Было: Не было. Хроники среднего возраста

Тут много вариантов. Сидишь ты в кресле, куришь, читаешь ленту. Тут жена: «Милый, надо бы мусор вынести. Там уже крысы в нём рождаться начали, и соседи от вони переезжают».

Открываешь барометр, вскрикиваешь: «Какой мусор, юнга, барометр падает! Тысяча чертей! Задраить все люки! Крысы – это хорошая примета. Отставить мусор! Убрать паруса! Спаси нас, морской дьявол!» Ну, и дальше сидишь, лайкаешь.

Или если на встречу идти не хочется. Или когда домой пришел после трёхдневного отсутствия.

– Где ты был, кобель?

– Страшно давление упало, я еле добрался сквозь бурю!

– Но на улице солнце…

– Посмотри на барометр, глупая женщина!

С любой стороны полезный бы был сайт. И главное – я за идею совсем недорого возьму.

*Facebook – проект корпорации Meta, деятельность которой признана экстремистской и запрещена на территории РФ

Прострел

Так вот живешь, ни о чем не подозреваешь, планы какие-то на будущее строишь. А потом неловко повернулся, в шее чего-то хрустнуло, прострел, обжигающий всплеск боли от затылка до лопаток, и всё – ты уже никуда не спешишь.

Ходишь по дому, как Терминатор на пенсии – голова поворачивается только вместе с плечами, на лице гримаса страдания, ногу подволакиваешь – это вообще не знаю почему, для образа, видимо. Ни сесть, ни встать. Детям начинаешь срочно жизненную мудрость передавать, чтоб успеть.

В магазин хотел выбежать, теперь не выбегу. Медленно выползу, намазавшись вонючими мазями и замотавшись шарфом.

А главное – мир разделился на две половины. Слева половина побольше – туда голова поворачивается градусов на пятнадцать, а справа поменьше – туда голова не поворачивается совсем. А там ведь тоже наверняка что-то есть, но не видно.

Это хорошо ещё не весна, глазеть не на кого. Пойду на детей поворчу. Пусть больного отца окружат вниманием.

Старый компьютер

У меня дома, кроме рабочего ноутбука, есть старенький компьютер. Он прожил длинную и сложную жизнь, и теперь находится на заслуженном отдыхе. Но ещё работает, и я его использую как архив для хранения всякой всячины.

Жутко сказать, но там хранится информация со всех моих бывших компьютеров, а это – ни много ни мало – лет за двадцать жизни. С покупкой новой машины я первым делом переписывал туда всё важное из папки «Мои документы». На ноутбуке эта цепочка прервалась, потому что ресурсы памяти у него несколько ограничены. Всё осталось на старом компе. Ну, да не важно.

Там, в компьютере, есть такие папки, куда я вообще боюсь заходить. Оттуда пахнет стылой вечностью и такими воспоминаниями, которые я давно стараюсь не хранить в себе. Компьютер я включаю редко, может, раз в месяц, чтобы закачать новую музыку в iPad или достать какие-то древние документы. Вот как сегодня – друг попросил найти обложки наших домашних магнитоальбомов за 1999 год. И каждый раз, когда я его включаю, я не могу просто найти то, что мне нужно, и выключить. Я всегда натыкаюсь на всякие вещи, которые приводят меня в растрепанные чувства.

Сегодня я открыл папку с фильмами, чтобы удалить ненужное, почистить активные раздачи в торренте. И первое, на что я наткнулся – детские фильмы и мультики, которые я качал для своих детей.

Мальчишкам моим не много – всего-то 6 и 9 – для меня они всё ещё малыши, и я до сих пор продолжаю находить для них разные детские фильмы. Но теперь я их не храню – скачал, показал и удалил. А раньше хранил. Огромная папка с мультиками, часть из которых я, кажется, скачал и даже забыл показать. И по ощущениям, всё это лежит там уже тысячу лет.

Я этим компьютером активно не пользуюсь уже три года, и это такие три года, каждый из которых идёт за десять. Я помню, что Егор любил мультик «Тачки», я его ему часто включал, он там лежит. И Егору-то девять всего, а ощущение, что две жизни назад это было.

И больше никому это всё не нужно, дети про это точно не помнят. Я и сам-то не помню. Как будто жил-жил человек, что-то накапливал, да и умер. Жутковато. И удалить вроде жалко, и оставлять незачем. Вот это, помню, ребенок просил и вот это. А что дальше было – не помню. Какой-то кусок жизни словно пропал. Ребенок тогда был ребенком и сейчас ещё ребенок, а ощущение, что это сто лет назад было. И я эти сто лет пропустил.

Что уж говорить про свои записки двадцатилетней давности. Там вообще мрак, как будто другой человек писал. Время на глазах растягивается и сжимается. Ничего не понять. В общем, выключил я компьютер от греха подальше. Заглядывать в прошлое стало жутковато. Раньше так не было.

Убийство

Утром нашёл на полу в гостиной бездыханный труп летучей мыши. Рядом гордо прогуливались кошки. Ночью был бой, который я проспал. Кошки вняли моим мольбам, и стали сами добывать себе пропитание. Правда, жрать не стали. Так что, возможно, что и не себе вовсе.

Спасибо, конечно, что не принесли в постель такую радость, но всё-таки как-то не по себе. Боюсь теперь спать ложиться в одной квартире с этими кровожадными тварями. Пошевелишься неосторожно во сне, а они тебе всё лицо сгрызут.

Всю жизнь из телевизора мне рассказывали, что летучие мыши – невероятно умные твари, и видят как прибор ночного видения, и сонары у них. А нет, оказывается, тоже дуры. Только страшные, как демон ночи, прилетевший забрать твою грешную душу. Ну, таких и среди людей хватает.

Чернильница

Каждую осень где-то к концу октября или к началу ноября у меня внутри начинает ныть чернильница.

Разные слова складываются в предложения и лезут наружу из недр моей лохматой головы. Не всегда красивые, часто не умные, но какие-то важные для меня именно в это время.

Я прекрасно знаю, что это всё из-за надвигающегося фронта пониженного давления и хронического синусита, но всё-таки мне нравится думать, что осень приносит мне вдохновение.

Некое чувство неясной тревоги, душевный зуд, который иногда получается сублимировать в сносный текст. А иногда нет, и тогда сёстры Усталость и Депрессия приходят меня навестить со своими новейшими приспособлениями для тихих печальных игр.

Порой слова начинают складываться в самые неожиданные моменты. А когда всё для этого подготовлено – не выходят, и хоть умри. Вот тебе влажная вуаль облаков, вот тебе ржавые остовы гор, вот тебе сквозняк из-под балконной двери – смотри и чувствуй. Но нет. Когда напишется, тогда напишется.

А пока осень, кашель, мурлыканье кошек под одеялом и спутанный клубок мыслей, который предстоит разобрать.

Бухара

В Бухаре, возле пруда Ляби Хауз, в самом историческом центре, есть старое дерево. Это давно засохший тутовник, который стоит здесь с чёрт знает каких времён – видел и Амира Тимура, и бухарских эмиров, и советскую власть, и бомбардировку, и много чего ещё. Если бы он мог говорить – сколько бы всего рассказал.

А представьте себе, чтобы в центре Алматы вот так сохраняли давно засохшее дерево. Оно не несёт никакой функции, просто символ – ровесник эпохи, в которую построен старый город.

Я восхищался бухарским тутовником в прошлый приезд, не мог пройти мимо и в этот раз. Очень сильные ощущения. Эта патриархальность Бухары очень привлекает, потому что она настоящая, не показная. Там так и живут – в перемешанной атмосфере прошлого и настоящего. Она вся здесь и сейчас. Стоит повернуть за угол ухоженной туристической достопримечательности – там всё также, как пятьсот лет назад.

Или вот, например, пошёл я в Центральный парк, сел перекусить в кафе. Кроме меня посетителей не было. В какой-то момент девушки-официантки устали накалывать мясо на шампуры, включили погромче свою узбекскую музыку с заводными барабанами и стали танцевать. Среди дня, просто для веселья. Потанцевали и сели дальше работать.

И я вот думаю – как много поколений людей любит одинаковую фольклорную музыку? А где культурные революции, конфликт отцов и детей? Где бухарский рок, бухарское диско, техно, тектоник?

Конечно, в ресторанах поют Стаса Михайлова с узбекским протягиванием, но это для туристов. А сами слушают то же, что слушали их бабушки. Я никогда не любил музыку, которую любили мои родители. А здесь поколениями любят одно и тоже, слушают одно и тоже, танцуют под одно и тоже.

Нет никакой старой и новой Бухары. Есть просто Бухара, в которой тысячу лет едят сладкий плов, слушают свои эти дудки, носят цветастые наряды. Хорошо это или плохо – я не знаю. Но это есть. И плевать им на XXI век и айфоны.

Узбекское гостеприимство

Сажусь в поезд Самарканд – Ташкент. Сидячий вагон разделён на отсеки, в отсеке шесть кресел друг напротив друга, посередине столик. Еду со своей спутницей – явные туристы с рюкзаками и в яркой одежде. В нашем отсеке также два узбека средних лет и два узбекских мальчишки-подростка. Мальчишки едут с большой группой детей – остальные в соседних отсеках.

Трогаемся, приходит проводник, предлагает чаю. Один из узбеков на узбекском языке просит два стакана «лимон чой» для себя и своего товарища. Мы со спутницей просим два стакана для нас. Проводник передаёт наши просьбы специальной девочке и отправляется опрашивать остальной вагон. Приходит девочка, которая оснащена всего двумя руками, приносит два чая, ставит на столик. Я, как воспитанный человек, не тянусь сразу – предлагаю сначала взять узбекам, ведь они заказали раньше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.