Полная версия
Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина
Игорь Ротарь
Войны распавшейся империи. От Горбачева до Путина
© Ротарь И., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
О книге Игоря Ротаря «Войны распавшейся империи»
Такой книги на русском ещё не было. И не только на русском. Причём мнение это далеко не только автора настоящего предисловия, но и тех профессионалов, отставных и действующих военных, разведчиков и людей «смежных профессий», которым показывалась рукопись. По яркости впечатлений, широте охвата – временного и географического, точности характеристик и достоверности фактов. Что само по себе уникально.
С точки зрения литературных достоинств книга читается на одном дыхании и оставляет не только яркое впечатление, но и желание перечитывать, поскольку построена как мозаика – из множества элементов, каждый из которых хочется рассмотреть поближе. Очень уж в ней много мелких, но существенных и интересных деталей. Причём в каждой из составляющих её глав.
Автор книги знает, о чём говорит. Книга основана на личном опыте человека, побывавшего в тех горячих точках, о которых он пишет, зачастую с риском для жизни. При этом – она объективна. Может быть, потому, что написана не участником этих войн, а журналистом, по определению видящим всё происходящее «снаружи». Человеку свойственно становиться на ту или иную сторону в войнах и этно-конфессиональных конфликтах. Но только хороший писатель может взглянуть на всё, включая себя «тогдашнего» и «теперешнего», со стороны. И оценить, в чём был прав или ошибался.
На книжных полках стоит масса политологической литературы, написанной под заранее выбранную точку зрения или в рамках конкретной идеологической задачи, что с точки зрения читателей значительно снижает её ценность, превращая в инструмент для промывки мозгов – а этого начитанный человек не любит. Книга Ротаря от всего этого окололитературного мусора отличается кардинально. Это честная книга, написанная не ради того, чтобы похвалило вышестоящее начальство (да и какое?!). Тем она и интересна.
Вот, жил-был журналист, родом из СССР, которого на развале страны унесло в Большой Мир. Там он видел то, что видел. Встречался с теми, с кем встречался. Работал там, где мало кто из людей его круга рисковал работать. Уцелел, сохранив яркость и точность слога. А поскольку память у него была хорошая, не только описал наиболее характерные для эпохи ситуации, с которыми столкнулся на военных перекрёстках и в околовоенном мире, но и проанализировал то, что обычно остаётся «за кадром». Вроде – ничего особенного. Но оторваться невозможно.
Ладно, про боевиков. Тут понятно. Но читаешь про детей на войне. Про женщин. Про журналистов. Про выходцев из Средней Азии, которым повезло оказаться в США. Или не повезло? И видишь происходящее в новом свете. Причём автор ни под кого не подстраивается. Ни под западную пропаганду – хотя живёт на Западе. Ни под штампы отечественные – от которых грустно. Ибо два раза за сто лет страну потеряли – и пляшем на тех же граблях… А тут ничего этого нет. Пишет человек – как дышит, не стараясь угодить. Точно по Окуджаве. И от этого читать его хочется.
В общем – единственная в своём роде книга. Про страшное время и страшные обстоятельства. Точная и достоверная. Интересная и хорошо написанная. Ни на кого не похожая и совершенно неожиданная. И с западной точки зрения. И с российской. Не больше и не меньше.
Евгений Сатановский, президент Института Ближнего ВостокаВведение
Эта книга – свидетельство очевидца всех вооруженных конфликтов на территории бывшего Советского Союза от времен Горбачева до настоящего времени. С начала перестройки, в качестве журналиста и исследователя, я работал на всех войнах в бывшем СССР. Я был лично знаком со всеми знаменитыми чеченскими полевыми командирами (в том числе со знаменитыми террористами Шамилем Басаевым и саудовцем Хатабом). Мне довелось пожить в лагерях таджикских боевиков в Афганистане, пообщаться с российскими добровольцами в Приднестровье и Боснии. Я был свидетелем штурма молдавскими войсками Бендер и абхазскими – Сухуми.
Поскольку большинство войн в бывшем СССР происходили в мусульманских районах, то я заинтересовался этой религией, в первую очередь ее вовлеченностью в политическую жизнь. С 2001 по 2008 год в качестве представителя западной правозащитной организации я жил в Средней Азии, исследуя религиозную жизнь в регионе. Я близко познакомился с членами почти всех радикальных подпольных организаций в регионе, побывал в Андижане в дни мятежа, а также присутствовал на двух киргизских революциях. В то же время я продолжал заниматься и Северным Кавказом. Так, я несколько раз побывал в кадыровской Чечне, где де-факто, под патронажем России, было создано исламское государство; я посетил и так называемые «ваххабитские анклавы» в Дагестане, где люди живут по законам шариата.
В 2013 году я уехал в Америку и решил отойти от российских реалий, но тут началась война в Украине. Такого важного события я пропустить не мог и отправился в полугодовое журналистское путешествие по этому государству. Я побывал по обе стороны фронта, а также в мирных отдаленных от войны районах, в том числе в «оплоте самостийников» Львове.
Во время моей поездки в Украину меня все время не оставляло ощущение «дежавю». Например, бешеный энтузиазм «борющихся с фашизмом» жителей самопровозглашенных республик Донбасса был очень похож на то, что я уже видел в начале 90-х прошлого столетия в Приднестровье. Только в Украине фашистами были «бандеровцы», а в Молдавии прорумынские националисты. Так же как и на многих других конфликтах в бывшем СССР, в Украине я увидел странных бородачей в папахах, называющих себя казаками. Впрочем, в Украине, как и в Приднестровье, Абхазии, Боснии, я видел и «обычных русских людей», приехавших воевать сюда «по зову сердца».
Косвенные признаки «руки Кремля» можно было видеть на всех войнах в бывшем СССР. Но, по сравнению с предыдущими конфликтами, Москва на Донбассе действовала значительно более решительно. При безвольном Горбачеве и сильно пьющем Ельцине попытки Кремля сохранить империю были вялыми и непоследовательными. Более того, создавалось впечатление, что в России нет единого центра управления, и часто правая рука не знала, что делала левая. Сегодня Москва направила в нужное для нее русло энергию и так называемых казаков, и других добровольцев. И не так уж и важно, жалеют ли в Кремле о том, что ввязались в украинский конфликт. Назад пути уже нет, и, по крайней мере, нынешнее руководство России, волей или неволей, будет вынуждено продолжить имперскую политику. В какой-то степени все предыдущие конфликты на территории бывшего СССР оказались предтечей украинской войны.
Конфликт в Украине, поссоривший Россию с Западом, оказался не единственным судьбоносным событием в стремительно меняющемся мире. Неожиданно громко заявила о себе (запрещенная в России) организация Исламское государство. Среди ее боевиков оказалось немало выходцев из бывшего СССР. По опыту своего общения с исламскими радикалами Кавказа и Средней Азии я понимал, что создание этой радикальной организации было фактически неизбежно. Появление ИГ позволило мне по-иному взглянуть на многочисленные исламские радикальные организации Кавказа и Средней Азии.
Методы борьбы с боевиками ИГ в Сирии вызвали шквал часто вполне справедливых обвинений в нарушении прав человека. Увы, мой опыт работы западным правозащитником и последующий вслед за этим отъезд в США подточили мою веру в Свободу. Не то чтобы я стал противником демократии, но у меня появились сильные сомнения в необходимости ее экспорта в страны третьего (да и второго) мира. Как говорил один из героев Фазиля Искандера: «Хорошее начинание, но не для нашего климата!»
Работая в американских политологических центрах, я пришел к выводу, что среди политиков и политологов этой страны действительно есть «историческое» недоверие и предубежденность к России, а мои странствия по Латинской Америке заставили меня по-новому взглянуть как на антиамериканские настроения, так и на любовь в этом регионе к канувшему в Лету СССР. Хочу подчеркнуть, я не стал «ватником» и противником США; просто мой былой энтузиазм оказался слегка подточенным здоровым скепсисом.
Хотя в основном я пишу о конфликтах в бывшем СССР, я также включил в книгу главки об Афганистане, Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая, войнах в бывшей Югославии и свои американские впечатления. И это не случайно.
Так, ситуация в Афганистане оказывает существенное влияние на соседнюю Среднюю Азию. Я также показываю, что, несмотря на попытки США «внедрить» в Афганистан демократию, стиль жизни в этой стране неотличим от средневекового, а женщина здесь ценится ненамного больше, чем хороший конь. Как мне сказала одна афганская школьная учительница: «Строить у нас демократическое общество – это все равно что не умеющему считать человеку объяснять высшую математику. Мы к этому совершенно не готовы».
Конечно, Средняя Азия – это не Афганистан, но и здесь попытки внедрить демократическую модель потерпели неудачу. В этом смысле интересен опыт Синьцзян-Уйгурского Автономного района Китая – той же Средней Азии, но оказавшейся под китайской, а не российской колонизацией. Сегодня Пекин, как убедился я во время частых поездок в этот регион, жестко подавляет любые проявления сепаратизма, полностью контролирует мечети и медресе. Политической свободой здесь и не пахнет, зато китайские власти вкладывают в регион огромные инвестиции и всячески поощряют предпринимательство.
Глава, посвященная югославским войнам, также не случайна. Модная ныне идея единого Православного Мира, который хочет уничтожить Запад, была очень популярна в бывшей Югославии 90-х годов прошлого столетия. В независимости от того, как относиться к этому, интересно, почему такие взгляды исповедовали сербы.
Глава о США также очень важна. Вне зависимости от того, как относиться к этой стране, очевидно, что на сегодняшний день Америка является ведущей державой в мире. Для многих людей опыт этой страны является примером для подражания. Я пытаюсь понять, насколько американская модель органична для России, провожу параллели между межнациональными отношениями в России и США, показываю, что органичность демократической системы в США во многом объясняется психологическими особенностями американцев.
Войны на территории бывшего СССР до удивления похожи. Везде в них участвуют странные люди-монстры, похожие на типажи героев Достоевского. Практически на всех войнах солдаты противоборствующих сторон занимаются мародерством, а часто не брезгуют и этническими чистками. Поэтому, возможно, неспециалисту не обязательно читать все главы подряд. Кому-то интереснее Украина, а кто-то, наоборот, предпочтет «восточные истории».
Несмотря на общую идею, пронизывающую книгу, каждая из глав самодостаточна, и автор вполне предусматривает выборочный характер чтения. По этой же причине в книге возможны (редкие) повторы отдельных небольших фрагментов текста в разных главах. Для удобства тех, кто не собирается мучиться над всей книгой, в оглавлении приводится подробный перечень подглавок каждой главы, чтобы читатель сразу имел представление о ее содержании.
В то же время я бы не хотел, чтобы читатель смотрел на это произведение как на обыкновенный справочник по войнам бывшего СССР. Судьбоносные изменения в мире последних лет, а также мой приобретенный в Америке опыт заставили меня по-новому посмотреть на конфликты в бывшем СССР и написать о них в несколько ином ракурсе, чем я бы это сделал несколько лет назад.
Глава I. Солдаты удачи
В 1993 году меня расстреливали. Было это в Абхазии. Я не понравился пьяному казачьему атаману Васильеву, воевавшему против грузин на стороне абхазов, и он решил пошутить. Дико хохоча, бравый вояка трижды дал автоматную очередь поверх моей головы.
Действие происходило на территории российского военного санатория, охраняемого бравыми русскими десантниками. Увы, военные не могли мне помочь. Прибежавший на выстрелы молодой лейтенант не сумел уговорить кубанца прекратить упражнения в стрельбе.
«Он мог запросто тебя убить. Атаман стрелял на отлет, держа автомат в дрожащей руке, а пьяному человеку ничего не стоит промазать. Этих людей поселили сюда по указанию нашего министерства обороны, хотя они не являются военнослужащими. Каждый вечер они устраивают пьяный дебош со стрельбой, мы ничего не можем с ними поделать», – жаловался мне русский офицер.
В Абхазии я впервые встретился с наемниками (или добровольцами, термины почти тождественны, хотя и носят разную идеологическую окраску) из России. Но потом они попадались мне практически во всех горячих точках распавшейся империи.
В 1993 году на войне в западной Грузии я обратил внимание на явно славянскую внешность одного из звиадистов. Им оказался бывший водитель троллейбуса из Киева двадцатидвухлетний Дима. Хотя киевлянин воевал в Грузии уже больше года, он не выглядел суперменом и был похож на подростка-старшеклассника. Со мной Дима был очень добр: устроил на ночлег, вкусно накормил. А понаблюдав, как наемник возится с собакой, я окончательно убедился, что он не сможет убить человека.
В Киеве Диме было скучно: не было друзей, любимого дела. Пожалуй, единственное светлое воспоминание из довоенной жизни – недолгий курортный роман с молодой москвичкой Аней, отдыхавшей в Крыму. Дима много рассказывал про эту девушку, просил обязательно с ней связаться в Москве. Когда же, вернувшись из командировки, я позвонил Ане, она едва вспомнила имя своего давнего любовника.
«Царские волки»
В 1995 году я остановился на горнолыжном курорте возле города Пале – столицы непризнанной Сербской республики в Боснии и Герцеговине. Вечером я вышел подышать перед сном, и вдруг мне показалось, что у меня начались галлюцинации: мимо меня, отчетливо ругаясь матом на русском, прошла большая группа молодых людей.
Это были члены русского добровольческого диверсионного отряда «Царские волки», воевавшего против мусульман.
«Считать нас наемниками неверно даже с чисто формальной точки зрения. По международным нормам наемником считается человек, воюющий в армии иностранного государства и получающий за это вознаграждение, отличное от зарплаты военнослужащих. Мы получаем столько же, сколько сербы, 50 динар (около 15 долларов США)», – говорит командир батальона, бывший капитан Советской армии, 33-летний Юрий.
Юрий воевал в Афганистане, а после, по его собственным словам, стал ненавидеть всех мусульман. Вернувшись из Афганистана, капитан Советской армии уже не мог найти себя в мирной жизни. Уволившись из армии, Юрий поехал на войну в Приднестровье, а потом, когда та война кончилась, отправился воевать в Карабах. Однако звездный час бывшего советского офицера настал именно в Югославии. «Здесь я защищаю от мусульман наших православных братьев-славян. К мирной жизни я уже не вернусь никогда. Кончится война здесь – поеду на другую. Мой югославский военный опыт выводит меня на международный уровень. Теперь меня, как профессионала, будут рады видеть в любой горячей точке мира», – говорит Юрий.
Мою беседу с бывшим афганцем слушают его трое друзей – соратники по оружию. 27-летний уроженец Санкт-Петербурга Сергей работал на родине милиционером. Его родители погибли, а вскоре после этого у него не стало и любимой девушки. Сергей продал свою квартиру, вдел в ухо две серьги (у казаков это знак последнего из рода) и отправился воевать в Югославию. В Россию молодой человек возвращаться не собирается: «Зачем? Там у меня никого нет. Или же здесь после войны возьму дом, женюсь на сербке, или же отправлюсь воевать еще в какую-нибудь горячую точку».
34-летний бывший оперуполномоченный КГБ Александр Терещенко не скрывает, что приехал в Боснию из любви к приключениям: «Я профессиональный авантюрист, и здесь мне нравится; в Россию, по крайней мере пока, возвращаться не собираюсь».
«Из чистого любопытства» приехал на войну в Боснию 28-летний бывший прапорщик Александр. Недавно Александр подорвался на мине и лишился ноги. Местные власти подарили ему протез и поселили на отдых в пансионате. «Саша никак не может смириться со своим горем. Целыми днями он или спит, или же курит и смотрит в одну точку», – говорят его друзья.
Мне нравится, что у меня в руках автомат
В Донецке я познакомился с уроженцем Свердловской области Юрием, воюющим на стороне ополченцев. Это была уже четвертая война Юрия. До этого он воевал в Абхазии, Боснии и Герцеговине, в Чечне.
В начале перестройки двадцатилетнего Алексея посадили за драку. Выйдя через три года на свободу, бывший заключенный не смог найти места в изменившемся мире. Прежние друзья подались либо в коммерцию, либо в рэкет – по-другому в новой жизни прокормить семью практически невозможно. Оба варианта были противны Алексею – в тюрьме он приобрел устойчивое отвращение к уголовникам, а дух торгашества был чужд ему с детства. Алексей нашел себя в горячих точках.
«Если привыкнешь к войне, а она не такая уж тяжелая, можно жить легко. Мне нравится, что у меня в руке автомат, в России же за это дают срок сразу. Здесь много людей, которые уже не могут жить без войны, она для нас – образ жизни».
В 2015 году на боевых позициях в районе донецкого аэропорта появился необычный ополченец – крупный, не первой молодости мужчина в неизменной ковбойской шляпе, которую он не снимает даже в помещениях. Нового бойца зовут Рассел Бентли и воевать за свободу Донбасса он приехал из далекого Техаса.
Жизнь этого пятидесятипятилетнего американца была достаточно бурной. Он успел послужить в армии США, потрудиться в качестве рок-музыканта и лесоруба, поразмышлять в монастыре о суетности жизни и даже посидеть пять лет в тюрьме за торговлю наркотиками. Но чем бы ни занимался Рассел, он, по его собственным словам, всегда «оставался поэтом в душе».
По убеждениям Рассел – коммунист; не случайно на его шляпе приколота красная звезда. С самого начала Майдана он ни секунды не сомневался, что это лишь «преступные козни американского фашистского правительства», а тогдашние украинские оппозиционеры – его марионетки. В общем, техасец приехал в Донбасс именно для того, чтобы «бороться с фашизмом». «Если нам не удастся отстоять Донбасс, то «коричневая чума» распространится по всему миру», – убежден Рассел.
В США американский доброволец, получивший в армии ДНР позывной Техас, возвращаться не собирается. Судя по всему, он уже встретил здесь свою любовь и даже собирается жениться.
«Что бы ни произошло, это лучшее место для меня. Это мой дом», – написал новоиспеченный донбассец на своей странице в Facebook.
Эйфория Рассела Бентли в общем-то объяснима: у себя на родине, где «новый дончанин» не имел постоянного дохода, он вряд ли мог себя чувствовать столь же уважаемым человеком. В Донбассе «приехавшего воевать за правду американца» обожают почти все, он стал настоящей местной знаменитостью.
Итак, солдаты удачи – это очень разные люди. Среди них есть идейные борцы, откровенные уголовники, романтики, искатели приключений… Но, пожалуй, у большинства из них есть нечто общее: это люди, которые не могут найти место в устоявшейся жизни, а ищут себя лишь в экстремальных ситуациях, осваивая новые, еще «непорабощенные цивилизацией» территории.
Очень типичным представителем таких людей являлся знаменитый полковник ДНР Арсен Павлов (Моторола). В мирной жизни ему удалось добиться не слишком многого: работал охранником, автомойщиком. Настоящее призвание этого человека была война: Арсен дважды по контракту отправлялся на полгода воевать в Чечню. Но, видно, служба в российской армии была скучна анархичному бывшему автомойщику, и он предпочел более вольную жизнь добровольца. Например, Моторола пытался уехать на войну в Южную Осетию, когда его беременная жена лежала на сохранении, но не смог найти денег на билет. Увы, война скоро кончилась, и крайне раздосадованный Арсен стал ждать новой «вспышки». «Вспышка» случилась на Украине, и она оказалась войной Моторолы: на ней он нашел себя и приобрел славу. Правда, в конечном счете, эта удача стоила ему жизни – Арсена Павлова взорвали в лифте его дома.
Халифы смутного времени
Судьба Моторолы типична. Процесс устранения не вписывающихся в определенные рамки лидеров боевиков начался задолго до его гибели. Сначала из Горловки исчез полевой командир Игорь Безлер (Бес) – правда, ему удалось выжить. Затем был расстрелян начштаба четвертой бригады ЛНР Александр Беднов (Бэтмен), причем власти Луганской республики признали свою причастность к его убийству. Летом 2015-го, после второго по счету покушения, был подорван и расстрелян Алексей Мозговой – один из наиболее популярных и влиятельных полевых командиров Луганской Народной Республики, соратник ранее удаленного из Донбасса Игоря Стрелкова. Зимой 2017-го был убит командир знаменитого батальона «Сомали» Михаил Толстых (Гиви).
То, что сегодня происходит на Донбассе, великолепно вписывается в канву всех вооруженных смут на территории бывшего СССР: завершив свою миссию, «герои революций» таинственным образом гибнут, а им на смену приходят более удобные для аппаратных игр, не выходящие за формальные «рамки приличий» лидеры.
Во время гражданской войны в Таджикистане лидером противостоящего исламистам «Народного фронта» был буфетчик и по совместительству уголовный авторитет, проведший за решеткой 22 года, Сангак Сафаров.
Я хорошо был знаком с Сангаком. Интеллектуалом этого человека, неокончившего даже среднюю школу, конечно, назвать было трудно, но от уголовного авторитета исходило почти гипнотическое ощущение силы, чувствовалось, что он совершенно не боится смерти и при этом готов убить любого, вставшего на его пути.
Именно Сангак Сафаров привел к власти нынешнего таджикского лидера Эмомали Рахмона, и ходили слухи, что с таджикским президентом уголовный авторитет обращался как с мальчиком на побегушках. Увы, в мирное время бывшему буфетчику пришлось пожить совсем недолго. По наиболее распространенной версии Сангак Сафаров «вспылил» и застрелил своего бывшего сподвижника, полевого командира Файзали Зарипова, после чего охрана последнего открыла огонь, и в результате начавшейся перестрелки погибли 17 человек, в том числе и бывший лидер «Народного фронта».
Не менее драматична и судьба знаменитого грузинского «вора в законе» Джабы Иоселиани, свергшего Звиада Гамсахурдиа и приведшего к власти Эдуарда Шеварднадзе. На войнах в Абхазии и Западной Грузии отряды Иоселиани занимались грабежами.
«На любой войне победитель имеет право на три грабежа. Это нормально, главное – уничтожить врагов Грузии», – откровенничал со мной Джаба Иоселиани.
Как только Эдуард Шеварднадзе закрепился во власти, то его стал раздражать такой своеобразный соратник, и Джаба Иоселиани был заключен в тюрьму.
Во время войны в Приднестровье лидером вооруженных отрядов города Бендеры стал бывший «афганец» Юрий Костенко, прозванный Батькой. Среди его бойцов было много уголовников, мародерство защитники Бендер воспринимали как «контрибуцию». Суды над задержанными Костенко считал излишним гуманизмом: Батька вместе со своей «боевой подругой» Татьяной собственноручно допрашивал пленных и сам выносил приговор – как правило, смертная казнь. Увещевания приднестровских властей «умерить пыл и действовать более цивилизованно» бывший афганец попросту игнорировал.
Однако, как только война окончилась, Костенко ликвидировали, причем его труп распилили. Почему? «А у милых ребят-следователей, подчиненных моего хорошего знакомого Вадима Шевцова (руководитель службы безопасности Приднестровья. – Прим. авт.), был только «Запорожец» для доставки трупа. Вот и распилили или разрубили тело», – описывает гибель Костенко в «Книге мертвых» его друг Эдуард Лимонов.
«В берегах реки глубокойПотерялось мое время.Ночь цыганкой черноокойЗолотое прячет стремя»,– пророчески написал незадолго до гибели в одном из своих стихов донбасский полевой командир Алексей Мозговой.
Время Мозгового, Моторолы, Иоселиани и других «героев революций» действительно потерялось, а если точнее – заканчивалось, как только новые власти становились достаточно сильны, чтобы не нуждаться в маргиналах-пассионариях. «Революция пожирает своих детей!» – заявил перед казнью знаменитый французский революционер Жорж Жак Дантон. Это хрестоматийное, избитое изречение верно и в наши дни.
Глава II. Мифы и стереотипы наших дней
«Сербы – это плохие русские»
В 1999 году я попал в достаточно неприятную ситуацию. Как-то я ловил попутку на горной дороге Македонии, и неожиданно меня подобрал автобус, в котором ехали косовские беженцы. Это было время, когда в ответ на бомбардировки НАТО сербы начали выгонять косовских албанцев. Нередко люди шли до македонской границы пешком и, перейдя ее, в буквальном смысле падали от усталости.
