Зимопись. Путь домой. Аз

Рыкцари же были далеки от этих отвлеченных материй, как одноглазый доллар от декларируемого Бога. Несладко нам придется в такой компании. Увы, другой нет.

Я уже мыслю как типичный правитель. Во все времена и во всех странах они тоже постоянно жалуются: мы, мол, все из себя такие умные, добрые и хорошие, а народ попался тупой и косорукий, оттого и не получается ничего.

Пока в голове мелькали такие мысли, Котя рассказывал, как на лагерь вышли трое царберов – обычный конный разъезд, обеспечивавший безопасность на дороге:

– Я думаю, они увидели выбранный нами лесок и решили проверить опасное место – все же следы за собой мы заметали не хуже чем обычно, по прямой не передвигались, и найти нас было непросто, даже если напороться где-то на нашу свежепрорубленную просеку. Увешанных металлом всадников слышно издалека, это нам помогло. Часть следов нашей ночлежки мы уничтожили, противник не сможет узнать, сколько нас было. В темноте мы выпустили несколько сигнальных стрел для вас и разбежались. Среди ночи подмогу царберам взять неоткуда, они оставались перед выбором: устроить засаду на тех, кого мы могли ждать в лесу, или преследовать. Мы сделали все, чтобы они увязались за нами. Когда лес стал гуще, царберы отстали – наши преимущества возросли, мы могли завалить врага просто спрыгнув с деревьев на спины, а в борьбе на земле тяжелые доспехи превратятся в опасную обузу. Мы знали, что царберы не успокоятся, пока не проверят все окрестности, поэтому пришлось всю ночь бежать, оставляя зарубки и заметая следы…

Дальше Котя стал повторяться, пересказывая то же самое с возрастающим количеством подробностей, и меня вновь заняли собственные мысли. И мечты.

***

Путь к следующей башне занял почти неделю. Сначала пришлось обходить храм, еще через два дня – цекаду. По дороге вышло бы намного быстрее, но с нами были рыкцари. И не стоило соваться в храм или цекаду с нашей филькиной грамотой.

Время для меня тянулось невыносимо медленно. Радовало только, что цель приближалась. Темный дом был уже недалеко, просто рукой подать – где-то в конце вотчины, по которой мы двигались уже вторые сутки.

Поля Анисьи, чей полный титул значился как «царисса Хлеба и мельниц» (кстати, ни одной мельницы мы так и не увидели) сменились разграничивавшими вотчины пустырями. Переход через них оказался самым опасным – лесов, мощного кустарника и оврагов почти не было. Светлое время суток мы переждали в отдаленном леске, а чтобы до него, пришлось сделать многочасовой крюк. Движение во тьме – особое искусство, оно приходит только с опытом, «сыном ошибок трудных», и я удивляюсь, почему никто не сломал ногу или не упал в яму. Впрочем, ям не было, иначе я бы, например, обязательно упал.

На землях цариссы Яны пейзажи снова изменились. Вернулся лес. Приятно было опять оказаться недосягаемым для чужих взглядов, день перестал быть врагом. Благодатные кроны приняли нас под свои своды, на душу снизошло опасное чувство покоя, в нос бил запах свежей и прелой хвои. Рыкцари крыли ругательствами торчавшие из земли корни и песчаные ямы, в которые иногда проваливались. Впрочем, ворчание не перерастало во что-то негативное – общее настроение резко выросло.

Издали я принял новый лес за сосновый и продолжил бы так считать, если бы Малик. Он притянул к себе ветку и вслух пересчитал иголки в расходящемся пучке хвоинок. Их оказалось пять вместо привычных двух.

– Кедры, – сказал Малик.

Рыкцари уже подбирали шишки и выковыривали из них орешки.

Дядя Люсик поправил:

– Позвольте уточнить: не кедр, а кедровая сосна. Семена кедров несъедобны.

– Как это – несъедобны? – не согласился я. – Родители всю жизнь пичкали меня кедровыми орехами: «Надо съесть, это полезно, здесь столько витаминов…» Хотите сказать, меня обманывали?

– Настоящие кедры растут на юго-востоке Средиземного моря и на западе Гималаев, – пояснил дядя Люсик, глядя на окружившие нас прямые серо-бурые стволы и мощные ветви в раскидистых кронах. – Еще – в Крыму, где тоже прижились. Их семена, кстати, к орехам не относятся, и они несъедобны. Полезные «орехи», которыми тебя, Чапа, кормили, вовсе не орехи с научной точки зрения. Но родители были правы, семена деревьев, которые у нас называют кедрами, очень полезны.

– Ясно. – Я пнул ближайшую шишку. – Везде обман. Кедровые орешки, оказывается, во-первых, не кедровые, а во-вторых, не орешки.

– Но в остальном-то все правда, – усмехнулся Малик.

– Я так же сильно разуверился в окружающем мире, – продолжил я бурчать, – когда узнал, что большинство известных мне по кино и мультфильмам енотов – никакие не еноты, а енотовидные собаки.

– А здесь собаки – волки, – сказал Малик.

– А женщины – ангелы, – добавил дядя Люсик. – Впрочем, в нашем мире их иногда тоже так называли. – Он вздохнул. – Но упомянутое «иногда», видимо, их не устраивало.

– Это потому, что женщины любят ушами, – сказал Малик, – а мужчины – руками.

– И только кролики чем надо. – Дядя Люсик прикрыл глаза и продекламировал: – «Вы совершили путь от червя к человеку, но многое в вас еще осталось от червя. Некогда были вы обезьяной, и даже теперь еще человек больше обезьяна, чем иная из обезьян». Ницше.

– Будь мягче к людям, – быстро ответил Малик.

– Я что-то не то сказал? – удивился дядя Люсик.

Малик повторил с продолжением:

– «Будь мягче к людям. Хочешь быть мудрей? Не делай больно мудростью своей».

– Омар Хайям, – узнал дядя Люсик.

– А нельзя ли как-нибудь так разговаривать, чтобы другие тоже что-то понимали? – подал голос прислушивавшийся Котя.

– Можно, – сказал Малик.

И разговор сам собой затих.

Собирая «орешки», по лесу мы двигались вдоль дороги, стараясь не отдаляться, и вскоре впереди сквозь ветви открылась развилка.

– Влево дорога уходит к вотчине цариссы Меланьи, а темный дом – справа, на другом конце земель цариссы Яны, – объяснил дядя Люсик. – По местоположению темного дома им как бы заведует царисса Яна, но «заведование» ограничено снабжением и охраной внешнего периметра. Темный дом – сам по себе, он никому не принадлежит, там, с благословения Совета сестричества, распоряжаются святые сестры. – Дядя Люсик на миг повернул лицо к дороге, что уходила влево. – Кстати, крепость отсюда тоже недалеко, за вотчиной Меланьи на развилке влево.

– Надеюсь, последняя информация нам не пригодится, – проговорил Малик.

Я тоже надеялся, а вслух спросил иное:

– У цариссы Яны есть дочери?

Это ведь мне вызывать огонь на себя. Надо быть готовым.

– Всего одна, и ты ее хорошо знаешь, – сказал дядя Люсик. – Ярослава. Единственная наследница. – Он повернулся к Малику и проговорил с некоторым сомнением: – Может быть, Чапе не стоит ходить с нами в башню? Если на его свободу начнут покушаться и там…

Я возразил:

– В амнистию мы с Маликом вписаны оба, про меня спросят в любом случае. Мне нужно идти. Как и Ефросинья, Ярослава тоже может оказаться в башне, тогда я передам сообщение от ее брата. Возможно, она что-то вспомнит из детства. И, как единственному другу Юлиана, Ярослава может рассказать мне больше, чем кому-то другому.

– Думаю, нужно рискнуть еще раз, – согласился со мной Малик.

Дядя Люсик вздохнул.

– Тогда нас ждет либо Шопен,– проворчал он под нос, – либо Мендельсон.

– В каком смысле? – не понял я.

– Первого играют на похоронах, – подсказал Малик, – а второго…

– Знаю.

– И в таком случае нам лучше разделиться сейчас, – объявил дядя Люсик. – В башню ведет единственный путь, с других сторон местность непроходима. Лишних подозрений нам не надо, поэтому мы должны прибыть именно по дороге.

Мы устроили небольшой привал. Малик стал обсуждать с рыкцарями место будущей встречи и сигналы, я в разговор не встревал, но прислушивался. Общий смысл вырисовывался такой: вместе с шестью разбойниками мой меч отправится напрямую (если так можно сказать про зигзагообразное и, иногда, почти круговое передвижение по пересеченной местности) к «плохому месту» у темного дома, а мы придем туда после попытки легального обращения к святым сестрам по поводу Зарины – придем вместе с ней или за помощью, если потребуется силовое решение.

Я вновь остался без любимого оружия.

Дальше мы с Маликом и дядей Люсиком отправились втроем. Башня показалась уже в темноте. Черный силуэт выплыл из мрака, через минуту в бойницах вспыхнули мерцающие оранжевыми отсветами огни факелов: нас заметили.

Как и в прошлый раз, говорил от нашего имени дядя Люсик, а мы с Маликом изображали на все согласных и покорных любому его слову подопечных.

– Я – школьный распорядитель папринций Люсик. Со мной двое спутников, которых я не могу оставить в поселке, поскольку обязан сопровождать лично. Прошу гостеприимства.

Из башни донесся грубоватый мужской голос:

– Хозяйки нет, решение о вас примет царевна Ярослава. Ее уже известили.

То есть, Ярослава где-то поблизости, но не в башне? Гуляет? Ночью?

Зная ее… почему нет? Оставленная за хозяйку, она вправе делать все, что посчитает нужным, а уж нужным кому – семье или себе – это второй вопрос.

– Мы подождем, сколько понадобится. – Дядя Люсик секунду помолчал и тактично добавил: – Просим прощения, что доставили неудобства несогласованным визитом.

Ответ понравился, голос бойника, выглянувшего в узкую щель, смягчился:

– Царевна Ярослава согласна предоставить ночлег и стол школьному распорядителю и его спутникам.

То есть… Ага, Ярослава все же в башне, но не горит желанием выскакивать навстречу непонятно кому. Это, вообще-то, нам сигнал. Дают понять, что «непонятно кто» в данном случае – мы. Даже если нас всех узнали. А нас не могли не узнать. Папринций представился, Малика ни с кем не спутать из-за внешнего вида по одному только силуэту, какого в этих местах не сыщешь, а меня царевна тоже, как мне казалось, забыть не должна. Или девичья память настолько коротка? Или я в жизни царевны настолько незначительный эпизод, что и внимания не достоин?

И если к нам сразу так отнеслись… В груди зашевелились нехорошие предчувствия.

Створки ворот медленно распахнулись, решетка за ними проскрежетала вверх, где и замерла на высоте примерно двух метров – достаточно, чтобы под ней прошли пешие. Не выше. Тоже своего рода показатель.

Впрочем, взглянем на происходящее по-другому, и тогда получится, что все к лучшему. Меньше помпезности и официоза при встрече – меньше требований к нам, ничтожным прохожим, едва достойным, чтобы переступить порог. Типа, должны быть благодарны, что нас вообще пустили. Значит, и покушений на мою нравственность не будет: запросам царевны не соответствую.

Тогда все отлично. Для меня. А как это скажется на деле, ради которого мы рискуем – скоро узнаем.

Внутренний дворик под прицелом никто не держал – видимо, угрозы и возможных неприятностей Ярослава в нас не видела. Странно. Заявившийся собственной персоной лесной бандит Малик Носатый должен вызвать опаску или некоторые подозрения у любого. Либо Ярослава до непредставимых пределов доверяет папринцию, либо она чересчур беспечна. Или я, делами доказавший свою преданность, оказался той страховкой, на которую положилась юная заместительница хозяйки.

Два встретивших нас бойника немного склонили головы в приветствии. Теплыми словами вспомнились времена, когда меня считали ангелом. Тогда передо мной приседали. Теперь лишь обозначают возможное почтение, которого приветствуемый субъект еще не заслужил и, как бы, не факт, что заслужит в дальнейшем. Авансы здесь выдавать не любили.

Первый из бойников снял со стены факел и пригласил следовать за собой.

– Прошу. – Через десяток шагов он остановился у первой же двери.

Как и в башне Анисьи, здесь нам тоже предоставили ближайшее помещение. Наверное, во всех башнях это вроде гостевой комнаты для приезжих низшего пошиба, потому что более уважаемых гостей обычно провожали выше.

– Помыться вам принесут, к ужину пригласят.

Как и в предыдущий раз, после размещения нас предоставили самим себе.

Комнату нам выделили одну, что порадовало, несмотря на откровенное приклеивание ярлыка «гостей низшей категории». Думаю, заявись сюда среди ночи проезжая царисса со свитой, встречать ее будут не дежурные бойники, а царевна и на все готовый расторопный дворецкий, а нас, не вышедших рылом, без каких-либо объяснений и угрызений совести вышвырнут вон.

До ужина царевна к нам так и не вышла. Когда пригласили в обеденный зал, ее там тоже не оказалось. Лишь после того как скрип и стук ложек о дно тарелок возвестил, что дело подходит к концу, дежурный бойник с полуприседом отворил дверь, и в проеме показалась щурившаяся от света Ярослава.

Перед нами она появилась сонная, в домашнем халате, с забранными в хвост волосами. Важными гостями, ради которых стоило соблюдать минимум приличий, мы для нее не были, о чем царевна не постеснялась молчаливо сообщить нам еще раз.

Мы поднялись и склонили головы в приветствии.

Небрежный жест приказал нам сесть.

– Какими судьбами, папринций?

На меня и Малика Ярослава даже не посмотрела. Наверное, до выяснения нашего статуса видеть в нас живых людей царевнам не полагалось.

Добрым словом вспомнилась Ефросинья. У той, конечно, был личный интерес, но нынешнее полное игнорирование ударило по самолюбию, а это посильнее какой-то там боязни оказаться очередным невестором. Я недоуменно глядел на равнодушную к моему присутствию Ярославу, и память подкидывала картинки, от которых под доспехами начиналась самостоятельная жизнь.

После «сплочения команды», закончившегося всеобщими обнимашками и поцелуйчиками, именно Ярослава поддержала Варвару, когда та схватила меня у озера, чтобы общими усилиями заставить стираться вместе со всеми. Она радовалась, как здорово ходить без одежды, и, кстати, именно из Ярославы вышел самый похожий на правду человолк: ничего не стеснявшийся, передвигавшийся грациозно и естественно, невзирая на мое противоположнополое присутствие рядом. В то время мне казалось, что царевна меня соблазняет, то есть что я ей нравлюсь и она изо всех сил привлекает к себе внимание. Ярослава проявляла наибольший энтузиазм на «уроке», выказывая невероятные знания и умения, и на следующий день требовала его продолжения.

Впечатления остались незабываемые, воспоминания не вытравить огнем. Помню откровенный немигающий взгляд царевны, ее прикушенную губу, облизывающийся язычок. Помню то, что не должен бы не только помнить, но и видеть, знать, чувствовать…

И после всего этого…

Не понимаю. Наверное, для человечества в целом хорошо, что все люди разные, но некоторых мне хотелось бы понимать лучше. Поскольку нормальной логике (то есть, моей) их поступки не поддавались.

Из-за таких, как Ярослава, я и себя хуже понимаю. Шел сюда – мечтал остаться незаметным. Казалось бы, мечта сбылась: все просто замечательно, меня, как и хотелось, не замечают. А мне обидно. Как это понимать?

Глава 6

Дядя Люсик рассказал заготовленную легенду:

– Согласно распоряжению следую с двумя амнистированными спутниками в темный дом, там должен получить следующий приказ.

Он вновь поднялся и с поклоном подал Ярославе наш документ. В башне его титул и должность не котировались, это в школе ученица обязана слушаться распорядителя, а здесь, на чужой территории, оставленная за хозяйку царевна при желании могла и казнить. При последующем разбирательстве рассматривались бы в основном ее мотивы и аргументы, и если все окажется в рамках закона, то до точки зрения второй стороны дело могло не дойти. Мы все понимали, а царевна не забывала напоминать – как действиями, так и предельно равнодушным внешним видом.

Из башни Яны в разные стороны вели две дороги. По широкой «царской» которую я назвал бы «трассой федерального значения», мы пришли сюда от развилки. Вторая, местная, представляла из себя утоптанную ногами и копытами тропу с накатанной колеей для телег, она уходила в нужную нам сторону – к темному дому. Цариссы с собранными отрядами отбыли на войну (за неимением точных сведений назовем это пока так), оставив наследниц заведовать башнями. Это говорило о двух фактах. Во-первых, где-то дела настолько плохи, что для отпора врагу нужно собрать максимальные силы. Во-вторых, если царисс разобьют, наследницы обязаны обеспечить и возглавить второй эшелон защиты, для чего им необходимо безвылазно сидеть дома, собирать новых бойцов и ждать известий.

Узнав, что наша цель – темный дом, в другое время Ярослава поехала бы с нами, чтобы узнать, чем кончится дело. Сейчас мы могли быть спокойны – в опасное время башню на произвол судьбы не оставить. Правда, нам могли дать сопровождающих. Темный дом находится в вотчине цариссы Яны, и все происходящее с ним касается и ее. Как и Ярославы, заместительницы хозяйки. Но сопровождение – меньшее из зол. Все равно внутрь темного дома придется идти официально, хотя бы чтоб спросить, находится ли там святая сестра Зарина или нет. Дальнейшие планы – в зависимости от ответа.

Царевна бегло глянула в амнистию и протянула обратно.

– Здесь указан Малик Носатый. Как понимаю – бывший вожак разбойников?

Малик встал и поклонился.

Ярослава сделала кистью движение, чтобы он сел и не мозолил глаза. Сама она по-прежнему стояла в дверном проеме и входить не собиралась. Возможно, рост Малика лишал ее возможности смотреть на нас свысока. Теперь все снова стало в порядке.

– Почему рыкцари Малика Носатого убиты или казнены, а их командир жив и неплохо себя чувствует? – высокомерно осведомилась царевна.

Она как бы ни к кому не обращалась. Отвечать в таком случае должен старший из нас, то есть папринций, но Малик вновь поднялся:

– Позволите ответить?

Нервным махом руки Ярослава вновь усадила его:

– Говори.

– Командир свободных рыкцарей не хотел крови, – заговорил Малик о себе в третьем лице – так же, как было в прозвучавшем вопросе, – он сделал все для примирения, сложил оружие и отдался на милость Верховной царицы. Судьба сразу повернулась к нему лицом, и отныне не существует Малика Носатого, а перед вашими глазами сидит, по вашему распоряжению, объявленный невестор Малик Ефросиньин.

Ярослава поморщилась, то ли ухмыляясь, то ли просто кривясь:

– По дороге сюда соседка охомутала? Шустрая. Я могла бы поздравить, но, скорее, соболезную. Имею в виду, конечно, не Ефросинью.

Ярослава развернулась и сделала шаг на лестницу.

Весь наш план рушился. Вторая осечка. Сейчас царевна уйдет, утром нас выпроводят, и получалось, что мы потеряли время, чтобы поваляться в удобной постели и сытно покушать.

До того, как бойник затворил за Ярославой дверь, я вскочил из-за стола.

– Можно на пару слов наедине? – догнал царевну мой крик.

До сих пор бойник опирался на короткое копье как на посох, но сейчас наконечник резко наклонился в мою сторону.

Ярослава с любопытством оглянулась, на секунду задумалась и махнула головой в коридор, чтобы я шел следом.

В своей комнате Ярослава очередным небрежным жестом отпустила сопровождавшего нас бойника. У себя в башне она ничего не боялась. Или в грош не ставила конкретного меня. Последнее было обидно. Молодой человек в расцвете сил, девушка в халате, под которым, как я почему-то был уверен, ничего нет, закрытое помещение, в центре которого – необъятный мягкий сексодром… И в памяти оставшихся здесь наедине парня и девушки – связывавшее их тако-о-ое…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.