Влечение: эротическая сага. Современная сага о сексуальном влечении

Дверь кабинета распахнулась, и она услышала мягкий голос подруги, заставивший отвлечься от мыслей и воспоминаний.

– Удачи вам! – Марта проводила посетительницу к двери и вернулась в кабинет. На столе звенел телефон.

Рыжая покинула кабинет и плавно плыла по холлу, как явление, как буёк на воде, всем видом указывая: до неё не заплывать.

– Слушаю Вас, – Марта подняла трубку, ее голос был спокойным и уверенным. «Тебе бы на телевидении или радио вещать о важных мировых новостях, – смеялись над ней друзья. Все бы за правду шло, а главное с позитивным настроем». – Проблемы с эрекцией?.. А сколько вам лет?.. 76 – хороший возраст… С женой не живете… А с другими женщинами? Так. Заболеваний серьезных у вас не было?

Марта включила микрофон для записи, усилила звук, чтобы лучше слышать клиента. Потом вышла в приемную и махнула рукой подруге, приглашая в кабинет.

В комнате раздавался голос мужчины:

– Лежал в онкологическом отделении. С легкими проблемы были. Проходил курс химиотерапии. И вот когда ввели химию, поднялось давление до 240, и, всё…, сами понимаете, стояло! А с тех пор, – он замялся, – практически ничего и нет. Был у врачей, обследовался. Они мне, не скрывая, намекнули на годы. Можно мне как-то помочь? Доктор?

– Думаю, да. Вы очень достойно переживаете свой инволюционный возраст. И очень хорошо, что думаете о сексуальном здоровье. Если хотите, то приезжайте, в нашу клинику, будем обследоваться. Порассуждаем. – Марта поцеловала подругу. – Милочка, рада тебя видеть. Присаживайся.

Опять раздался телефонный звонок, она взяла трубку и жестом указала подруге на кресло за её рабочим столом. Уголок с компьютером был завален книгами, папками, рабочими бумагами, журналами с закладками и завёрнутыми листами в разных научных изданиях по психологии, культуре и медицине. На столе в беспорядке научного творчества лежали цветные карандаши, стояла любимая кофейная чашка с изящной серебряной ложечкой. Глядя на весь беспорядок, Мила сразу поняла: «Подруга опять в научном поиске. И это здорово!»

Заголовок первой страницы крупным шрифтом заявлял: «Влияние аномальной жары на сексуальное влечение». Женщина с некоторым изумлением улыбнулась и подумала: «Интересно. Вот как дорогая моя Марточка Ароновна борется с жарой…». От Марты, как от наблюдательного человека и опытного психолога не ускользнула улыбка недоумения на лице подруги. Она прикрыла рукой телефонную трубку, шепотом произнесла: «Пробегись по моим буковкам, (так она всегда называла свои научные и художественные работы) мне интересно твоё мнение», отключив громкую связь, продолжила консультацию по телефону.

Подруги занялись каждая своим делом.

Прошло немного больше получаса. Марта заканчивала консультацию.

– Вот это хорошо. Главное для вас – выйти из депрессии и начать новую жизнь, оставив прошлое в прошлом.

– Ни минуты покоя? – улыбнулась Мила.

– День на день не приходится. Такая вот у меня сексуальная работа.

– Да, и в жару, и в ненастье.

– Ты это о статье?

– И о статье, и о жизни.

Марта любила свой кабинет, как родной дом. Она всегда жила работой. Особенно последнее время, после похорон мужа. Глаза её сияли привычным загадочным взглядом раскосой чаровницы. Мягкая грация, сдержанный проницательный взгляд, белая шапочка до бровей делали её очень привлекательной для своего возраста. Она, медленно поднялась из своего рабочего кресла, подошла к двери кабинета и повернула ключ. Полная, даже несколько тучная в медицинском халате, она очень сильно походила на уточку, симпатично перекатывающуюся с боку на бок. При этом в ней присутствовала царственная изысканность манер, подчёркивающая её непростое происхождение. Каждый жест указывал на то, что в жилах течёт голубая кровь. Многолетний ритуал с ключом точно означал – быть чаепитию под её любимую, ароматную сигариллу. На столе тут же появилась неизменная коробочка восточной похвалы, обожаемая хозяйкой психологического пространства и утверждающей неписаную мудрость, что любая сладость у психолога в кабинете – это гормон удовольствия, не содержащий лишних калорий. Психолог рекомендует: «Предаваться подобному наслаждению в подобном заведении очень полезно».

Закинув ногу на ногу (в этом была вся Марта), она щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась. Мила внимательно на неё посматривала, она знала, что эти приготовления часто сопутствуют сдержанному внутреннему переживанию подруги и настраивают на продолжительный непростой разговор. Характер у Марты Ароновны был достаточно строгим, но мягким. Подобный церемониал, когда требовала ситуация, также помогал ей не сдавать своих непреклонных позиций. Гостья налила себе полчашки ароматного напитка – время на сигариллу и чай, как правило, совпадали. Первой, разговор начала хозяйка кабинета:

– Еще раз повторяю для таких вот бестолковых. – Сознательно не давая приятельнице заговорить, зная её природное волнение и беззащитность, Марта спокойно продолжала их вчерашний телефонный разговор, выдыхая дым тонкими кольцами. – Речь идет о тебе и твоем муже. Ты умная девочка и отлично понимаешь, что это всё серьёзно. Я долго размышляла о нашем с тобой разговоре, думала о твоих мыслях по поводу душевной измены, обиды. Давай поступим разумно. Ситуация глупо и неожиданно выходит из-под нормального контроля. Не сердись. Мне хорошо известно, как ты принимаешь решения. Вот поэтому, – она открыла верхний ящик рабочего стола, достала длинный белый конверт без адресата и получателя, вручила билеты. А потом твёрдо сказала подруге: «Пока не придешь в себя, назад не возвращайся!»

– Что я там буду делать в этой Тмутаракани?

– Ты обязана привести себя в порядок. Слышишь меня? О-бя-за-на, – повторила она по слогам. – Милочка, загорай, дыши, хорошей, набирайся сил. Море всегда на тебя действует лучше всяких витаминов.

– Марта, поверь, я так не хочу лететь туда. Мне комфортно дома, на софе…

– Не лги мне! – Как специалист, я настаиваю на необходимости отпуска и прошу тебя, как подругу, – поверь, тебе там станет легче…

Последнюю фразу она произнесла с легкой теплотой в голосе и накрыла своей полной ладонью тонкую и во всём беспомощную кисть руки подруги.

– Повторяю. Тебе просто необходима спокойная атмосфера после эмоционального тупика, в который ты сама себя умело, прости, но уже сознательно втягиваешь. Это путь к затяжной депрессии. Войти в неё легко, а выйти трудно. На это потребуется много сил и времени. А нас ждут великие дела! Помнишь, любимую поговорку Ляльки? Там, ты спокойно поразмышляешь, понаблюдаешь, как ты любишь, посмотришь на людей, вспомнишь самые важные, яркие события своей жизни, особенно за последнее время. Ты когда последний раз заглядывала в свой девичий дневник?

– Шуточку у тебя! Спросила бы, помню ли я свою плюшевую обезьянку… Я чаще в электронные сообщения пишу, да на деловые письма отвечаю!

– Вот и я о том же. А что тебя может порадовать сегодня, не задумывалась?

– Нет.

– Советую тебе, дорогая моя, пиши в блокнот все счастливые события, радостные моменты, которые происходят с тобой каждый день. Воспоминания. Неплохо бы и на интимную тему…

– Зачем?

– Это детский вопрос. Но объясняю. Мне, как твоему психологу, надо знать, что тебя радует, что огорчает.

– Даже сны?

– Пошути, пошути, тебе это сейчас полезно. Поспать ты всегда любила… Все! Езжай и пиши. Можешь по электронной почте что-то отправлять для меня. Главное, не переписывай набело: я тебя знаю.

– Зачем?

– А на этот детский вопрос я отвечу позже, – и посмотрела в сторону двери, как бы намекая на окончание беседы. – Когда вернешься, тогда и поговорим.

Марта затушила сигариллу. Она как-то по особенному внимательно посмотрела на Милу и спокойно спросила:

– Как тебе моя статья?

– Если отношениям людей может помешать всего лишь погода, пусть даже аномальная жара, то можно себе представить, каким ливнем страстей решит проблему простой летний дождь. А когда в жару в душе воет вьюга…

– Метафоры из твоих уст, всегда хороши и к месту, – торопливо прервала грустные размышления Марта, и ещё раз прижала своей ладонью руку подруги.

– Ми-луш-ка, всё преодолеется и в жару, и в холод. А теперь – море!

Глава 3. Жуков и Настя

Аркадий Сергеевич Жуков вторую неделю работал в своем кабинете на даче. Ему нравилось это специально созданное пространство, нахождение один на один с компьютером и добровольный плен большой домашней библиотеки. Жену проводил к морю. Взрослая дочь – в журналистской командировке. А он в одиночестве наслаждается тишиной и покоем вдали от городской суеты и институтских коллег, если не считать серого пса Дыма – дога с грустными, уставшими глазами, сутками лежавшего в саду и дремавшего на старости лет.

Неприхотливость – чаще природная черта мужчины, и тем она замечательна, когда он занят делом. А походы по магазинам и приготовление еды с позиции мужской логики – занятие не первостепенное. «Судьба и на печке найдет», придавая народной мудрости другой толк, любил, подшучивая, повторять своим заботливым домашним женщинам Аркадий Сергеевич. «Язвы и гастриты – болезни злых и алчных. Суждено отравиться – от воды из-под крана пронесет!» Поэтому, не мудрствуя лукаво, он на неделю затоваривал холодильник и ел тогда, когда хотел, и то, что попадалось под руку.

Только для любимого пса находилось время регулярно кормить его неизменно правильным, собачьим кормом. Хотя и корм Дыму тоже закупался на год.

Иногда они вместе гуляли по старому яблоневому саду, нарушая правила общей гигиены, поднимали паданки и грызли по очереди. «То не черви, что мы едим, а то черви, что нас едят», – говорил своему четвероногому собеседнику в таких случаях хозяин, вспоминая бабкины поговорки.

Родом с исконно русской, псковской земли, он часами мог с упоением, искренней непосредственностью и юмором рассказывать о своем послевоенном детстве, голоде, воровстве зерна и картошки с колхозных полей, многокилометровых походах в школу, зимних возвращениях через лес, встрече с настоящими волками. И, главное, о своём неуёмном желании учиться, выбиться в люди! Про себя он считал, что его мечта воплотилась в реальность: доктор наук, профессор, начальник научного подразделения Академии. Ярлыков у него хватило б не на одного человека, но скобарь ими не кичился, а с большей теплотой вспоминал родню и добрых людей-земляков, с которыми свела судьба по жизни: теток, нянчивших его по очереди и показавших простую науку, как отличать людей плохих от хороших. Деда Вовку, что учил жить в лесу и на речке, бабку, незаконнорожденную, графских кровей, «накачавшую» его местными пословицами, первого армейского командира, вдолбившего в голову пацана слово «надо». Одним словом, он научился принимать существование таким, какое оно есть. В его представлении, жизнь человек похожа на яблоко с природной корявинкой, которое дерево сбросит первым, а там уж покатишься, как сумеешь. Главное – он любил свою семью.

«Мирская молва, что морская волна», – не раз говорили ему родные тетки. И он вырос уверенным, не исключая важности мнения окружающих. Всё время старался много работать и жить по вживлённому в него с детства внутреннему кодексу мужской чести. Понятно, что совершал при этом простые человеческие ошибки, и уж тогда сильнее крутил жернова жизненной мельницы, перемалывая их в опыт.

– Эй! Есть, кто дома?! – голос за воротами заставил Жукова отвлечься от компьютера и подойти к открытому окну. – Дрова!!! Заказывали?!

– Да-да, конечно. Сейчас открою. – По спланированному им самим дню, к вечеру, Жуков свои задачи по подготовке тезисов на ближайшую научно-практическую конференцию выполнил. Машину с дровами он заказал на 18.00 и уже ждал её приезда.

Аркадий Сергеевич, степенный от природы, а теперь ещё и от возраста, спокойно вышел во двор и показал рукой на предполагаемое место за сараем.

– Выгружайте здесь!

Жуков из года в год брал пару кубометров леса. Не столько для камина и баньки, сколько для рубки самих поленьев. Ему нравился процесс заточки топора, подготовка колуна и клиньев. Запах рубленого леса напоминал ему детство, когда с дедом Вовкой они заготавливали дрова на зиму. Так и рубил скобарь в удовольствие, а потом раздавал соседям, что не перетопится за зиму, и вновь заказывал новую партию.

Рубил он сам. С придыханием взмахивая колуном, с гиканьем загонял клинья в огромные пни. «Никакой фитнес не заменит тебе этой физзарядки», – улыбалась ему жена, наблюдая за щепками, летающими по двору. Дочка помогала отцу, подражая его азарту. Всегда с удовольствием собирала в траве мелкие веточки, кусочки коры, которые вместе с садовым мусором вечером сжигались на костре, где пеклась ароматная картошка. Неизвестно, что приносило ребенку больше счастья: ожидание лакомства в виде картошки в мундирах или поиски маленьких щеп. Но отцу она помогала с искренней радостью.

Только отъехала пустая машина, как в створе ворот появилась компания из трех человек. Симпатичная невысокая брюнетка и два молодых парня, чуть старше тинейджеровского возраста.

– Папань, привет! Это я! – раздался звонкий девичий голос.

– А я ждал тебя завтра, доча. – У него заискрились глаза, веселее зазвучал голос. Жуков прижал к груди девушку, поцеловал в щеку. – Что-то случилось?

– Каково семя, таково и племя! Все я успела вовремя, и даже с опережением.

– Молодец, ребенок, – он обратил внимание на спутников, которые так и стояли у ворот. – А это кто? Женихи?! Знакомь!

– Пошла Настя по напастям! Какие женихи, па! Ты что? Эти замечательные юноши вызвались меня проводить через лес. Это Макс и Димон.

– Тимуровцы? Ну-ну, кто еще кого провожал… через лес, который ты как 5 пальцев знаешь. Аркадий Сергеевич, – представился хозяин дома, пожал руки юношам и подумал «Скорее гайдаровцы, судя по возрасту», а вслух сказал – И как, коза сыта и капуста цела?

– Вот эта тема гораздо приятнее. Только в прямой постановке. Я есть хочу – сил нет! На брюхе шелк, а в брюхе щелк. И ребят покормим?

– Я сейчас что-нибудь быстренькое приготовлю, а ты помоги молодым людям нагнать аппетит, – Жуков кивнул дочке на кучу бревен. – Один одонок осилят?

Он вошел в дом, а девушка обернулась к ребятам.

– Дрова колоть можете?

– Элементарно! – отозвался Макс и ринулся за топором. Дима отошел в сторонку и закурил.

Подтянутый, спортивный парень, внешним видом напоминал лесоруба из диснеевских мультфильмов шестидесятых годов. Он лихо подхватил топор, подставил первое попавшееся бревно и с размаху вогнал его в дерево. Топорище жалобно скрипнуло, но бревно осталось целехоньким, только сверху в нем торчал теперь топор. Макс резво приподнял над головой получившуюся конструкцию из топора и не расколовшегося палена, взмахнул руками, опустил его на землю со всей силы. Результат был тот же.

– Я, типа, не въезжаю! Чего ему не хватает? Короче, мне в лом, по ходу. С такой силой я шайбу к Нью-Йоркщине добью…

– Куда ворона летит, туда она и глядит. А полено ты не разрубил! – девушка засмеялась.

– Ты, это, про колун забыл. – Димон подошел к соседнему бревну. Оглянулся по сторонам и, увидев колун, взял его в руки. Он приподнял его с большим трудом. Было видно и слепому, что это не его вид спорта. Пальцем руки потер переносицу, поправил очки и протянул орудие пролетариата товарищу. – Попробуй этим. Я в кино видел…

– Нет, мальчики. Не надо! Вороне соловьем не петь. Макс, ты для начала просто попробуй его вынуть из своего бревна, а потом будешь дальше экспериментировать, – девушка потянулась к топору, но парень перехватил её руку.

Он попытался разъединить свою конструкцию, но у него ничего не получилось. Несколько взмахов над головой и ударов по пню, по земле ни к чему не приводили. Максим взмок от напряжения, стараясь показать свою сноровку и силу, но его усилия были также напрасны. Казалось, что железо невидимыми корнями вросло в палено.

За этим занятием ребят и застал хозяин дома.

– Выпейте, друзья кваску, чтобы разогнать вашу тоску. Все у вас получится, я не сомневаюсь, но чуть позже. Вот кружки, бутерброды с чем Бог послал. Угощайтесь! Настя, поухаживай за молодыми людьми. – Аркадий Сергеевич, протянул поднос Диме и Насте, а сам взялся за дело и довольно-таки сноровисто вбил в щель клин, и освободил топор из деревянного плена. Похлопал по плечу шумно дышащего рядом Максима и добавил: – Не суйся прежде отца в петлю. Пойдемте лучше присядем за стол.

– Посидим рядком, поговори ладком, так Вы говорите? – несколько ошарашенный таким приемом, Димон решил как-то показать себя Жукову.

– Так. Да не так. Каждая зверюшка свою говорку понимает, – профессор отхлебнул немного из своей кружки.

– Только не заводиться! Слово не стрела, а пуще ранит. Это мы с папой сто лет так разговариваем. – Настя жевала бутерброд, запивая его из красивой красной чашки. – Его в детстве бабки да тетки научили всяким пословицам и поговоркам, он – меня. А когда пошла на филфак, то курсовые по литературе через эти пословицы я влет писала.

– Кто словами поспешен, скорее будет повешен! Кушай, ребенок, да не поперхнись так кусать. – Хозяин отложил топор в сторону и подсел к компании. – Пейте господа, квас, а пословицы все про нас. Бывали когда-нибудь в русских деревнях? Кто такие скобари, знаете?

– Это жуки что ли? – обрадовался Макс, который тоже хотел проявить свой интеллект.

Отец и дочь весело рассмеялись.

– Насчет жуков это ты здорово! Наверное, имел в виду скарабея? – Настя поучительно заговорила. – Такой священный черный, слабо блестящий, жук, размером в три-четыре сантиметра и бо-о-ольшими зубцами-зубищами для рытья земли?

– Ну, да. Оговорился. С кем не бывает. Скарабей-скобарей!

– Мы же Жуковы!!! Фамилия у нас такая! – Вся компания начала дружно смеяться, забыв про неловкость с рубкой дров. – А скобари – это жители псковской области, откуда и пошел наш род, вместе с его пословицами.

Когда все немного отсмеялись, заговорил Макс, похожий теперь на уставшего и сытого лесоруба.

– А ты, правда, в институте учишься?

– Нет! – улыбнулась Настя.

– А как же курсовые? Прикалывалась? – спросил Димон, сняв очки и протирая их носовым платком.

– Да нет же. Чего прикалываться. Я давно работаю, институт уже закончила…

– Жесть, – лица парней вытянулись в недоумении. – А мы думали, что ты, вы – наша ровесница. Класс десятый-одиннадцатый.

– Мне всегда дают лет меньше, чем на самом деле. Это гены предков по линии мамы. Мы с ней рядом как подружки.

– Вот чего я и улыбался: кто кого через лес провожает, – усмехнулся Аркадий Сергеевич.

Ребята быстро допили квас и, взяв по паре яблок, засобирались домой. Настя поднялась в свою комнату, Дым улёгся на веранде, а Жуков взялся за топор. Часа через три-четыре поленья были расколоты на аккуратные чурки.

– Эй, красавица! Картошку проспишь! – крикнул отец, вышедшей во двор Насте.

– Разве такое бывало? – девушка принялась собирать щепы и мелочь, готовя костер. Через час они сидели в саду и уплетали простую деревенскую еду. Измазанные сажей, в сумраке, озаряемом искрами тлеющих углей, отец и дочь наслаждались прохладой наступившей ночи. Было необычайно тихо в этом удаленном от большого города местечке. Только тонкое стрекотанье сверчка, треск догоревшего костра, да шелест крыльев мотылька, бьющегося в стекло веранды напоминали о том, что ночная жизнь продолжается. Полная луна освещала двор и прихорашивала в вечерний наряд кроны яблонь. Мужчина сидел на самодельной скамейке, а девушка на пне, который специально не выкорчевывали ради подобных посиделок. К нему настолько все привыкли, что считали непременным атрибутом местного дизайна.

– Когда замуж собираешься?

– Самое хорошее замужество хуже, чем самое плохое девичество… Тебе внуков хочется?

– Почему бы и нет? Засидишься в девках. Знаешь же, что скрасят девку венец да молодец!

– Не за этих же мальчиков мне выходить!

– Что, у тебя парень появился?

– Суженого и на свинье не объедешь! А я с Толиком рассталась… Зануда он.

– Это тот курсантик?

– Ага. Он уже лейтенант давно.

– Как время летит…

– Па, ты лучше расскажи, как вы с мамой встретились? А то мои поиски суженого-ряженого какие-то бесперспективные.

– Хочешь по родительскому пути идти? Так не бывает… У каждого своя колея. Да и ты эту историю уже знаешь…

– А все-таки. Мама рассказывала свою версию лет десять назад. Что я тогда понимала. Ты её нашел, или она тебя?

– Без притчи человеку веку не изжить… Слушай. Может быть, правнукам расскажешь «семейную легенду». – Он откинулся на спинку скамейки, мечтательно прикрыл глаза, как будто напрягая память, медленно стал рассказывать:

– Я уже преподавал в академии. Вёл семинары, практические занятия. Иногда выступал на ученых советах. Май, тогда, – он сделал паузу, – утопал в цвету сирени и яблонь. До начала очередного совета оставалось несколько минут. За это время мне необходимо было посмотреть кое-какие бумаги, и сказать пару слов парню, у которого я был рецензентом. Как раз у входа в аудиторию, куда я спешил, стояла группа молодых людей, среди них был и мой подопечный. Рядом с ним стояла девушка с длинными пепельными волосами.

– Это Милана, моя девушка, – сказал парень, и первым, от волнения, протянул мне руку для приветствия.

Как сейчас помню, в руках у неё было красное яблоко. Она перекладывала его из одной ладони в другую, не зная, куда его деть. Видно было лишь, что и она волнуется.

Я поздоровался, и мы пошли с ним на кафедру.

– Она очень любит яблоки, – продолжал он, всё, также смущаясь, не понимая нелепости своих озвученных мыслей.

– Какое необыкновенное имя… Милана. Хорошо, нарожает тебе здоровых ребят. – Я быстро пробежал глазами текст, сделал поправки, сказал ему свое мнение и убежал к членам совета.

Людей в зал заседания набилось немало. И в фас, и в профиль просматривались лики именитых представителей нашей науки. Их присутствие, реплики, мнения ценились не только молодыми учеными, но и степенными коллегами. Защита моего юного друга, прошла блестяще, а вот я, потерпел фиаско. Никогда не ведомо, где обретёшь, где потеряешь. Вполне сносно владея тонкостями ораторского искусства, прирождёнными и приобретёнными хитростями изложения материала, я занял удобную позу, начал своё выступление. После нескольких умело заготовленных заранее фраз, поднял глаза и обратился к аудитории. Есть такой интересный психологический прием, когда привлекаешь внимание аудитории к себе, а не к тому, что говоришь.

Что было дальше, не вспомню и сейчас. Внимание я привлек настолько, что и сам был не рад. И строчки, и мысли, и слова улетели безвозвратно. Я их попросту не видел. Я видел только твою маму. Которая тогда ещё не знала, что станет моей женой. А я этого страстно захотел.

Прямо передо мной, где-то в третьем ряду, с краю, сидела девушка и смотрела лазурными, как небеса, глазами, а в сердечке её рук лежало яблоко. Она сидела как-то отстраненно от всей аудитории, в её манере было что-то из другой далёкой культуры. Это потом, я узнал о её аристократических итальянских корнях. Взор был ласковый, нежный, и в то же время живой, зовущий, горячий, овеянный ошеломляющей тайной. Он заворожил меня на всю жизнь. Это был подарок судьбы. Мы встретились взглядами…

– И что? Сразу любовь? – У Насти заблестели глаза.

– Как ты похожа на Милу, только черноглазая, – Аркадий Сергеевич был интересным рассказчиком. Многолетний лекционный опыт, телевизионные и радиопередачи научили его многому. – Парадоксальность вещей в нашей жизни непредсказуема. То неудавшееся выступление теперь живёт во мне гениальной простотой маленькой женщины, воплощенной в мою вечность. А её глаза, это самое высшее счастье, я вижу и во сне, и наяву….

– Так она была невестой того самого аспиранта?

– Да-а, нет. Это он был в неё влюблён. Но судьба соединила нас…

– Лихо. А ты ни разу не пожалел?

– Разве можно такие вопросы задавать родителю?

– А почему нет?! Я же дочь, которая ищет свой путь. К тому же в последнее время я вас с мамой вижу не часто…

– Ты лучше мне ответь, как ты чуешь рубку дров и почему любишь собирать щепки?

Менять тему разговора девушке не хотелось, но зная отца, она не стала настаивать. Захочет – сам расскажет. Поэтому она улыбнулась и ответила:

– А вот это – уже гены твоих предков!

– Да уж! – улыбнулся отец.

– Шучу. Мне рядом с костром и с тобой всегда хорошо…

– Ладно, ребёнок. Пора спать собираться. – Он поцеловал дочь. – Ты ложись, а я ещё поработаю.

Аркадий Сергеевич поцеловал Настю и отправился к себе в кабинет.

Жукова немного взволновала тема о взаимоотношениях с женой, затронутая Настей. С одной стороны, ничего не было страшного в том, что последний месяц они редко видятся с супругой. Он готовится к конференции, она уехала к морю, спасаясь от небывалой жары. Дышать в городских условиях достаточно трудно, потому и разбежались. Вся страна спешит в тень. Не только они. Но и до пресловутой жары она ссылалась регулярно на головные боли и непонятное недомогание. Предшествующий период отличался частыми командировками жены. Чуть раньше сам Аркадий уезжал за границу читать лекции. Несложная арифметика подсказывала, что интимных отношений с Милой у него не было как минимум полгода! Что-то тут не так… Не возрастные ли причины кроются за подобной ситуацией? Вроде бы нет. Она только вступает в так называемый климактерический период. Он сам чувствует себя неплохо.