Доброта теряет посредников. Дневник Марии

Доброта теряет посредников

Дневник Марии

Дарья Андреевна Коршунова

© Дарья Андреевна Коршунова, 2018

ISBN 978-5-4490-3349-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Время над нами безжалостно. Впрочем, как и мы в попытке угнаться за ним. В попытке стать кем-то великим или хотя бы значимым, в большей степени даже не для собственного удовлетворения от достигнутой цели, а для того, чтобы нас признали окружающие. Нам нужны сплетни, интриги, популярность. Будто бы это делает жизнь интересной. А мы просто сливаемся в одну серую массу лицемеров, утопая в бессмысленной суете, уничтожая вокруг и в себе всё самое лучшее. Мы люди, самые разумные существа на планете создаём хаос и безумие. И кажется, ещё немного и это станет уделом вечности.

Жан-Поль Сартр когда-то сказал: «Как и все мечтатели, я путаю разочарование с истиной.» Что ж, истина согласовывается с действительностью, её не найдешь в мечтах, как не встретишь там и разочарование. А вот где грань между мечтой и реальностью? Наверное, мечтатели отказываются видеть эти границы. И разве принимали бы мы действительность как разочарование, если бы не мечтали? И в чём же всё-таки истина?

Мы всё реже задаёмся подобными вопросами. Видимо, боимся потерять время, зная, что навряд ли получим ответы, следовательно снова столкнёмся с разочарованием. А ведь действительно это страшно и крайне неприятно. Это то, чего мы боимся. Боимся сильнее всяких пауков и монстров под кроватями. В одних случаях мы боимся разочароваться, а в других – разочаровать. И так с каждым человеком на протяжении всей жизни. Для меня это было не мнением, а фактом. Факт остался фактом, но некоторые люди и события в моей жизни заставили меня поменять о нём свой мнение.

1 глава

Люблю выходить на улицу без определённой цели. Просто склоняться по городу, маячить среди незнакомых людей. Вглядываться в их лица, пытаясь угадать мысли и чувства. Чаще всего на лицах читается раздражение. Их обладатели вечно куда-то спешат, проклиная погоду и толпу. Бывают лица – лишь нейтральные маски, не выражающие никаких эмоций. Чуть реже встречаются лица печальные и уставшие, если не сказать измученные. Уж совсем редко увидишь людей с искренними улыбками. Вероятнее всего, случилось что-то выгодное им, и люди в мыслях покидают наш мир. Но вскоре они возвращаются в реальность, и исчезают их кратковременные улыбки. Тогда эти люди тоже распределяются в три вышеупомянутые категории. От этих лиц и городского шума быстро устаёшь. Поэтому мне нравится, когда удаётся найти какой-нибудь пустынный двор или немноголюдный переулок с удобными лавочками. В такие места я беру с собой книгу и блокнот с ручкой (на случай, если пожалует вдохновение). Недавно я открыла для себя новое место для отдыха, которое стало мною самым посещаемым, – пруд в парке, на окраине города. Он скрыт сплошными рядами деревьев и находится за оврагом, поэтому сюда мало кто захаживает, благодаря чему этот маленький уголок Земли остаётся чистым и уютным. Нигде не валяются фантики, окурки и прочий мусор, оставляемый людьми, не ценивших красоту и значимость природы. Я в своей жизни видела немного прудов и считала, что они все очень похожи друг на друга. И этот пруд, самый обычный, такой же как и все. Но со временем он стал казаться мне… волшебным. Впрочем, я же немного видела прудов.

Сегодня я с предвкушением приятного времяпровождения уютно расположилась на траве. Постелила плед, сняла кроссовки, и облокотившись на локти и щурившись от солнца, осмотрелась вокруг. Первый месяц лета. Лучи солнца приятно грели, но не обжигали. Доносились звуки маленьких летающих живых существ. Никого из людей не было, но я не чувствовала себя одиноко, ведь я была с природой, а значит со всем миром. Мне захотелось танцевать. Через мгновение я была самым счастливым человеком, потому что среди великолепной красоты танцевала босиком под музыку Ennio Morricone, звучавшую на всю громкость в моих наушниках. Я чувствовала лёгкий ветерок на лице, вдыхала свежий воздух с приятным запахом сочной травы, которую ощущала под ногами. Странное чувство: не думать ни о чём, но при этом осознавать, что у тебя в голове множество мыслей. Я не могла их разобрать и не пыталась. Это ни к чему, я танцевала и мне не хотелось останавливаться. Да и зачем? Но невольно всё-таки я уловила мысль, и она меня насторожила. Я представила, как выгляжу со стороны. Мягко говоря, весьма забавно. Наверное, если бы кто-то меня тогда увидел, принял бы за сумасшедшую. «Хорошо, что здесь никого нет, кроме меня… А вдруг есть? «Вот, и попалась следующая мысль: мне было страшно. Как быстро можно скатится от беззаботного наивного блаженства к обычным, земным и неприятным человеческим ощущениям. Я с опасением открыла глаза, и мой взгляд упёрся в водную гладь. И вдруг на воде какая-то вспышка. Что это? Солнечные блики или… неужели фотоаппарат? Нет, этого не может быть. Я медленно перевела взгляд и от удивления и неожиданности вздрогнула. На берегу, примерно в восьми шагах от меня, боком стояла девушка с длинными русыми волосами. При солнечном свете они чуть отдавали рыжиной. Девушка была одета в джинсы и клетчатую рубашку. В руках держала фотоаппарат. Она, не обращая на меня никакого внимания, присела на корточки и сфотографировала что-то среди тростника. В моих ушах продолжала звучать композиция Ennio Morricone. Как странно. Вероятно, это эффект дежавю. Мне казалась, что я уже видела эту картину: девушка, пруд, я помню запах травы и музыку, помню, что даже ощущала ветерок. Может мне это снилось? Тем временем девушка встала и обернулась ко мне с обворожительно-милой, доброжелательной улыбкой. Её губы зашевелились, но я не слышала, что она говорила. Смутившись (что мне очень свойственно), я пыталась выключить плеер, не доставая его из кармана. Но нервно перебирая пальцами, я жала не на те кнопки. Наконец, я догадалась вытащить наушники из ушей.

– Что? – переспросила я. Мой голос прозвучал как-то неестественно, смешно-пискляво, и я ещё больше почувствовала свою нелепость.

Девушка быстро подошла и, продолжая улыбаться, протянула мне свою тоненькую руку, на которой красовался браслет из разноцветных пуговиц.

– Привет, я Инна, – её голос женственный, но не высокий.

Я протянула руку и назвала своё имя, с любопытством рассматривая лицо девушки. Кончик носа немного закруглён, губы чуть потрескавшиеся, глаза слишком большие для миниатюрного лица. Но их цвет меня удивил. Не карие и совсем не голубые. Вроде бы серые, но не прозрачные или мутные, а тёмные у самого зрачка и чем ближе к краю радужной оболочки, тем светлее. Некий цветовой переход от чёрных блестящих зрачков до белков, неискажённых не одной красной ветвящийся линией.

– Маша, Мария, красиво звучит. У тебя благородное имя, – сказала Инна и поправила прядь волос, свисавших ей на лицо. Только тогда я заметила, оторвавшись от изучения её глаз, что передняя прядь выкрашена мелками в ярко-красный цвет.

– А твоё имя довольно-таки редкое, – отметила я, всё ещё пытаясь справиться со смущением, ведь она наверняка видела мои танцевальные творения.

Инна утвердительно кивнула, соглашаясь со мной, и задала вопрос, который, наверное, весьма странно задавать при знакомстве с человеком:

– Ты не видела здесь выдр?

Я сквозь смех сообщила, что никогда не встречала этих товарищей. Инна, как мне показалось, расстроилась. Но уже через секунду её лицо снова приняло весёлое выражение и засияла добрая улыбка.

Два часа пролетели незаметно. О чём мы только не говорили! Удивительно, что я так быстро почувствовала себя абсолютно спокойно, комфортно и весело, будто знаю Инну много лет. Я задавала вопросы, а она с увлечением отвечала. Так я узнала, что она любит фотографировать природу: как и масштабные пейзажи, так и отдельный листик, на котором уселась божья коровка; что она очень любит рисовать, но не природу, а портреты людей или животных, особенно кошек, собак и кроликов. «Рисуя кошку, главное – передать на листе её грацию, рисовать собак значит в первую очередь изобразить безграничную преданность и любовь в их глазах, но а кроликов я рисую, когда чувствую страх» – запомнились мне слова Инны. Оказалось, что ей по непонятной причине захотелось нарисовать выдру, для этого необходимо было эту выдру встретить и запечатлеть на фотографии. Почему-то Инна уверена, что на этом пруду есть такие зверьки.

Возвратившись в сердце города, мы погуляли в центральной аллеи, поели мороженое в уютном кафе. Когда, попрощавшись и обменявшись номерами телефонов, я отходила в сторону дома, Инна окликнула меня, заставив обернуться.

– Неплохо танцуешь, – сказала она, подмигнувши мне, и в её словах, как и в улыбке, не было ни намёка на издевательскую лесть или насмешку. Я не почувствовала ни смущения, ни стыда. Ведь теперь мой нелепый танец послужит весёлым началом истории нашей дружбы.

Я вернулась домой в прекрасном расположении духа, но лишь переступив порог квартиры, услышала ругань родителей, доносящуюся из кухни. Я не смогла разобрать слов, но было ясно, что они спорили, грубо и злобно. Настроение сразу упало, и я быстро прошла в свою комнату, закрыв дверь. Четвертый скандал за последнею неделю. Это слишком. Что-то явно случилось, но что именно, мне неизвестно. Я пытаюсь убедить себя в том, что мне не стоит вмешиваться, слепо надеюсь, что всё как-нибудь само обязательно уладится и станет как в прежние времена, когда в нашем доме царили любовь, нежность и уважение.

2 глава

Прошло несколько дней после знакомства с Инной. Она по-прежнему остаётся в моих глазах в самом лучшем свете, в каком предстала при знакомстве. Кажется, что у неё нет и просто не может быть недостатков. Или же она очень профессионально их скрывает. Инна – удивительно-творческий человек. Этому можно догадаться даже по её внешнему виду. Но она не похожа и не старается походить на тех чудаков-фриков, которые пытаются привлечь внимание, когда внутренний мир не блещет изобилием. В ней нечто большее. Я, конечно, не биоэнерготерапевт, но готова поспорить, что у этой девушки действительно сильная энергетика, которой она готова делиться с другими.

Инна старше меня на три года и, закончив школу с золотой медалью, она поступила в художественную академию. Неудивительно, что она одна из тех немногих людей, которые выбирая профессию, прежде всего хотят получать от неё удовольствие и превращают в неё своё хобби, особо не беспокоясь по поводу материального достатка.

Я всегда считала себя человеком, которому не очень-то нужно общение. Меня не пугало одиночество. Из него можно извлечь огромную выгоду. Одиночество помогает концентрироваться, собираться с мыслями и находить правильные решения. Но теперь, когда в моей жизни появилась Инна, я чувствую острую потребность в общении с ней. Мне хочется изливать ей душу, видеть в её глазах понимание и поддержку. Мне хочется выслушивать, узнавать все её секреты, завоевав доверие.

Я позвонила Инне и предложила прогуляться, но она ответила, что занята. Я очень расстроилась. Но сразу же отогнала мысли, что я её чем-то обидела, разочаровала или просто надоела Инне, и она не хочет меня видеть. Нет, я верила, что она действительно занята. Но мне так хотелось с ней поговорить. Тогда я достала свою тетрадку— вечную спасительницу – и решила записать раздумья, воспоминания, мысленно обращаясь к Инне:

«Я часто думаю о своём будущем. Теперь я чётко представляю в нём тебя. Мы станем взрослыми, но будем дружить как дети, даже лучше. Ведь наша дружба будет осознанной и особо ценной. И неважно, буду ли я успешной деловой женщиной, что мы будем вынуждены болтать в обеденный перерыв за чашкой офисного кофе, или я буду довольствоваться ролью жены, матери и хозяйки по дому, и ты будешь сидеть, пить налитый мною в спешке чай, а я буду болтать с тобой, пытаясь успокоить ребёнка на руках, уследить за вторым, ползающим на полу… Я буду бегать по дому в халате и с пучком из волос на голове то в поисках бутылочки, талька или слюнявчика, то по кухне в поисках нужной кастрюльки или чайного пакетика. А ты будешь сидеть рядом, такая же счастливая, как и я. Почему я считаю, что буду счастливой? Как же может быть иначе? Несчастны те, кто сами себя в этом убеждают. А мой отец с детства приучил меня к вере в лучшее, а главное подарил мне веру в себя. И я точно знаю, что всё самое лучшее я должна построить сама, причём неважно из чего. Пусть даже из пепла и пыли. Трудности? Конечно, они будут. Но как они меня привлекают! Ведь ничто не приносит такого удовлетворения, как их преодоление. И в этом моём убеждение тоже заслуга папы. Когда, ещё маленькой, по его наказу я пыталась делать ненавистные мне в прошлом отжимания, он поддерживал меня надеждами, что я буду рада от результатов. Тогда меня его слова не очень успокаивали. Я не понимала, зачем мне чего-то добиваться в отжиманиях, ведь я же девочка. Мне было тяжело, долго не появлялся этот обещающий много радости результат. Я смотрела на папины мега-мышцы и думала: ему-то легко говорить, но ведь и он когда-то был слабым, худощавым мальчуганом. Вскоре самое сложное время, когда кажется, что если не получается, то и не получится, прошло, и я поняла, о чём говорил папа. Действительно оказалось очень приятно устанавливать свои новые рекорды. Начинаешь ощущать силу сильнее, чем усталость и боль. Меня всегда удивляло, что папа никогда не заставлял меня делать больше отжиманий, никогда не повышал голос. Он предоставлял мне выбор: ещё раз выпрямить руки или упасть всем телом на пол. Если я выбирала первый вариант, он с одобрением и гордостью смотрел на меня, если второй – чуть цокал языком и досадно опускал глаза, но никогда не говорил ничего обидного. Но мне становилось стыдно и обидно, что я такая слабая, не такая, как папа. И поэтому старалась изо всех сил выпрямить свои дрожащие руки, чтобы папа мной гордился и никогда не опускал с досадой свои красивые ярко-синие глаза. Я пыталась доказать ему свою силу. Но однажды папа сказал мне, что не нужно никому ничего доказывать, только самой себе. Себя, в первую очередь, я должна убеждать в том, что сильная. В тот день я поняла: папа вовсе не старается сделать из меня дочь-бодибилгершу, не столь нужны мои сильные мышцы. Ему важно, чтобы я была сильная духом. Прекрасно ощущать, что ты с каждым днём становишься лучше, что ты совершенствуешься. И дело не только в спорте. Отец заложил во мне стальной стержень, который никогда не даст мне ни перед чем и ни перед кем преклониться. Теперь я понимаю, что делаю отжимания, потому что хочу так. А не только потому, что боюсь видеть в папиных глазах досаду. Хочу – и это значит, что руки выпрямятся, ноги поднимут, мозг заработает. И с такой верой, силой, со стальным стержнем разве я могу позволить себе быть несчастной? Разве могу ошибиться в выборе пути? Даже если ошибусь в выборе пути, я всегда смогу ступить на другой путь или поменять направление. Не придётся мне разрываться на части, ведь я смогу всё объять. Всё, что захочу, на это хватит сил. Папа должен мной гордиться. Никогда я не должна видеть разочарование в его глазах. Этого я боюсь невероятно. Всё таки есть один человек, которому я обязана кое-что доказать. И это то, что я достойна быть его дочерью.»

Мысли, подчинённые вдохновению, могут так закрутиться, что ты еле поспеваешь записывать их. Как давно я этого не ощущала. Всё-таки, что бы мы не говорили про величие и красоту природы, больше всего людей вдохновляют люди. И мы должны быть друг другу за это благодарны.

3 глава

Утро в моей семье всегда проходит в одном и том же алгоритме. После всех процедур, позволяющих выглядеть презентабельно после сна, мы, наконец, всей семьёй собираемся за завтраком, усевших вдоль длинного стола, каждый на своё место. С одной стороны сидят мама с папой, с другой – я. Раньше со мной сидел мой старший брат Александр, но он учится в Москве и очень редко к нам приезжает. В последний раз, когда я его видела, помню, меня удивило, как он вырос и возмужал, как сильно переменился. Даже не верится, что это тот самый весёлый мальчишка по прозвищу Санёк, с котором в детстве я была неразлучна. Тот самый мальчишка, с которым мы вместе играли днями напролёт, делились конфетами, бывало ссорились и даже дрались, но, разумеется, подушками. Когда мы подросли, стали больше разговаривать друг с другом, делится секретами, что обычно не свойственно брату и сестре. Саня всегда помогал и заступался за меня. Он заменял мне всех друзей. Как же его не хватает. В тот дождливый день, когда он садился в поезд, увозивший его в другой город, я и подумать не могла, что буду так скучать, даже – тосковать.

Мама тоже сильно переменилась после отъезда сына. Может я и сама себе это внушила, но мне всегда казалось, что её любимчиком является Саня. Скорее всего это так, ведь он первенец да ещё и сын. Мама после стольких лет, в течение которых занималась воспитанием двух своих детей, вернулась на работу в салон красоты. В этом не было необходимости, и решение жены показалось папе странным. Он даже разозлился, приняв это как оскорбление. Ведь его жена имеет столько одежды и украшений, что многие знакомые женщины завидуют. А ей чего-то не хватает! Но для меня решение мамы было предсказуемо и понятно. Ей до тошноты надоели однообразные заботы по дому, надоело даже ходить по лучшим магазинам за дорогой одеждой и украшениями. Каждому хочется чем-то заниматься, осознавать, что ты делаешь что-то полезное, важное или хотя бы то, что тебе нравится. Одно и то же всегда надоедает, будь это даже отдых. А тут ещё и начались постоянные ссоры с мужем. Почти каждый вечер я слышу, как мама и папа разговаривают на повышенных тонах. Что они пытаются друг другу доказать? О чём спорят? Может это у них так проявляется кризис среднего возраста?

Вот и вчера вечером я слышала их грубые разборки, а сегодня утром они пытаются вести себя как ни в чём не бывало, думая или пытаясь заставить себя так думать, что я ничего не слышу и ничего не замечаю. Но из них плохие актёры, и, главное, я их хорошо знаю. Знаю их поведение естественное и неестественное, их привычки при двух вариантах поведения, их невольные движения при определённых эмоциях. Вот мама нервно закусывает губу и ловкими движениями снимает омлет со сковороды и перекидывает на тарелку, затем небрежно смахивает с лица прядки светлых, почти белокурых, волос, автоматически нажимает нужные кнопки на вытяжке, другой рукой снимает с плиты чайник. Вот папа сидит передо мной, уткнувшись в газету, и всё никак не переворачивает лист, вероятнее всего перечитывает одно и то же предложение по нескольку раз, но не может понять о чём оно, так как мысли совсем не о борьбе за нераспределение ядерного оружия. А я сижу и молча жду свою порцию завтрака, боясь проронить слово в этой жутко напряжённой атмосфере. Кажется, случись сейчас что-то не то, и разразится ярость. Любое неловкое движение или слово, и с шумом разобьются чашки с горячим кофе, и разлетятся во все стороны бутерброды, и опрокинется на пол омлет. Я вижу, что родители на грани. Понимаю это по угрюмому выражению лица папы, по сердитому, будто злобному блеску его глаз, по искусанной маминой губе и по её заламыванию пальцев с длинными ярко-синими ногтями и по их чуть слышным ударам по столу.

Минуты две сохранялось напряжённое молчание. Раньше за завтраком обсуждались семейные дела, строились планы на день, а сейчас было даже как-то неловко оттого, что ты делаешь глоток кофе, или пережёвываешь омлет, а сидящие рядом это слышат. А ты вовсе и не чавкаешь, соблюдаешь правила этикета. Просто действительно на кухне очень тихо. Я впервые в жизни пожалела, что окна нашей квартиры не выходят на шумную дорогу.

– Давай купим тебе новое платье к Дню рождения, – вдруг обратилась ко мне мама. Она даже не пыталась улыбнуться. Будто говорила о чём-то грустном и серьёзном, к примеру о жертвах какой-нибудь катастрофы. Но она говорила о моём празднике.

Я ничего не ответила, лишь кивнула в знак согласия. Летом я не слежу за датами. И поэтому, бросив быстрый взгляд на календарь, висевший на стене, весьма удивилась, до чего же быстро летит время. Уже через четыре дня мой праздник. Я особо никогда не готовилась к Дню рождения, как другие подростки. Потому что уже который год он проходит по одному и тому же сценарию, в одном и том же месте – в кафе на набережной. И всегда одни и те же гости. Мои ближайшие, близкие, дальние и наидальнейшие родственники, мамины подружки-парикмахершы с мужьями и детьми, папины коллеги с жёнами и опять же с детьми. Вообщем, добрую половину гостей, приглашаемых на мой День рождения, я и не знаю как зовут. Мне их, конечно, представляли, но я не запомнила. Видимо, мой мозг решил, что данная информация ему не нужна, и можно придержать место в памяти для более важного. Но много гостей, пусть и мало кислорода, зато много подарков. Так что я давно убедила себя, что такой праздник меня устраивает. В принципе, выгодно. К тому же кафе на набережной мне нравится. Там вкусно готовят и звучит расслабляющая музыка. А вечером, выйдя на открытую террасу, можно любоваться впечатляющим видом заката.

Но всё-таки в этом году должно быть одно изменение. Должен появиться ещё один гость – Инна. Я быстро и без всяких подробностей рассказала, что у меня появилась подруга, и я хочу, чтобы она присутствовала на моём Дне рождения. Но, к моему великому разочарованию, мама сказала, что уже заказала кафе на определённое количество человек и отправила этим людям приглашения, все они уже успели ответить согласием (наверняка ещё и с чересчур лестной благодарностью). Я почувствовала, как злость начинает закипать уже во мне.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.