Проверка на преданность

Постоянная бригада специалистов когда-то была, но давно, когда Пашка еще работал не один, а с двумя приятелями. Начали они шустро, работали быстро и весело, заказы шли, одни заказчики тащили за собой других. Договоренность была простая – все, что зарабатывалось троими, на троих поровну и делилось. Но тут Пашка стал замечать, точнее, догадываться, что его партнеры не все свои объекты показывают. Что-то равнодушно они стали относиться к поиску заказов и к маленьким заказам. Потом он точно узнал, что партнеры его обманывают. Вообще-то, не именно его, а друг друга – каждый стал работать на свой карман и скрывал это.

Вот так их «трио» развалилось. Пашка был единственным из них, кто не имел строительного образования, но понадеялся на то, что поднабрался опыта и знаний за эти годы и стал работать один. Бригады собирал на стороне, плевался, ругался, но тянул объект за объектом. Случались перебои с оплатой, случалось, что его и откровенно «кидали». Но Пашка упорно работал в надежде, что вот-вот найдется тот самый постоянный богатый заказчик, о котором мечтают все шабашники.

Это была не просто мечта, а мечта осуществимая. И примеров осуществления ее вокруг было много. Иногда целые фирмы создавались под одного конкретного человека, который по должности в какой-нибудь организации оказывался возле денег, запланированных на ремонтно-строительные работы. Это была целая программа, когда привлекался свой человек – строитель, и с ним в течение многих лет денежки делились. Там чуть объемы завысили, когда есть места, где трудно проверить, или когда можно приврать в актах на скрытые работы. Там с материалами поиграли, там с расценками. В итоге получалось не так уж и мало, если учесть, что работы ведутся постоянно.

Но это строительные организации, а вот у частных бригад и вольных прорабов свой «свет в конце тоннеля». Каждый мечтает, и многим в конце концов удается «присосаться» к одному конкретному состоятельному заказчику, у которого постоянно есть для них работа. Сначала квартиру отремонтировать. Причем ремонт не дешевый, а значит, стоимость работы вырастает пропорционально стоимости материалов. Потом хозяин начинает строить загородный дом – вот тебе еще постоянная работа на три-пять лет. Потом выясняется, что у хозяина сын или дочь подросли, и им тоже нужна квартира. Снова работа. А потом самому хозяину или, что бывает чаще, его жене надоедают интерьеры собственной квартиры. Но не менять же отделку в жилой квартире! И тут – новая сказка: покупается еще одна квартира, приглашается дизайнер, начинается новый этап работ. Хозяин с хозяйкой не спешат, они смакуют будущий уют, часто меняют решения, и приходится что-то переделывать заново. Рабочим наплевать, потому что все оплачивается. И так продолжается годами: квартира, загородный дом, квартира детям, новая квартира себе, коттедж детям, и так практически до бесконечности. Главное, не потерять доверие хозяина, не провиниться до такой степени, чтобы он начал искать новых рабочих и нового прораба.

И Пашка старательно искал такого заказчика, мелькал в нужных кругах, поддерживал отношения с теми прорабами, которые такое счастье имели и могли составить протекцию в случае чего.

В тот теплый летний день Пашка вернулся домой рано. Весело щебетали птицы, приветливо кивали головами старушки у подъезда, резвились детишки на площадке. Но у Пашки было отвратительное настроение, и вся эта благодать его только раздражала. Рабочие требовали зарплаты, заказчик выпендривался и зажимал часть денег. Чтобы разрулить в этой ситуации, надо получить аванс на другом объекте. Но там тоже были проблемы – заказчик все тянул с авансом и тянул.

Галка в ярком веселеньком халатике открыла дверь и сразу по лицу мужа поняла, что у него неприятности. Она всегда это понимала, но не потому, что была такой уж проницательной, а потому, что Пашка никогда не скрывал от нее своего настроения, не закрывался в «своей раковине» со своими проблемами. Так у них повелось еще с начала семейной жизни: делить все радости и невзгоды, все переносить вместе и решать тоже вместе. В этом смысле Пашке с женой повезло.

Галка болтала, стараясь отвлечь мужа от невеселых дум, рассказывала, как у нее дела на кафедре, где она работала старшим лаборантом. Постепенно Пашка оттаял и перестал хмуриться. Дом действовал на него благотворно. Ужин закончился уже не в угрюмом молчании, да и рассказ Пашки о свалившихся на него проблемах прозвучал уже не так трагически, каким он рисовался до этого в голове. В конечном итоге проблема была чисто эмоциональная. «Бодаться» с заказчиком – это суть его работы, склоки с рабочими – тоже вещь неизбежная. Хотя тут правота на его стороне. Он никогда своих рабочих не обманывал, всегда первым делом расплачивался с ними, а потом уже думал о своей доле. А если кому что-то не нравится, то пусть устраиваются в строительную организацию по трудовой книжке, там зарплата четко по датам. А если нравится на вольных хлебах, то пусть от этих хлебов вкушают и специфики.

Потом они перебрались в зал, включили телевизор. Обычное дело – подремать перед экраном под какой-нибудь сериал, если нет в этот день серьезных фильмов.

– Ой, смотри, – вдруг позвала Галка. – Мальцев!

Пашка оторвался от газеты с телепрограммой, поднял глаза на экран телевизора и действительно увидел Владимира Мальцева. Передача была о проблемах массового спорта в городе и физическом воспитании подрастающего поколения. Съемки шли на каком-то стадионе, а интервью брали у вице-губернатора и министра областного правительства по развитию спорта. Рядом с ними и маячило лицо Мальцева.

– Вот жук, – рассмеялась Галка, ловко управляясь с утюгом на гладильной доске. – Он что, в депутатах теперь или в правительстве?

– Скорее при правительстве, – усмехнулся Пашка, глядя на экран. – Какую-то дирекцию спортивных сооружений при спортивном министерстве возглавляет. Смотри, а лицо-то у него пошире стало, не то что восемь лет назад.

Примерно восемь лет они и не виделись с Володей Мальцевым. Когда-то они учились в одной школе, правда, в разных классах. Друзьями не были, а так – приятелями. Просто у них была общая компания. Ходили на пруды купаться, в волейбол играли в школьном спортзале. А потом Мальцев с кем-то договорился, и во двор привезли материалы. Оказалось, что для строительства спортивной площадки.

Володя тогда всех на полном серьезе поставил на уши, был у него уже тогда талант убеждать. И вся их компания, включая и самого Пашку, взялась за строительство площадки. Тогда они с Мальцевым, кажется, и сблизились, стал Володя Пашку как-то выделять из всех. За старательность, что ли, или за желание помогать.

Потом они школу окончили и стали потихоньку расползаться по жизни в разные стороны. Но Пашка с Мальцевым снова пересекся. Как раз тогда в Екатеринбурге организовывалось областное отделение «Молодой гвардии». Пашка к этой идее отнесся скептически, полагая, что комсомол уже не возродить, но то, что Мальцев обращался к нему за помощью, самолюбию льстило.

То Мальцеву надо было помочь информацию распространить о какой-то акции, то молодежь собрать на уборку сквера и высадку деревьев. Он Пашку даже хвалил и в пример ставил. Вот какой энтузиаст, только в ряды вступать не хочет. Пашка, собственно, и не прочь был бы вступить в эту организацию, но жизнь у него сложилась так, что… Сначала надолго из города пришлось уехать, потом было как-то не до того.

– Надо ему на глаза попасться как-нибудь, – сказал Пашка жене. – Случайно, на улице.

– И что? – удивилась Галка. – Что он тебе? Он теперь птица вон какого высокого полета, ты ему теперь никто.

– Ну, это ты зря так о нем, – стал возражать Пашка. – Все-таки я ему столько помогал, столько вместе всякого сделали. Думаешь, сделает вид, что не узнал? Нет, он ко мне всегда хорошо относился, ценил. Если есть у него какие-то вакансии, я думаю, не откажет. Тут ведь главное что? К бюджетной организации присосаться, да чтобы во главе свой человек был.

– Ну, попробуй, – пожала плечами Галка.

Сказала она это хорошо. Пашка всегда улавливал, с каким настроением жена произносит свои фразы-резолюции. Сразу чувствовалось: верит она в успех или не верит, одобряет или снисходительно предлагает попробовать и забыть. Сейчас она сказала тоном заинтересованного человека. Почему бы старому приятелю не взять к себе ее мужа? Глядишь, финансовое положение в семье немного стабилизируется. Надоедает женщине нестабильность в доходах, и именно потому, что она – женщина. Им нужна уверенность, им надо планировать, им в завтра надо заглядывать.

То, что Андрей Краюхин ему обязательно позвонит, Антон не сомневался. Сразу было понятно, что он своим новым знакомым и спасителем заинтересовался, есть на него какие-то особые виды. И даже когда Антон отказался идти в директора липовой фирмы и обналичивать деньги, интерес к нему у Краюхина не пропал.

Звонок раздался через два дня. Обычные дежурные вопросы звучали совсем не так, как задаются по привычке. А после вопроса, нашел ли Антон работу, сразу стало понятно, что абонент надеется на отрицательный ответ. Антон не торопился, он нехотя стал объяснять, что работу предлагают, но в одном месте как-то не очень все серьезно, в другом, извините, копейки предлагают. А он готов головы отрывать и грудь подставлять, лишь бы платили как следует.

Закончился разговор тем, что Краюхин предложил встретиться. Он хотел познакомить Антона с одним человеком, который может взять его к себе. Кем именно – неизвестно, нужно встретиться, чтобы он посмотрел на Антона. Без всякой рисовки, но и без энтузиазма, Антон согласился. Чем не вариант!

Встретились они с Краюхиным вечером, когда было еще светло. Пожав Антону руку, Краюхин потащил его куда-то по улице. Был он опять возбужден и доволен. Антон пожал плечами и последовал за ним. Боковым зрением он заметил, что Полина на месте, сегодняшний образ ее удачен, и она теряется в потоке женщин на улице. Порядок, съемка идет!

Они подошли к светлой «Тойоте», и Антон поморщился. Стекла у внедорожника были сплошь затемнены, даже лобовое, а ему очень хотелось, чтобы Быков посмотрел записи беседы с этой личностью и навел бы о ней справки. На свою одежду Антон принципиально не хотел вешать никакой аппаратуры. Многие преступники, особенно если они работают в полиции, знают о такой возможности, и вполне могут воспользоваться другой аппаратурой, которая определяет всякие «жучки» и «маячки».

– Ну, вот и пришли, – кивнул на «Тойоту» Краюхин. – Иди, садись в машину. Там тебя ждет человек, его зовут Сергей Михайлович.

– А что такая таинственность? – с неподдельным неудовольствием спросил Антон. Ему действительно это не нравилось, потому что сквозь затемненные стекла Полина не сможет запечатлеть лицо неизвестного.

– Ладно, ладно, – с усмешкой подтолкнул его в спину Андрей, – не выделывайся. Кто платит деньги, тот и заказывает странности в поведении.

То, каким тоном это было сказано, да и сама таинственность ситуации наводили на мысль, что этот будущий благодетель – птица высокого полета в криминальном мире. А возможно, и не только в криминальном. Через тонированное переднее стекло Антон различал широкую мужскую фигуру за рулем машины. Он потоптался на месте, демонстрируя явное неудовольствие, затем решительно шагнул к машине и открыл дверь.

– Давай, залазь! – раздался сочный баритон из кондиционированных недр салона. – Что-то ты нерешительный какой-то. Андрюха тебя расписывал как парня делового и конкретного.

Антон оставил замечание без комментариев и молча полез на переднее сиденье. Стараясь не выглядеть подозрительно, он мельком окинул взглядом салон и человека за рулем. Широкий в плечах, с крупным бритым черепом и тяжелой нижней челюстью. Личность примечательная, «с прошлым». Такая характеристика пришла в голову непроизвольно, без всяких объяснений. Чуть позже стало окончательно понятно – самоуверенный, с покровительственными интонациями, чуть нагловатый, был в начальниках, или работа, возможно предыдущая, связана с властью над людьми. Наколок на руках и на груди, видневшейся из расстегнутой рубашки, нет, значит, не сидел, не из уголовной среды. Хотя… Антон вспомнил, что и на занятиях в институте, и потом, по различным сводкам, он встречал упоминания о людях, которые успешно занимались криминальными делишками, даже преступлениями, руководили бандами и преступными группировками, состоящими сплошь из уголовников, но сами эти «уникумы» судимостей не имели и ни разу к уголовной ответственности не привлекались. Удавалось им как-то от нее уходить.

– Так что вы мне хотели предложить? – спросил Антон.

– А что ты умеешь делать?

– Краюхин вам обо мне, наверное, рассказывал, стоит ли повторяться? Директором фирмы, как он предлагал, может, и смогу, только не нравится мне это, не мое. Сейчас подыскиваю местечко в какой-нибудь службе безопасности.

– Из ментовки чего ушел? – неожиданно спросил Сергей Михайлович.

Антон весь подобрался, но внешне остался все таким же холодным и равнодушным. Этот тип знал о его службе в полиции, или этот вопрос – чистейшая провокация? Может, они когда-то встречались? Почему он назвал полицию «ментовкой»? По привычке? Никогда в ней не работал, поэтому к новому названию ведомства не привык? Или, наоборот, работал, но ушел в период проведения внеочередной переаттестации? Вопрос за вопросом пронеслись в голове Антона. Нужен был ответ, потому что вся его линия поведения должна соответствовать легенде. И он должен учитывать все варианты, но склониться придется к какому-то одному, наиболее вероятному. Скорее всего, этот Сергей Михайлович в самом деле раньше работал в милиции. Есть что-то в нем, остатки каких-то манер.

Вывод напросился сам собой. Его собеседник служил в милиции и ушел оттуда до переименования ведомства, а последнее звание у него было не ниже майора. «Ладно, – подумал Антон, – интуиция – вещь хорошая, но надо его как-то спровоцировать на признание».

– Не заладилось, вот и ушел, – небрежно дернув плечом, ответил он. – Вляпался в ситуацию, фактически попал, заодно с другими, «под раздачу». Знаете сами, как такое бывает! Одни напортачили, а другие виноваты. Там же виноватых назначают.

– Это точно! – рассмеялся Сергей Михайлович. – Там, как в армии. Когда виноватого нет, его назначают. Если у тебя лапы вверху не имеется, то назначают тебя. Ладно, как говорится: свояк свояка видит издалека. Я тебя понял. Парень ты, чувствуется, хороший, поэтому я тебе работенку подыщу. Самое главное, что тебе надо усвоить, – не кусай кормящую тебя руку. Давай!

Давать следовало руку для пожатия. Антон протянул свою и сразу ощутил силу лапищи нового знакомого. Рука мягкая, теплая и сухая. Видно, что человек не нервничает, чувствует себя как в своей тарелке, ситуацию контролирует и ничего не боится.

Новости от начальства Полина принесла на следующий день. «Тойоту» она сфотографировала во всех ракурсах, звук записи оставлял желать лучшего, но, по ее словам, специалисты обещали запись подчистить. Зато имя и отчество нового знакомого, машина с регистрационными номерами – все оказалось подлинным.

Взяв Антона под руку, Полина старательно изображала его подружку. Шла рядом, игриво пинала ногой камушки, вскакивала на бордюрные камни, а на лице витала счастливая умиротворенная улыбка. Актриса из помощницы получалась хорошая. Не выходя из образа, Полина рассказывала Антону о результатах проверки.

– Боруцкий Сергей Михайлович, сорок четыре года, подполковник полиции. Сейчас на пенсии по выслуге.

– Дай-ка, угадаю, – чуть сжал руку девушки Антон. – Работал в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями, так?

– Совершенно верно, мистер Холмс, – хихикнула Полина. – Городское Управление. Алексей Алексеевич отметил особенно тот факт, что Боруцкий ушел на пенсию без всякого скандала и негатива. Честно говоря, мог и не уходить.

– Ясно, – кивнул Антон, – причина лежит вне сферы профессиональной деятельности. Если человек уходит оттуда, где у него все хорошо, значит, он уходит туда, где все будет еще лучше. У меня не создалось впечатления о нем, как о человеке, уставшем от жизни и от работы. Полон энергии, оптимизма, жажда деятельности из него так и прет.

– Алексей Алексеевич не исключает, что Боруцкий ушел из полиции для того, чтобы вплотную заниматься теми противозаконными делами, которые он покрывал, будучи на службе. И еще он считает, что в Управлении остался кто-то из его подельников и продолжает покрывать эту деятельность.

– Ну, это и мы с тобой не исключаем. Дальше.

– Во время службы пользовался поддержкой начальства, считался «блатным», человеком, у которого есть наверху «лапа». Быков считает, что тебе фамилии его возможных покровителей пока называть не стоит, чтобы не дезинформировать. Он сам ими займется. Но факт, что Боруцкий имел близкие отношения с работниками Главка, просил особо тебе отметить. В настоящее время Боруцкий нигде официально не работает и не числится. Живет на пенсию. Это очень сомнительно, потому что его машина, которая куплена на, так сказать, «выходное пособие» и предыдущие накопления, в обслуживании очень дорогая. Техническое обслуживание на сервисе два раза в год – примерно по пятнадцать – двадцать пять тысяч каждое, в зависимости от пробега. Это я сама уточняла. Плюс страховка.

– Понятно, – остановил помощницу Антон. – То, что машина ухоженная, вылизанная до блеска, я понял по салону, за ней особо тщательный и не очень дешевый уход. В салоне масса всяких стыков панелей облицовки, решеточек и других мест, которые протереть от пыли, промыть очень сложно. Там всякие кисточки нужны, фильтры воздухозаборников нужно пылесосить. А пробег на спидометре у него приличный, не новая машина.

– Вот-вот, – обрадовалась Полина, что ее подозрения и умозаключения сошлись с мнением Антона. – А еще у него просто колоссальные связи по городу и области. Это не за два дня выяснилось, это наблюдения Быкова, Боруцкий давно в его поле зрения.

– И что? – удивился Антон. – Давно, а криминала за ним не установили?

– Я так поняла, Антон, что Боруцкий вне компетенции нашего Управления, он же уволился. Трудно обосновать его оперативную разработку, а в последние годы Быков был связан по рукам и ногам своим предшественником, у которого был заместителем. Теперь ему, конечно, и карты в руки.

Антон слушал свою помощницу и чувствовал на сгибе локтя ее ладошку. Ладонь Полины как будто жила своей отдельной жизнью. Она то чуть сжимала его руку, то просто нежно лежала, то пробегала по ткани его куртки пальчиками. При всем своем не очень богатом не только любовном, но и вообще жизненном опыте, Антон всегда стремился к анализу, пытался найти объяснения окружающим его фактам, событиям, собственным ощущениям, поступкам и поведению людей. Это была словно игра, которую он начал еще в юности и которая теперь превратилась в привычку.

С момента своего знакомства с Полиной Пилюгиной он сразу уловил некоторую неприязнь со стороны девушки, хотя никак не мог догадаться, с чем она связана и что послужило причиной ее возникновения. Но, присмотревшись к Полине внимательнее, понял, что причина лежит в плоскости чисто женских психологических особенностей. С одной стороны, он ей нравился как мужчина, а с другой – Полина была личностью, избалованной вниманием окружающих.

Сначала, как полагал Антон, она росла в благополучной семье и считалась девочкой правильной. На «хорошо» училась, хорошо себя вела, была послушной, старательной, трудолюбивой. Наверняка! И ее постоянно хвалили, культивировали в ней этот статус положительной девочки. Хвалили родители, учителя в школе, наверное, и родители подруг, которые ставили Полину в пример своим дочуркам, хвалили и в вузе, предсказывая светлое будущее и блестящую карьеру.

А потом она, наверное, попала в Управление Быкова и столкнулась с тем, что называется взрослой жизнью. Здесь масса людей, каждый со своими достоинствами и недостатками, которые принято называть особенностями личности, если они не мешают работе. Алексей Алексеевич вообще набирал к себе людей во всех отношениях положительных, включая и профессиональные качества.

И вот славную девочку Полину перестали хвалить и ставить другим в пример. Более того, иногда ей даже прямо не говорили, а просто ставили перед фактом, что тот или иной сотрудник более трудолюбивый, более исполнительный, более… Одним словом, превосходит ее. А тут еще Антон Копаев – молодой, такой же, как ей казалось, сопливый лейтенантик, как и она. И даже он пользуется большим доверием у полковника Быкова, можно сказать, что даже большим уважением.

Вот это и возбудило в немного капризной и избалованной девочке чувство неприязни, раздражения, обиды, которые она перенесла на Антона. И это при том, что он ей еще и нравился. Отсюда и двоякость поведения, и обостренная обидчивость. А сейчас она приспособилась психологически. Природная и воспитанная с детства привычка к послушанию сделала свое дело. Она приняла в Антоне старшего, но невольно старалась всячески показать свою состоятельность как офицера полиции, свой ум, свои знания.

Порой, правда, еще забывалась и вела себя вот так же, как сейчас. Невольное выражение симпатии ладошкой, пальцами, взглядом, в котором промелькнет нежность, чуть кокетливым поворотом головы. Все это вызывало в Антоне прежде всего вздохи неодобрения. Что за работа, когда мысли заняты «амурами»? Конечно же, Полина была девушкой во всех отношениях приметной. И фигурка у нее загляденье, и личико! И глазами умеет иногда так стрельнуть, что… Но Антона все это не трогало, как будто не ему все это предназначалось. Более того, ему это мешало, потому вызывало раздражение. У него была цель в жизни, была очень важная работа, которой он себя посвятил. И ничему постороннему в этой жизни не было места. Возможно, пока…

– Хорошо, я про Боруцкого все понял, Полина. Не понял только следующего, и передай, пожалуйста, Алексею Алексеевичу, что неплохо бы ему поделиться со мной информацией о связях Боруцкого в городе. Мне же легче будет работать, легче ориентироваться в ситуации, если я буду знать, откуда растут ноги в тот или иной момент.

– Я думаю, что Быков…

– Ты просто передай, хорошо? – перебил девушку Антон недовольным тоном.

Глава 3

Андрей Краюхин очень торопился. Один из директоров его фирмы для обналички должен был привезти в офис снятую в банке сумму. Деньги большие, почти три миллиона рублей. Андрею необходимо забрать их у директора – Коли Бурмистрова – и через час передать заказчику. Потребности в неучтенных наличных деньгах постоянно растут, и Краюхину приходилось постоянно открывать все новые и новые предприятия. Сейчас их было уже семь. Даже имея надежную «крышу», прокачивать через один счет ежемесячно по пять-семь миллионов опасно, рано или поздно попадешь под подозрение. Или проверка какая-нибудь плановая из вышестоящих инстанций банковской системы, или из полицейского областного начальства кто-нибудь захочет выслужиться или прижать к ногтю конкурентов. А ведь есть еще и прокуратура.

Андрея с самого начала предупреждали, что работать можно, бояться не надо, но и наглеть тоже. Любое нарушение, даже преступление можно покрыть, если оно не выходит за определенные рамки. Вот он и не выходил, и каждый раз мучился с подбором нового директора обналичивающей фирмы. Человек должен быть адекватным, надежным и преданным. Хорошо, когда кто-нибудь из его «крыши» предлагал кандидатуру, но в основном это была его проблема.

Коля Бурмистров был своим парнем, Краюхин знал его лет десять. Хотя, как знал? Был знаком лет десять. Работал Николай в милиции в патрульно-постовой службе. Выгнали за то, что кого-то избил, да вроде еще пьяных обирал. Устроился на работу в частное охранное агентство, а потом его посоветовала взять Нина, с которой они учились в школе в одном классе.

Андрей поверил своей невесте, поверил в то, что Бурмистров в общем-то парень нормальный и не кусает кормящую его руку. Если ему доверять, работать будет не за страх, а за совесть. И деньги ему нужны, потому что у его матери серьезные проблемы со здоровьем, а это лучший стимул к работе. К честной работе.

В Бурмистрове Андрей не разочаровался. Был он старательным, вникал во все тонкости своей работы, часто обращался за советами. Краюхин не отдавал себе отчета в том, что Николай ему нравился еще и потому, что не скрывал своей благодарности за предоставленную работу. Это всегда нравится людям, которые начинают чувствовать себя хозяйчиками, и у них появляются барские наклонности. У Краюхина они появились.

Дверь за спиной открылась. Андрей сразу догадался, кто пришел. Так открывать дверь умел только Бурмистров – вежливо, предупредительно, крайне уважительно, наполовину, чтобы можно было просунуть голову и одно плечо, а потом спросить:

– Можно, Андрей? Я не опоздал?

Краюхин повернулся и кивком разрешил войти. Николай держал в руках туго свернутый черный пакет и доверительно улыбался. Улыбка, в общем-то, была глуповатая, но Краюхин не возражал против такого проявления уважения к своему статусу. Подкупало еще и то, что рядом со своим работодателем Бурмистров выглядел атлетом. Невысокий, с хорошо развитыми плечами и грудью, тонкой талией, он умудрялся держаться уверенно и в то же время уважительно. Его смуглое лицо всегда выражало доброжелательность и готовность исполнять, что прикажут.