Прошедший ад войны

Между тем один из танков приблизился к пулеметному расчету. Матвей был от этого места примерно в 20 метрах. Он отчетливо слышал мерзкий лязг гусениц. Пулеметчик, не обращая на танк никакого внимания, продолжал стрелять по фашистской пехоте.

– Беги! Беги! – Заорал Матвей, стараясь перекричать шум боя.

– Беги! – Неслось отовсюду.

Но пулеметчик не слышал этих криков, или не хотел слышать. Он лежал на бруствере окопа и медленно водил дулом пулемета, выкашивая вражескую пехоту. Из шеренги бежавших кто-то кинул связку гранат. Бесполезно. Взорвались гранаты, не долетев до танка. Пыхнув вонючим дымом, танк переехал пулеметчика. Слезы так и брызнули у Матвея по щекам. Кругом мат-перемат. Один из бойцов прямо на башню танка вколотил две горящих бутылки.

Но что это? Пулемет снова стреляет! Матвей просто не поверил своим ушам. Видно из-за чадящего танка не было. Только когда он подбежал ближе, ноги его подкосились. Да, пулеметчик продолжал стрелять по врагам. Только вот стреляла одна верхняя половина тела. Второй вообще не было. Срезал танк пулеметчику ноги. Подчистую срезал. Но билось его сердце, упрямо билось, не давая рукам разжать пулемет. Минуту еще, примерно, он жил.

Взревели, увидев это, все бойцы роты. Кровь закипела в жилах. Ярость, просто животная, охватила всех. Только одно желание. Убивать! Убивать этих извергов рода человеческого. Подхватили свои винтовки с примкнутыми штыками и бросились на танки. В мгновение ока рота добежала до вражеских танков. Оказавшись в мертвой зоне, облепила их. Матвей одним из первых залетел на танк и с остервенением лупил прикладом, стараясь разбить смотровую щель. Кто-то из бойцов скинул бушлат и запихнул его в жерло пушки. Несколько машин уже горели. Гранат и бутылок с зажигательной смесью уже не было.

– Братцы! Братцы! – Матвей вновь услышал голос бойца, поднявшего роту в атаку. – Братцы! Баки у него надо поджечь. Он после этого и сам догорит.

Немцы пытались давить облепивших ополченцев гусеницами, резко тормозили, пытаясь сбросить вниз. Ничего не получалось у них.

Скоро несколько машин уже дымилось. И танки стали пятиться. В это время другая половина роты кинулась на вражескую пехоту. Практически не стреляя, патронов уже ни у кого не было. С горящими глазами, не обращая внимание на шквальный огонь, все же часть роты перешла в штыковую атаку.

– Варвары! Дикари! – Кричали фашисты, уже не пытаясь отстреливаться.

Орали они так потому, что приняли винтовки за копья дикарей. Дело в том, что, винтовка Мосина, с примкнутым штыком, выше человеческого роста раза в полтора. Ополченцы не стреляли, а только кололи штыками, орали нечеловеческими голосами и рвали зубами. Вот немцы и подумали, что против них воюет племя людоедов.

Дрогнули тогда фрицы, побежали. Не выдержали у них нервы. Пробежали еще метров 200, а немцев уже и не видно. Да и темнеть стало.

– Назад! На позиции!

– Все, Матвей! Все! Возвращаемся!

А Матвей все никак не мог успокоиться. Дрожь сотрясала все тело. Зуб на зуб не попадал.

– На позиции, бегом марш! – Это уже командир роты скомандовал.

Как в бреду дошел до своего окопа Матвей. Кулем свалился вниз. Жуткая апатия. Ничего не хочется. Ни есть, ни пить. Темно. Только голоса возбужденные долетают до Матвея. Вроде как обед подвезли. Но при одном упоминании о еде, ком к горлу подкатывает.

– Матвей! Очнись, Матвей! Хорошо мы сегодня повоевали. С первым боевым крещением тебя. – Старшина протягивает Матвею алюминиевую кружку.

– На-ка вот, выпей. За удачу. За товарищей наших.

Матвей взял кружку и одним махом опрокинул в себя. И тут же его рвать начало.

– Ну что ты? Матвей! Какой продукт зря испортил. Возьми себя в руки. Ты же мужчина. Ладно, вон те, гражданские. Но с них какой спрос. А ты, хоть и музыкант, но все одно, кадровый. Ладно, отдыхай, скоро обед будет.

Когда Антон принес ему котелок с чем-то дымящимся, Матвея снова стало рвать. Один запах еды выворачивал его наизнанку. Перед глазами все время стояло обезображенное тело пулеметчика.

– Ты чего, Мотька! Ну чего ты раскис? Мы же им сегодня вон как надавали.

– Да уж. Надавали. От нашего взвода и половины не осталось.

– Да! Это точно. Жалко наших товарищей. Но ты пойми, Матвей…

– Что я должен понять? – Матвей вытер рот рукавом шинели.

– Как что? Силы-то были не равны. У них только танков было 50. А пехоты сколько! И не с винтовками они были, а с автоматами. А мы?

– Мы потеряли тут больше половины, – Матвей обреченно махнул рукой.

Он почему-то злился на Антона. Сам не понимал почему, но злился.

– Настроение у тебя, Матвей! Какое-то…

– Какое?

– Паникерское. Вот какое.

– Людей жалко. Понимаешь, Антон, жалко.

– А мне, думаешь, не жалко? Ты вспомни, как мы с тобой мечтали. Приедем на передовую. В атаку всех поднимем. И победим.

– И что? Победили?

– В данном, конкретном бою, я считаю, победили.

– Какие же мы были дураки. Боже! Какие мы наивные были.

– Не пойму я тебя, Мотька. Что ты бога поминаешь. Я лично сегодня семерых положил. Причем трех на штык наколол.

– И как. Доволен?

– Да! Да, Матвей! Доволен. И нисколько мне их не жалко. Ни когда стрелял, ни когда штыком колол. Мне, если честно, даже противно не было.

– Врешь, поди.

– Нисколечко. Представляешь. Он бежит, а я его прямо под лопатку. Раз… А он мягкий. Штык, как по маслу прошел.

Матвею снова стало нехорошо. Спазм снова сдавил горло. Антон, не обращая внимания на Матвея, все вспоминал подробности боя. Он и сам был в каком-то возбуждении. Это тоже была реакция на первый бой. На первые ужасы войны. Психика у Антона была другая. Ни хуже, ни лучше, чем у Матвея, а просто другая. Он прекратил говорить только тогда, когда увидел, что Матвей лежит, закатив глаза.

– Мотька! Мотька! Что с тобой? Ты не ранен?

У Антона не укладывалось в голове, что у Матвея случился обморок. Обморок от пережитого стресса.

Очнулся Матвей, когда почувствовал, что его раздевают. Он открыл глаза и увидел, что находится в помещении. Кругом лежали бойцы, перевязанные бинтами.

– Госпиталь, – подумал Матвей. – Я в госпитале.

– Ну, очухался.

– Где я?

– В медсанбате, где ж еще.

– Но я не ранен.

– Да вижу уже. Так, сомлел немного. Тебя твой товарищ заполошный притащил.

– Можно мне идти?

– Иди, конечно. Только сразу командиру доложись. Да постой. Погоди.

Вот тут тебе котелок оставили. Тоже друг твой. Сказал, как операцию тебе сделаем, так сразу тебе поесть надо.

– Какую операцию? – Не понял Матвей.

– Да все сделали, – пошутил санитар, – вот кушай, давай. Еще теплое, поди.

Сейчас Матвей и вправду почувствовал жуткий голод. В котелке была каша. Вкуснющая. Ложки не было, и Матвей жадно ел, загребая руками.

– Вот бы бабушка увидала! – Подумалось Матвею.

И сразу комок подкатил к горлу. Так захотелось ему увидеть своих, близких.

***

Еще два дня отбивал атаки противника полк, где служил Матвей. Но пришел приказ оставить позиции и перейти к обороне, ближе к городу Винев. В спешном порядке остатки полка были построены и командир, зачитав приказ, скомандовал:

– На право! На новые позиции шагом марш!

Колонна бойцов повернулась и споро стала выдвигаться на шоссе, ведущее к городу. Сзади их подгоняли немецкие танки, стараясь по флангам зажать в клещи. В ходе этих боев полк потерял почти всю технику и половину личного состава. Они отходили. Таков был приказ. Но отходили с сознанием выполненного долга. Так им политрук объявил на очередном привале. Так оно и на самом деле было. Необходимо было любой ценой задержать наступление немцев. Хоть на час, хоть на пять. Они продержались двое суток. Несмотря на потери, несмотря на то, что сейчас они отступали, полк выполнил свою задачу. Шли последние дни ноября 1941г.

Матвей вместе со своими однополчанами брел по дороге. Разные думы посещали его. Голова была тяжелая, но избавиться от мыслей он не мог. Хотел сильно, но не мог.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.