Магов не предлагать!

Полными ужаса глазами, не в силах пошевелиться, наблюдала за тем, как зверолюд пытается забраться внутрь. Хоть бы Антрей успел перезарядить арбалет! Увы, это не пистолет, даже не биатлонная винтовка. Барон тоже это понимал и не стал тратить время. Он рыкнул хозяину, чтобы отдал арбалет тому, «у кого руки не из задницы», и направился к бесновавшемуся зверю. Сумасшедший, тварь разорвет его!

Зверолюд уже почти внутри, всего одно движение… Какой же он сильный! Вспоминались американские боевики о Халке и прочих героях комиксов. Только зверолюд реальный, а рядом нет Супермена. Тварь походила на оборотня, только о двух ногах и с горбом, из-за чего не могла полностью выпрямиться. Почти лысая, живот с легким подшерстком, гладкая острая морда, полный набор когтей. Хвост отсутствовал. Перевалившись через остатки подоконника, чудище изготовилось к прыжку, но совершить его не успело.

Сначала я не поняла, что происходит. Барон выглядел беспечным идиотом, решившим подумать о бренности жизни. Он остановился примерно в десяти шагах от зверолюда и вытянул руку ладонью вверх, глубокомысленно ее рассматривая. Едва не наорала на него, наплевав на разницу в происхождении, мол, делай что-нибудь, мужчина, но замерла с открытым ртом. На ладони Антрея затрепетал лепесток пламени. Он быстро разгорелся, превратился в пылающую сферу, от которой, как от солнца, болели глаза. Резкое движение – и тяжелое тело зверолюда плюхнулось на пол. Барон подбил его в прыжке. Запахло паленой плотью. Тварь пару раз дернулась и затихла.

Словно ничего такого не произошло, барон развернулся, забрал у остолбеневшего хозяина арбалет и двинулся к входной двери. Сообразив, что он отправился в разведку боем, а значит, в зале может стать жарко, поползла к лестнице. Встать не могла, да и не пробовала. Только очутившись в кладовке, по стеночке выпрямилась.

От зала меня отделяла хлипенькая дверца – сомнительная преграда. Если постараюсь, вышибу плечом. Зверолюд и подавно. Но другой нет. Зато доски рассохлись, и можно подсматривать. Сомнительное утешение – подготовиться к смерти.

Снаружи доносились крики. Что-то падало, катилось, взрывалось. От воя зверолюдов леденела кровь. Сколько же их там?! Когда начало казаться, что ночной кошмар никогда не закончится, дверь укрытия под лестницей распахнулась. От неожиданности не успела отскочить и шлепнулась на пятую точку. Закричать бы, только поздно, наверное. Оказалось – незачем.

– Все.

Барон за шкирку, как котенка, поднял меня на ноги и вытолкал в зал. Он казался абсолютно здоровым, без единой царапины, только одежда пострадала: местами запачкалась, местами порвалась. Нервно хихикнула. Не пустят в таком виде в приличное общество, теперь мы оба бродяги.

– Откуда ты? – с места в карьер начал допрос Антрей.

Он уселся на нижние ступеньки лестницы, я осталась стоять, как провинившаяся школьница.

– Какая разница?

Хлюпнув носом, утерлась рукавом. Платка нет, придется забыть о хороших манерах.

– Давай без вранья, – отмахнулся барон. – Сначала я принял тебя за проклятую родом, – он указал на мои волосы. – Бывает, люди умом трогаются. Но бой неплохо прочищает мозги. Говоришь ладно, а грамоты не знаешь. То слишком умная, то ни слова не понимаешь. Опять же – лошадей боишься, одета в чужие обноски. Словом, кто, откуда и как тут очутилась?

Понял наконец-то, что иномирянка! Правда, пока не определилась, радоваться или плакать. Сумрачный Антрей излучал недоверие, следил за каждым движением: считал врагом.

– Некромант забросил, – всегда лучше говорить правду. – Его ученица хотела призвать демоницу, а вытащила меня.

– То есть как – вытащила? – нахмурился барон. – Нельзя переносить живого человека через пространства – это первый закон магии.

Сказал – и осекся. Сболтнул лишнего. Только поздно, я в курсе наличия магических способностей. Хоть что-то хорошее в моем фэнтези!

– Почему нельзя?

– Умрет, – коротко ответил Антрей и поднялся. – Там, во дворе, – он неопределенно махнул рукой, – подвода. Хозяевам уже без надобности, а ты переоденешься. Стыдно такое страшилище лорду Вариэлю показывать.

За страшилище обиделась и мстительно напомнила, на кого похожа. Или принцесса тоже не образец красоты?

– Умоешься, поговорим. – Дворяне умели хамить. – Пока не доросла. Что за некромант и почему ты живая, если попала сюда после ритуала?

Он обвинял, не верил. Впервые жизнь считали недостатком.

Имя мэтра я забыла. Оно вертелось на языке, но никак не давалось. В итоге просто описала дурно воспитанного некроманта и Тессу. Барон внимательно слушал, не прерывал, но и не кивал.

– Повторяю вопрос про жизнь.

Вот упрямый! Но раз ему так хочется:

– А я в своем мире умерла. Наверное, душа первой по дороге попалась.

Антрей рассмеялся:

– Как у тебя все легко! Великосветская прогулка, а не сложнейшее действо. Некромантия не просто так запрещена законом. Полагаю, ты встретилась с одним из северных адептов.

Я даже не в курсе, куда мэтр закинул, а тут законы!

– Эти северные адепты в каком измерении живут?

– Ваша милость.

– Что? – не поняла я.

– В разговоре употребляй «ваша милость». Ты мне не ровня.

Заскрежетала зубами, но повторила вопрос по новым правилам.

Оказалось, некромант столь же неудачлив, как ученица. Теперь понятно, почему у нее ничего не вышло. С таким-то учителем! Ни в каком другом мире я не оказалась. Вернее, для меня мир, конечно, другой, только любители демониц обитали тут же. Антрей пообещал потом допросить меня с пристрастием, чтобы найти замок и уничтожить его обитателей. Прочие ответы его удовлетворили, имя тоже не вызвало нареканий. После заявлений о «вашей милости» сомневалась, что им заинтересуются, но нет, не стал звать свистом. Представилась Яной, как и собиралась.

– Насколько понял, ты соображаешь только тогда, когда боишься. – Барон расхаживал по обеденному залу, не обращая внимания на труп зверолюда и сновавших туда-сюда людей. Они втаскивали раненых, силились привести помещение в божеский вид. – Проблема! Так и быть, попытаюсь научить. Но запомни, – пригрозил он, – дважды объяснять не стану, не поняла так не поняла.

Энергично закивала. Пока не выяснила причину столь странного поведения мозга, я на все согласна.

– А теперь – спать! – хлопнул в ладоши Антрей. – Нас местные дела не касаются. Можешь не бояться, зверолюди не вернутся.

Спать? Он серьезно? Оказалось, вполне. Зевнув, барон направился к лестнице. И ведь действительно заснет! Привычны местные к разным ужасам. А я вот до сих пор не решаюсь повернуться спиной к убитой твари, какой там сон!

Глава 4

Похоже, я возненавижу Антрея. Самое обидное, ссориться нельзя, приходится молча терпеть издевки. А еще тряску экипажа, в который мы сели на большом тракте. Увы, лошадь пала смертью храбрых в ночь нападения зверолюдов, новую барон покупать не пожелал, выбрал дилижанс. Из обрывков разговоров поняла: он ехал в столицу.

Перед тем как загрузиться в угол гроба на колесах (ни о каких рессорах тут не слышали), успели принарядиться и пополнить запас бытовых мелочей в небольшом городе. Туда, на той самой бесхозной подводе, нас любезно отвез владелец постоялого двора в качестве благодарности за помощь. Барон кривился, не желал садиться на сено, а я с радостью забралась на мягкое. Сказка после седла!

Городок следа в памяти не оставил. Те же дома, те же лужи, разве только свиньи на улице не валяются. В местной лавке готового платья сменила чужие обноски на нормальную одежду, более скромную и незаметную: серое платье с квадратным вырезом, прикрытым выпущенной поверху нижней рубашкой. Цельная, до щиколоток, она заменяла нижнюю юбку. Корсет вшили прямо в лиф, сделали на крючках, а не на шнуровке. Белья по-прежнему не полагалось. Попробовала объяснить жестами, чего хочу, приказчик не понял. Можно, конечно, попросить барона перевести, он хорошо разбирал мою жестикуляцию, но постеснялась.

В довершение образа – чепец с оборками, чтобы скрыть короткие по местным меркам волосы и соблюсти приличия. Горожанки в отличие от крестьянок голову покрывали. Не столь рьяно, как в земном Средневековье, лоб оставался открытым, но все же. Интересно, знать и вовсе носит эннены, знакомые по изображениям фей?

Ногам тоже преподнесли подарок в виде чулок и ботинок по размеру. Правда, былые мучения не прошли для них даром, оставив на память волдыри и мозоли. Обозвав разорением, Антрей всучил банку с жутко пахучей мазью и велел натирать больные места. Воняло снадобье знатно, на вид – болотная жижа. Надеюсь, поможет.

Барон тоже преобразился, не отличишь от зажиточного горожанина. Меч спрятал в ножны, завернул в отрез ткани. Перстни поснимал, нанизал на шнурок. Сразу видно: прячется, не желает, чтобы узнали. Не нравится мне это! Но пока ничего дурного с нами не происходило. Может, банально классовой ненависти опасался? Дворяне на дилижансах не разъезжали.

Лошади плелись медленно, свободного времени – тьма. Барон употребил его с пользой: учил языку. Как маленькой, показывал предметы и называл их. Спутники косились, смеялись, я не обращала внимания и старалась запоминать новые слова. Только учитель из Антрея вышел вспыльчивый и нетерпеливый. Если бы вдруг мозг не встрепенулся, вернув былую способность частично понимать услышанное, осталась бы неучем.

Словом, приближение столицы я встретила с воодушевлением. Хоть ноги разомну.

Хмурый барон со вчерашнего дня молчал, уткнулся в стену. Приходилось развлекать себя самой, заодно совершенствуя полученные знания. Я напоминала первоклассника в окружении взрослых – такой же скудный словарный запас, столько же ошибок. Приходилось обращаться к языку жестов, чтобы четче донести свою мысль.

Местные считали меня дурочкой, не стала переубеждать. Пусть хоть горшком назовут, лишь бы помогали. Из пожилой женщины, ехавшей навестить внуков, вышла куда лучшая учительница, нежели из Антрея. Последний окончательно слился с потертой обивкой сиденья. Изображая спящего, закутался в плащ. Для всех мы брат и сестра, барон везет меня к тетке, набираться уму-разуму. В качестве платы за присмотр – отрез ткани, той самой, в которую завернут меч.

Уж не скрывается ли Антрей от закона? Зачем дворянину врать, прятаться? Помнится, в деревне он смело называл себя, гонял простой люд, словно слуг. Тут же присмирел, слова лишнего не скажет, хотя абсолютно все в дилижансе ниже его по происхождению. Может, у женщин плохо с логикой, а у гуманитариев вдвойне, но выводы я сделала: доблестному барону запрещено появляться в столице. Интересно, что он натворил и, главное, чем это обернется для меня. Не хотелось бы угодить в тюрьму.

Разузнать о стране, не вызывая подозрений, не удалось, только выяснила название столицы – Майн. Не знать подобного деревенщине простительно, девице с отставанием в развитии – и подавно.

Как всякий порядочный город, Майн стоял на реке, вернее, на месте слияния двух рек то ли у моря, то ли у озера. Видела краешек водной глади, блеснувший между деревьями, когда взбирались на горбатый мост. Помимо нас в столицу рвалась уйма народу, образовалась пробка. Вертя головой, гадала, какое событие заставило людей давиться у бутылочного горлышка ворот. Ставила на коронацию или ярмарку. Даже закралась шальная мысль: уж не собирается ли барон убить загадочную принцессу и поставить меня на ее место?

Шутки шутками, а подозрения насчет Антрея частично оправдались. Он занервничал, когда стражник открыл дверцу и пробежал взглядом по лицам пассажиров. Я, наоборот, широко улыбнулась и поправила лежавшую на коленях корзину со снедью. Тягостные минуты ожидания, и дверца захлопнулась. Дилижанс тронулся.

Майн заметно отличался от виденного ранее городка, хотя начинался так же – предместьями, утопавшими в пыли, грязи и огородах. Затем шла крепостная стена, некогда ослепительно-белая, но потемневшая от времени. Над дозорными башнями реяли флаги. Рассмотреть изображения не удалось, для этого пришлось бы высунуться наружу и запрокинуть голову. В остальном похоже на наши старинные города. Та же решетка, грозящая расплющить голову неугодным гостям, те же узкие улочки с одним лишь отличием: Майн делился на верхнюю и нижнюю части. Дилижанс остановился в нижней, тесной, шумной и суетной. Казалось, тут люди живут друг у друга на головах. Дальше, ближе ко второй реке, обнимавшей город, улицы расширялись, появлялось больше зелени. Потом и вовсе Майн тонул в садах и неприступных домах-усадьбах, напоминавших замки. Об этом узнала позже, пока же стояла посреди рыночной площади, надеясь не оглохнуть. Дилижанс остановился возле рядов лудильщиков. С одной стороны палатки, возы, наскоро сколоченные прилавки, с другой – гостиница. Повсюду грязь и мусор. Привыкшей к урнам горожанке приходилось нелегко, а Антрей, казалось, не замечал. Подумаешь, гнилое яблоко валяется? Переступил и пошел дальше.

Взвалив на плечо отрез ткани с мечом, барон увлек меня прочь, подальше от крикливых торговцев. На вопрос, куда мы, коротко ответил: «К милорду». Гулко сглотнула. Таинственный лорд Вариэль пугал. Барон явно умалчивал о полном имени сего господина, но вряд ли бы стал относиться с таким пиететом к обычному дворянину. Нет, лорд из высшей аристократии, этакий паук, которому ведут на заклание глупую мушку. Можно, конечно, вырваться и убежать, но куда? Города я не знаю, языка толком тоже, поймают и продадут в бордель. Лучше уж в тепле, пусть и с сомнительным типом. Опять же Антрей от смерти спас, кормил, поил, одевал. Заметьте, пальцем не тронул, хотя мог бы, в счет купленных вещей.

Идти пришлось недолго. Немного поплутав по улицам с нависавшими над мостовой верхними этажами домов, мы остановились у неприметной двери. Она вела в полуподвальное помещение. Над улицей полоскалось на ветру белье – местные жители, не стесняясь, вывешивали его на всеобщее обозрение, веревки оплетали окна. Ни вывески, ни намека на то, что внутри. Вместо дверной ручки – тяжелое медное кольцо. Покопавшись под рубашкой, Антрей извлек ключ и, спустившись на две ступеньки, отпер дверь. Проверив, нет ли кого, барон втолкнул меня внутрь. Умудрившись споткнуться обо что-то в темноте, растянулась на пыльных досках. Затхлый воздух наводил на мысли, что тут никто не живет. Сыро и холодно, словно в погребе.

Захлопнулась дверь, и над ладонью Антрея вспыхнул огонек. Он осветил нехитрую обстановку из одного табурета, на который я налетела, ушибив колено, и две двери. Барон открыл левую. За ней оказалось подобие спальни. За второй дверью, по словам Антрея, нужник.

– Садись!

Барон махнул на низкую кровать. Помимо нее в комнате с низким, полностью не разогнешься, потолком нашлось два стула и стол. В углу темнел таз с кувшином – местный аналог душа.

– Жди, скоро вернусь. И не вздумай высовываться! – пригрозил Антрей и захлопнул дверь.

Различив звук поворачивавшегося в замке ключа, поняла: меня заперли. Ничего, корзина с провизией со мной, не пропаду. В ней остатки хлеба с сыром и вода. Вернется барон, не бросил. Стоило тащиться в столицу, чтобы убить.

Прильнув в небольшому зарешеченному окошечку, в которое только кошка бы и пролезла, наблюдала за улицей. Когда абсолютно нечем заняться, копыта и сапоги сойдут за развлечение. Однако занятие быстро прискучило. Пешеходы не жаловали проулок, где располагалось убежище Антрея, поэтому занялась полезным делом. Представила, будто на уроке, и принялась практиковаться в местном наречии. Я обязана его выучить, иначе нечего думать о возвращении домой. Не на пальцах же магу объяснять, куда меня забросить.

Барон слово сдержал, вернулся в сгущающихся сумерках. Он вновь переоделся, облачившись во все черное. Меч теперь красовался на перевязи, скрытый плащом.

– Накинь!

В руки полетел второй плащ с капюшоном. По приказу Антрея укуталась в него с головы до ног и вышла на улицу. Солнце почти село; под ноги ложились густые тени. Контуры предметов постепенно терялись, на перекрестках зажигались огни – вставленные в специальные держатели факелы. Мы быстро шагали на запад, постепенно забирая чуть севернее. Майн постепенно менялся, превращался в тот самый Верхний город. От Нижнего его отделял тенистый бульвар с пешеходной аллеей на набережной. Тут дышалось иначе, пропали веревки с бельем, только стало еще темнее: дома стояли реже, факелы соответственно тоже попадались не столь часто. Глубокие тени пугали. Мнилось, за каждым углом, в каждой нише подъезда притаились маньяки, грабители и наемные убийцы. Пахло какими-то цветами. Изредка, попадая в пятна света, выныривали из темноты ночные мотыльки – белесые создания, никогда не видевшие солнца. Отчего-то казалось, будто они облачены в саваны. Не иначе, сказывалось знакомство с некромантами.

Барон шел быстро, фактически волок за собой. Он обнажил меч и напряженно поглядывал по сторонам, лишь усиливая общую нервозность. Пару раз мы скрывались за деревьями или в тени оград, чтобы переждать отряды стражи. Патрули ходили по трое, освещая мостовую фонарями. Они напоминали гвардейцев, охранявших королевские резиденции на потеху туристам, только одеты хуже, да и проткнут без лишних слов. Чтобы не закричала, не издала ни звука, пока стража не скроется из виду, Антрей зажимал мне рот рукой. От его перчатки пахло лошадиным потом.

Мы все дальше удалялись от временного убежища. Впереди замаячила городская стена. Велев не вмешиваться, барон покопался за пазухой и извлек кошель. Высыпав его содержимое на ладонь, при блеклом свете нарождавшегося месяца отсчитал пару монет и убрал мошну обратно. Корыстолюбивые стражники согласились за взятку открыть калитку в воротах, через которую мы благополучно выбрались из города. Впереди блестела лента реки. Миновав мост, очутились на широкой дороге, больше напоминавшей проселок, чем улицу. Однако ее замостили деревянными плашками, по которым цокали, как ни старалась ступать тихо, каблуки башмаков. Впрочем, шпоры барона тоже позвякивали, не одна я шумела.

Дорога огибала несколько домов с остроконечными крышами и терялась за поворотом. Там от нее ответвлялась небольшая подъездная аллея, ведущая к очередной усадьбе. В сгустившейся темноте я различала лишь очертания здания за высоким забором. Не меньше четырех этажей, острые шпили башенок. Странное место! Вроде уже не город, стена осталась за спиной, а дорога мощеная. Пусть не камнем, но все же. Зато аллея – обычная земля.

Чем ближе подходили к ограде таинственного здания, тем сильнее билось сердце. Не знаю почему, но дом внушал страх. Внутренний голос настойчиво советовал бежать и не возвращаться, однако я не поддавалась. Право слово, подумаешь, лорд Вариэль, не съест же он меня!

Вопреки ожиданиям мы не полезли через ограду, а остановились у главного входа. Барон нащупал шнур, укрытый от непогоды жестяным листом, и дернул за него. Пару минут ничего не происходило, только чуть слышно шелестела листва. Тут вообще было зелено… и тихо. Так тихо, что, казалось, никто не живет. Помнится, в домах, мимо которых мы проходили, тоже не горело ни огонька. Может, не так уж не прав внутренний голос и действительно лучше уйти? Ограда такая высокая, основательная, никакие воры не страшны… И вот, когда внутри расцвела надежда, что мы вернемся в город, отворилась калитка; под ноги упал свет фонаря.

– Кто?

Вопрошавший дружелюбием не отличался и не давал рассмотреть лицо.

Антрей вместо ответа снял шнурок с кольцами и бесстрашно вложил в ладонь привратника. Подействовало, тот посторонился и вернул перстни.

– Милорд еще не спит, проходите.

В голосе заметно прибавилось почтения, хотя «ваша милость» он не добавил.

Барон кивнул и увлек меня через сад к дому. Вблизи тот казался еще больше, уменьшенная копия замка, только без рвов и сторожевых башен. Вход охраняли каменные драконы.

Десять ступеней – и мы у входной двери. Стоило коснуться ее, как она гостеприимно распахнулась, и едва различимый шепоток прошелестел: «Добро пожаловать!» Магия! В холле тускло мерцали свечи в единственном канделябре. Казалось, идешь в безвременье. Прыгавший свет выхватывал из темноты доспехи – неизменные атрибуты любого аристократического дома. Наверное, если запрокину голову, и герб увижу. Тогда бы по форме короны над щитом поняла, какой титул на самом деле носил лорд Вариэль. Но увы, ночь умела хранить тайны.

Очевидно, барон не раз бывал в доме. Он двигался уверенно, поднялся на третий этаж и свернул в коридор, посеребренный месяцем. Здесь свет не горел вовсе, без ночного светила пришлось бы туго. Странное местечко! Отчего, если хозяин не спит, мы крадемся, как воры, в темноте? И по городу тоже, будто не поняла, что Антрей прятался. Выходит, блондину действительно строго-настрого запрещено появляться в столице, а меня никто не должен видеть.

Внезапно налетел ветер, и, словно по команде, вспыхнули… нет, не факелы. Даже не масляные лампы. Некультурно открыв рот, уставилась на парящие под потолком шары, излучавшие мягкий свет. Они не резали глаза и свободно перемещались в пространстве, будто плыли по воздуху. Увлекшись диковинкой, не заметила автора волшебства. Он сам напомнил о себе:

– Если мне не изменяет память, вы в ссылке, Антрей. Что же произошло, раз вы трижды подвергли себя опасности: явились в столицу, ночью, да еще к опальному советнику, хотя не имеете права смотреть на Майн даже в подзорную трубу?

Вздрогнув, повернула голову и тут же потупилась, не выдержав тяжелого взгляда. Охотно верю, незнакомец мог в прошлом служить советником, смотрел как человек, наделенный властью. Пусть он лишился былого влияния, но такое не забывается, остается в крови.

У приоткрытой двери в домашнем шлафроке, напоминавшем халаты аристократов пушкинской поры, то есть никакой обнаженной плоти, рубашка и штаны обязательны, стоял очередной блондин. Он был явно старше барона, на вид лет сорок, может, чуть больше. Волевой подбородок, неправильные, но неотталкивающие черты лица, глубоко посаженные пронзительные зеленые глаза, тонкие губы. Сомневаюсь, будто их когда-то трогала улыбка, только усмешка. Волосы зачесаны за уши, но непокорная челка ершится – единственная частичка хаоса посреди ледяной правильности. На руке блондина сидел крошечный дракончик. Хозяин дома кормил его фруктами, напоминавшими крошечные мандарины. Потом вспомнила, как они назывались в моем мире – кумкваты.

Подумать только, вместо птицы, хорька на худой конец – дракон! Самый настоящий, с крыльями и тонким длинным хвостом. Зверь издавал недовольные звуки, нечто среднее между стрекотанием и щелканьем, настойчиво требуя внимания.

– Потом!

Блондин тряхнул рукой, и дракончик, на своем языке ругая жизнь, улетел.

Барон вывел меня вперед:

– Вот. Посмотрите, какое сходство, милорд! По-моему, ради нее стоило рискнуть.

Чуть склонив голову набок, зеленоглазый осмотрел с головы до пят, а я в который раз подумала: «Непростой он лорд, ох непростой!»

– Хорошо, заходите, – кивнул хозяин и толкнул приоткрытую дверь.

Хм, а как же удивление? Или прожженного интригана и НЛО не заставило бы повести бровью?

За дверью оказался кабинет. Ярко горел камин, на столе валялись свитки и пара книг. Одну из них блондин читал, когда ему доложили о нашем приходе – второпях он косо заложил ее ножом для бумаг.

Краем глаза заметила, как погасли огни в коридоре, и прониклась уважением к мужчине, спешно задергивавшему тяжелые гардины. Он тоже маг, пусть и не хвастался умениями. К примеру, не заставлял двери открываться касанием руки.

Опальный советник, двойник принцессы… Догадываюсь, какую игру тут затеяли. Противиться не стану, сначала выслушаю условия. Жаль, мы высоко, иначе прыгнула бы из окна, если бы они не устроили, и ловите в темноте сколько угодно.

– Прошу!

Блондин против ожидания пододвинул кресло.

Села, недоумевая, с чего вдруг такая любезность. Одета я как небогатая провинциалка, пешка, а хозяин в галантного кавалера играет.

Барон проворно стащил с меня плащ и потянул за ленты чепца. Прежде чем успела возмутиться, ткань соскользнула, обнажив яркие волосы и модную стрижку. Комментарий лорда Вариэля оказался на редкость коротким:

– Хм!

Он обошел меня, как музейный экспонат, и скупо похвалил:

– Вы хорошо поработали, Антрей, сходство разительное. Только волосы зачем остригли?

Барон неодобрительно покосился в мою сторону.

– Она сама.

Сделала вид, будто не поняла ни слова, но мысленно затвердила несколько новых понятий на чужом языке. Об их значении догадалась по контексту.

– Сама?

А вот и первая эмоция на лице блондина. Он задумчиво почесал подбородок и, вымолвив: «Скоро вернусь», – удалился. Мы с бароном остались одни. Антрей по-прежнему стоял, подпирая стену, хотя мебели в кабинете хватало. Он вообще был на редкость большой и функциональный, хоть совещания проводи. Видимо, не положено садиться без разрешения.

Воспользовавшись возможностью, огляделась. Мебель напоминала поздний Ренессанс с легкой примесью барокко. Никакой средневековой тяжеловесности, но функциональности девятнадцатого столетия не хватало. К примеру, зачем на бюро барельефы? Достаточно простенького рисунка. Или письменный прибор… Сколько камня на него ушло! А в ходу до сих пор перья. Собственно, чего ожидать от людей, которые носят корсеты и мечи.