Собиратели голов

– Не-а, – ответил мясник.

– Куда щемишься, сука?! – очкарик вдруг выскочил вперед, между Борисом и Наташкой.

Цепь с гирькой на конце со свистом рассекла воздух. Чуть не задела правую руку.

Борис уже приготовившийся броситься к Наташкиному ножу, едва успел ее отдернуть. Пришлось отдернуть: с раздробленной кистью толку в драке будет мало.

Очкарик взмахнул своим оружием еще раз, отгоняя Бориса от чернявой.

Шустрый малый. И что еще хуже – сообразительный.

– Ты чего дергаешься, Очко? – а вот мясник тупил.

– Этот козел нож хотел взять!

Очкарик поднял Наташкин нож сам.

– А-а-а, – осклабился мясник в лицо Борису. – Типа, самый хитрожопый, да?

Кивнул очкарику:

– Кончаем его. Потом телкой займемся.

И снова – Борису:

– Ничего личного, братан. Просто кушать очень хочется. Без обид, лады?

И нанес удар. Рубанул быстро и резко, наискось – от плеча к бедру.

Борис не рискнул перехватывать заточенную сталь. Отскочил в сторону и…

И чуть не попал под кистень очкарика. Едва-едва вывернулся. Увесистая граненая гайка на тонкой, но прочной цепке содрала кожу с левого плеча.

Сразу видно хорошо сработанный тандем. Дикие действовали четко и слажено. Заходили с двух сторон и наносили удары почти одновременно – так, чтобы жертве труднее было выскользнуть, но чтобы при этом не задеть друг друга. Очкарик, ловко орудовавший длинной цепью с грузиком, загонял жертву под рубящие удары мясника.

Рано или поздно Борис должен был попасть или под гайку, или под тесак. И скорее – рано, чем поздно. Долгого балета сейчас не получится. Время работало против него, и он прекрасно это понимал. А поэтому не стал тянуть.

Широкое лезвие блеснуло у самой шеи. Мясник по инерции шагнул вперед, предусмотрительно прикрывая голову левой рукой. Но Борис бить не стал. Сам не стал. Уклонившись в последний момент от тесака, он подался влево – к очкарику, прямо под свистящую в воздухе гайку. Прямо и чуть-чуть в сторону…

Ему удалось перехватить бьющую руку и цепь. Борис резко рванул оружие на себя. Вырвать намотанную на чужой кулак цепуру, правда, не смог. Да он и не особенно рассчитывал на это. Зато ему удалось изменить траекторию движения кистеня. Гайка со скоростью пули полетела по дуге за его голову, цепь хлестнула по плечу.

Хрястский стук. Вскрик.

– Ох!

Это уже сзади, за плечом и за головой. Получилось!

Краем глаза Борис успел заметить, как тяжелая гайка, перелетев через поднятую руку мясника, заносившего мачете для нового удара, впечаталась ему в голову.

Дикий рухнул навзничь. Эх, перехватить бы тесак. Так ведь очкарик с кистенем не позволит. Ладно, зато один противник был на какое-то время выведен из строя. Уже легче.

Теперь нужно разобраться с другим. Не выпуская цепи из руки, Борис дернул очкарика к себе, намереваясь пребросить его через спину.

Тот, однако, оказался не так прост. Неожиданно шагнув вперед, он сам сократил дистанцию и первым нанес удар. На челюсть Бориса обрушился обмотанный цепурой кулак.

Борис успел поднять плечо и прикрыться. Удар прошел вскользь и был, конечно, послабее удара раскрученной гайкой. Но тоже – хорошего мало.

Клацнули зубы, в глазах заплясали звездочки. Цепные звенья содрали кожу на щеке. От резкой боли Борис на миг ослабил хватку.

А очкарик – р-р-раз! – уже рвет кистень на себя.

Цепь резанула по ладони. Кулак пришлось разжать.

Взмах: очкарик бьет снова.

Борис присел…

Гайка просвистела над головой.

… и резко крутнулся на месте, выбросив ногу.

Подсечка. Очкарик падает на спину. Борис наваливается сверху, прижимая кистень противника коленом.

Теперь намотанная на кулак цепь только мешала очкарику: она словно приковала правую руку дикаря к земле. А свободной левой он уже ничего не мог сделать против кулаков Бориса.

Борис бил почти без замаха, коротко, сильно и быстро.

Справа-слева, справа-слева…

Рассыпались по траве стекла очков, разлетелись сломанная оправа и гнутые дужки.

Отчего-то особенное удовольствие Борис получил, когда разбивал очки на лице дикаря. Наверное, потому что не вязалось одно с другим: эти интеллигентные профессорские очочки и дикарь-людоед, нацепивший их на свой куцый нос.

А вообще, очкарик оказался хиловат. Долго держать удары он не смог и вырубился после первой же пары. Однако в таких делах нужна надежность и подстраховка.

Еще два удара, еще два, еще. И еще один…

Сзади послышалось шевеление.

Мясник очухался? Быстро что-то, мать его!

Борис оглянулся. Ну да, так и есть! Дикарь с тесаком поднимается с земли. Лобешник в кровищи, но парень рвется в драку.

Борис тоже вскочил на ноги. Его сейчас отделало от противника с полдесятка шагов.

Дикий неожиданно взмахнул тесаком и…

Борис инстинктивно пригнулся.

Мясник швырнул в него свое оружие.

Тяжелый тесак, кувыркнувшись в воздухе, пролетел над головой Бориса и с отвратительным чавкающим звуком вошел в безголовое тело хэда. Глубоко так вошел. Висельник в пятнистой форме качнулся, словно туша на крюке в мясной лавке.

Офигеть! Борис облизнул пересохшие губы. А ведь мачете это могло вот так же торчать и из него самого, не пригнись он вовремя.

Дикарь с устрашающим ревом бросился в рукопашную. Но теперь-то все было по-другому. Теперь они дрались на равных. Даже, пожалуй, нет: координация у противника, поймавшего лбом увесистую гайку, все еще была нарушена, и на этот раз преимущество все же оказалось за Борисом.

Разумеется, он не преминул им воспользоваться.

Легко уйдя от очень сильного, но не очень точного удара противника, Борис провел мощную боксерскую троечку. Пробил защиту дикого. Снова уложил мясника.

Бросился к висельнику – вырвать торчащий из тела мертвеца тесак и…

– Ну, хватит, что ли?

И остолбенел.

Ему в лицо смотрел обрез-двухстволка.

Глава 8

Дикарей-каннибалов все же было не двое. Трое.

Третий, с ружьем без приклада и обрезанными по самое цевье стволами стоял у кромки леса. Кряжистый, неулыбчивый такой седоватый мужик, уже в возрасте, но еще достаточно крепкий.

Кроме обреза у него имелось короткое копье, торчавшее из-за плеча наподобие винтовки со штыком. Копье висело на широком ремне, привязанном к толстому древку. Наконечник был сделан из длинного стального штыря, вложенного в специальный паз и намертво примотанного проволокой. Незамысловатое оружие, но эффективное в ближнем бою.

Впрочем, укороченное ружье в руках дикаря было сейчас все же более серьезной угрозой, чем заплечное копье.

Зашевелилась, приходя в сознание, Наташка. Села, потирая разбитую голову. Попыталась встать.

– Сидеть! – обрез в руках дикаря качнулся в ее сторону.

Чернявая все поняла сразу. Замерла.

Зато на ноги поднялся мясник. Тряхнул головой. Оскалился – вполне себе даже дружелюбно:

– Ну че, братишка, обломался?

– Хватит болтать, – велел дикарь с обрезом. – Кончай их.

Борис угрюмо зыркнул на него. А что ж сам-то не кончил? Патронов жалко? Или шуметь не хочется?

Мясник, не торопясь, вразвалочку подошел к висельнику. Вырвал из трупа тесак. Осторожно – понял уже, урод, что имеет дело с опытным бойцом – шагнул к Борису.

И ведь поделать ничего нельзя! Борис покосился на Наташку, на дикого с обрезом. Со своей позиции стрелок мог держать под прицелом их обоих.

Но все же подставлять шею под мачете Борис не собирался. Он приготовился к последней драке. Можно попытаться обезоружить мясника и прикрыться им, как щитом.

Шансов мало, конечно, почти никаких. Его, наверняка, пристрелят. Но лучше уж сдохнуть так, чем покорной овцой. Да и одним патроном у гадов станет меньше. Слабое, а все же утешение.

И потом… Пока мясник и стрелок отвлекутся на него, может, Наташка успеет… Хоть что-нибудь, да успеет сделать. Может быть.

Мясник словно угадал его мысли. Ухмыляясь, отошел к Наташке. Решил сначала зарубить ее? Точно!

Взмах. Блеск заточенной стали над чернявой головой.

– Ах, ты ж, с-с-су…

Борис бросился на помощь, прекрасно понимая, что не успевает уже. И что неминуемо нарвется на пулю или картечь.

Свист. Всхрип.

– …ка!

Еще свист. Что-то промелькнуло в воздухе.

Стон.

Оба – и мясник с тесаком, и мужик с обрезом – рухнули как подкошенные.

У первого из спины торчала короткая толстая стрела. Второму еще одна такая же стрела пробила голову. Судя по всему, стрелы прилетели с противоположной стороны дороги.

Снова дикие? Опять трупожоры? Каннибал у каннибала, типа, жрачку отбирает? М-да, суровые нравы царят среди дикарей.

Наташка шустро подползла к стрелку с пробитым черепом. Схватила обрез.

Странно, но ей это позволили. Стрелы больше не летели. Пока не летели.

Наташка проверила оружие. Выругалась.

– Пусто!

Швырнула бесполезный обрез о землю. Что ж, теперь понятно, почему каннибалы не расстреляли их сразу. Ружье без патронов – та же палка. Дикарь-стрелок просто использовал его в качестве устрашения. Блефовал, сволочь, на понты брал. И ведь взял же!

Но откуда им было знать, что стволы не заряжены?

А из зарослей на той стороне дороги уже выходили люди. Человек десять. Все – в камуфляже. Правда, большая часть одета не в хэдхантерские штаны и куртки, а в старую армейскую форму еще докризисного образца. На некоторых были охотничьи костюмы и маскхалаты. На спине у каждого – полупустой рюкзак или вещмешок. Трое или четверо – с противогазами, но ни бронников, ни касок ни у кого нет. Понятное дело: лишний вес. С таким по лесам не шибко побегаешь. Да и хэдхантерская форма, у кого она было – рваная, штопанная и явно с чужого плеча. Трофеи? Похоже на то.

У двоих из гранатных сумок торчат горлышки бутылок, заткнутых тряпками-фитилями. «Коктейль Молотова», судя по всему. Еще одна парочка несет разряженные арбалеты. У остальных – тоже простенькое дикарское оружие. Только один из всей группы держит в руках ствол. Зато какой! Хэдовский калаш – это вам не обрезанная двуствольная бердянка. Тоже, видать трофей, и нехилый притом. Интересно, а есть ли порох в этой пороховнице? Или тоже – так… для понтов больше?

Незнакомец с автоматом первым перешел через дорогу. Пятнистые штаны и куртка. Гранатная сумка явно не пустая. Противогаз на боку. Армейский нож на поясе. Бинокль на груди. А еще – ни фига себе! – рация. Вот такой дикарь! Хорошо упакован, ничего не скажешь.

Непокрытая голова. Пристальный взгляд из-под густых кустистых бровей. И плохо сочетающаяся с таким взглядом широкая улыбка.

Автоматчик скалился им по весь рот. Это был невысокий, широкоплечий, ладно сложенный человек с обветренным лицом. Сколько ему? Тридцатник? Нет, пожалуй, больше. Борис дал бы ему хорошо так за тридцать. И даже за сорок. Хотя… Заросшее, как у моджахеда физиономия, и косматые волосы могли состарить любого.

– Привет, Натаха! – дикий махнул им рукой. – Давно не виделись!

Натаха?! Откуда он…

Борис, разинув рот, перевел взгляд на Наташку.

– Здорово, котик, – улыбнулась автоматчику чернявая. Помахала в ответ. И вздохнула с явным облегчением.

Борис ошарашено смотрел то на нее, то на дикаря с хэдхантерским калашом.

Старые знакомые?

– Кто это? – шепотом спросил Борис.

– Так, – неопределенно мотнула головой она. – Один мой бывший.

Любовник? Вероятно. Их, вроде бы, и принято называть бывшими. Ответ чернявой не понравился Борису. Он сразу почувствовал неприязнь к дикарю с автоматом. Ревность, наверное…

– Один твой бывший, говоришь? А сколько их у тебя вообще, таких бывших?

Впрочем, чему он удивляется и на что сердится? Наташка жила у диких. Она – молодая, привлекательная девушка, которой требовалось покровительство, защита и поддержка. Так что все естественно. Объяснимо все.

– Перестань, – Наташка дернула плечиком. – Только сцен ревности сейчас не хватало! С ним, – чернявая указала взглядом на «котика», – мы давно расстались и снова завязывать отношения меня не тянет. Так что успокойся, ладно.

Борис вздохнул. Ладно, он постарается.

«Котик» подошел ближе и Борис узнал кличку кота с калашом.

– Корень, откуда вы взялись? – спросила Наташка.

Корень, значит. Ну-ну…

– С той стороны, – ухмыльнувшись, дикарь ткнул автоматным стволом за дорогу.

– И что вы здесь делаете?

– Прячемся, – хмыкнул он.

Повернувшись к своей кодле, Корень сыпанул порцией приказов:

– Ну-ка, с трассы все сдернули! Быстро на позиции, пока хэды не заметили. Гарик, постой, ты останься. Возьми стрелков, займитесь трупожорами. Этих двоих жмуров – оттащите от дороги. Тот, третий – живой еще, вроде. Его оставьте. Не трогайте пока, не мочите. Пускай очухается.

«Перед Наташкой красуется, командир хренов», – неприязненно подумал Борис.

Дикие шустро убрались с дороги. Группа, вышедшая из леса, вновь растворилась в густой зелени, словно ее и не было. Вслед за Корнем через дорогу перешли только три человека. Двое, арбалетчиков вынули стрелы из тел каннибалов, обтерли окровавленные наконечники и уложили короткие оперенные болты в поясные колчаны. Затем потащили трупы в кусты.

Третий – рябой рыжеволосый парень, которого Корень назвал Гариком, – склонился над очкариком-людоедом. Тот еще не пришел в себя.

– В бригадиры выбился, а Корень? – улыбнулась Наташка.

– Вроде того, – отозвался «бывший». – Я теперь старшой группы.

– Поздравляю.

– Спасибо.

Корень не сводил глаз с разбитой Наташкиной головы. Не с лица – а именно с головы. В глазах его не было ничего, похожего на влюбленность. Старшой дикарей рассматривал кровь в чернявых волосах.

– Ты вообще как, Натаха? – озабоченно спросил он.

– Да, лучше всех, – морщась, она притронулась к ране от пращевого снаряда.

– Сильно досталось? – Странный тон. Сочувствия что-то не слышно. Борис напрягся. Таким тоном не интересуются о самочувствии. Скорее, допрашивают.

– Терпимо, – Наташка тоже насторожилось. – Ерунда. Заживет. А что?

– Идти сможешь?

– Не беспокойся.

– А бежать?

– Быстрее тебя.

Дикий кивнул.

– Это хорошо, если можешь идти и бегать. Это очень хорошо.

Нет, определенно было в его тоне что-то, что сильно не понравилось Борису. Да и Наташка явно не в восторге.

– А если бы не смогла? – прищурилась чернявая.

– Было бы плохо, – вздохнул Корень. – У меня приказ: не оставлять хэдам ни одного треса.

– Треса? – Наташка нахмурилась.

– Ни одного человека, которого хэды могли бы взять в качестве треса, – пояснил Корень. – Кто не сможет или не захочет идти с нами тот… В общем, тот уже никуда не пойдет.

– Как эти? – она кивнула на каннибалов.

– Да. В общем, Натаха, советую тебе присоединиться к нам и не задерживать группу на марш-бросках.

Она внимательно посмотрела ему в глаза. Больше эти двое друг другу не улыбались.

– Ничего личного, – развел руками дикарь.

А ведь точно также сказанул и мясник-людоед. Те же самые слова. Борис усмехнулся. Что ж, по крайней мере, теперь можно не опасаться, что Корень отобьет у него девчонку. Убьет, если сочтет нужным – да, но не отобьет.

– А вы гуманные ребята, как я посмотрю, – холодно, без всякого выражения произнесла Наташка. – Значит, теперь принято мочить тех, кто не с вами?

Корень пожал плечами.

– Трупожоры тех, кто не с ними, съедают, – сухо ответил он. – И к себе в компанию не приглашают. Так что мы погуманнее будем.

– Ну, если сравнивать вас с трупожорами – то да, то конечно.

Корень скривился:

– Так я не понял, Натаха, ты с нами или как?

– А у меня есть выбор?

– Нет.

– Значит – с вами.

– Молодец, – похвалил дикий. – Правильное решение.

– Только ты так и не ответил, Корень, что вы тут делаете?

– Ждем.

– Чего?

– Может, хэдовский патруль проезжать будет. Авось, клюнет на приманку, – дикий кивнул на безголового висельника – Остановится…

На приманку? Борис, прислушивавшийся к их разговору, снова насторожился.

– Правда, вы с этими, – Корень перевел взгляд на очкарика-каннибала, – нам здесь чуть всю малину не испортили.

– Так это ваша работа? – Наташка уставилась на покачивающийся труп.

– А то чья! Сбили хэда с патрульного броневичка неподалеку.

– И что патруль?

– Предпочел не останавливаться. Мало их было, в штаны наложили. Сквозанули, на фиг. Пока вызвали подмогу, пока та подошла, нас уже не было. Хэда припрятали, сами смотались. Потом вернулись. Сделали, что надо. Подвесили вот. Ждем других пятнистых.

До Бориса вдруг дошло одно очевидное обстоятельство. Не удержавшись, он влез в чужой разговор:

– Погоди-ка, как там тебя… Корень. Вы в засаде здесь сидите, что ли?

– Сидим, – широко улыбнулся ему дикий.

– И все видели?

– В подробностях.

Значит, пока он отмахивался от людоедов, за ним наблюдали из кустиков десяток здоровенных лбов. Вместо того, чтобы помочь или хотя бы шугануть каннибалов, они просто сидели и наблюдали!

– А раньше не могли вмешаться, мать вашу? – Борис почувствовал, как его накрывает.

– Не-а, не могли, – Корень продолжал улыбаться. – Хотелось посмотреть, на что ты способен в драке.

– Посмотреть? – Борис тряхнул головой. – На что я способен? Зачем?!

– Ну, ты ведь тоже захочешь к нам присоединиться.

Вопросительной интонации Борис не уловил. Это было сказано, как о деле решенном.

– Конечно, захочешь, – продолжал дикарь. – А балласт нам не нужен. Зато позарез нужны хорошие бойцы. Натаха, вон, боевая девчонка, я ее знаю. А тебя нет. Тебя в первый раз вижу. Поэтому тебя нужно было проверить.

Борис поморщился. Опять! Опять кому-то понадобилось проверять и оценивать его бойцовские навыки.

– Если бы на вас не вышли трупожоры, тебе пришлось бы драться с кем-нибудь из нас.

Борис вздохнул. Возможно, ему еще это предстоит. Уж слишком грубо шла вербовка. А кстати… Куда его вообще вербовали-то?

– Вы кто такие, Корень? – напрямую спросил он.

Что-то подсказывало ему: это не простые дикие. Не те дикие, что были раньше.

– Мобильная охотничья группа.

– Чего-чего? – Борис насторожился. – Охотничья?

Выходит, от одних охотников они с Наташкой сбежали, чтобы попасть к другим?

– Ага, охотничья. Егеря мы.

– Какие еще, на хрен егеря?

– Слышь, Натаха, – Корень повернулся к чернявой. – Твой дружок правда дурак или прикидывается?

– Прикидывается, – буркнула она.

Ну, спасибо, подруга… Борис бросил на спутницу косой взгляд. Ему показалось, что за немногословностью она тоже скрывает непонимание, но пока не хочет показывать свою неосведомленность.

– Какой-то он… – дикарь поморщился. – Дерганный какой-то. Нервный. И глазки бегают. Он часом сам не из трупожоров, а?

Борис и Наташка переглянулись. Борис вспомнил, как у реки чернявая уговаривала его отведать человечины. И ведь почти уговорила. Слышал бы тогда ее этот дикарь.

Глава 9

– Ладно, расслабьтесь, – хохотнул дикий. – Шучу.

– Да я поняла, – без намека на улыбку ответила Наташка.

– Ну а если без шуток, – дикий тоже вдруг посерьезнел. – Где ты его подцепила?

Борис снова скривился. Не любил он, когда о нем при нем же говорили в третьем лице. И притом, вот так пренебрежительно.

– Это еще кто кого подцепил, – недовольно сказал он.

Но похоже, не был услышан. Дикарь сейчас расспрашивал Наташку и на Бориса не отвлекался.

– Ну? Откуда он, Натаха?

– Из этих он, из х-х…

Подавившись, Наташка откашлялась.

«Хэдхантеров»? Борис прикусил губу. Как интересно отреагируют на такую новость дикие, имеющие милую привычку обезглавливать хэдов и развешивать их тела по деревьям?

– … из хуторских, – закончила фразу Наташка.

– А почему у него шея пожженная, как у тебя? Тоже носил гладиаторский ошейник?

– Носил, – не стала отрицать очевидного Наташка.

– Так он хуторянин или гладиатор?

– Долгая история.

– Продали в тресы парня?

– Типа того.

– Ясно, – хмыкнул Корень. – Короче, не из наших человек.

– Не из наших. Но я за него ручаюсь.

Борис глянул на чернявую. А вот теперь спасибо по-настоящему, от души.

– Ручаешься? – Корень прищурился. – За такие слова отвечать надо, Наташенька, ты в курсах?

– Я знаю, что говорю, Корень. Он меня из такого дерьма вытащил, которое тебе и не снилось.

Они обменялись долгими испытующими взглядами.

– Ну, раз так – другое дело, – дикарь тряхнул шевелюрой. – Натахин друг – мой друг.

Корень снова повернулся к Борису:

– Как звать-то тебя, а друг сердешный?

Борис поморщился. Ишь, дружбан выискался!

– Борис, – буркнул он.

– Э-э-э, – Корень тоже скривился. – Ты мне еще по отчеству представься. Погоняло у тебя какое?

Борис смотрел на него исподлобья. Молчал.

– Я вот, к примеру, Корень, а не Саша Коренец. Макса Гаркушева, – Наташкин «бывший» кивнул на дикаря, все еще возившегося с очкариком, – мы Гариком называем. А ты? Кто ты такой?

– Берест.

– Ну, так-то оно лучше! – удовлетворенно кивнул старшой дикарей. – Бери оружие, Берест. И гордись. Теперь ты не дичь, а охотник.

Ну да, опять…

Борис огляделся. Выбор так называемого «оружия», был невелик. Тесак, кистень из цепки и гайки, обрез без патронов, да копье с заплечным ремнем.

Нет, тесак уже подняла Наташка. От ружейного огрызка без боеприпасов проку нет. Гайка на цепи? Не имея нужных навыков ею, скорее, себе лоб расшибешь, чем врага достанешь. Тем более если враг в хэдхантерских броннике и каске.

Борис поднял копье. Повесил на плечо. Ничего, сойдет. В конце концов, с похожим оружием он уже имел дело. Заточенным арматурным прутом он завалил возле Хутора охранника тресовозки. А арматурина – то же копье.

Обрез взял себе Гарик. Гайку на цепи – один из арбалетчиков. Видимо, дикари ценили любое оружие и не привыкли разбрасываться такими вещами.

– Тебя, Берест, наверное, многому учить придется, – задумчиво проговорил старшой. – Переучивать вернее.

– Вообще-то знаешь, Корень, – неожиданно встряла Наташка. – я, сказать по правде, тоже кое-чего не догоняю. Введешь в курс дела по старой дружбе?

– Легко, – пожал плечами дикарь. – Спрашивай, Натаха.

– Почему вы ушли так далеко от буферки?

– Вообще-то не далеко, – пожал плечами Корень. – Мы сейчас возле границы.

– То есть как это? – ошалело пробормотала Наташка.

Борис тоже вытаращил глаза. По его прикидкам буферная зона между «цивильными» и дикими землями должна начинаться много южнее от этих мест.

– После того, как столичные хэды вычистили город и Хутора, буферка расширилась, – объяснил Корень. – Некоторые егерские группы уже доходят до окрестностей Ставродара, а кое-кто даже проникает в пригороды.

Наташка присвистнула. Это было неожиданной новостью не только для Бориса.

– Так а это… А женщины? Дети? Где сейчас они? – спросила чернявая.

Пару секунд Корень непонимающе и даже немного настороженно смотрел на нее.

– Они далеко отсюда, – наконец, сказал он, как о чем-то само собой разумеющемся. – Кочуют по ту сторону буферки.

– То есть вы сами по себе, а они сами по себе.

Вообще-то это было странно. Члены любого дикарского клана обычно держались сообща.

– Они балласт. Здесь они нам мешают. Поэтому они находятся там, – Корень махнул куда-то себе за спину. – Их снабжают всем необходимым из зачищенных хэдами Хуторов, их охраняют.

– А вдруг рейд? – не унималась Наташка. – Разве пятнистые больше не выходят за буферку?

– Выходят, – вздохнул Корень. – Еще как выходят. Если возникает опасность, женщин и детей уводят.

– А если увести невозможно? – спросил Борис.

– Ну, тогда… – Корень смутился, но лишь на краткий миг. – В общем, охрана приставлена не только для того, чтобы защищать.

– Чтобы убивать – тоже?

– Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.

– Ну, это мы уже поняли, – скривилась Наташка.

Корень нахмурился.

– Смерть лучше, чем рабство.

– Возможно, – и не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. – Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же, излишне пафосно.

– Как есть, так и звучит.

– Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!

– Кланов больше нет, Натаха.

– Что? – Наташка изменилась в лице.

– Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь, – Корень пренебрежительно махнул рукой.

Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.

– Кланов больше нет, – повторил Корень. И после короткой паузы добавил. – Есть Союз.