Колдун. Генезис

Кирилл Клеванский

Колдун. Книга 2. Генезис

© Клеванский Кирилл

© ИДДК

* * *

Пролог

Все меняется, то сливаясь воедино, то разделяясь на тысячи частиц. Жизнь как река с бесчисленным количеством притоков, как раскидистый дуб с мириадами ветвей. По какой дороге ты пойдешь? Какая-то приведет тебя к богатству, другая – к славе; сделав один выбор, ты станешь пиратом, сделаешь иной – гвардейцем. А может быть, ты выберешь стезю бродяги, шута или даже короля. Все это неважно, потому что одновременно с одним ты являешься многим. Закручиваясь в бесконечном водовороте жизни, ты пребываешь в плену иллюзий – тебе кажется, что ты один, но на самом деле тебя бесчисленное множество, и каждый из множества живет своей жизнью, своими мечтами и чаяниями, но так или иначе…

– Господин ректор, – распахнулась дверь кабинета, и в помещение ввалился пухлый, даже толстый маг.

– Я вас слушаю. – Старый Симусиан был очень огорчен тем, что его так нагло оторвали от размешивания какао, а ведь он только-только начал постигать суть водоворота.

– Беда, милорд, беда. – Пухлый волшебник, покраснев как рак, плюхнулся на кресло и стал обмахивать лицо папкой бумаг. – В этом году шестеро.

– Да-а, – протянул ректор и отвернулся к окну. – Шесть, таинственное и пугающее число для одних и тягостное воспоминание для других.

– Милорд, я не о том…

– О том или ином, неважно о чем, но сути мы не найдем.

– Милорд! – Толстяк вскочил и чуть пошатнулся на коротких ножках. – У нас шесть чертильщиков в этом году! Нужно укрепить полигоны, обновить барьеры в южных корпусах и заняться их распределением!

– Чертильщики. Рисуя линии, они вершат судьбы. Вы не находите забавным, что сумасшедшие стоят у штурвала шлюпки под названием Ангадор?

Пухлый взглянул на седовласого старика, покачал головой и умчался куда-то по своим делам.

– Молодые спешат, – казалось, что старого мага не заботит, есть ли у него собеседник или нет, – а куда спешат? Куда мы все стремимся и откуда мы пришли? Ребенок, появившийся на свет из утробы матери, не задает праздных вопросов. Он ест, спит и иногда плачет, о да, плачет, протяжно и заливисто, будто оплакивая свое прошлое и будущее. Скоро он, как и все, куда-то побежит, торопясь успеть на уходящий дилижанс, но дилижансу все равно, он просто едет и едет. Умрут предки, забудутся потомки, однако дилижанс все едет и едет, а разумные все так же пытаются запрыгнуть на его подножки. Но не все, не все хотят катиться по известному маршруту, есть и те, кто вышагивает в полном одиночестве. Сумасшедшие и гении, демоны и боги, короли и шуты, предатели и герои, все они старательно обходят этот дилижанс. Быть может, они знают, куда он нас приведет, а может, им не хватает смелости забраться в него?

Ректор Симусиан отвернулся от окна и вернулся к помешиванию какао.

– Жизнь как бесконечный водоворот…

Глава 1. И снова студент

Уже битый час я блуждал по этим лабиринтам в поисках общежития. И ладно бы хоть какой-нибудь абориген указал четкое направление, так ведь нет: «Сверни у третьего фонтана налево, у памятника Заку Вечному направо, потом прямо и со вторым поворотом налево». Я не дурак, но запутался только так, в итоге брожу фиг его знает где, а вокруг какие-то здания с цифрами. Скорее всего – учебные корпуса. Архитектура простенькая, обычные широкие дома на два, максимум три этажа. Разве что улицы очень чистые, будто их каждое утро вылизывают, а на ночь пленкой укрывают.

– Демоны! – выругался я, когда в очередной раз забрел в тупик.

Проклиная всех, кого только можно, я вернулся обратно, уселся на скамейку, благо они здесь были через каждые пять метров, и уставился на самое крупное здание. Четыре этажа и два подъезда, немудрено догадаться, что это главное здание. Бесцельно водя взглядом по окнам, я споткнулся на одном лице. Человек, смотревший прямо на меня, был безумно стар, его кожа покрылась коричневыми пятнами, лоб изрезан морщинистыми складками, а глаза обрамлены фиолетовыми кругами. И тут мы встретились взглядами. Меня пробрала крупная дрожь. Этот человек чем-то напоминал того деда в приемной комиссии, но если у того были ясные глаза, то здесь на меня смотрели две бездны. Меня все затягивало и затягивало в эти черные бездонные колодцы, пропала реальность, исчезло время, да и я сам практически перестал существовать. Я понял, что еще пара секунд – и произойдет нечто ужасное, нечто, перед чем даже смерть меркнет. Во мне вспыхнула какая-то первобытная ярость, я стал биться с этой бездной, как некогда бился с сознанием Ройса. Я рвался к удаляющимся границам, цеплялся за свое существование, но вскоре все исчезло. Вернее, я осознал себя сидящим на скамейке. Старика в окне уже и не было.

Со лба падали капли пота, руки тряслись, как у алкоголика с сорокалетним стажем, а сердце билось через раз. Отдышавшись, я вскочил на ноги и рванул куда глаза глядят. Минуя перекрестки, оставляя за спиной повороты, я думал только о том, как вырваться из столицы, покинуть империю, забиться в самый дальний угол и залечь на ближайшие двадцать лет. Потом в голове что-то заклинило, я остановился и стал анализировать. Я, конечно, не храбрец, но такое всепоглощающее чувство страха не испытывал никогда, даже ужас перед неотвратимостью падающей лавины меркнет по сравнению с этим.

Хлопнув себя по лбу, я сплюнул на мостовую и, закинув мешок за плечо, отправился в сторону длинного четырехэтажного здания. Уж не знаю, чего там колданул этот старик, но я прибежал прямиком к студенческой общаге. Получается, он либо проник в мои мысли и эта бездна стала туннелем, соединяющим два сознания, либо это была проверка на вшивость, крещение, так сказать. Пожалуй, не стоит забывать, что теперь я вновь стою в самом низу пищевой цепочки, а то привык, что клинки и ловкость всегда выручат, ан нет, добро пожаловать в маги, теперь ты никто и звать тебя никак.

Толкнув дверь, я зашел в приемную и тут же наткнулся на великана или великаншу, да, скорее всего, великаншу.

– Да что ж это такое?! – загромыхало где-то под потолком. – Год начаться не успел, а уже лезут всякие!

Здание я покинул так быстро, насколько позволяли ноги. Не очень хотелось огрести от такой мадам. А старик-то с чувством юмора, привел меня к женской общаге, а мужская вон, напротив стоит. Вздохнув, я пересек аллею и очутился перед братом-близнецом предыдущего здания. Те же четыре этажа, тот же бледно-серый цвет. Открыв дверь, я обнаружил перед собой… нет, не копию того терминатора в юбке, наоборот, меня привечала диаметральная противоположность. За овальным столиком сидел скрюченный старичок, его нос разве что спиралью не завивался, а редкие волосы были похожи на горный лишайник.

– Новобранец? – проскрипел он.

Смекнув, что к чему, и догадавшись, почему у него при такой внешности не дрожат руки, я вытянулся по струнке и щелкнул каблуками.

– Лэр! Так точно, лэр! – гаркнул я.

Заведующий склонил голову набок и долгое время сверлил меня взглядом. Решив что-то для себя, он покопался в столе и протянул мне ключ с деревянной дощечкой на шнурке. На своеобразной бирке красовался номер «407». Бывший вояка отдал мне ключ и протянул пергаментный лист, на этом наше знакомство закончилось. Подняв с пола заплечный мешок, я зашагал в сторону лестницы.

Поднимаясь по каменным ступеням, я старался выделить что-нибудь особенное в архитектуре общежития. Но увы, видимо, муниципальные здания всех миров имеют схожую планировку – сквозная лестница разделялась пролетами, и на каждом втором была небольшая площадка с дверью, ведущей на этаж. Миновав семь пролетов, я оказался в длинном коридоре. Высокий потолок, кирпичные стены, и если бы не отсутствие ковра на полу, я бы решил, что оказался в одной из Питерских общаг, правда, бывал я там всего пару раз, но не суть.

Всего комнат на этаже было около пятидесяти, и мне не посчастливилось поселиться практически рядом с выходом.

Провернув ключ в замке, я оказался в довольно просторной комнате. То неудивительно – здесь же в большинстве своем дворяне и аристократы учатся. Всего в помещении было две добротных кровати из резного дерева, два платяных шкафа, две полки для книг и два стола по противоположным углам. Недолго думая, я зашвырнул мешок в шкаф, туда же полетел и изрядно подранный плащ. Шляпа нашла свое пристанище на полке, расставаться я с ней не хотел, уж больно дорого она мне обошлась. Дабы приобрести такую вещичку, мне пришлось перепить одного из вестников, а сделать это немногим проще, чем перепить того же гнома. Скинув сапоги и куртку, я плюхнулся на кровать, благо она уже была застелена, и развернул расписание.

В общем, господа составители особо с ним и не парились. Каждый день одни и те же предметы в одно и то же время. Единственное – если простолюдины делят сезон на декаду, то здесь я встретил привычные седмицы, правда, с очень заумными наименованиями. Вместо понедельника – звездник, вторник – земляник и так далее. Короче, буду оперировать родными названиями. Итак, понедельник, как известно, день тяжелый, а учитывая, что пары здесь длятся ровно два часа, так вообще кошмарный. С десяти до двенадцати у меня теория искусства, потом двадцатиминутный перерыв и специальный курс сдвоенной парой. Заканчивает учебный день теория малефицизма. Судя по всему, первое и третье – это общие предметы для всего потока, но к чему последний предмет, я, откровенно говоря, не очень понимаю. Есть мнение, что он должен быть специальным для магов-аурников, но не будем спорить со здешними мэтрами.

Отложив расписание, я закинул руки за голову и уставился в бледно-бежевый потолок. А чего я, собственно, ожидал? Нет, понятное дело, хотелось сразу и всего, но раз обучение рассчитано на пять лет, то неудивительно, что новичкам преподают лишь основы. Впрочем, остается надеяться, что все изменится, когда на втором семестре будущие маги выберут специализацию, может, тогда и будет поинтереснее. Зевнув, я улегся на бок и прикрыл глаза.

Проснувшись от звона колокола, я обнаружил, что в комнате прибавилось вещей. Открытый шкаф был битком забит какими-то костюмами и камзолами и добрым десятком дорогих сапог. Книжная полка тоже не пустовала, на ней теперь красовались рукописи с винтажными обложками. Стол завален бумагами, и на его углу стоит чернильница с пером. Но самого главного я не обнаружил – сосед так и не появился.

Поднявшись с кровати, я нацепил ботфорты и засунул за пояс кинжал. По правилам в академии нельзя носить оружие, но без стали под боком я чувствую себя как без одежды. Чуть размявшись, я открыл дверь и уставился на рыжее недоразумение. Парень был на голову ниже меня, но шире в плечах. А на красном лице красовалась безумная улыбка.

– Чего хотел? – спросил я.

– В комнату пройти.

Окинув взглядом одежду рыжего, я понял, что все же встретился с соседом. Одни его сапоги стоили больше, чем все мое барахло, это если не учитывать сабли, конечно.

– Ну проходи, – ответил я и отошел в сторону.

Сожитель ворвался в комнату подобно вихрю. Он выудил из шкафа серую кожаную сумку на ремне и стал швырять в нее листы пергамента и книги, затем, резко остановившись, аккуратно убрал чернильницу в специальный кармашек.

– Чего не собираешься? – удивился рыжий.

– Да как-то не во что, – пожал я плечами.

Тут парень хлопнул себя по лбу и пробормотал довольно грязное ругательство. А что, глядишь – поладим.

– Забыл, демоны мне в зубы, как есть забыл. Вчера вечером, пока ты дрых, привратники приходили, принесли книги и остальное. Ты в своем шкафу посмотри.

Кивнув, я открыл дверцу с замысловатой резьбой и действительно обнаружил рядом с пыльным мешком точно такую же сумку, стопку книг и пачку бумаги.

– Сервис, однако, – протянул я и собрал учебные принадлежности.

– Слушай, – донеслось из-за спины. – Надо бы познакомиться, а то вместе жить как-никак.

– Ройс. Тим Ройс, – представился я.

– Дирг ним Гийом, – сказал парень и протянул мне руку.

Я слегка удивился, но на жест ответил.

– Тим, давай без этого, – скривился Дирг.

– Без чего?

– Ну, без вот такого. – Тут рыжий картинно изогнул левую бровь и выпучил глаза. – Ты маг, я маг, и кому-какое дело до этих приставок.

Нет, точно поладим, сразу видно – свой человек.

– Да без проблем, – улыбнулся я. – Ладно, давай, что ли, в столовую заглянем?

Дирг ехидно усмехнулся и ответил:

– А я уже там был. Извини, конечно, но ты так крепко спал, что ни я, ни первый колокол тебя не добудились.

– Занг дур'нааг!

– Ого, – присвистнул Гийом. – И как переводится?

– Примерно то же самое, что ты с минуту назад сказал, – отмахнулся я.

– О как. Буду знать. – Дирг отошел к столу, выдвинул ящичек и кинул мне яблоко. – Не благодари.

– И не буду, – ответил я, вгрызаясь в сочную мякоть. – Мог бы разбудить.

– Ха, – усмехнулся рыжий. – Тебя разбудишь… Я когда собирался на тебя стакан холодной воды вылить, так ты меня за руку схватил и кинжал к горлу приставил. И что-то неразборчивое пробормотал. «Руст, не доводи до греха», кажется, так.

– М-да, – протянул я и выкинул в открытое окно огрызок.

– Во-во, – покивал Дирг. – Демоны, мы же опоздаем!

Спохватившись, мы выбежали в коридор, ураганом пролетели по лестнице и чуть не вышибли входную дверь. Когда в ноздри ударил поток свежего воздуха, я краем уха уловил какие-то стоны за спиной, но не придал им особого значения.

– И куда дальше? – спросил я.

– Третий корпус, через аллею направо, – ответил Дирг и подмигнул мне. – На серебруху?

– На нее, – кивнул я и, сняв сумку с плеча, принял стойку для низкого старта. – Один. Два.

– Три! – гаркнул Дирг, срываясь с места.

– Жучара! – крикнул я и побежал следом.

Во время нашего забега мы успели напугать стайку девушек, перевернуть две клумбы и вытоптать целую тропинку на газоне, но в аудиторию все равно пришли последними. Третий корпус оказался одноэтажным круглым зданием. Отворив дверь, мы оказались в крупном амфитеатре, битком забитом студиозусами. Не сговариваясь, мы по стеночке прошмыгнули на галерку и, достав пергамент с учебниками, затаились.

– И как я уже сказал, без основ никуда, – прогундосил пожилой поджарый маг с бронзовой цепью на широкой шее. Взяв в руки перо и обмакнув его в чернильницу, я прикусил язык и стал усердно выводить буквы, все же с письмом у меня не очень хорошо – опыта мало. – На наших лекциях мы рассмотрим саму суть магических искусств. Начнем, пожалуй, с деления волшебников на пути и…

Дальше я уже не слушал, эту лекцию мне читала Нейла. Отложив перо, я закрыл глаза и, улыбнувшись, погрузился в сладостную дрему. Действительно, все как в родном универе.

Дирг растолкал меня, когда в аудитории уже не осталось никого, кроме нас двоих, и, судя по его заспанным глазам, он продержался немногим дольше, чем я.

– Ты куда сейчас? – спросил он, потягиваясь и хрустя суставами.

Я заглянул в расписание и нашел небольшую приписку к предмету.

– Седьмой корпус, двенадцатая аудитория.

– А у меня девятнадцатый. Ладно, давай тогда у столовой в обед? Мне надо кое с кем встретиться, да и тебя заодно представлю.

– Договорились, – кивнул я и, собрав вещи, покинул здание.

На улице стояла прекрасная погода, дул легкий северо-восточный ветер. Шелестела листва на деревьях, а по узким аллеям и улочкам сновали студиозусы. Благо никакой формы не было, а индивидуальные значки получали только после первого семестра. Закинув сумку через плечо, я засунул руки в карманы и не торопясь зашагал в сторону нужного корпуса. Как оказалась, в сумке лежала карта, и одного взгляда на нее мне хватило, чтобы запомнить расположение ключевых зданий.

Если честно – сердце непрестанно сжималось. Как-то я поотвык от такой обстановки. И теперь среди толп учащихся и каменных гигантов чувствую себя неуверенно. С одной стороны, страсть как хочется выучиться на мага, пусть и не самого сильного, а с другой… Где, спрашивается, бескрайние просторы нимийских лесов или гребни гор, терзающих небо? Нет рек, озер, полей. Короче, я заразился дорогой и скоро начнется ломка. Что ж, я вижу лишь один выход, вернее несколько, но они столь тесно переплетены, что трудно отделить одно от другого. На протяжении долгих семи лет я был оторван от благ цивилизации. Ни нормального алкоголя, ни ветреных девушек, ни приключений на одно место. Хотя последнего имелось предостаточно, но зачастую такие переделки были связаны с довольно-таки серьезным риском для жизни.

Свернув на перекрестке, я таки добрел до цели. Небольшое квадратное двухэтажное здание. Штукатурка давно сбита, по стенам крупные трещины, и если меня не подводят глаза, то половина окон разбита, а рамы подернуты сажей. Надсадно скрипнула дверь, и я оказался внутри. Легкие наполнил затхлый запах, присущий старым библиотекам, где вместо передвижных стеллажей гнилые полки. Поднявшись по разваливающейся лестнице, я отыскал нужную табличку, висевшую на ржавом гвозде, и зашел внутрь.

За обычными партами сидело пятеро. И вот что я скажу: проучившись добрых четыре года на филолога, я видел все разновидности ботанов. От ботана-ортодокса, когда человек носит носки с сандалиями, а на заправленной в штаны рубашке всегда присутствует чернильное или какое другое пятно. Видел и ботанов-тусовщиков, эдаких умников, прожигающих свою жизнь. В принципе, сам себя я относил к отдельной категории – студент нормальный, ну, насколько это возможно на данной специальности. Но вот эти перцы – просто что-то с чем-то.

Все, как один, в непонятных драных балахонах, с сальными волосами и окулярами толщиной с линзу «Хаббла».

Бочком-бочком, дабы не потревожить данных субъектов, я пробрался на свободное место у окна и затаился. Перед моими одногруппниками лежали потертые книги, и все они что-то лихорадочно записывали, читали и вдумчиво вглядывались в неясные мне пиктограммы. Наконец через пять минут, когда я уже готов был покинуть здание шагом в окно, в аудиторию забрел препод. Да, именно забрел, как будто походя, от нечего делать, так сказать. Одет он был немногим лучше своих подопечных: серая роба и бронзовая цепь.

На миг студиозусы замерли, рассматривая мага, а потом вновь погрузились в свои, бесспорно, неотложные дела.

– У кого уже открыт источник? – лениво протянул волшебник.

В воздух взметнулось шесть рук, самое удивительное, что пятерка очкариков продолжала скрипеть перьями.

– Хорошо. Тогда первая глава и первые два задания. Соберу, оценю. – Маг, позвякивая цепью, развернулся и убрел в неведомые дали.

Я сидел с широко открытым ртом. Впрочем, в подобном состоянии я пробыл сравнительно недолго, ровно до того момента, как мне не стало стыдно. Одногруппники, оказывается, уже давно сидели за учебниками и выполняли то самое задание, а я тут сокрушаюсь, что придется заниматься самообразованием. Демоны меня задери, раз русский студент может сдать китайский по методичке, то и с основами чертильного искусства тоже справится.

Я решительно открыл книгу и, что закономерно, увидел всем известную комбинацию из трех пальцев. Что такое индукция энергетического канала, уровень напряжения силы в сети, темпорализация потока, система переходов. Короче, я ругался очень долго и на всех известных мне языках. Полчаса ушло на то, чтобы понять один абзац. В нем говорилось о линиях силы. Эти самые линии являются основами основ, из них я, по идее, должен чертить пикто-, гекса-, пента- и остальные граммы. Пролистав страниц сорок, я обнаружил само задание. В нем требовалось создать «простой» круг для концентрации силы. Для выполнения нужно было образовать замкнутый круг и вписать в него необходимую руну из гномьего алфавита. Что ж, живем один раз…

Я погрузился в себя и стал отрабатывать науку первого абзаца. Итак, для начала мне нужно соединить точку выхода с внутренним конденсатором. Я, конечно, не технарь, но смысл, кажется, уловил. Сжав зубы и напрягшись, я создал собственный канал силы. От природных, что были разбросаны во внутреннем мире в бесчисленном множестве, он отличался, как картина Микеланджело от моих школьных художеств на полях тетрадей.

Природные каналы просто светились силой, они были гладкими и мощными, да еще и синего цвета. Мой же получился дохленьким и бугристым, да еще и серебристо-серым, того и гляди порвется от одного лишь косого взгляда. Но делать нечего, мне как-то лениво тратить несколько часов на изготовление добротного материала. Во-первых, все равно не получится, да и медпункт недалеко… В общем, недолго думая, я присобачил один конец к источнику, а второй подвел к краю системы, где, судя по ощущениям, находилась точка выхода.

Вернувшись в реальный мир, я продолжил следовать инструкции. Волевое усилие, и по спине побежали мурашки, в скором времени с указательного пальца моей правой руки стала свисать непонятная серая сопля, по-другому и не назовешь.

Сглотнув, я взял лист бумаги и стал аккуратно размазывать эту магическую субстанцию. Водя пальцем, я оставлял на бумаге бледно-серый чертеж. Увы, идеально ровный круг у меня не получился, но, может, и овал сойдет? Закончив с первой частью, я припомнил руну «Геб» и вывел ее на листе. Вот вроде и все. Очередное волевое усилие, и жижа втягивается в палец, мерзкое зрелище, если честно.

Прошла минута, три, десять, полчаса, но ничего так и не произошло. Не понял, я зря, что ли, в буквальном смысле жилы из себя тянул? Открыв учебник, я принялся листать главу и в дебрях непонятных терминов обнаружил родное «Активация». Пять минут ушло на освоение материала, и вот я прикладываю ладонь к рисунку. По спине снова пошли мурашки: если верить написанному, то это источник устанавливает контакт с моим художеством. Удаленный доступ, блин.

Через десять минут дрожь пропала и я стал ощущать рисунок частью себя. Еще раз осмотрев свое художество, я решил, что ему пришло время практических занятий. Прикрыв веки, я активировал магический круг. В тот же миг из меня как душу вырвали, руки ослабли, сознание помутилось. Такое впечатление, что я целых три часа занимался интенсивной силовой тренировкой.

Открыв глаза, я увидел весьма нетривиальную картину. Аудитория была повергнута в сущий хаос. Перевернутые парты, разбросанные листы пергамента, осыпавшаяся штукатурка. Сам я лежал на полу, а пятерка ботанов распласталась у стены. Виновником данной феерии оказался небольшой, но очень плотный серебряный шарик. Он висел примерно в двух метрах над полом и создавал вокруг себя воздушные завихрения небывалой силы.

– Ты какой катализатор использовал?! – закричал, перекрывая невозможный гул, один из ботанов.

– Чего?! – Я уже успел отползти подальше и теперь цеплялся за раму в попытке удержать равновесие.

– Рисунок, демоны, рисунок!

– Овальный круг и «Геб»! – ответил я.

– Темные боги! – завопил другой. – На кой ляд ты в изменчивый контур весь запас-то втюхал?!

И я ему ответил – весьма грубо, поминая всю родню очкарика вплоть до великих предков. К сожалению, столь многоэтажную конструкцию перекрыл резко возросший уровень шума.

– Он концентрирует давление! Необходимо дезактивировать! – прокричал один из ботанов, с виду он был более-менее нормальный, даже не худой, только толстенные очки весь образ поганили.

– Шар оперирует воздухом, а землю поглотит гномий «Геб». Стоит попробовать высокотемпературное пламя, оно создаст разность в давлении на площадь!

– Так чего ты ждешь?! – гаркнул я и уклонился от балки, упавшей с потолка. Либо у строителей руки из одного места, либо не я первый так развлекаюсь.

– Я не уверен, что мой круг не войдет в резонанс с твоим…

– Демоны! Я сейчас тебя сам резонирую, рисуй уже.

Парень кивнул. На миг застыв, он стал водить пальцем по стене, и там начала отчетливо проявляться замысловатая пентаграмма ярко-оранжевого цвета. Потом он приложил к ней руку и посреди комнаты взвился столб пламени.

– Резонанс! – вскрикнул он, и ботаны рухнул на пол.

– Да что за резонанс?

И тут ответ сам нашел искателя. Серебряный шар и оранжевое пламя слились воедино, образуя непонятный сгусток неопределенного цвета. С каждой секундой этот сгусток набухал подобно почкам по весне, все мое существо ревело об опасности, а я, как идиот, продолжал глазеть на жуткий шар. Через пять секунд у меня пересохло горло и стала зудеть кожа, следом по глазам резанула яркая вспышка и сознание унеслось в темное ничто.

Уже давно я не просыпался от боли, примерно с тех самых пор, как лекари решили подлатать меня после осады. Только меня никто не предупредил, что служивые костоправы относятся к наемникам еще хуже, чем к животным. Приоткрыв глаза, я увидел до омерзения белый потолок. Вот бывают такие, когда на одноцветном полотне нет ни следа хоть чего-нибудь, что разогнало бы искристо-снежную белизну. Нетрудно догадаться, что лежу я в лазарете, и говорит об этом не столько потолок, сколько не самая удобная койка, куча бинтов на теле и тумбочка с бесчисленным количеством флаконов и бутылок. Интересно, они на мне эксперименты ставили или им просто лекарства девать некуда? Так пусть мне отдадут, уж я-то найду им применение.