Любовный треугольник

Быть единственным ребенком в семье – Света по себе знала – приятно, но вредно: характер портится, начинаются звездные болезни. Да и просто-напросто скучно бывает. Так что лучше сразу двоих. И затягивать нет никакого смысла – чем дальше, тем сложнее. По крайней мере, мама с папой так говорят, а она привыкла им верить.

Проблема была только в одном – двадцать три ей исполнится уже скоро, а на появление ребенка пока нет даже намека. Да и откуда ему быть, если Сережа с того самого момента, как она твердо решила забеременеть, ни разу к ней даже не прикоснулся?! Всю неделю приползает домой усталый и засыпает, едва коснувшись головой подушки.

Света прикусила губу, чтобы не дать воли слезам. Она так скучала по поцелуям и ласкам мужа! Понятно, что он переживает за бизнес и выбит из колеи, но ей-то что делать? Она – живой человек, нормальная женщина и хочет любви. Если бы еще Сергей был сдержанным по натуре, она могла бы понять его охлаждение: ничего не поделаешь, такой человек. Но она-то прекрасно знала темперамент своего мужа!

Достаточно вспомнить, с каким пылом он ухаживал за ней. Каждую свободную минуту – хотя из-за министерства их оставалось не так уж и много – проводил со своей ненаглядной. Несся после работы из центра города аж на Николину гору и вез девушку то в театр, то на концерт, то на выставку. Света невольно засмеялась, вспомнив, как будущий муж смотрел вместе с ней спектакли. Ни в первом, ни во втором акте он даже головы не поворачивал к сцене – все время, не отрываясь, поедал глазами только ее. Одно время она даже всерьез боялась, как бы он не заработал себе искривление шейных позвонков, и старалась садиться так, чтобы в один день оказаться слева от него, а в другой – справа.

После театра они шли в ресторан, и Сережа требовал, чтобы она пересказывала содержание спектакля самым подробным образом, а сам ей все время мешал: целовал руки, заглядывал в глаза и дрожал от возбуждения так, что у Светы у самой начинали бегать мурашки по всему телу.

Рядом с Сергеем она ощущала себя богиней. Только успела закончить школу, а уже встречается с таким взрослым и умным мужчиной, который к тому же влюбился в нее без памяти! Света боялась лишь одного: мнения папы. Конечно, Сережа вел себя как истинный джентльмен – каждый вечер отпрашивал дочь у родителей, привозил ее домой к нужному часу и, несмотря на неукротимое желание, которое не так-то легко было держать в узде, относился к Светлане с большим уважением. Не позволял себе ничего лишнего.

Но все это для папы не имело никакого значения. Он хотел для единственной дочери счастья, а потому мог и не согласиться с кандидатурой Сергея: у молодого человека не было ни капиталов, ни влиятельных родителей. Даже в МГИМО он поступил благодаря собственному уму, а не чьим-то протекциям, что уже само по себе было фантастикой. И факт этот мог подействовать на папу двояко: с одной стороны, хорошо, что дочь встречается с талантливым юношей, а вот с другой – кому нужен талант, если некому финансово его поддержать? Всякому успешному начинанию нужны связи, протекции и капитал.

Тем временем – пока отец формировал свое мнение о поклоннике дочери, проводя с ним ежевечерние беседы за рюмкой элитного коньяку, – Светка влюбилась по уши. Ее уже нельзя было остановить ни пехотой, ни танками. Если бы отец оказался против их брака, о котором Сережа заговаривал последнее время все чаще, Света просто сбежала бы с женихом на край света! И была бы счастлива в тростниковой хижине или даже в коммунальной квартире. Правда, она не очень знала, что это такое, – только читала в книжках.

Но к громадному облегчению молодых, отец не ответил отказом жениху в роскошном костюме, с изысканным букетом орхидей для будущей тещи и трясущимися коленями. Он сказал, что обдумает поступившее предложение.

Передать невозможно, как колотило от страха бедных Светку с Сергеем все две недели, что отец думал. Но, на их счастье, выяснилось, что дядя Юра – папин давний приятель – прекрасно знает Сережу. Молодой человек работает в его департаменте и уже подает большие надежды: ответственен, амбициозен. Скоро пойдет на повышение.

Папа, к безумной Светиной радости, дал свое согласие. И даже больше: попросил Сережу уволиться из министерства и возглавить компанию, идея которой возникла в его гениальной голове уже давно. Не давал он ей хода лишь потому, что не видел в ближайшем окружении хорошего менеджера, который мог бы возглавить новое предприятие.

Боже, какой красивой невестой была Светка! Каким счастьем сияли молодые на свадьбе. И хотя папа строго следил за тем, чтобы частная жизнь его семьи не становилась достоянием общественности, несколько папарацци все-таки прорвались в ЗАГС и наделали сказочных снимков, которые не замедлили появиться во всех светских хрониках. Светка собрала журналы и газеты с их фотографиями и бережно хранила! В статьях только и говорили о том, как повезло жениху – отхватил красавицу и наследницу невероятного капитала. Света тогда даже расстроилась: могли бы тупоголовые журналисты заметить, что и сам жених – настоящий красавец, что его ум и способности дороже всех денег. А главное – что в их едва народившемся союзе виновата неземная любовь! К счастью, снимки влюбленных говорили сами за себя и переубедили даже самых заядлых циников, которым всюду мерещится какой-то расчет.

Медовый месяц Сергей и Света провели в маленькой вилле на Мальдивах, не разлучаясь ни на минуту. Они даже на завтраки и ужины не ходили – заказывали все в номер. И до потери сил занимались любовью, а потом плавали в теплом, расцвеченном разноцветными рыбками океане.

Сережа оказался невероятным любовником: внимательным, нежным. Он делал все, чтобы доставить жене удовольствие, не думая о себе. Для него главным была она – ее радость, ее ощущения. Он непрерывно любовался, гладил, целовал…

От избытка эмоций, нахлынувших вместе с воспоминаниями, Света прикрыла глаза. Веки ее трепетали. Как же хотелось ощутить эти ласки снова! Почувствовать его руки на своем теле, увидеть в затуманенных страстью глазах восторг. Но, как бы ни льнула она к мужу теперь, как бы ни старалась без слов объяснить «я безумно тебя хочу», ничего не получалось. Сергей вдруг перестал интересоваться ею как женщиной.

Впервые так четко сформулировав свои смутные ощущения, Светлана вздрогнула. Неужели она права?!

И что же изменилось за годы семейной жизни? Она подурнела? Потеряла фигуру? Не может быть! Она же следит за собой, все делает, как пишут в ультрамодных журналах.

Отбросив одеяло, Света вскочила с кровати и подбежала к зеркалу. На первый взгляд все по-прежнему.

Но ведь что-то Сергею теперь в ней не нравится! Она подошла к окну и раздвинула портьеры, чтобы спальня наполнилась солнечным светом. Вернулась к зеркалу и стала пристально смотреть на себя, поворачиваясь из стороны в сторону. Фигура такая же, как пять лет назад. Лицо тоже не изменилось: густые брови, пухлые губы, маленький нос и высокий лоб. Никаких морщин, никаких мешков под глазами – маски из красной икры хорошо помогают! Разве что в зеленых с прожилками, как крыжовник, глазах появилось новое выражение – грусти. Но уж в этом-то он сам виноват – стоит мужу приблизиться, и вся ее тоска улетучится! Волосы такие же яркие, как и прежде. В детстве она была светло-рыженькой, но с годами цвет изменился – стал красным золотом. Даже красить не нужно! Сереже ее волосы нравились до безумия: раньше он мог часами держать жену на коленях, зарывшись в них лицом и вдыхая аромат. Длинная шея, высокая грудь, узкая талия. Чтобы убедиться доподлинно в отсутствии пагубных изменений, Света подняла край пеньюара над животом и придирчиво осмотрела себя от груди до ступней. Бедра как бедра, ноги как ноги. Вот ничего же нет страшного! Ни жира, ни целлюлита. Чего он боится?!

В раздражении Света отпустила легкую ткань и, забравшись в кровать, села, подтянув к подбородку колени.

Нет, она отказывается понимать своего мужа! Даже если в компании проблемы, даже если там не все удается с первого раза из-за каких-то дурацких денег, разве это повод отказывать в близости любимой жене?! Крейзи! Наоборот, нужно прийти домой после работы, расслабиться и забыться в объятиях любимой. Она же для этого здесь и сидит, ждет его целыми днями! А он? Выпить для расслабления выпьет, а любить – ни в какую. Зачем тогда вообще было жениться?

Его же никто не заставлял, не тянул на брачное ложе арканом. Он сам из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. Жить без нее не мог ни минуты! И что же теперь?

Света закрыла лицо руками и впервые позволила себе разрыдаться. Да пусть уже слышит прислуга! Устала она держать все в себе. Это невыносимо: почувствовать себя однажды безумно желанной, чтобы потом оказаться ненужной.

Наплакавшись вволю, она вытерла глаза краем пододеяльника. А что, если она сама все-таки не права? Кто его знает, как устроены эти мужчины? Весь ее жизненный опыт – это общение с папой, который всегда был внимателен к маме и к ней, и с мужем, который до недавнего времени не отставал от отца.

Но, может быть, Сережа по своей природе отличался от папы? Ведь бывают же люди чувствительные, которые болезненно реагируют на все внешние факторы и не могут от них абстрагироваться даже в постели. Света читала о них статью в разделе «психология и карьера» «Космополитен». Причем такой тип личности очень опасен: человек не получает морального отдыха и постоянными мыслями о неприятностях самого себя загоняет в тупик. А потом стрессы, болезни. Он портит свою жизнь и, как следствие, жизнь окружающих. Единственный способ его спасти – это помочь избавиться от источника стресса. Одно из двух: или научить относиться к проблемам проще, или сделать так, чтобы проблемы исчезли.

Света задумалась. Менять отношение к жизни взрослого человека сложно. Кроме того, муж не очень-то ее мнению доверяет: все-таки она моложе на целых пять лет. А упрашивать его пойти к психологу бесполезно. Только будет еще один конфликт.

Значит, выход один: помочь ему максимально быстро решить проблему с деньгами. Она тяжело вздохнула. Не было у нее ни малейшего желания вникать в финансовые вопросы, несмотря на новенький красный диплом. Не интересно это, и все! Ей хотелось заниматься детьми – воспитывать их, наряжать и любить так же, как мама с папой любили ее. Не в каждой семье ребенок может быть счастлив – где-то не хватает средств, где-то родительской ласки, – а у нее есть шанс вырастить благополучных, счастливых ребят!

Жаль, что у Сережи оказался такой непростой характер. Ничего не поделаешь – придется идти к своему счастью окольным путем.

А ведь совсем недавно, разговаривая с супругом по телефону, она была совершенно уверена в том, что он прекрасно справится сам. Переборет свои эмоции, успокоится и сходит поговорит для начала с отцом. Вполне вероятно, любимый тесть не откажет любимому зятю: тем более папе как мажоритарному акционеру самому выгодно, чтобы компания процветала.

Ладно! Света решительно встала с постели и направилась в гардеробную комнату – выбрать подходящий костюм для встречи с отцом. Если ради любви мужа она должна поучаствовать в их с папой бизнесе – ради бога. Но только один раз! Дальше пусть разбираются сами. У нее совершенно другая цель: мужу она готова помочь только ради того, чтобы он перестал наконец нервничать и снова ее любил.

Выбрав ультрамодный бирюзовый костюм, Света бросила его на кровать и пошла в ванную комнату. Она вдруг поймала себя на том, что сильно переживает: впервые в жизни ей предстояло разговаривать с отцом о серьезных вещах. Хуже того – просить. Раньше он сам делал для дочери все, что считал нужным, а бытовые мелочи решала мама. На мгновение Света подумала, не обратиться ли лучше к ней – пусть сначала поговорит с папой, подготовит его. Но тут же вспомнила, что Сережа сказал: «Деньги нужны срочно».

Хорошо! Она сделает все возможное: единственной и любимой дочери папочка не откажет…

Офис отца на Новом Арбате был неприметным, размещался в небольшом сером здании. Перед случайными посетителями представал скучный вестибюль, пост охраны и безликая лестница, ведущая к лифтам. Зато стоило допущенным избранным подняться на седьмой этаж, как картина перед глазами менялась, словно элеватор переносил людей не между этажами, а между сословиями. Чувство было такое, словно не изменилось ничего со времен Московской Руси: на первом этаже – холопы, дальше – крестьяне, потом – посадские люди. Чем выше шел лифт, тем привилегированнее оказывалось положение обитателей этажа. Условно говоря, стрельцы, дворяне, бояре и наконец Царь.

Когда Света впервые попала на папин этаж, то невольно ахнула от изумления, а потом рассмеялась. Эрмитаж пришел в голову в первую очередь, и от папы она узнала, что архитектор, которому посчастливилось возглавить проект, был родом из Питера, жил мечтами о высоком искусстве. Вот на папином-то офисе он и разошелся – средства были выделены громадные, заказчик ничем не ограничивал. Когда еще доведется построить дворец, пусть всего лишь на одном этаже отдельно взятого офиса? Художник развернулся в полную силу воображения: мощь и великолепие, вычурность и изящество. Палаты, достойные его величества, а не рабочие кабинеты.

Конечно, отцу – Света это знала наверняка – подобная роскошь была безразлична. Он всегда говорил, что прекрасно может работать в любых условиях: подойдут даже обычные крашеные стены, как в коридорах студенческих общежитий. Жил же он раньше в одном из таких и даже был счастлив.

Отец открыто посмеивался над амбициями нанятых им строителей, но не мешал: если люди стремятся таким образом выразить себя, в добрый путь! Лишь бы качественно и аккуратно. Да и на многочисленных русских партнеров, инвесторов убранство кабинетов действовало самым магическим образом. Не нужно было ничего объяснять: люди без слов понимали, что хозяин – пусть и простодушный с виду мужчина – именно «царь».

А вот иностранцев папа в свои хоромы не приглашал: у западного человека другой менталитет. Он знает, что любые роскошества в кабинете руководителя – это лишние издержки для бизнеса. И папа так же считал. Но жил-то он в России, а не в Европе, и если уж все здесь стали крейзи, когда дорвались до больших денег, то и он должен был соответствовать.

Света иногда всерьез задумывалась над тем, что ее Родина обладает азиатским менталитетом. В Москве, чтобы тебя заметили и признали, приходится учитывать эмоции окружающих и производить на людей сильное впечатление, даже если нет ничего за душой.

Но у отца было все. И он никогда не кичился созданными с нуля капиталами: не играл на публику, не давал интервью. Зато в России не было ни одной прибыльной области, в которой бы он не участвовал, – любимой его пословицей была про яйца в разных корзинах. Георгию Валентиновичу была интересна суть и работа денег, а не застилающая их мишура.

Юная Танечка в приемной, увидев Свету, ойкнула и засуетилась. Стала перебирать ключи переговорных комнат, растерявшись и не зная, в какой из них лучше расположить дочку великого человека. Наконец выбрала «Екатерининскую» и пролепетала извиняющимся тоном: «Светлана Георгиевна, у нас совещание». Света успокоила девушку легким кивком и полуулыбкой и в который раз мысленно удивилась манере Танюши объединять себя и шефа в местоимение «мы».

Идя вслед за Таней по ручной работы ковровой дорожке, гасившей звуки, Света подумала о том, нет ли, грешным делом, нетрудовых отношений между папой и его молодой помощницей. Преданная Танюша так смущенно прячет глаза и так сильно переживает, когда встречается с дочерью шефа, что можно и усомниться в исключительности ее профессиональных качеств. А впрочем, это всего лишь домыслы. У Светы за всю жизнь не было повода заподозрить отца в изменах маме.

Она прошла в предупредительно распахнутую помощницей дверь и устроилась в глубоком кресле с позолоченными декорами на подлокотниках и на спинке.

– Чай, кофе, – пролепетала ассистентка, – свежевыжатый сок?

– Спасибо, Танюша, – сейчас Свете нужны были одиночество и тишина, – не нужно.

Таня моргнула обиженно и выпятилась за дверь. Странная девушка – никогда не поймешь, что у нее на уме. Если человек не испытывает в данный момент жажды, на что же тут обижаться?!

К счастью, папина помощница ретировалась быстро и дверь за собой плотно прикрыла.

Конечно, первый в ее жизни – и она очень надеялась, что последний – деловой разговор должен был состояться не с чужим человеком, а с собственным отцом, но все равно ей было страшно. На какие именно цели она станет просить деньги? Понятно, что «на развитие». Но в такой щекотливой ситуации хотелось бы объяснить все в деталях. У отца совершенно понятная по роду его занятий привычка вытягивать из собеседника максимум информации. Да Света и рада была бы все рассказать, только сама ничего толком не знает! Лучше будет обрисовать суть проблемы, а за подробностями обратиться к Сергею. Зря он отказался решать этот вопрос сам. По крайней мере, ехать в офис к отцу им нужно было вдвоем! Плохо, что эта здравая мысль пришла ей в голову только сейчас.

Дверь переговорной комнаты по-деловому быстро и в то же время величественно раскрылась. На пороге появился улыбающийся отец.

– Каким ветром, зайчонок?!

Он раскрыл Свете объятия, и она радостно, как в детстве, бросилась к нему.

Руки отца были сильными и теплыми. Она прижалась к папе и ощутила, что спокойствие наполняет ее. Конечно, он поможет и все решит! Как всегда.

– Соскучилась! – искренне сообщила она, вдыхая терпкий аромат с его морщинистой шеи.

– Я рад, – отец отстранил дочь от себя, чтобы полюбоваться, – выглядишь хорошо!

– Спасибо, – она улыбнулась смущенно, – как тебе мой костюм?

– Крейзи! – подмигнул он, и они рассмеялись. – Ладно, – отец выдвинул для дочери стул и помог сесть, – рассказывай, что у вас там стряслось.

– Почему сразу «стряслось»? – Света смущенно опустила глаза.

Способность отца угадывать чужие мысли всегда ее поражала. Когда она училась в школе, он ни разу за все десять лет не заглянул в ее дневник, зато каждый вечер за ужином безошибочно констатировал: «У Светочки сегодня пятерка» или «Не расстраивайся, зайчонок, завтра пойдешь и свою тройку исправишь».

Как?! Света сначала думала, что мама рассказывает все отцу, но ни тот, ни другая не сознавались. И она решила провести эксперимент. Специально забыла дневник в школе, а на вопрос мамы «какие оценки?» ответила «никаких». Но папа, как всегда, не ошибся: «Сегодня у Светика две четверки». Бедная девочка не знала, что и подумать, пока отец не раскрыл ей глаза: не рассказал про интуицию. Объяснил он все очень просто – так, что было понятно и девятилетнему ребенку. Оказывается, эту способность, лишь бы она была дана от рождения, человек может очень неплохо развить с помощью незатейливых упражнений. В качестве одного из них папа и использовал Светины оценки в школе. А, кроме того, каждое утро, выходя из дверей квартиры, он загадывал, кого первым встретит на пути – женщину или мужчину. Потом загадывал номер автобуса, который первым подойдет к остановке. Обдумывал, кто из коллег в НИИ явится к нему в течение дня за советом. И даже предполагал, в каком настроении прибудет на работу главный конструктор.

Чем больше он упражнялся, тем чаще оказывался прав в своих предположениях. Света так и не поняла до сих пор – действуют в папиной интуиции законы логики или высшие силы, но то, что со временем отец научился безошибочно прорицать некоторые изменения в бизнесе и политике, а заодно угадывать мысли людей, было правдой. И сама она не раз имела случай в том убедиться.

Тогда, в девять лет, Света тоже заинтересовалась упражнениями на интуицию – на уроках загадывала, кого следующим вызовут к доске и какие оценки получат она сама и ее одноклассники за контрольную работу. Но эта игра довольно быстро ей надоела. Чем-чем, а упорством она никогда не отличалась. Не то что папа, который ни разу в жизни не отступил от намеченных целей. И тратил на их достижение не столько сил и времени, сколько хотел, а ровно столько, сколько было нужно для результата.

– Маленькая моя, – отец сел напротив, – у тебя же на лице все написано. Рассказывай. Будем думать, чем вам помочь.

Ободренная ласковым голосом папы, Света сразу заговорила о главном – о своем муже. Сергей переживает, стал раздражительным. Ему тяжело поставить дело на ноги с помощью того капитала, который был вложен в создание предприятия. Ведь в планах была совершенно другая сумма! Света сама прекрасно об этом помнит…

Отец слушал внимательно, не перебивал, и по его невозмутимому лицу нельзя было ничего понять. Когда дочь закончила, он выдержал грандиозную паузу и потом проворчал что-то себе под нос.

– Что ты говоришь? – переспросила Света взволнованно.

– Да вот, – отец улыбнулся, но в его глазах промелькнула печаль, – ругаю свою хваленую интуицию.

– Не понимаю…

– И не надо, – лицо его стало серьезным, – ты передай мужу, что, когда я начинал бизнес, у меня не было и сотой доли той суммы, которой распоряжается он.

– Папочка, – Света засуетилась, – но ты же гений! Таких больше нет. И времена были другие, ты помнишь?

– Зайчонок, я все помню, – отец протянул руку и взял Светину ладонь, – и хочу тебе помочь.

– Вот и прекрасно, – Света благодарно заулыбалась, – прекрасно! Я знала, что ты не откажешь.

– Света, – он снова выдержал паузу, – я готов помочь. Но не деньгами.

– Что-о?

Не улавливая смысла сказанного, она с растерянной улыбкой смотрела на отца.

– Я сказал, – его голос был по-прежнему ласковым, – что не могу сейчас поддержать ваш бизнес материально. Если понадобится помощь моих людей или связи…

– Папа! – Света выдернула руку и, вскочив, закружила по комнате. – Так ведь нечестно!

– Доченька, – отец остался сидеть на месте, с трудом пряча улыбку, появившуюся на губах, – какая же ты еще маленькая! Миром правят обстоятельства, а не честность. И в выигрыше тот, кто умеет обратить их себе на пользу.

– Но обстоятельства у Сережи необратимые, – выкрикнула она, вдруг превратившись в капризную девчонку, какой часто бывала в детстве, – ему нужно строить магазины! Ты же сам посоветовал купить эти дурацкие заброшенные объекты!!!

– Сядь, – в голосе Георгия Валентиновича появилась подзабытая Светой строгость.

Она вздрогнула от неожиданности и, часто заморгав, покорно опустилась на стул.

– По-моему, – отец говорил с расстановкой, – оба вы заигрались! Твой муж – в крутого бизнесмена, ты – во влюбленную дурочку…

– Что?!

– Я тебя не перебивал, – взгляд отца полоснул, словно лезвием, – вот и ты наберись терпения. Можешь думать обо мне что угодно, но компании создаются не для того, чтобы нести убытки. Три года с момента открытия первого магазина – огромный срок, и если твой ненаглядный Сережа не в состоянии получить прибыль и обеспечить развитие, я найду другого менеджера. Не сомневайся.

– Как…

– Очень просто, – он раздраженно повел плечом, – я уже думал об этом.

– Подожди, – Света внезапно почувствовала, что пол под ней движется, словно она оказалась не в офисе в центре Москвы, а на борту корабля в открытом море, – он же сойдет с ума! Он живет этой компанией, этими супермаркетами, которые ты для него придумал!

– Не для него, – отец бросил укоризненный взгляд, – для тебя. И для себя, если на то пошло. Не могу же я называть себя успешным инвестором и сливать при этом миллионы долларов в канализацию! Я надеялся, что ты заинтересуешься бизнесом, начнешь участвовать в управлении.

– Я, – Света поперхнулась, – я все-таки женщина…

– Все-таки, – отец передразнил, расстроенно покачав головой, – ты на мать свою меньше смотри. Вбила себе в голову… мода, журналы! А ей просто повезло, что встретила именно меня, а не какого-нибудь неудачника. Иначе прозябала бы в нищете. Дура дурой.

Света остолбенела. Никогда, ни разу в жизни не слышала она от папы в адрес мамы дурного слова. Он всегда был весел и доволен женой. Благодарил по каждому поводу, то и дело ласково целовал ее в лоб. Все в их семейной жизни было прекрасно! Это такая же правда, как и то, что небо – голубое, а Земля вертится. Без веры в эти простые вещи Света не смогла бы счастливо жить.

– Ты, как ты… можешь, – она запнулась и уже не смогла договорить.

– Я на другой вопрос ответить себе не могу, – отец смотрел дочери прямо в глаза. – Как я прожил с ней все эти годы?

Он помолчал и, остановив жестом попытки дочери возразить, продолжал.

– Конечно, сначала любил, – он вздохнул, – ни о чем больше не думал! А с годами стал замечать, насколько мы разные. Я шел вперед, развивался. Она сидела дома. Я создал компанию, другую. Она варила борщи. Я сколотил капитал. Она засела в салоне красоты. У нас уже давно нет общих тем. Наверное, с момента твоего рождения я начал понимать, что Валя – не мой человек. Но ради ребенка… а теперь уже нет смысла менять. Да и жалко ее.

Света сидела, низко опустив голову. Из ее глаз на музейный стол крупными каплями начали падать слезы. Отец достал из кармана платок и подсел рядом. Вытер ей щеки, как маленькой, и привлек к себе на грудь.