Сила Берендея с нами навек

– А, ну я это быстро исправлю, – сказала крыса и ловко перегрызла верёвки.

Малушка размял затёкшие руки и достал из котомки хлеб и мёд. Обильно смазал кусок и положил перед крысой:

– Угощайся.

Крыса, отвернувшись от мальчика, быстро расправилась с угощением.

– Добрый ты, дитя Берендея. Случись нужда какая, брось оземь вот эту горошину – будет тебе от всех детей Берендея помощь, – Пацук подал Малушке маленькую сухую горошину и скрылся среди развалин.

Малушка завернул горошинку в тряпицу, оставленную Дарёной, и положил в кармашек на котомке.

Оглядевшись вокруг, Малушка понял, что место это остатки какого-то строения, от бывшей стены шел неприятный запах. Мальчик выглянул в щель между гнилыми досками, за ними располагались пустые стойла.

«Скот, поди, на выгоне», – подумал Малушка и направился в противоположную сторону.

Света было мало, потому шёл он сторожко, вытянув вперёд руки. Через несколько шагов наткнулся на стену, ощупал её по сторонам и вверх.

– Крепостная стена, – произнес шёпотом. – Пойду вправо, всё от ямы подальше.

Ощупывая левой рукой крепостную стену, Малушка медленно шёл вперёд. Вдруг он услышал неясный говор. Сделав еще пару шагов, он прислушался. Говорили двое. Голос одного показался Малушке очень знакомым. Да и второй он слышал недавно – так это Баламошка говорит с кем-то.

Баламошка говорил громко, никого не опасаясь:

– Да ты не бойсь, милёна моя. Малой связанный в яме лежит, во рту кляп вставлен – не пискнет.

Второй голос глухо басил ему в ответ:

– Я хочу, чтобы все было шито-крыто – не допусти Велес, воевода прознает. Ты слышишь меня, Баламошка?

– М-м? Да-да, уважаемый, слушаю, – бормотал дурачок. – Но ведь знаешь, в крепостишке нашей живет волхв. Как бы чего не пронюхал.

– Дай срок, мы и волхва умоем. Кто он против Морены? Червяк! – жутко знакомый голос гоготнул баском.

Малушка дрожал при одной мысли, что угодил в паутину заговора. Как поступить, чтобы не ошибиться? Чтобы предателей извести да свою буйну голову не сложить. Ему не страшно: он прирождённый разведчик – только бы не ошибиться. Первой мыслью было – бежать, доложить воеводе…. Но надо дослушать, пока говорят.

– Скажи, Баламошка, ты бы мог Быляту ножом прикончить или отравой извести?

Дурачок шумно сморкался, сопел и кряхтел, ковыряясь в носу грязным пальцем, и делал вид, что не слышал вопроса. Собеседник толкнул его:

– Ты что, глухим притворяться вздумал – вмиг уши прочищу.

– Ну, вот, – огорчился дурак, – палец сломал.

Послышался звук затрещины и знакомый бас:

– Поёрничай у меня еще – головой назад будешь ходить.

– Больно крут ты, милёна моя. С друзьями так не годится.

Тот, что с басом знакомым, отхаркался, сплюнул и так саданул кулаком дурака, что тот кубарем покатился.

– Если мало, добавлю еще. Тоже мне, друг отыскался.

Баламошка захныкал:

– Все Баламошку обидеть стараются, нет ему в жизни счастья. А я хоть и дурак, но человек – из миски ем ложкой и утираю губы ладошкой, когда поем.

– Мерзкий червяк ты, а не человек.

– Для чего ты тогда ко мне обращаешься? Паренька вон велел заныкать. Теперь воеводу извести…. Делай сам, если я червяк.

– Молчать! Здесь я решаю, кому что делать. Кому жить, а кому помирать время пришло.

Баламошка насупился и замолчал, больше не пытаясь с собеседником спорить.

– Ты не ответил – пырнёшь воеводу?

– А рука дрогнет? Может, лучше ядом? Есть яд?

– Найду. Потемну здесь же встретимся – принесу.

Заговорщики пошли в разные стороны. Малушке очень хотелось взглянуть на того, басовитого, но мимо крался дурак Баламошка, и мальчик решил проследить за ним.

Шут воеводский вернулся в развалины, встал на четвереньки у края ямы.

– Эй, ты где? – чета я тебя не вижу. Шевельнись-ка….

Малушка прокрался к нему за спину, вынул из котомки пращу, вложил булыжник, раскрутил до легкого свиста….

– Я здесь, дядя – оглянись!

Дурак оглянулся, стал подниматься – праща с булыжником чуть не снесла ему голову с плеч. Скоморошьим кувырком, боднув небо лаптями, Баламошка улетел в яму.

Теперь следовало пойти к воеводе и всё рассказать о заговоре. Но как пойдёшь, если не знаешь, того, что знакомым баском говорит. Он-то Малушку знает и сразу пырнёт ножом, не даст к воеводе на шаг подойти.

Паренёк присел в развалинах поразмыслить, доел остатки хлеба, что был в котомке – голода не утолил, но жить можно. Дождаться вечера и подкараулить на условленном месте второго, который яду обещал принести дурачку.

Он вернулся к стене крепостной, залег в высокой траве и стал ждать.

Долго ли коротко – время шло. Свечерело. Скот пригнали с выгона, поставили в стойла, подоили. Так захотелось молочка парного! В другой раз Малушка бы рискнул умыкнуть подойник из-под носа у баб. Но не сейчас.

Совсем стемнело. На башнях на стене зажгли факела. Часовые начали перекликаться. Взошла луна.

Малушка всё пытался вспомнить, где же он мог слышать тот грубый бас. И вдруг, словно свет луны осветил воспоминание! «Иди в дупле с пчёлами живи, тебе одному дом-то велик будет, а моему сыну как раз. Пшел вон, сам справляйся!». Староста! Но почему он в крепости и почему извести воеводу хочет!? Надо это выяснить!

Легкими неслышными шагами двинулся Малушка к месту встречи заговорщиков. Староста, прогнавший его из родного села, был уже там и тихо бормотал ругательства. Послышались шаги, и к старосте подошел человек в нерусской одежде.

– Зачем зваль? – тихо проговорил он. – Не пришёл мой время ещё.

– Тирах, может мне пока из крепости в село вернуться? – пробасил староста.

– О, рюска струсиль! Рюска не воин! – еле сдерживал голос иноземец.

– Да, погоди ты орать, нечисть печенежская! – не говорил, шипел предатель. – Перед закатом дочка воеводина нашлась, а привёл её в крепость сын бортника из моего села. Он меня в лицо знает. Помешать нашим планам может!

Малушка сжал кулаки так, что ногти впились в ладони – помешаю, как есть помешаю!

– Тебя зналь, моя не зналь, твой малшик, – рассмеялся печенег. – Я кто? Я купец. Паривез на крепость меха, украшения. Как мне он помешает? Я видаль, как он у ворот быль.

– Тирах, послушай, а вот как скажет он воеводе, что я его дом отобрал – велит воевода меня в тёмную посадить, – продолжал шипеть староста. – Кто тогда тебе поможет в нужный час? Дурачок этот? Много от его обиды на Быляту пользы…

Тирах задумался. Молча вышагивал вдоль стены, потом повернулся к старосте:

– Карашо. На заре уйди с крепости. И я уйду. Вернёшься, когда луна снова маладой будэт. К той время я и братья мои поспеют.

Печенег повернулся уйти, но староста тронул его за плечо:

– Погоди, Тирах, а может, нам отравить Быляту? Подсыпет Балабошка ему в пищу яду….

– Нет, – рявкнул Тирах, вспугнув ночную птицу, – убить воеводу высокий честь! Это мой делать будет.

Печенег смахнул руку старосты с плеча и зашагал прочь.

Предатель скрипнул зубами, но промолчал. Малушка осторожно выглянул из укрытия – староста сидел на бревнах, вглядываясь в темноту.

– Да куда этот дурак запропастился! Всё, хватит тут сидеть – пойду телегу соберу, да на заре прочь из крепости…

Малушка смотрел вслед ему. Он понял, что именно староста откроет ворота крепости, когда придут печенеги. Из-за подобного предательства была разграблена и разрушена в начале лета небольшая крепость на мысу в Заречье. Малушке об этом рассказали дружинники в Негельском погосте, когда он там мёд на хлеб менял.

Он еще не знал, как сумеет помешать планам предателей. Сначала решил осмотреться вокруг, понять, откуда смогут напасть печенеги, если не открывать главных ворот.

Выйдя из своего закутка, Малушка, тихо ступая, пошёл за старостой. Его внимание привлекла тихая песня, и Малушку словно верёвкой притянуло к костру. Вокруг сидели дружинники, один из них грустно пел о далеком доме, о покинутых родных. В сердце Малушки словно птичка забилась, на глаза навернулись слёзы.

– Не плачь, – обнял мальчика за плечи бородатый дружинник. – Все те, кто ушли от нас, живут в нашем сердце, только всегда помни о них. Да, я тебя узнал! Ты же дочку воеводы нашего из леса вывел. Ай, молодца! Братцы, а, ну, хлеба да миску каши герою. Поешь, да спать ложись. Сил набирайся.

Малушка не стал скромничать и отказываться от еды. С аппетитом умял полную миску каши с ломтем хлеба. Разморенный вкусной едой и согретый пламенем костра Малушка уснул. Сон был неспокойный, и с первыми лучами солнца Малушка был уже на ногах. С покидающими крепость подводами он выбрался за ворота. На одной из подвод мальчик заметил спящего старосту. Оставшись один, он погрозил вслед и прошептал:

– Ну, погоди, предатель, отольются тебе все мои слёзы, не сбудутся твои замыслы.

Малушка спустился к реке и оттуда глянул на крепость. Стены казались высокими и неприступными. Пологий берег постепенно стал крут, но по корням можно было забраться к самой стене.

– А тут можно смолу горючую заложить и стена сгорит на раз-два. Непорядок.

Надо бы воеводе подсказать, да обо всем предупредить – мол, жди печенегов в гости, а старосте сельскому, что повадился в крепость, не доверяй. Но очень Малушке хотелось взглянуть на купца, которого староста звал Тирах – куда он подался? что затевает?

Мальчик вышел на дорогу, по которой ушли подводы, и побежал легким волчьим намётом, которым хищники могут бежать и сутки, и двое – не останавливаясь. К обеду он догнал обоз купца, который расположился табором у родника Перуна – вон и идол его деревянный на камне стоит. Здесь хоть и не было поселения, но место излюбленное для пристанища. Всегда здесь можно увидеть, коль не купцов, так странствующих калик или просто странников. Вот и сейчас здесь вместе с людьми купца отдыхала ватага плотогонов, направляющихся к верховьям реки.

Малушка напился целебной воды, а потом сел трапезничать краюхой хлеба, что дали ему в дорогу дружинники, аккуратно собирая крошки с колен. Вдруг увидал чьи-то ноги в обувке с загнутыми носками и поднял взор. Перед ним стоял мордастый печенег с кинжалом за поясом в богато украшенных ножнах. Но поразило не это. Малушка почувствовал в его существе скрытую угрозу и внутреннюю силу – грубую и страшную. Незнакомец его ненавидел – это мальчик тоже почувствовал.

Тирах! – подумал Малушка.

Вот он наклонился к мальчишке, и лицо с горящими злобой глазами заполнило собой все пространство.

– Пириятно кушаль, малшик – сказал печенег с противным акцентом. – Небогато одним хлебом ести. Ступай са мной – мой тебя кормить вкусно.

Малушка не мог отвести глаз от его безбородого лица. Красноватая кожа с кровавыми прожилками, чёрные змеиные глаза, клиньями редкие зубы – опасная физиономия.

Змеиные глаза завораживают – печенег берёт его за руку, а мальчик ничего сделать не может. Он в страхе плетётся за ним. Ладонь у купца липкая, а Малушке кажется – пропитана кровью. Алая кровь капает с куска мяса, который ему протягивает человек купца по его знаку.

– Сырая печень. Ешь – станешь воином, – говорит Тирах.

Сам смеется, и смеется его человек.

Малушка послушно берёт, но ему кажется, что это печень убитого человека. Мальчик пятится. Тирах берёт его за руку, подтягивает печень ко рту своему и вонзает зубы. Отгрызает кусок и жуёт, показывая окровавленные зубы. Лицо его искажает немыслимая улыбка – должно быть, означающая верх блаженства. По подбородку течёт слюна, смешанная с кровью.

– Ешь. Лючий кусок гостью.

Купец разразился демоническим смехом. Его люди вторят ему.

– Рюска малшик слаб – он не ест сырой мяс.

Малушка, застыв от ужаса, смотрит на Тираха – тот чем-то похож на летающее чудище, которое они видели в лесу с Дарёной, когда оно напало на печенегов. На мерзкое чудище.

Подошел плотогон с топором за кушаком.

– Эй, красномордый! Ты чего к мальчонке пристал? Тяпнуть тебя обухом в ухо?

Он сказал, а его ватага дружно заржала у своего костра.

От заступничества, а больше от голоса плотогона – грудного, доброго, сильного – Малушка воспрял душой.

– Да не… ничего… он не пристал – он меня угощает.

И, преодолевая отвращение, откусил сырой печени и принялся жевать. Контакт с печенежским купцом ему нужен, чтобы все разузнать.

Когда плотогон отошел, покачав головой – ну-ну! – Тирах погладил Малушку по голове.

– Ты умный малшик. Такой мене нужен. Ты карашо знаишь дес места? Можишь привести мой караван, куда кажу? Я тыбе заплачу серебряный деньга.

– Я тут родился и живу, – кивнул Малушка, доедая печень.

– Тогда мы друг друга нужен.

Купец с беспокойством посмотрел на отдыхающих плотогонов.

Глава 2

Малушка зевнул, потянулся и обратился к печенегу:

– Что-то меня в сон клонит, пойду вон под теми кустами прилягу. Нужен буду, разбудишь.

Тирах, жуя, кивнул и отвернулся от мальчика.

Малушка лег под кустом калины, приспособив под голову котомку. Сдвинув шапку на лоб, он стал наблюдать за купцом и его свитой. Те молча ели, когда один из охранников купца потянулся за баклажкой с вином, Тирах грозно по-своему крикнул и взмахнул рукой. Двое охранников поднялись и, на ходу жуя, ушли в тень, встав на пост.

Вдруг Малушка ощутил чье-то присутствие недалече. Оглянувшись, увидел два ярко-красных огонька.

– Ты дитя Берендея, я дитя Берендея, вместе нам никто не страшен, – превозмогая страх, прошептал Малушка.

До него донеслось горячее дыхание и тихий голос:

– Сила Берендея с нами навек. Ты кто?

– Я Малушка, сын бортника. А ты кто?

– Идилон, дракон хана Карима. Хана враги отравили, и он был похоронен в кургане. На нём, я поклялся год отлежать невидимым и неподвижным, справляя тризну об умершем друге. Но вон те люди, что у костра, разграбили курган и разозлили меня. С тех пор я их везде искал, пока на днях не встретил на опушке леса.

Перед взором Малушки предстала недавняя картина на лесной опушке, и он возразил:

– Нет, Идилон, это не твои обидчики. Эти в то время были в стенах Ужгорской крепости, они только на рассвете её покинули.

– Ты уверен? – насторожился дракон.

– Да, – Малушка помялся, – Я видел, что случилось на той поляне – там были другие. А эти прикидывается купцами, но сами изыскивают, как лучше напасть на крепость. Я ночью слышал разговор их главного с предателем. Вот и пошёл за ними.

– Эй, малшика, – вдруг раздался крик Тираха, – ходи на моя сторона.

Малушка сделал вид, что проснулся, потянулся, тихо сказал дракону:

– Жди меня здесь, не выдавай себя, – и крикнул печенегу. – Чаво спать не даёшь, опалзень?

Тирах пытливо смотрел на приближающегося мальчика.

– Слюшай, малшик, – тихо поговорил он, когда Малушка встал рядом. – Ты можешь знать дорогу к слободе?

– А зачем тебе туда? – Малушка достал из кармана небольшой ножик и стал строгать ветку, которую поднял у костра.

– Зачем-зачем… твоя знать не надо. Дорогу покажи! – повысил голос Тирах.

– Да ты на меня голос-то не повышай, – продолжая свое занятие, сказал Малушка. – Слобода эта недалече от Мурома стоит – так мне батюшка говорил: он туда к родичам матушки ходил два лета назад. А я тогда малой еще был и с ним не ходил, потому и дороги этой не знаю. А чего тебе вдруг такую даль переться приспичило?

Тирах поднял удивленно брови:

– Что есть «приспичило»?

Малушка рассмеялся?

– Ох, голова твоя тупая печенежская! Это значит «надо»

– Надо, не надо, твоя знать нельзя. Иди, давай, спи! – проворчал Тирах, встал, подбросил в костер хвороста и ушёл в кибитку.

Малушка осторожно подошёл ближе и прислушался. Печенеги говорили на своём языке. Огорчённый мальчик вернулся к кусту калины.

– Понять бы о чем они говорят меж собой, – прошептал он.

– Это просто. Великая мать драконов обучала нас магии, и могу тебе передать любое умение, – проговорил Идилон, накрыл голову Малушки своей лапишей и дыхнул на него.

Голова мальчишки закружилась; вокруг появилось светлое облако, а когда развиднелось, Малушка услышал неясный шепот, доносившийся из-за полога кибитки.

Юный разведчик поближе подкрался.

Говорили печенеги бойко, но понятно было всё.

– Мало платишь, хозяин. Рисковать заставляешь, а мы не рабы. Здесь, в урусской стране каждый камень нам враг, каждый мальчик в нас видит кочевников. Здесь только можно грабить да убегать без оглядки, а улыбаться и кланяться этим долгополорубашечным мы не привыкли. Уйдём в степи к шайтану или плати!

– Я плачу и платить буду столько, сколько мы условились на Итиле.

– Ну, тогда мы уходим, шайтан с тобой.

– Никуда вы, собаки, не пойдете.

Внутри кибитки послышались звуки борьбы, сдавленный хрип, ругательства.

– Стойте, твари, не убивайте – дайте слово скажу.

– Говори.

– Руки отпустите. Вы, ослы вислоухие, сундук распотрошили и денег не нашли. А нету денег – все потратил на вас же, бараны, а ещё больше на подкуп предателей и взятки вельможам.

– Ну, тогда мы пошли.

– Да, погодите вы! Вот эти свитки ягнячьей кожи вы отбросили за ненадобностью – не нашли в них ценности, верблюды безмозглые. Не знаете, что в них, и не знаете того, что за каждый свиток архонт ромейского басилевса отвалит полную корзину золотых монет.

– А что в них ценного? – недоверчивый голос. – Каракули синей краской… а здесь, кажись, кровью.

– Сам ты каракуль барана кастрированного! На этих свитках планы крепостных укреплений урусских городов и поселений – весь восточный вал здесь. Мы с вами третий месяц уже путешествуем и не зря. Еще бы по южному краю пройтись – через Муром и Киев до Чернигова – и не будет в нашей степи никого богаче нас.

– Зачем это надо архонту ромейскому?

– Не твоего ума дело. А впрочем, смекаю: быть большому походу ромейцев в урусские земли.

Зашумели в кибитке.

– Это добрая весть.

– Мы с ромейцами всегда заодно.

– Города богатые брать, это не скот с заимок угонять – там много добычи.

– Мы пойдем с тобой дальше, Тирах, но смотри: обманешь – живот вспорем и повесим твои кишки сайгаку на рожки, побегаешь за ним по степи.

– Тогда так – дальше вместе к ромейскому золоту. Деньги, что я вам платил, доставайте и в общий котел – у меня больше не на что путь продолжать.

– Хитрый ты, как мурза сарацин – мы и работай на тебя и тебе же плати за нашу работу.

– Вы сами решили войти со мной в долю, а каждое дело золота просит.

– А что если мы тебя сейчас свяжем и бросим; свитки возьмём и поскачем в Корсунь к архонту. Здесь столько уже крепостей зарисовано и, если за каждую по корзине золота, нам будет с чем в степь возвращаться.

– Как в народе у нас говорят? – то, что знает один, не знает никто; знают двое – знают все. Не считайте ромейского архонта дураком – он свитки от вас возьмет, а золото расплавит и в глотки вольёт. Он ведь не хочет, чтобы весть о походе ромейцев раньше времени урусских земель достигла. И потом – он меня посылал, меня и ждёт. А вас просто к нему не допустят ни со свитками, ни без них. Уразумели, хвосты шакальи, что вам без меня никуда. Вы, шайтан-майтан, тупее урусского мальчиша. Ладно, кончаем базар – по местам. Если еды будет не на что взять, голодаем все. Путь на Чернигов, а оттуда в Корсунь. Все пошли прочь. Багатур задержись.

Малушка отпрянул от кибитки купца и не услышал, что говорил Тирах своему преданному воину. Выйдя из кибитки, печенег, заседлал коня и умчался прочь, махнув на прощание рукой товарищам.

Малушка вернулся к кустам калины в сильном волнении.

– Что случилось? – заметил его волнение Идилон.

– Я понял, зачем Тирах купцом прикидывается. Он ходит по крепостям и рисует, как они устроены, чтобы быстро их завоевать, тогда и городам нашим преграды-защиты не станет, – Малушка огорченно вздохнул и сел под калиновый куст, обхватив голову.

Дракон помолчал и тихо сказал:

– Значит, надо эти рисунки у купца отобрать.

– Ой, – вдруг вскочил на ноги мальчик, – Тирах куда-то своего воина послал. Видел всадник умчался галопом? А вдруг с ним купец эти рисунки и отправил в Корсунь к архонту ромейцев?

Идилон хохотнул тихонько:

– Ну, этого мы враз догоним, подожди меня.

Дракон в два взмаха поднялся над деревьями и полетел вдогонку всаднику. Малушка не успел улечься удобней, как услышал легкий шум крыльев, и за кустами приземлился Идилон с котомкой в лапе.

– Вот, посмотри, что там, – протянул дракон Малушке свою добычу.

Мальчик осторожно высыпал содержимое котомки на траву.

– Ничего похожего на рисунки, – пробормотал он. – А вот береста с каракулями, письмо что ли? Эх, читать я и по-русски не умею, а тут…

Дракон осторожно подцепил когтем берестянку, дохнул огнём, та затлела. Потом Идилон быстро вдохнул палёный воздух и тихо сказал:

– Послание это тиуну Юромке, чтобы ждал Тираха через три дня.

– Эх, узнать бы, когда они хотят на Ужгорскую крепость напасть, – вздохнул Малушка.

– Можно выпытать, – предложил дракон.

– Нет, – твёрдо сказал Малушка, – скажут нам, а сами потом всё поменяют. Надо в крепость возвращаться и с воеводой разговор вести.

– Мне к воеводе путь заказан, – проговорил Идилон и вдруг зажал мальчику рот своей лапищей.

Малушка дёрнулся, но тут же притих, у повозки стоял Тирах и оглядывался.

Рядом с купцом встал охранник, а Тирах ему что-то говорил. После его тирады, печенег кивнул и кинулся в лес, а Тирах скрылся за пологом повозки.

– Тирах послал его в селение Попалутово, к старосте, чтобы вернулся в крепость на убывающей луне, – перевел Идилон речь Тираха.

– Я там родился, там семья наша жила, – Малушка изо всех сил старался не заплакать. – Выгнал меня староста из родительского дома, когда умерли все. Знаешь, Идилон, а ведь именно староста попалутовский должен открыть крепостные ворота врагам. Я подслушал там, в крепости.

– Давай я тебя отнесу туда, а уж как предстать пред взором воеводы, сам придумай, – предложил дракон.

– Понимаешь, надо нам рассвета дождаться – ведь для чего-то Тирах меня приютил. Вот выясним и уйдём. Надо поспать, – Малушка улёгся под калиновый куст и приладил под голову котомку.

– Ты спи, но меня не теряй, я должен в своей потаёнке утра дождаться, – прошелестели крылья, и дракон улетел.

Малушка смотрел на тлеющие угли костра и не заметил как уснул. Разбудил его грубый пинок в плечо.

– Эй, малшика, переставай спать. Дело ест у мой к твой.

Малушка вылез из-под куста, протер глаза и проворчал:

– Чего пинаешься, гад? Чо надоть?

Этой ночью в Ужгорской крепости Дарёна вскрикнула во сне и проснулась.

– Что с тобой, донюшка? – с лавки скользнула к её кровати нянюшка.

– Сон ужасный приснился, – девочка села, поджала колени к груди и натянула на себя одеяло, как будто оно было кольчугой, призванной защитить от кошмаров. – Нянюшка, ты умеешь сны объяснять?

– Расскажи, – Добряна потянулась до хруста костей и громко зевнула.

– Не испужаешься, коль расскажу?

– Ты ж не испужалась….

– Еще как! Ну, слушай… Приснился Малушка мне… мальчик который из леса меня привел, когда я заплуталась в ём… ну, помнишь? Руки у него связаны, а глаза грустные. Его набежники в своей кибитке увозят в степь….

– Это добрый сон. Вернется Малушка твой на коне и с цветным ромейским платком – в подарок тебе.

– Да слушай ты, это не всё! Печенеги меж собою калякат, а я будто понимаю… Они говорят – сдохнет мальчишка, не довезём… надо, пока живой, печень вырезать и съесть сырой – от всех недугов снадобье…

– И ты закричала?

– Да нет же! Я к Малушке прокралась, путы на руках развязала и шепчу ему: «Надо бежать».

– И вы убежали?

– Ага. Только он не пошёл со мной. Грит – надо свитки из другой кибитки похитить. И побежал за степняками вдогон.

– Надо было схватить его за руку и не пущать.

– Ага, удержишь его! Знаешь, какой он сильный – он шишку на елке у самой вершины другой шишкой сбивает.

– И что дальше?

– Я тогда страшно разозлилась – его спасаешь, собой рискуешь, а он опять лезет в пекло.

– Все они, мужики, такие – поддакнула нянька. – Сказывай, че дальше было.

– Браню его браню, а сама вслед иду.

– Ну и зря, я бы домой стремглав побежала.

Дарена умолкла и поджала губки.

– Ты сон сказываешь или я?

– Да ты, ты… сказывай дальше. Пока все хорошо у тебя: когда во сне плохо, в жизни бывает наоборот. Ну, говори…

– Когда я догнала обоз степняков, Малушка как раз в кибитку залазивал… И тут… мамочки родные!.. змей налетел… пасть огромная… лапы… когтища… крылья такие что… ой, даже не знаю с чем сравнить… Как схватил он кибитку в пасть, вверх поднял вместе с конями… кони потом оборвались и под ноги мне упали… Тут я вскрикнула и проснулась. Перепужалась ужасно.

– Гм… кони упали… это к ненастью, – Добряна поскребла ногтем затылок. – Змей к чему? Не знаю…