Идущие на смерть

– Ты так убиваешь время в полете?

– Не-а, – с трудом сдержав зевок, ответил лейтенант. – У меня другие увлечения. Я здесь, кстати, и не работаю почти – в рубке удобнее. А эта хрень осталась еще от моего предшественника. Он сейчас уже фрегатом командует.

– Гм… И чем увлекаешься?

– Не все ли равно? Я многогранен и мультиталантен.

– И еще от скромности не умрешь.

– Нет, конечно, – покладисто кивнул Костин. – Мне и на этом свете неплохо.

– Да уж… А скажи. Я вот тут игрушку посмотрела – так, по диагонали. Она, я так понимаю, ваша, русская?

– Вроде бы да, а что?

– Нет, ничего… Просто я в ней не увидела ни одного героя с черным цветом кожи.

– И что? В России негров почти нет, это логично. В наших играх они практически не встречаются. Разве что в стрелялках, в качестве мишеней, и то редко.

– Помнится, – хихикнула девушка, – у нас… В смысле не у нас, а… у одной европейской страны такое пренебрежение к правам цветных вызвало кучу исков из Альянса. Пришлось срочно добавлять, иначе затаскали бы по судам.

– Да у нас, я слышал, подобное тоже как-то случилось. Наши ответили – да, пожалуйста. Оплатите – сделаем. Даже трейлер на скорую руку склепали. Кстати, он у меня даже есть.

Лейтенант встал, и от Каталины не укрылось, что движется он с некоторым усилием – устал, вахта в гипере выматывает страшно, она это по себе знала, а он еще и после нее сколько времени на ногах. Костин, между тем, провел рукой по экрану, выбил по нему какую-то замысловатую дробь, и действительно включил трейлер. Короткий, секунд на пятнадцать, не более. Только и удалось рассмотреть, как здоровенный космодесантник в драной тельняшке со смаком разрывает пасть испуганно вытаращившемуся негру. Лицо девушки вытянулось:

– У нас бы за такое живьем сожрали.

– А у нас – нет, – безразлично отозвался Костин. – А так как платить негры почему-то не захотели и сдулись, то на том дело и кончилось. Тем более, решения иностранных судов для нас роли не играют.

– Да, не зря вас обвиняют в полном отсутствии толерантности, – фыркнула Каталина.

– Это ты зря. Например, на стрельбище у нас есть мишени белого, желтого и черного цветов. А недавно инструктор приволок гей-мишени. Весьма, кстати, реалистично выполненные.

Девушка хихикнула в кулачок, как показалось, чуть нервно, и, неожиданно для себя, зевнула. Костин развел руками.

– Ладно, хорош упрекать меня в отсутствии уважения к чужим ценностям. Лезь к себе, сейчас тебя всерьез рубить начнет.

– Хорошо, – Каталина встала, от чего коротковатый халат продемонстрировал идеальной стройности ноги, и ловко запрыгнула к себе, но уже через секунду свесила голову и спросила:

– А когда придет ответ?

– Через восемь часов тридцать одну минуту. Как раз хватит немного передохнуть. Кстати, перед глазами не плывет?

– Нет. А что, должно?

– Ну, я ж тебе лекарство вколол, боялся переборщить с дозой. Иначе ты б в истерику впала, женщина все же.

– Шовинист, – смешок, как отметил Костин, вышел довольно нервным.

– Какой уж есть. Кстати, тогда встречный вопрос. Почему ты тогда, в первый раз, заговорила со мной по-английски? Вроде цивилизованный человек, русский знаешь…

– А я не сообразила сразу, что ты русский. Это потом уже надписи увидела. Насчет же того, кто более цивилизован… А сам-то ты кроме английского, другие языки знаешь?

– Знаю, конечно. Но испанского в списке нет. Просто нет смысла забивать голову языком, на котором говорят государства второго-третьего ряда. Надо будет – пройду курс мнемообучения, но, как показывает практика, большинство образованных, да и просто грамотных людей на любой планете владеет русским. Так что не обижайся, но твой язык не стоит затраченных усилий. Хотя… смотря как его использовать.

– Пошляк, – после короткой паузы, которая потребовалась Каталине, чтобы осознать смысл фразы, ответила девушка. И покраснела.

– Я, вообще-то, про еду. А ты о чем подумала.

– Тоже, – мужественно соврала девушка и покраснела еще сильнее.

– Ну-ну…

Спустя несколько минут, когда девушка уже тихонько посапывала, Костин встал, посмотрел на нее. Красивая… И что ее занесло в космос? Э-эх, старлей, подвесил ты себе на шею проблему. Впрочем, вариантов все равно не оставалось, теперь будем надеяться, что удастся ее быстро сбагрить. Хотя, положа руку на сердце, в такую возможность он не верил.

То же место, девять часов спустя

Сигнал об окончании расшифровки пришел как раз во время завтрака. Увы, один из недостатков пакетной связи – большие затраты времени, потребные для приведения ее в читабельный вид. Зато поесть успели. Ну, почти. Костин уже допивал кофе, а Каталина с мрачным лицом ковырялась в яичнице. Не потому, что та была плоха, все же испортить это блюдо крайне сложно. Просто закончилось, наконец, действие лекарства, вызванная им эйфория ушла, и события последних дней, включая гибель корабля и сослуживцев, лавиной обрушились на мозг девушки, придавив его избытком негативных эмоций. Хорошо еще, истерику не закатила, до слез не дошло. Здоровая психика, пройдет, надо ее только отвлечь.

Аккуратно вытерев пальцы салфеткой, чтобы не пачкать экран, лейтенант извлек тактический планшет. Каталина презрительно скривилась – все правильно, европейцы не пользуются сенсорными экранами уже давно, предпочитая виртуальные. Их дело, их право, о вкусах, что называется, не спорят. В Империи тоже попадались любители вирта, но большинство, к которому и относился лейтенант, по-прежнему оставались верны оборудованию, которое можно подержать в руках. Легкое, едва заметное касание – и вот по экрану уже бегут строчки приказа. Ну что же, ожидаемо. Костин положил планшет и встал:

– Ты доедай пока, а я в рубке, если что.

– Что там?

– Курс буду прокладывать. Надо продолжать операцию.

– То есть?

– Провести разведку, – терпеливо, как маленькой, пояснил командир «Стилета». – Выяснить, кто устроил здесь тарарам, какими силами обладает, ну и далее по пунктам… А дальше наши отцы-командиры решат, что делать, то ли флот сюда высылать, то ли плечами пожать да отвернуться. Я бы выбрал второй вариант, но тут уже не моя компетенция. Может, вашим информацию передадут. Или продадут…

– В смысле продадут?

– В прямом. За деньги, ответные услуги или еще за что.

– Да вы что, с ума посходили?

– Почему? – Костин искренне удивился. – Мы гоняли сюда корабль, который, кстати, планировалось отправить совсем в другое место. Так что там пришлось затыкать дыру, изворачиваться… Проводили определенные действия, амортизацию оборудования тоже никто не отменял. Я, в конце концов, шкурой рискую. Все честно, информация стоит денег.

– Моя информация!

– Не только. Но даже если твоя, что с того, она бы так и лежала в капсуле мертвым грузом, а мы приспособили ее к делу. И вообще, ее кот наплакал, основной массив добывать буду сейчас я. Ваши на моем месте поступили бы точно так же, – Костин говорил совершенно спокойно, даже чуть отстраненно. – Никто никому помогать в данном случае не обязан, то или иное действие, в конечном итоге, вопрос дальнейшей выгоды, и только. Будь это наша планета – тогда да, а так…

– Ну, ты и сволочь!

– Знаешь, а кто другой и по лицу бы схлопотал, – задумчиво ответил лейтенант. – Но ты женщина…

– Шовинист!

– Возможно. Но ты не дала мне договорить, а это невежливо. Так вот, ты женщина, а женщин быть некомильфо.

– И только? – кажется, несмотря на застилающую глаза злость ее все-таки удалось заинтересовать, чего Костин, собственно, и добивался.

– Не только. Понимаешь, в общении с тобой я делаю поправку, что ты в связи с молодостью и отсутствием жизненного опыта, а также общей ущербностью европейского образования, можешь меня и не бояться, – пожал плечами лейтенант.

Каталина зло сверкнула глазами:

– А что, должна?

– Да нет, этого ни в одном законе не прописано, – «успокоил» ее Костин. – Тут дело в другом. Просто-напросто у людей постарше осторожное отношение к нам уже на уровне инстинктов. А у кого не на уровне и кто за языком не следит, потом иной раз удивляются, что к ним прилетает что-то тяжелое и взрывающееся. Не привыкли мы обид прощать, понимаешь… Впрочем, я человек широких взглядов, поэтому на тебя не в обиде. Бурчи, что хочешь. Просто помни, что это ты на борту моего корабля, и я вытащил твое хладное тело из шлюпки, а не наоборот. И еще. Ваши сюда, за тобой, так и не прилетели.

Когда он ушел в рубку, Каталина так и сидела, положив на стол сжатые в кулаки руки, молча и зло сверля глазами переборку. Ну что же, он этого и добивался, переключив внимание девушки на себя, как на центр всех проблем и главную обиду. Это позволит ей не впасть в депрессию окончательно, включить мозги, ведь когда проблема персонифицируется, вдобавок приобретая материальную форму и ярко выраженную точку фокуса, с ней уже можно начинать бороться. А бороться – это значит, в данном случае, искать и прокачивать варианты, а не превращаться в обиженный на судьбу овощ. Самому, конечно, будет труднее, но как-нибудь перетерпит, в конце концов, это ненадолго, зато психику девчонке спасет лучше любой медицины. Проверено.

До Малой Севильи рейдер полз больше десяти часов. Можно было бы, конечно, и быстрее, причем в разы, но Костин предпочитал выиграть в безопасности. Толчок двигателями, полет по инерции, снова толчок – разогнаться и подкорректировать курс… Движущийся в таком режиме корабль сложнее засечь, особенно если не знаешь, что именно, где и когда пытаешься обнаружить. Системы маскировки рейдера, конечно, хороши, но подстраховаться таким вот дедовским методом тоже не помешает.

Космос был поразительно пустынен. Не в том смысле, что там ничего не было – как и везде, попадались мелкие метеоры, радары «Стилета» фиксировали их исправно, пару раз на пределе дальности мелькнули корабли. Но вот молчание здесь стояло, что называется, гробовое. Обычно чем ближе к планете – тем больше всевозможных сигналов.

Переговариваются между собой корабли, лаются с пилотами диспетчеры, да и сама планета отнюдь не молчит, исправно транслируя в космос обрывки передач, предназначенных, что называется, для внутреннего пользования. Здесь же всего этого не было, система молчала, будто умерла или затаилась от испуга, и это кому-то с более тонкой душевной организацией наверняка действовало бы на нервы. Впрочем, на малых рейдерах ходили, как любят говорить янки, «крутые парни со стальными яйцами», так что Костин лишь зафиксировал ситуацию и не стал тратить на нее эмоции. Смысла не видел, все равно изменить что-либо он был пока не в силах.

«Стилет» уже выходил на дистанцию, с которой мог начать сканирование околопланетного пространства системами дальнего обнаружения, когда дверь рубки с легким, почти неслышным шелестом отъехала в сторону. Не оборачиваясь, лейтенант приказал:

– Выйди.

– Но…

– Выйди, я сказал.

Дверь закрылась, но девушка осталась внутри, ее отражение было прекрасно видно на полированном металле пульта. Костин вздохнул, развернулся вместе с креслом:

– Слушай, тебя что, дисциплине не учили?

– Я просто хотела…

– Извиниться? Или поругаться? Слушай, я все понимаю, но давай не сейчас, ладно? Здесь просто нет места для второго человека. Если мне придется резко маневрировать, тебя размажет по переборке.

Каталина промолчала, но с места не сдвинулась, только подбородок выпятила. Упорная… Знал же, что будут с ней проблемы. Впрочем, ее тоже можно понять, сидеть одной и мучиться воспоминаниями пополам с неизвестностью тяжко. Костин вздохнул, щелкнул пальцем по клавиатуре, и из почти незаметной ниши в стене с лязгом откинулось приставное сиденье. Обычно им пользовались техники, если надо было проверить отладку систем. Пилот ведет корабль, а техник сидит со своей аппаратурой и тестирует. На памяти лейтенанта, пользовались этим неудобным сиденьем всего однажды, но вот, пригодилось.

– Сядь. И пристегнись.

Села, пристегнулась, ну надо же, какими мы можем быть дисциплинированными, если захотим. Впрочем, Костин тут же перестал обращать на нее внимание, сосредоточившись на маневре. Простейшем, кстати, обычном торможении, но провести его надо было крайне аккуратно, чтобы случайно не выдать своего присутствия. Не так-то это и легко, но он, разумеется, справился.

Через несколько минут после того, как рейдер завис в пространстве, данные начали поступать широким и мутным потоком. Сейчас развернувший все свои многочисленные антенны корабль вновь напоминал нечто футуристическое, что, впрочем, и неудивительно. Создатели рейдера уделяли мало внимания дизайну, зато много – функциональности, постаравшись вместить в ограниченный объем максимум аппаратуры. И это им, кстати, вполне удалось, хотя аскетизмом своим корабль был обязан, в том числе, и желанию инженеров запихнуть еще хоть парочку приборов. Ужали внутреннее пространство до предела, чего уж там, зато возможности корабля работать по прямому назначению довели едва не до совершенства.

Глядя на экран, Костин лишь присвистнул. Такого, как сейчас, он не видел уже давно. На орбите планеты толпилось под две сотни кораблей разных классов, в основном классифицированные как транспортные, но попадались и боевые. Опять же, в основном от корвета до эсминца, но имелась и парочка древних, как дерьмо мамонта, крейсеров европейского производства и даже авианосец, построенный, судя по обводам, лет сто назад. Как он еще не развалился-то… Ну и, конечно, часть кораблей классифицировать не удалось, что неудивительно – модернизации, особенно кустарно исполненные, меняют внешний вид до неузнаваемости.

Костин местным диспетчерам даже посочувствовал, а заодно восхитился их классом. Управлять такой оравой, особенно когда корабли различаются не только массогабаритными характеристиками, но и маневренностью так, что их рядом ставить опасно, да при этом не допустить ни одной аварии – это надо ухитриться. Особенно когда то здесь, то там шныряют истребители, боты и прочая на такой дистанции в принципе не классифицируемая мелочь. Конечно, нельзя сказать, что на орбите корабли располагались борт к борту, все же космос велик, и творения рук человеческих по сравнению с ним меньше, чем ничто. Если глядеть отстраненно, пространства хватало вроде бы на всех, но и скорости здесь совсем не атмосферные. Один раз зазеваешься – и все, мало не покажется. Сомнет, как пустую жестянку.

– Узнаешь что-нибудь?

Каталина приникла к экрану. Обиды обидами, а все же она была офицером, причем Костину в звании уступала совсем ненамного. Всмотрелась, неуверенно пожала плечами:

– Кажется, это корвет типа «Сильвер», а это…

– Тип я уже определил. Ты скажи мне, какие из них участвовали в атаке на ваш крейсер.

На сей раз, она всматривалась чуть дольше, после чего вполне уверенно указала несколько корветов и фрегатов, а также пару неклассифицированных целей. В принципе, Костин это и так знал, записи-то видел, но все же лучше проверить информацию из нескольких хотя бы относительно независимых источников.

Ну что же, кем бы ни были собравшиеся вокруг планеты, трусами их явно не назовешь. Атаковать на своем летающем антиквариате вполне современный крейсер – это требует как минимум немалого мужества. Учтем. Впрочем, лучше вовсе с ними не связываться. В конце концов, «Стилет» – разведчик, а не ударный корабль, он и оружия-то несет самый минимум. На миг лейтенант пожалел, что командует не торпедоносцем, способным в считаные минуты устроить здесь треш и ад, но тут же себя одернул. Это не его война, он лишь наблюдатель, приказ адмирала трактуется однозначно. И это правильно, главное, да и, откровенно говоря, единственное настоящее оружие малого рейдера – скрытность, остальное уже детали.

Следующие сутки они так и висели в пространстве, деликатно собирая информацию. Не то чтобы ее было очень много, прослушать переговоры вероятного противника так и не удалось – то ли там использовали закрытые каналы связи, недоступные с такой дистанции аппаратуре «Стилета», то ли просто молчали. Правда, как в этом случае они ухитряются управлять своим флотом, так и осталось неясным. Фактически единственное, что удалось, это уточнить состав группировки и определить, что подкрепления к планете время от времени прибывают. За сутки аж два конвоя, правда, небольших, каждый в сопровождении нескольких корветов и фрегатов. И – а вот это уже интереснее – эти кораблики были новенькие, недавно сошедшие со стапелей.

Да уж, вопрос только, с каких стапелей. С первого взгляда можно понять, что и те, и другие, клоны современных европейских кораблей. Похожи, но что копии – все равно ясно, имеются определенные различия, опытному глазу сразу заметные. И в базе данных «Стилета» информации по ним не имелось, что наводило на определенные размышления. Впрочем, размышлять в данном случае предстояло не Костину, его задача передать собранную информацию, аналитикой пускай занимаются специалисты.

Еще через сутки. Борт рейдера «Стилет». Граница системы

– Ты ведешь неправильный образ жизни.

– Ой, только не надо мне завидовать, – с этими словами Костин взял тонкий ломтик хлебушка, с чувством намазал его маслом и плюхнул сверху толстый слой деликатесного паштета из печенки александрийской псевдоптицы. Вкуснейшая вещь, кстати, и дорогущая, но он со склада перед отлетом взял целый ящик, из зубов интендантских, можно сказать, вырвал. – И не говори, что не хочешь.

Каталина незаметно (ну, это она так думала) вздохнула. Хочет, по глазам видно, но упрямо гнет свою линию. В пику ему, Костину. Оттаяла, отошла немного от пережитого, но, как лейтенант и предполагал, центром раздражения стала теперь его коренастая фигура. Ну и пускай ее. Не шипит, не молчит, в себе не замыкается – и то хлеб. Не самый плохой характер, адаптируется к обстановке легко, так что будем надеяться, выйдет из этой истории с минимальными потерями для организма.

– У нас принято здоровое, правильное и сбалансированное питание, – гордо заявила девушка и демонстративно захрустела листом консервированного салата.

– Угу, угу. Я помню, как ты в первый день мясо наворачивала, – «согласился» Костин.

– Тогда я была не в себе.

– Да бога ради, я что, против? Мне больше достанется, – усмехнулся лейтенант, гладя, как шевельнулись непроизвольно ноздри сотрапезницы. Еще бы, балык из калуги[3], пошедший на следующий бутерброд, пах одуряюще вкусно. – Только имей в виду, у нас не слишком доверяют вегетарианцам.

– Это еще почему?

– Да так, на всякий случай, по старой памяти.

– То есть?

– Ну, Гитлер был вегетарианцем. Получается, отсутствие мяса в пище может толкнуть даже неглупого человека на нехорошие идеи.

Костин откровенно посмеивался, но девушка, к русскому юмору непривычная, этого не понимала и вспыхнула моментально. Она вообще на удивление легко краснела.

– Я не вегетарианка.

– А я тебя ни в чем и не обвиняю. Но то, что ты отказываешься…

– Я. Не. Вегетарианка.

– Докажи, – с трудом сдерживая готовый вырваться наружу смех, лейтенант обвел рукой стол. А было на нем много чего. – Вам приготовить, девушка, али сами?

– А вот приготовь.

– Да и пожалуйста.

Спустя минуту Каталина со смесью оторопи и обреченности разглядывала гигантский бутерброд, составленный из десятка слоев разносортных деликатесов. Потом вздохнула, на сей раз в открытую, подняла жалобные глаза, но, убедившись, что толстокожего Костина этим не проймешь, решительно вгрызлась в шедевр мужского кулинарного творчества. Ну и ладно, хотя бы не будет ночью, когда думает, что никто ее не видит, тишком к холодильнику бегать.

Надо сказать, на этот раз он перестарался. Доедала его творение девушка уже отдуваясь – великоват, а бросить жалко, вряд ли такой набор вкусностей ей приходилось часто не то что есть – видеть. Все же в Европейской Ассоциации военные, это Костин знал точно, элитой общества не считались и особо высоким жалованьем похвастаться не могли. Сколько у них стоит такой бутерброд, оставалось лишь гадать, но, как предполагал лейтенант, сделать его можно не во всяком ресторане. Ингредиентов не хватит, во всяком случае, в тех заведениях, куда могло заносить Каталину.

– Ну что, повторим?

– Не влезет…

А голос-то, голос-то сожалеющий. Ну, будем считать, одна точка воздействия найдена, вкусно поесть она точно любит.

– Как знаешь. И, если что, ночью к холодильнику иди открыто, не крадись – у тебя все равно громко получается.

Ай, молодца, как опять вспыхнула. Честно говоря, Костину даже понравилось слегка ее поддразнивать.

– И не думала даже.

– Ну, я твои мысли не читаю, так, на всякий случай предупреждаю. Женщина должна быть сытой и довольной, воздержание ей вредно во всех смыслах.

Ого! А он и не предполагал, что можно краснеть еще сильнее. И что он, спрашивается, такого сказал? То ли она в пуританском обществе росла, то ли просто моложе, чем кажется. А он, кстати, ее возрастом и не поинтересовался даже, решил, что ровесники…

– И что для этого надо, по-твоему, делать? – поинтересовалась Каталина, справившись в очередной (интересно, который уже) раз со смущением. Получалось это у нее так потешно, что Костин вновь не удержался:

– Удовлетворять. Опять же, во всех смыслах.

– Да ты псих!

– Вполне возможно, – Костин налил себе кофе и с удовольствием, маленькими глотками, принялся его потреблять, жмурясь, как сытый кот.

– То есть? – удивленно спросила Каталина.

– Ну, видишь ли, одиночные рейды всегда дают колоссальную нагрузку, и физическую, и психологическую. Так, во всяком случае, утверждают наши врачи, а эскулапы свое дело знают. Поэтому пилоты-одиночки, вроде меня, без крайней нужды отправляются в полет не больше чем на месяц. Ну, тут голая физиология. Извини за такие подробности, но слишком долго без бабы вредно, да и просто устаешь. Далее. Раз в год – обязательные два месяца реабилитации. Ну и перед каждым рейдом проверка. Но здесь ведь как получилось. У меня реабилитация должна начаться как раз после этого полета. А медосвидетельствование перед стартом я пройти банально не успел – отправлялся-то в спешке. Так что наличие определенных сдвигов я не исключаю. Еще вопросы?

– Э-э-э… Насчет женщин. А вас за это разве не наказывают?

– За что? – удивленно поднял брови Костин. – Я – человек, а не эпический герой средневековых баллад. Годами совершать подвиги в честь прекрасной дамы, зарабатывая при этом простатит, не собираюсь. Мне здоровье важнее. А вашим что, запрещено?

– Ну… да.

– Официально или нет?

– Нормами морали, – вскинулась Каталина, явно намеренная отстаивать постулаты о преимуществах европейского образа жизни.

– И как, помогает? – сочувственно спросил лейтенант. Девушка замялась, но потом все же честно ответила:

– Не очень.

– И ничего удивительного. Прости за цинизм, но солдат, если он хочет остаться здоровым физически и морально, должен есть, пить… иногда что-то покрепче кофе, спать, в том числе и с женщинами, получать нормальное медицинское обслуживание, быть уверенным в завтрашнем дне и еще кучу всего. А нормы морали у вас, как мне кажется, направлены больше на то, чтобы иметь крючок, за который случись нужда, можно зацепить любого. Цинично, но ты хотела мое мнение – и вот тебе оно.

Каталина, может быть, и возразила бы чего, но как раз в этот момент ее прервал сигнал о расшифровке нового и, можно не сомневаться, ценного указания командования. А лейтенант соответственно с некоторым даже облегчением (мало ли, куда он заведет) прервал разговор и изучил сей ценный документ. Ну что же, ожидаемо.

– Возвращаемся.

– В империю?

– Нет, к планете. Приказ выяснить, откуда идут конвои.

– А разве…

Ну да, сказала – и осеклась. Естественно, о том, куда ведет проложенная в гипере трасса, узнать сложно, но можно. Только она не подозревала, что на борту «Стилета» имеется соответствующая аппаратура. Испанская-то куда более громоздкая, ее и на эсминец не впихнуть.

– Можем, конечно. Но придется постараться.

Он и старался почти трое суток, успев засечь пять конвоев и исследовав три точки выхода из гипера. Увы, здесь время работало против разведчика, с его аппаратурой отследить курс в гиперпространстве можно было лишь в течение нескольких часов после выхода кораблей. Не успел – жди следующего шанса, след в гипере – слишком короткоживущая субстанция. Впрочем, и трех исследованных трасс было вполне достаточно. Оставалось передать информацию, и… и в этот момент их, наконец, обнаружили.

Как это произошло и в чем он допустил ошибку, Костин так и не понял, но когда радары засекли атакующие истребители, отреагировал мгновенно. Это его и спасло. Системы подавления «Стилета» без усилий нейтрализовали головки самонаведения выпущенных по кораблю ракет, но уклониться от одной из них он успел только в самый последний момент. Случайность, конечно, но их траектории пересекались, а с головкой или без эта дура врезала бы так, что мало не покажется.