Ты, я и Париж

Ян побросал в дорожную сумку все самое необходимое, забрал из сейфа паспорт, деньги и кредитные карточки, позвонил в аэропорт, заказал билет до Парижа. Все, дело сделано, можно уходить. Он присел на диван, отпихнув плюшевую подушку в форме сердечка, подумал секунду-другую, вернулся в спальню, черкнул записку Алине и Шурику. Мудрить не стал, написал просто: «Не волнуйтесь, улетел в Париж. Когда вернусь, не знаю», подумал немного и приписал длинный перечень инструкций для Шурика. Париж Парижем, а бросать любимую фирму без присмотра не хотелось. Конечно, Шурик бы и сам прекрасно справился, но с инструкцией как-то спокойнее. Стоило бы написать несколько нежных слов Алине, но после минувшей безумной ночи, проведенной с девочкой-пташкой, в голову ничего путного не шло. Тривиальное «прости-прощай» утонченная Алина не оценит, а упражняться в эпистолярном жанре не было ни сил, ни времени. Да и желания – чего греха таить? – тоже не было. Как-то у них разладилось с Алиной в последнее время…

Ян отложил ручку, пристроил записку-инструкцию на журнальном столике в гостиной, забрал из спальни фотографию бабушки, сунул в сумку и, не оборачиваясь, вышел из квартиры.

В аэропорту он оказался задолго до начала регистрации, чтобы хоть как-то скоротать время, уселся с чашкой кофе за единственным свободным столиком в кафе, предусмотрительно отгородившись от окружающей суеты наугад купленной газетой. Время текло медленно, газета мало того что оказалась неинтересной, с сильным уклоном в желтизну, так вдобавок ко всему еще и плохо защищала от внешнего мира: Ян уже минут пять кожей чувствовал, что за ним кто-то наблюдает. А потом во внешнем мире произошло какое-то движение, газета колыхнулась, над головой Яна послышался смутно знакомый сердитый голос:

– Вот ты где! – На соседний стул плюхнулась Тина.

Ян отложил газету, посмотрел на девчонку со смесью удивления и любопытства. Интересно, каким ветром занесло сюда эту готическую пташку?

– Уф, жарко! – Тина заграбастала газету и принялась ею обмахиваться. – Мог бы и попрощаться, – сказала она почти равнодушно.

– Ты спала. – Ян рассеянно подумал, что девчонка нашла для газеты единственно правильное применение.

– Нужно было разбудить.

– Зачем?

Она перестала обмахиваться, перегнулась через стол, заглянула ему в глаза, сказала очень серьезно:

– Затем, что в Париж в одиночку не летают.

– А откуда ты знаешь про Париж? – Теперь Ян удивился намного больше, чем когда увидел Тину в аэропорту.

– Ты сам мне сказал, – она не сводила с него напряженного взгляда, – сегодня ночью.

– Я?!

– Ты!

Вообще-то, Ян не помнил, чтобы посвящал Тину в свои планы, но она говорила с такой наивной убежденностью.

– И что теперь? Ты приехала, чтобы попрощаться? – Невежливо разговаривать в таком резком тоне с молоденькими девицами, бабушка не одобрила бы, но у Яна не осталось выбора, ему не нужны дискуссии и выяснение отношений.

– Я хочу с тобой. – Зря он волновался, что ее смутит его тон – девчонка оказалась наглой и невосприимчивой к таким мелочам.

– В Париж?

– В Париж!

– Зачем?

– Давно собиралась погулять по Елисейским Полям.

– А если без меня? – Ян нетерпеливо посмотрел на наручные часы.

– С тобой будет интереснее, – она просительно улыбнулась: – Возьми меня с собой. Пожалуйста.

Вот тебе и случайная знакомая! Ян поморщился. Все, пора прекращать этот балаган. В конце концов, случайный секс – еще не повод для знакомства, а у него слишком мало времени, чтобы тратить его на дипломатию.

– Клементина, – он постарался, чтобы голос звучал как можно строже, – жаль тебя разочаровывать, но мне не нужна спутница, я собираюсь лететь один. Так что извини! – Он положил на стол перед девчонкой стодолларовую купюру, утешительный приз, так сказать. Пусть сходит еще на какую-нибудь распродажу, прикупит себе парочку прикольных шмоток.

– Это мне? – Тина недоверчиво посмотрела на деньги.

– Только не подумай, что я хочу тебя обидеть, считай это компенсацией за испорченную кофточку. – Краем глаза Ян заметил, что их дуэт привлекает к себе повышенное внимание. Пассажиры, так же как и он коротающие время в кафе, поглядывали на Тину со смесью удивления и неодобрения. Похоже, им тоже не импонировала ее манера одеваться.

– Оставь себе! – Девчонка встала из-за стола так стремительно, что недопитый кофе выплеснулся Яну на рубашку. – Я думала, что ты другой, а ты такой же, как все…

Под ее разочарованным взглядом Яну вдруг стало очень обидно, что он такой же, как все, захотелось оправдаться.

– Тебе нельзя лететь со мной! – крикнул он ей вслед.

Она обернулась, презрительно дернула плечом, сказала:

– Поправочка! Мне не нужно лететь с тобой. Вали один в свой Париж! – Девочка-пташка бросила на него прощальный взгляд и направилась к выходу.

Ян наблюдал, как гневно развевается подол черной юбки, как безразмерная холщовая торба болтается из стороны в сторону, и чувствовал себя предателем. Словно вчера он пообещал этой дурехе, что возьмет ее с собой в Париж, а сегодня передумал. Бред! Он никому ничего не обещал! У него нет ни перед кем никаких обязательств! И вообще, последние дни жизни он собирается прожить так, как хочется ему, а не какой-то взбалмошной бродяжке. Ян посмотрел на расплывающийся по рубашке след от кофе, встал из-за стола. Нужно сходить в туалет, замыть пятно, пока еще не поздно.

За пределами кафе бурлила жизнь: аэропорт переваривал, пережевывал и выплевывал сотни, если не тысячи нервных, суетливых людишек. Аэропорт был похож на хорошо отлаженный огромный механизм, работающий без сбоев. Почти без сбоев, потому что откуда-то со стороны выхода доносился шум и крики. Ян обернулся и тихо застонал – причиной сбоя оказалась Клементина. Со своей позиции он мог видеть немногое: двух невозмутимого вида ментов, Тину, нервно размахивающую руками и тщетно пытающуюся высвободиться из цепких лап одного из стражей порядка, ну и зевак, конечно. Как же без них?

Разумнее всего было бы сделать вид, что происходящее его не касается, пройти себе спокойно мимо и забыть о девочке-пташке на веки вечные. Возможно, он бы так и поступил в прошлой жизни. А в этой, новой жизни Тина стала единственным человеком, который, пусть сам того не ведая, разделил с ним страх и отчаяние, смягчил самый первый и от этого самый страшный удар, и бросить ее сейчас было бы верхом подлости. Ян тяжело вздохнул, посмотрел на часы – до вылета оставалось еще достаточно времени, чтобы попытаться вызволить дуреху без риска опоздать на самолет.

– …Убери руки, козел! – Голос Тины звенел от возмущения. – Сам ты террорист!

– Тихо, гражданочка, не надо буянить. – Судя по миротворческим ноткам в голосе того милиционера, что постарше, он пытался урегулировать конфликт малой кровью.

– Не рыпайся, шалава! – Зато его молодой коллега был настроен куда агрессивнее, Ян успел заметить, как он со злостью сдернул с Тининого плеча торбу. – Я тебе сейчас покажу «козла», неформалка чертова!

В общих чертах причина конфликта была ясна: внешний вид Тины вызвал подозрения у стражей порядка, а поскольку время нынче неспокойное, неудивительно, что товарищи милиционеры проявили пристальный интерес к ее особе. Может, сказали что-то не то, может, обратились как-то не так, но скорее всего просто попались девчонке под горячую руку – вот и возгорелось из искры пламя. А ему теперь туши…

– Клементина, что происходит? – Голосу следовало придать одновременно строгости и миролюбия.

– Пошел к черту! – Негодяйка метнула в Яна острый, как стилет, взгляд, выдернула свою торбу из рук зазевавшегося мента и тут же ткнула его локтем в бок.

– Ах ты, паразитка! – взвыл тот и, если бы Ян не встал между ним и Тиной, девчонке пришлось бы худо.

– А вы кто такой? – вежливо поинтересовался мент постарше.

– Никто! – ответила за него Тина. – Он никто! Скажите ему, чтобы валил отсюда!

– Я ее знакомый, могу я быть чем-нибудь полезен? – Ян решил обращаться исключительно к старшему как к самому здравомыслящему из всей компании.

– Можете! – радостно откликнулся мент. – Скажите своей знакомой, что, если она не прекратит сопротивление властям, мы ее арестуем.

– Тина, ты слышала?

– Отвали!

– Уж больно несдержанная у вас знакомая, – мент неодобрительно покачал головой, – документики вот не желает показывать, на неприятности нарывается.

– Покажи товарищам документы. – Ян старался сдерживаться из последних сил, но чувствовал, что надолго его не хватит, – Тина, я кому сказал?!

Неожиданно она послушалась, порылась в торбе, извлекла на свет божий паспорт, игнорируя Яна, сунула его под нос старшему милиционеру. Тот долго и пристально изучал документ, потом поманил Яна в сторонку, сказал доверительным шепотом:

– С документиками у вашей знакомой все в порядке, но вот за оскорбление служителей закона, находящихся при исполнении… – он сделал многозначительную паузу.

– Понял вас, – Ян достал из бумажника деньги, и через пару мгновений паспорт Клементины перекочевал к нему.

– Вы бы присмотрели за своей гм… знакомой, – добавил мент на прощание, – не везде можно встретить такое понимание. Внешность у нее весьма специфическая, а сейчас в стране настороженность и все такое.

– Да, да, настороженность, – Ян рассеянно кивнул, – можно мне ее забрать?

– Да забирайте уж, а то она пол-аэропорта уже на уши поставила.

– Вот! – Ян швырнул девчонке паспорт.

– Мог и не трудиться, – фыркнула она, пряча документ в торбу, – я бы и сама справилась.

Усилием воли он подавил острое желание высказать все, что о ней думает, вместо этого кивнул на прощание и пошел прочь.

– Ну и вали в свой Париж! – послышалось вслед.

В голосе девочки-пташки помимо раздражения и обиды Яну почудилось еще что-то. Боль? Страх? Он не стал анализировать и оборачиваться не стал. Зачем? Он сам по себе, она сама по себе. И регистрацию скоро объявят, надо спешить…

* * *

У нее ничего не вышло. А ведь сначала казалось, что удача на ее стороне. Шансы, что Ян направится в аэропорт, были невелики – мало ли что он сказал во сне! – но Тина рискнула. По большому счету, выбор был невелик, да и других планов у нее все равно не имелось. Можно на время представить, что ее цель – найти Яна. Когда есть цель, жизнь не кажется совсем уж бессмысленной.

Тина собралась быстро, почти по-солдатски. Львиную долю времени занял макияж, но тут уж ничего не попишешь – субкультура и философия, надо соответствовать. На завтрак денег не было, на дорогу тоже, но ей повезло, попался еще один сердобольный дальнобойщик, согласился подвезти «за спасибо». А говорят, что добрые люди перевелись. Они не перевелись, они все ушли работать дальнобойщиками.

В аэропорту Яна не было, Тина обшарила все закутки, разве что в мужской туалет не заглянула. Значит, не собирался он ни в какой Париж или собирался, но в отдаленном светлом будущем, а она, дуреха, поняла все слишком буквально.

Тина уже собиралась уходить, когда ее вдруг осенило – надо посмотреть расписание рейсов до Парижа, может, она просто приехала очень рано, может, Ян по дороге в аэропорт заехал домой. Ну конечно! У него же не было при себе дорожной сумки, а в Париж с пустыми руками не летают.

Если верить расписанию, ждать ей оставалось недолго, всего каких-то пару часов. Не факт, что Ян появится, но ведь у нее все равно нет никаких планов.

Спустя час ничегонеделания Тина решила повторить обход. Ян нашелся в кафе. На смену дикой радости вдруг пришли обида и страх. С радостью и обидой все было более или менее ясно, а вот причину страха Тина понять не могла. Самое плохое, что ее могло ожидать, – это недоуменный взгляд и раздраженное «ах черт, это ты!» в ответ на ее «здрасьте». Ничего ужасного в этом не было, она это уже проходила, и ничего – выжила. Что еще? Ян откажется взять ее с собой? Ну, откажется – и откажется, невелика печаль. Это ж ему до смерти хочется увидеть Париж, а не ей…

Чтобы не растерять боевой запал, Тина не стала здороваться, сразу перешла к делу. И напоролась на отказ…

Яну хотелось побыть в Париже одному. Вот и пришел конец ее везению. С отказом она бы как-нибудь смирилась, не самая это глубокая душевная рана, но Ян попытался от нее откупиться – вот что обидно! И унизительно, точно она какая-нибудь продажная девка, точно ей нужны эти чертовы баксы! Зря она все это затеяла, зря приперлась в аэропорт! У них нет и не может быть ничего общего. Да что там общего?! Если разобраться, Яну изначально было на нее наплевать. Он же даже снять ее с моста не пытался, он хотел посмотреть, как она рухнет вниз. Извращенец чертов! А отец и на сей раз оказался прав. «Клементина, ты совершенно не умеешь разбираться в людях. Все твои так называемые друзья – выродки и дегенераты!» Отец и Пилата считал дегенератом…

Воспоминания о Пилате приглушили злость. Как она могла сравнивать Яна, этого самодовольного хлыща, с Пилатом?! Они непохожи, у них нет вообще ничего общего. Пилат никогда не попытался бы откупиться от нее деньгами, Пилату не было дела до денег. И ей нет дела! И до мужика, посмевшего отнестись к ней как к разовой вещи, тоже нет дела. Пусть летит в свой гребаный Париж один…

Менты задержали ее почти на выходе из аэропорта, два самодовольных урода, облеченных властью. Ментам не понравилось, как она выглядит. Можно подумать, что статью в Конституции, ту самую, которая о правах, уже отменили. Возможно, она бы так не взбеленилась, если бы один из ментов, молодой, самодовольный ублюдок, не обозвал ее сначала террористкой, а потом проституткой. Не важно, на что она обиделась больше, на «проститутку» или «террористку», важно другое – ее прилюдно оскорбили, и если она это стерпит, то перестанет себя уважать. Тина знала, что пререкаться со стражами правопорядка – себе дороже, у нее уже имелся горький опыт и неприятные воспоминания о грязном, пропахшем потом и блевотиной «обезьяннике», но сегодня был такой день, день несбывшихся ожиданий. Так что одной неприятностью больше, одной меньше!

А потом откуда ни возьмись появился Ян, урегулировал проблему с ментами, вернул ей документы и… ушел в тот самый момент, когда она снова начала надеяться.

Тина сидела на скамейке и решала нелегкую задачу. Единственное, что она знала наверняка, – это то, что нужно уезжать. Оставалось придумать, куда и каким транспортом. Еще очень хотелось есть, пустой желудок подвывал и корчился в голодных судорогах, а наличности – ноль.

– …Не ушла? – На скамейку рядом с Тиной плюхнулся запыхавшийся Ян. Помяни черта – он тут как тут. Вообще-то, уже началась регистрация, и совершенно непонятно, что он здесь делает.

– Не твое дело! – Тина демонстративно не смотрела в его сторону, пусть не думает, что она рада.

– Это хорошо, что не ушла.

– Почему? – Сохранить маску равнодушия не удалось, победило любопытство.

– Потому что я решил, что ты должна лететь со мной.

– Я тебе ничего не должна. – Желудок громко взвыл, и пришлось прижать к животу ладони, чтобы хоть как-то заглушить этот голодный вопль.

– Но ты же хотела в Париж.

– Это ты хотел в Париж.

– А ты хотела со мной.

– Я передумала.

– Я тоже.

– Что – тоже?

– Я подумал, что одному в Париже будет скучно.

– По-твоему, я похожа на клоуна? – Тина посмотрела на него в упор.

– Ты не похожа на клоуна, – Ян улыбнулся, – ты похожа на пташку. Пташка, полетели со мной в Париж!

– Регистрация на твой рейс уже заканчивается, – сказала она растерянно и отодвинулась подальше.

– Мы купим билеты на следующий рейс. У тебя ведь есть загранпаспорт и шенгенская виза.

– Откуда ты знаешь?

– Посмотрел.

Ну конечно, посмотрел, когда рылся в ее документах. Она бы на его месте тоже посмотрела…

– Ну, что ты скажешь?

Тина хотела сказать «нет», но сказала «да». Как-то само собой вырвалось, а слово – не воробей…

* * *

В самолете Тина почти сразу же уснула: положила голову Яну на плечо и отключилась, словно тот факт, что они болтаются где-то между небом и землей в хрупкой железной скорлупке, для нее ровным счетом ничего не значил. А может, и не значил. Есть такая порода людей, которые ни капли не боятся летать.

Ян, к сожалению, боялся. Умом понимал, что шанс попасть в авиакатастрофу мизерный, что гораздо больше народу гибнет на дорогах, но то умом, а сердце отказывалось слушать доводы разума. Стоило только Яну ступить на трап самолета, как оно испуганно замирало. Самое ужасное, что по делам фирмы летать Яну приходилось часто, и, чтобы успокоиться и заглушить страх, он банально напивался. Полбутылки водки хватало на два часа перелета. В масштабах Европы – это то, что надо, но однажды Яну довелось лететь в Штаты…

На том краю земли его снимали с борта в стельку пьяного, до сих пор вспоминать стыдно. Это еще хорошо, что в Штатах его встречали друзья, а не деловые партнеры. Друзья к его состоянию отнеслись с пониманием и сочувствием. Может, оттого, что «во хмелю» Ян был тихим и покладистым и особых хлопот окружающим не доставлял.

В голове мелькнула шальная мысль – а не напиться ли сейчас? Лететь до Парижа не так чтобы очень долго, но все же. Он бы, пожалуй, не устоял, заказал бы себе что-нибудь покрепче минералки, но, поразмыслив минуту-другую, передумал. Во-первых, из-за головной боли. Алкоголь, возможно, и приглушит ее на пару часов, но потом, уже на земле, станет только хуже. А он хочет увидеть Париж незамутненным взглядом, потому что первое впечатление самое важное. Во-вторых, как любила повторять бабушка, кому суждено утонуть, в огне не сгорит. Ему, Яну Немирову, суждено умереть от опухоли головного мозга. Так какие проблемы?!

Как ни странно, но эта не слишком оптимистичная мысль его успокоила, напомнила о том, что у него со смертью на целых два месяца подписан пакт о ненападении и бояться авиакатастрофы нет смысла. И еще, во хмелю он, может быть, и не буйный, но достаточно тяжелый. Вряд ли Тина дотащит его восьмидесятикилограммовую тушу до места назначения. Тем более что и нет никакого места назначения. Решение лететь в Париж было спонтанным. Они летят не в конкретное место, а «просто в Париж». Он не знает города и не владеет французским. Конечно, чисто гипотетически какой-нибудь отель они найдут в любом случае, но хотелось бы знать, где искать.

Ян задумчиво посмотрел на Тину. Та сладко посапывала во сне и выглядела безмятежной. Вот кому хорошо. Девочка-пташка, перекати-поле, никаких проблем, никаких обязательств, путешествуй сколько душе угодно.

А она и путешествовала, даже шенген открыла, чтобы было удобно мотаться из одной страны в другую. Вот какая продвинутая бродяжка. Бродяжка-космополит.

Хотя чему тут удивляться? Он не раз слышал о том, как люди умудрялись объехать пол-Европы, не имея в кармане ни гроша. А девчонка ведь идейная: готическая романтика, скромное очарование субкультур и все такое. Неудивительно, что она уже изрядно поколесила по миру. Вот и сейчас летит в Париж, и он, Ян, добровольно взял ее с собой. Ну, почти добровольно. Он так и не понял, что заставило его передумать, ведь твердо решил, что полетит один, а тут бац – и передумал, в паспорте ее порылся, шенгенскую визу нашел, билет на свой рейс сдал, а потом еще уговаривал это готическое недоразумение лететь с ним в Париж. Можно подумать, это ему надо, а не ей!

А может, так оно и есть? Может, решение оставаться в одиночестве было изначально неправильным? Одному неинтересно и скучно, и… страшно, и отвлечься от тягостных мыслей не удается. А вдвоем веселее: можно и отвлечься, и развлечься. Тина для этого подходит как никто другой. И не потому, что молода и легкомысленна, а потому, что она – случайный выбор, случайная попутчица. А ведь давно известно, что случайному попутчику можно рассказать и доверить все что угодно. Даже то, что не рассказал бы лучшему другу.

Оно ведь так и есть. Вот, к примеру, возьми он с собой в Париж Шурика, проблем бы было не избежать. Шурику пришлось бы объяснять, почему это вдруг трудоголик Ян Немиров бросил все и рванул во Францию. И про опухоль пришлось бы рассказывать, и про пакт о ненападении. Конечно, Шурик мировой мужик и верный товарищ, но как бы он себя повел, если бы узнал, что лучшему другу осталось жить всего ничего? Догадаться не трудно: уговоры, требование дообследоваться, не высказанное вслух, но очевидное сочувствие. Ян и сам поступил бы точно так же, не оставил бы товарища в беде, читай – не оставил бы в покое. И тогда все его планы на последние месяцы жизни накрылись бы медным тазом, и умирать пришлось бы не с чувством удовлетворения, а с сожалением о так и нереализованных мечтах.

Об Алине речь вообще не идет. Последнее время они отдалились, стали почти чужими друг другу. А зачем лететь в Париж с почти чужим человеком, если можно с совсем чужим, таким, который не станет изводить упреками и капризами, не будет задавать лишних вопросов?

По всему выходило, что лучше Клементины ему спутника и компаньона не найти. Конечно, не исключено, что девчонка тоже начнет качать права и прорываться в ближний круг, но в этом случае у него не будут связаны руки, можно просто выставить ее за дверь. Кстати, нужно как-нибудь с ней поговорить, рассказать о правилах их дальнейшего сосуществования, чтобы потом не возникало ненужных разговоров. Вот приземлятся они во французской стороне, и надо будет сразу же провести инструктаж, а пока можно и вздремнуть. Ян зевнул и закрыл глаза. Удивительно, но перелет его больше не страшил. То ли пакт о ненападении подействовал, то ли самовнушение.

Проснулся Ян уже на земле, оттого, что что-то острое больно толкало его под ребра. Он с неохотой разлепил глаза. «Что-то острое» оказалось Тининым локтем.

– Просыпайся, прилетели! – сообщила она, пристально изучая свою размалеванную мордашку в маленьком зеркальце.

Ян расстегнул ремни безопасности, с удовольствием, до хруста в суставах, потянулся.

– Куда дальше? – Тина захлопнула зеркальце.

– Не знаю.

– То есть как «не знаешь»?! – Похоже, она ему не поверила. – Ты же за чем-то летел в Париж!

– Летел, – Ян согласно кивнул.

– Ну?

– Что – ну?

– Ну вот – мы в Париже, а дальше что?

– Пройдем таможню.

– А после таможни? Какие у тебя планы, кроме того, чтобы просто увидеть Париж?

– Никаких.

– Просто так сюда прилетел?! Просто посмотреть?!

– Что-то вроде того.

Удивительно, но, кажется, его расплывчатый ответ Тину удовлетворил. Во всяком случае, больше никаких вопросов она задавать не стала, порылась в своей безразмерной торбе, достала какую-то яркую брошюру.

– Что это? – поинтересовался Ян.

– Путеводитель по Парижу.

– Откуда он у тебя?

– Купила в аэропорту. На последние деньги, между прочим.

– До того, как я согласился взять тебя с собой, или после?

– До.

– А если бы не взял?

Тина небрежно пожала плечами:

– Но ты же взял.

Она сказала это таким тоном, точно ее слова все объясняли. Непостижимая девица! Вот он бы ни за что не стал тратить последние деньги на путеводитель, который, вполне вероятно, никогда бы не пригодился.

– И что там? – Ян заглянул в брошюру.

– Я не слишком хорошо знаю Париж. – Тина водила покрытым черным лаком ногтем по плану города.

– То есть ты тут уже бывала? – удивился Ян.

– В прошлом году здесь проходил фестиваль готов, – сказала она, не отрываясь от своего занятия. – Мы тогда жили в одном маленьком частном отеле недалеко от Монмартра. Как называется отель, я помню, а вот название улицы забыла. Но, думаю, если увижу, то вспомню. Вот! – она радостно взвизгнула, чем вызвала неодобрительный взгляд стюардессы и раздраженный ропот соседей по салону. – Нашла! – Черный ноготь остановился на одной из многочисленных линий. – Вот эта улица!

– Вот эта улица, вот этот дом, вот эта девушка, что я влюблен, – пробормотал Ян и виновато улыбнулся соседке слева, поджарой, несмотря на почтенный возраст, даме в элегантном брючном костюме. Дама понимающе кивнула, на холеном лице, пережившем скорее всего не одну пластическую операцию, даже мелькнуло подобие ответной улыбки. В бок снова уткнулся локоть Тины:

– Ну, так ты согласен? Нам же надо будет где-то жить.

Вообще-то, Яна совсем не радовала перспектива остановиться в отеле, в котором обитала готическая братия. Воображение рисовало картинки, одна страшнее другой. Выкрашенные в черный цвет стены были еще не самым худшим вариантом. Почему-то именно в таких мрачных красках Яну представлялся интерьер отеля. Но, с другой стороны, Тина права – им надо где-то жить, и для начала, только на одну ночь, можно смириться с черными стенами. А потом он выберет отель попрезентабельнее.

– Там хоть не очень страшно? – спросил Ян осторожно.

– Там нормально. – Тина мечтательно улыбнулась. Похоже, от прошлогодней сходки у нее остались самые приятные воспоминания. Интересно, что творится на их тусовках? Надо будет как-нибудь спросить…