Полная версия
Проклятый подарок Авроры
– Кто вы такая? Как к вам попала квитанция? Почему на вас вещи Лизочки?
Она оторопела. Вот те на! Нужно было очень хорошо знать погибшую девушку, чтобы узнать ее платье, ее туфли, ее саквояж. Выходит, старик был коротко знаком с ней. Но отчего не заговорил об этом при Алексе Вернере?
Ладно, сейчас это не важно. Важно то, что красавчик полицейский тянет с плеча винтовку и явно готовится наставить ее на Лизу. И еще прикрикивает:
– Говори, быстро!
– Лизочка погибла, – выпалила Лиза, опережая его. И зачастила, спеша успеть все рассказать, пока эти двое еще не вышли из того почти омертвелого оцепенения, в которое повергли их ее слова: – Там, на берегу… на пляже, она играла в волейбол, купалась, потом налетел самолет, стрельба, взрывы… она была ранена, она умирала у меня на руках, ну и велела мне взять ее одежду, документы, отнести квитанцию в ломбард и сказать…
– Погибла… – выдохнул старик, покачнувшись. Нетвердо прошел в комнату и сел, вернее, упал на продавленный диван. – Почему? – прошептал тяжело. – Почему она не ушла вовремя?! Ведь знала, что в два часа начнется обстрел!
Теперь Лиза застыла в шоке. Получается, ее тезка знала о налете?! Получается, она связана с теми, кто это устроил? А тут без партизан не обошлось, конечно. Но если старик и полицай в курсе, значит, и они тоже – партизаны? Вернее, подпольщики?
Вот это попала, называется, Лиза Ховрина… В самое пекло! И чем дальше, тем становится жарче.
Старик открыл глаза. Лицо его было спокойно. Наверное, ему столько пришлось всего в жизни перенести, что надолго его ничто не может потрясти.
– Лизочка должна была уйти с пляжа в час дня, – сказал он. – Она задержалась. Почему? Из-за вас? Она вас ждала?
– Меня? – пожала плечами Лиза. – Да я ее сегодня впервые в жизни увидела.
У него по лицу прошла словно бы тень… он словно бы загородился и теперь беседовал с Лизой несколько издалека.
– Ну, может быть, вы условились о встрече письменно… – проговорил он осторожно. – Или через какого-то человека, знакомого… Иначе почему бы она задержалась и почему отдала вам свою одежду, почему попросила зайти в ломбард?
– Да случайно это вышло, – прижала руки к груди Лиза. – Ей-богу, случайно. Моя одежда… Я была раздета…
Эх, врать так врать!
– Моя одежда лежала около грузовика, а он взорвался. Все сгорело – вещи, сумка с документами. Я сама не пойму, как жива осталась. Кинулась в рощицу, а там лежит она. Она умирала, ну и сказала мне: возьми все, только отнеси квитанцию и скажи, что меня, мол, убило на берегу. Я оделась – не в купальнике же мне оставаться! – и пошла в город. К вам.
– Почему вы не сказали в ломбарде, что пришли по поручению Лизочки? Почему не сказали, а просто забрали медальон?!
– Медальон? – Лиза только сейчас о нем вспомнила. Да, он же золотой. Его надо вернуть. – Он в саквояже. Я сейчас достану.
– Стоять! – Полицейский навел на нее винтовку. – Хитрая какая. Достану! А там небось пистоль.
– Нету там никакого пистоля, честное слово, – растерянно пробормотала Лиза. – Можете сами посмотреть.
– Не волнуйся, посмотрю!
Полицейский очень ловко, продолжая держать Лизу на прицеле, левой рукой схватил, открыл и перевернул саквояж над большим круглым столом, застеленном кружевной скатертью, пожелтевшей от времени и стирок. Небогатое имущество Лизочки Петропавловской вывалилось на стол. Зашелестели целлофановые пакеты – от подарков Эриха Краузе. Сыро, тяжело шмякнулся купальник Лизы Ховриной. Выпал медальон.
– И правда, нету, – злобно буркнул полицай.
– Угомонись, Петрусь, – приказал старик.
Петрусь? Ого! Лиза вдруг вспомнила песенку, которую частенько пела соседка-украинка:
Как за того Петру́сяСемь раз била мату́ся.Ой, лихо – не Петрусь:Било личко, черный вус!Небось много девок потерпели неприятности и от этого Петруся: больно уж хорош собой.
Да черт ли тебе сейчас в его внешности?!
– Так почему ничего не сказали? – повторил старик.
– Потому что я не могла… при этом офицере.
– Что за офицер?
– Он тоже был на берегу, а потом подвез меня.
Старик вскочил резко, по-молодому. Толкнул Лизу на стул, наклонился. Лицо его стало недобрым:
– Кто он? Как зовут? Давно прибыл в Мезенск? Он ваш знакомый? Приятель? Где он живет? Где живете вы? Работаете? Где?
Тон его был таким… он с такой лютой злобой сыпал вопросами! Лиза сначала оторопела, а потом возмутилась:
– Да что это вы так разговариваете?! Устроили тут гестапо, понимаете ли!
– Гестапо? – прищурился старик. – Вы были в гестапо? Вас допрашивали? Или вы присутствовали на допросах? В качестве кого? В самом ли деле Лизочка убита на берегу? Она должна была встретиться с вами? Вы предали ее? Она в гестапо?
– Слушайте, да вы просто ненормальный, – с яростью прошипела Лиза. – Не шейте мне дело! Не нравится вам слово «гестапо»? Хорошо, пусть будет НКВД. Вот вам, пожалуйста: вы ведете себя как самый настоящий энкавэдэшник, ясно? Что, до прихода немцев допросы в застенках вели?
Старик снова сел на диван, откинулся на спинку. Лицо его было смертельно бледным.
– Батюшка… – обеспокоенно прошептал Петрусь, делая шаг к нему, но старик раздраженно махнул на дверь – и Петрусь покорно отошел, занял пост около нее, изредка приоткрывая и выглядывая, не идет ли кто.
«Батюшка? Это его отец? – изумленно подумала Лиза. – Вообще-то в деды годится».
– Допросов не вел, – сказал старик, поворачиваясь к Лизе. Силы, видимо, вернулись к нему, лицо уже не выглядело таким мертвенным. – Но столь многажды был допрашиваем, что невольно усвоил некие манеры. С кем поведешься, знаете ли…
Он тяжело вздохнул.
– Значит, погибла Лизочка… эх… бедная моя девочка!
В голосе его слышалась такая боль, что у Лизы сжалось сердце. Наверное, он хорошо знал Лизочку Петропавловскую. А может, это ее родственник. Дед?
И вдруг ее словно ударило внезапной догадкой! Да ведь Петрусь назвал старика батюшкой не потому, что это – его собственный батюшка. Он обратился к нему, как на Руси обращаются к священникам! Этот старик… это его книги?
– Вы – дед Лизочки? – так и ахнула Лиза. – Вы – отец Игнатий Петропавловский?
– Чертовщина… – прошипел у порога Петрусь.
Старик потрясенно уставился на Лизу:
– Откуда вы знаете? Этого никто не мог знать, только двое – Петрусь и Лизочка. Она сказала вам? Как же она решилась?.. Значит, она хотела, чтобы я поверил вам. Но почему она не открыла вам пароль? Все было бы проще!
– Она не успела, – сказала Лиза. – Она умерла. Да и при чем тут пароль?! Поймите, если даже Лизочка и ждала кого-то на берегу, если и должна была с кем-то встретиться, это не я. Я оказалась около нее случайно, говорю же! А ваше имя я увидела на книгах. Так просто догадаться!
– Ну хорошо, – устало кивнул отец Игнатий. – В таком случае почему после ломбарда вы пошли сюда? Почему не отправились к себе домой? Почему не ринулись в комендатуру восстанавливать документы? Если среди ваших приятелей офицер интендантских войск, он мог бы помочь вам.
Ага, подумала Лиза, значит, Алекс Вернер – интендант? При такой-то мужественной внешности и весьма любезных манерах – всего-навсего интендант? Какая скука. Вот, оказывается, что означают эти красные просветы в петлицах и на погонах. Ну, будем знать. Нет, хорошо бы никогда этого не знать!
– Я… он ничем не мог мне помочь, потому что я познакомилась с ним только сегодня. Мы вместе плыли от островка, ну знаете, там островок посреди реки, нас там обстрел застал. Потом вместе пытались спастись на берегу…
– Он видел Лизочку?
– Нет, он меня уже потом подобрал, на дороге, предложил подвезти, я побоялась отказать…
– Подобрал! – фыркнул Петрусь, но веселья в его насмешке не было, наоборот, ее можно было испугаться. Что он, что старик смотрели на Лизу без капли доверия, смотрели как-то… оценивающе, как будто высчитывали, сколько минут дать ей еще пожить, прежде чем вынести суровый, но справедливый приговор подпольного суда.
Именно этим ее и стращал Баскаков! Без суда и следствия… за сотрудничество с врагом на оккупированной территории…
Вот тут-то Лиза испугалась всерьез. Почти так же, как там, на берегу, под пулями.
– Я пошла сюда, потому что вынуждена была показать Вернеру – ну, этого офицера зовут Алекс Вернер, – торопливо разъяснила она, – мельдкарту Лизочки. И он решил, что я Лиза Петропавловская. А адрес вы сами вслух сказали в ломбарде, он меня сюда и привез, ничего не спрашивая. Мои документы сгорели при взрыве… то есть у меня их не было, то есть они были не в порядке, понимаете? И… и квартиры у меня нет, мне отказала квартирная хозяйка, потому что я… у меня кончились деньги, я… мне нечем платить. И с работы меня выгнали, то есть работы у меня нет, а в эту квартиру я зашла, потому что ко мне во дворе пристал этот, с усиками, племянник хозяйки, пан Анатоль. Он решил, что я – Лизочка, и я не стала спорить, надо же мне было куда-то идти! А потом я хотела сразу же пойти в ломбард и все вам объяснить, честное слово, я как раз собиралась в ломбард, когда вы тут появились!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Это русское произношение шведского названия финского города Хельсинки (Helsingfors (швед.), Helsinki (финск.)), которое в то время, когда Финляндия входила в состав Российской империи, имело место в быту, в официальных документах и в картографии. (Здесь и далее прим. автора.)
2
Бог мой (нем.).
3
Обнаженная; голая (франц.).
4
Матушка (финск.).
5
Fil de Perse – означает персидская нить, так называлась особым образом обработанная шелковистая пряжа, из которой вязали женские чулки примерно во времена Второй мировой войны. Fil d’Ecosse – шотландская нить, так называлась гладкая крученая хлопчатобумажная пряжа, имеющая вид шелковой. Фильдеперсовые чулки в просторечии назывались шелковыми.
6
Об этом можно прочитать в романе Елены Арсеньевой «Академия обольщения». «Эксмо».
7
Без страха и упрека (франц.).
8
Старинное червонное золото было весьма высокопробным сплавом с медью. Соотношение металлов – 9:1, причем в пользу золота. Настоящее червонное золото соответствует пробам от 916 до 986, а это, можно сказать, чистое золото.
9
Фольксдойче – так на оккупированных фашистской Германией территориях назывались люди смешанного происхождения, наполовину немцы.
10
Так в России называли Анри Франсуа Габриэля Виолье (1752–1839).
11
Смирнова (Россети, Смирнова-Россет) Александра Осиповна (1809–1882) – фрейлина русского императорского двора, знакомая, друг и собеседник А. С. Пушкина, В. А. Жуковского, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова. Автор известных мемуаров о временах Николая Второго.
