не чувствуешь? Это странно. Знаешь, почему я вышла замуж за Виктора, а не за тебя?

«Что-то не помню, чтобы так стоял вопрос», – подумал я и признался:

– Не знаю.

– Да потому, что стать твоей женой не решилась! – с патетикой воскликнула она. – И до сих пор за это себя ругаю!

Пока я цепенел и таращил глаза, она, нацеловывая мою макушку, пояснила:

– Ах, Роберт, уже тогда ты был неземной. Весь в науке. Ты на ангела был похож: витал в облаках, вокруг себя ничего не замечая, а Виктор… Он такой хваткий, такой рациональный. Это меня и сгубило. Я устала от его командировок, от его измен… Но больше всего я устала, Роберт, смотреть на то, как плохо тебе. Меня мучает чувство вины. Это я! – вдохновенно воскликнула она. – Я тебя погубила! Я отдала Виктору, этому бездарю, этому ничтожеству с регалиями, этому…

Не найдя нужных слов, Мария с досады топнула ногой, опять чмокнула меня в макушку и, проводя по себе руками, простонала:

– Ах, Роберт! Ведь все это принадлежало тебе!

Я вышел из ступора и закричал:

– Да что? Что принадлежало мне, черт возьми?

– Все! Моя нежность, моя любовь, моя ласка, забота, восхищение! Впрочем, вру. Все это ему я не отдала. Всегда только тобой восхищалась. Но забота, она досталась Заславскому. Пришло время исправить ошибку. Роберт, тебе не нужна жена – тебе нужна…

– Любовница?

– Нет, Роберт, нет! Тебе нужна я. Буду к тебе приходить, но лишь тогда, когда ты в этом действительно нуждаешься. Нимфой проскользну по квартире и все приберу. Захвачу на стирку белье, приготовлю обед или ужин. Роберт! Ты должен работать! Только работать – остальное беру на себя.

Я едва не прослезился:

– Мария… Ты идешь на такие жертвы? Прости, но принять их никак не могу.

Она присела на корточки, положила руки на мои колени (в брюках они смотрелись бы лучше) и, ласково глядя в глаза, прошептала:

– Роберт, позволь мне тебя опекать. Клянусь, ты этого почти не заметишь, никак тебя не обременю. Ты же меня знаешь.

Я ее знал: никогда Мария не была занудой, не зря я завидовал Виктору.

– Но, дорогая, я растерян, а как на это посмотрит Виктор?

– Мы не скажем ему. Это будет наша тайна. Маленькая тайна, от которой нет никому вреда. Мы же не собираемся делать ничего плохого…

– Да, конечно, Мария, на плохое ты не способна, но я ничего не могу понять. Откуда на меня такая благодать свалилась?

Она покачала головой:

– Ах, Роберт-Роберт, неужели ты не понимаешь? У меня нет никого родней. Я страшно одинока. К тому же, жизнь бездарно прожита, без плодов, без толку. Дай мне хоть так восполнить потери. Хочу быть твоей служанкой, твоей рабыней. Это единственный шанс принести пользу людям. К тому же чувства мои к тебе не угасли, а с годами стали еще сильней…

Она по-прежнему сидела на корточках, от чего юбка на ее крутых бедрах натянулась, казалось вот-вот лопнет – это было очень соблазнительно. Пышная грудь Марии вздымалась, влажный рот манил…

В голове моей был сумбур: «О чем она говорит? О каких чувствах?»

Я вдруг припомнил как на юбилее у Виктора случайно легла на мое колено ее нога. Решил, что она перепутала, Виктор сидел рядом. Выходит, я ошибался… А на моей докторской защите, когда все напились, и мы остались с Марией одни… Она положила голову мне на грудь и сказала:

– Роберт, любимый…

Тогда я не придал этому значения… А на пикнике, несколько лет спустя, она затащила меня в море и вдруг начала целовать. По-настоящему, в губы! Я решил, что она хочет позлить Виктора, он за секретаршей ухлестывал. Выходит, я был неправ…

– Мария… – Я заглянул в ее прекрасные, слегка раскосые глаза: – Мария…

Неожиданно она взобралась ко мне на колени и лихорадочно зашептала:

– Роберт, миленький, позволь мне, позволь, я не буду тебе в тягость, я ничтожество, я твоя раба, ты даже меня не заметишь…

Я уже не понимал, о чем она говорит: лицо мое горело. Ее полные груди я чувствовал даже через махровый халат. Впрочем, он вскоре был развязан. Мария извивалась, все сильней и сильней прижимаясь ко мне своим упругим горячим телом. Не помню как мы оказались на столе.

Пришел в себя лишь когда Мария шепнула:

– Роберт, может лучше в спальне?

Я слегка протрезвел:

– Нет, в спальне нельзя. Хочу в столовой.

– В столовой?

– Там шире стол.

– Ах, Роберт, какой ты! – с восхищением простонала Мария.

Схватив ее на руки, я устремился в столовую и…

Глава 8

И в этот драматический момент раздался звонок в дверь. Нас с Марией словно ледяной водой окатили. Она слетела с моих рук и бросилась лихорадочно поправлять прическу, хотя ей и без того было что поправлять: юбка спущена, блузка расстегнута, одна грудь выпростана из бюстгальтера… Впрочем, я был ничуть не лучше.

– Кто это? – тараща глаза, прошептала Мария. – Роберт, ты можешь не открывать?

Я ее успокоил:

– Конечно могу.

С нервной торопливостью втряхивая себя в юбку, она глянула в зеркало и ужаснулась:

– Кошмар, на кого я похожа! Губная помада размазана по лицу! Роберт! И ты весь в губной помаде! Халат, халат завяжи!

– Зачем? Мы же открывать не собираемся.

– Нет-нет, ни в коем случае, но все же иди посмотри кто там.

Я на цыпочках прокрался в прихожую и заглянул в глазок: у порога топталась Варвара.

– Там твоя дочь, – сообщил я Марии.

– Бог ты мой! – Она схватилась за голову.

– Не волнуйся, позвонит и уйдет, – попытался я ее успокоить.

– Ах, ты не знаешь Варю! – рассердилась Мария. – Будет до посинения здесь торчать. Если не дозвонится, сядет на лавку перед подъездом и будет ждать. Неужели не понимаешь? Ее бросил жених, ей надо поплакаться. Разве ты не в курсе?

– Да, что-то Варя мне говорила.

– Роберт, милый, не стой столбом. Иди открой, но только спрячь меня, спрячь. Ах, надо было сразу открывать, уж я бы ее отчитала и домой отправила.

Я удивился:

– А что мешает тебе теперь?

– Роберт, какой ты ребенок. Теперь, когда мы с тобой так долго копались и не открывали, она подумает бог знает что.

– Ах, да, – согласился я, – нехорошо получилось.

– Не страшно, – успокоила меня Мария. – Открой этой дурочке и скажи, что очень занят. Пускай домой отправляется. Только перед этим спрячь меня, спрячь.

Можно пойду в спальню?

– Нет-нет, – испугался я, – лучше посиди в столовой.

– Да, ты прав, – согласилась она. – Мало ли что. Вдруг эта оглашенная в спальню ворвется. Там балкон. Никогда нельзя точно знать, что ей в голову стукнет.

Ужасно невоспитанный ребенок. Вся в своего отца. Ах, лучше бы я родила от тебя, Роберт, пойду в столовую, в столовой как-то приличней.

Мария скрылась в столовой, а я поспешил открыть дверь Варваре. Она сразу упала мне на грудь и заплакала, приговаривая:

– Роб, какое счастье, что ты дома, Роб, мне так повезло, что хоть ты у меня остался.

Конечно, после таких слов я уже не мог заявить ей, что страшно занят.

Выплакавшись, Варвара устремилась в гостиную; я проследовал за ней.

– Роб, – воскликнула она, усаживаясь на диван, на котором совсем недавно сидела Мария. – Роб! Он меня бросил! Я этого не переживу! Не поверишь: только что примерялась повеситься в твоем подъезде. На своем поясе. Если бы ты не открыл…

– Как хорошо, что я открыл! – обрадовался я.

Варвара пристально на меня посмотрела:

– Ты так думаешь?

– Конечно, – заверил я.

Она погрузила палец в рот и принялась покусывать его маленькими ровными зубками. Варвара таким образом задумывалась.

– Нет, Роб, я не переживу, – наконец вынесла себе приговор она и тяжело вздохнула.

Я удивился и позавидовал ее другу:

– Так сильно любишь его?

Варвара пришла в ярость:

– Что-о?!!! Его?!! Эту скотину?!! Терпеть ненавижу! Нет, он прикольный и все такое, – спохватилась она, – но разве можно в него влюбиться? Я не смогла.

– Тогда в чем же дело?

– Мне больно! Больно! У-у, как больно! – взвыла Варвара. – Чувствую себя опущенной ниже плинтуса! Роб, как ты не поймешь? Когда бросают, это так оскорбительно! Так унизительно!

«Уж мне ли не понять?» – подумал я, но промолчал.

Варвара вдруг с опаской глянула в мою сторону и неожиданно спросила:

– Роб, можно джинсы сниму?

Я опешил:

– С кого?

– Да с себя, – рассердилась она. – На тебе же халат и ноги. Ха! Роб, не обижайся, ноги у тебя такие прикольные, волосатые! Но не кривые. Мне они нравятся. Настоящие мужские ноги – большая редкость.

Хихикая, Варвара вскочила с дивана и начала извиваться змеей, стаскивая с себя невероятно узкие джинсы. В ужасе я закричал:

– Что ты делаешь?

– Роб, я замучилась. Понимаешь, эти критические дни… Как я вам, мужикам, завидую. Тампоны, конечно, вещь, но зря их так рекламируют. Роб, знай и всем скажи: надевать узкие брюки в критические дни – самоубийство.

Я рассердился:

– Зачем мне это знать?

– Ну как же, ты взрослый мужчина, ты все должен знать. Ох, как эти джинсы врезаются, у меня там все отваливается уже.

Она положила ладонь между ног; я испуганно отвернулся.

– Роб, ну не будь, как мои родители, – попросила Варвара. – Ты же клевый мужик, самый мой лучший кент, к чему церемонии? Уф, как хорошо, будто пояс верности сняла, – воскликнула она, откидывая джинсы в сторону и снова усаживаясь на диван. – Посижу так немного, отдохну, а потом надену опять.

Я нервно покосился на дверь столовой и предложил:

– Может дать тебе мой спортивный костюм?

Варвара усмехнулась:

– Роб, расслабься, тебе что, не нравятся мои плавки? А как же на пляже? – начала воспитывать меня она. – Нет, Роб, ты удивительный. Что с тобою творится? Ты стал хуже моей маман. Она старуха, сама уже не может себе ничего позволить и бесится, бесится…

– Варя, прекрати! – воскликнул я, затравленно оглядываясь на дверь столовой.

– Роб, что с тобой? – удивилась она. – Ты защищаешь мою придурашную мамочку? Эту зануду? Эту климактеричку?

Я холодно заявил:

– Твоя мать – образец для подражания.

Варвара взвилась:

– Что? Роб, ну ты даешь! Да она мегера! Слышал бы как она час назад вопила! Как оскорбляла меня! Кем только ни обзывала! Ха! Образец!

Не знаю как далеко зашел бы наш разговор, если бы не зазвонил мобильный. За трубку я схватился как утопающий за соломинку и опять услышал голос с блатнецой:

– Ну че, козел? Ты ще не понял?

– Послушайте… – начал я, но в трубке уже раздавались гудки.

– Кто это цонькал? – презрительно поинтересовалась Варвара.

Но ответить ей я не успел: раздался новый звонок, на этот раз в дверь. Заглянув в глазок, я отшатнулся: на пороге стоял Заславский.

«Вся семейка в сборе!» – ахнул я и, вернувшись на цыпочках в гостиную, строго сказал:

– Детка, пришел твой отец. Боюсь, он не поймет моего либерализма.

Варвара была в шоке: она тупо смотрела на меня и молчала.

– Быстро джинсы надевай, – прикрикнул я.

Она очнулась и испуганно затараторила:

– По-быстрому не получится, их надо с мылом натягивать. Ой, Роб, давай я лучше спрячусь. Не хочу видеть отца. Они с матерью всегда ругаются, когда узнают, что я мешаю тебе работать и лезу со своими дурацкими проблемами. Роб, умоляю, спрячь меня, спрячь!

Я вспылил:

– С какой стати я должен тебя прятать? Что за чушь? Хоть сама соображаешь, что говоришь? Подумаешь, отец ругает ее. Правильно делает…

Не слушая меня, Варвара схватила свои джинсы в охапку и помчалась к спальне.

– Не-ет! – завопил я.

– Тогда в кабинет, – сказала она, и мое «нет» прозвучало чуть глуше.

– Ладно, пойду в столовую, – успокоила меня Варвара, после чего я лишь чудом не получил апоплексический удар.

– Иди в кухню, – приказал я, выталкивая ее из гостиной. – И джинсы, джинсы надеть не забудь!

– Ладно, так и быть, только ради тебя, – недовольно пробубнила Варвара.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.