Скифы-арии или арии-скифы

В обоснованном, в этих (и ранее в НГС) изысканиях, существовании скифского этносообщества (круга), могут заставить усомниться только противоречащие данные археологии, если таковые есть. Археологи, а вслед за ними прочие исследователи, вольно или невольно (как учили), отделяют, от собственно скифских, киммерийские предметы воинского снаряжения, как и прочие артефакты, называя их предскифскими – с чем нельзя согласиться. По материалам (отчётам) самих археологов, включающим изображения артефактов, вырисовывается вполне понятная картина. Стоит рассмотреть эту картину на примере мечей, как самого значимого и заметного воинского атрибута. На ранней киммерийской стадии, имели место мечи, представлявшие из себя удлинённые кинжалы (черешковые), без защитного перекрестья (гарды). Далее, с ростом воинского мастерства и ремесленной культуры, мечи стали длиннее и начали снабжаться простой крестообразной гардой, сменившейся позже, в «предскифское» время более вычурной, в виде сдвоенных вершинами треугольников, похожей на угловатую бабочку. В захоронениях рубежа VIII-VII вв днэ появляются мечи, у которых «угловатая бабочка» получила более эстетичный вид, со скругленными углами (сердечко), и именно такой меч принято считать скифским акинаком. При этом, мечи с новой (изящной) формой рукояти (гарды) находили, как вместе со старыми, так и отдельно, в более поздних захоронениях, после которых угловатые формы не отмечались. Но позвольте, это эволюционное развитие воинской и изготовительской культур, о чём, в том числе, свидетельствуют совместные находки, сменяющих друг друга форм. Безусловно, у собственно скифов, до акинака с сердечком были мечи с теми же, что у кимеров, более простыми формами гарды, а изначально без неё. То же наблюдается с другими элементами военного снаряжения, например в эволюции конструкции конской упряжи (псалий). И если у киммерийцев, эта эволюция несколько отставала, то это не основание считать их другим, относительно собственно скифов, этносом. В конце концов, именно это отставание и привело к смене доминирования одних племён другими в Северном Причерноморье. Историю эволюции воинского снаряжения полностью повторяет развитие художественного (звериного) стиля – в срубных (киммерийских) захоронениях найдены образцы с зачатками его. Такого же рода изменения прослеживаются в изготовлении хозяйственного инвентаря, например керамической посуды. Говоря о культурной эволюции, необходимо сказать о главной, для древних народов, её составляющей – религиозной, единственно прослеживаемой по обряду захоронения. Срубная археологическая культура, частью которой были киммерийцы, характеризуется скорченным трупоположением, на позднем этапе сменяемом, хотя и не поголовно, но заметно и значимо, полускорченным и наконец вытянутым. В свою очередь, отмечены не единичные, безусловно скифские захоронения со скорченным трупоположением. Одновременно прослежены изменения в конструкции могил, принадлежащих носителям срубной (киммериской) культуры, – наряду со срубами, появляется обычай обустраивать (обшивать) стены могил досками, позже повсеместно наблюдаемый у скифов. Все эти изменения, по данным археологии, были постепенными и не сопровождались следами насилия, из чего делают заключение о добровольном уходе киммерийцев из Северного Причерноморья. Уходе в Малую Азию? Но те же археологи не находят в Малой Азии следов добровольцев, количественно достаточных, для подтверждения такого прихода – важно отметить – следов, относимых ко времени появления собственно скифов в Северном Причерноморье. Возвращаясь к «братским» легендам, Агатирс был выдворен с родины (Гилеи-Скифии), где обосновался брат Скиф, что согласуется с обитанием племени агатирсов на западной переферии Великой Скифии, за рекой Тирас (см. выше) и далее в Малой Скифии, где Геродотом отмечены скирмиаты (кирмианы-киммерийцы). Если Агатирса (киммерийцев) потеснили наверное из-за возрастной отсталости – он был (они были) старший, то среднего брата Гелона за предательство скифских традиций – племя гелонов, как утверждают, смешалось с древними греками и во многом переняло от них образ жизни. Кстати, катиары, всеми относимые к скифам, были потомками Агатирса (чит. таврами-кимерами), не только по названию, но и в силу наличия их следов в обжитых киммерийцами местах, в Малой Азии (см. древний город Котиора, в Каппадокии).

Вероятность того, что аримы (гомары) начали миграцию до индоариев и ираноариев (как выше заявлено), повышает первичность, не просто арийских, а именно скифского круга религиозных воззрений в древнегреческих. Утверждать так, позволяют древнегреческие же мифология и авторы. Гомер, не утруждаясь уточнениями, наверное полагая, что читатели знают сами, помянул народ, или область, или гору Арима, в Малой Азии, при этом, он знал о земле киммерийской в Северном Причерноморье. Геродот, зная киммерийцев, упомянул во Фракии (Тракии) племя скирмиатов или кирмианов (кИРМиат-АРИМ). От Геродота же известно имя бога войны скифов Арея (Ареса), то есть практически двойника древнегреческого (в передаче уважаемого автора). Из микенских записей имя бога воспроизводится, как Ареймен (Арим). Из мифологического корпуса об Арее известно: прибыл (в Др. Грецию) со стороны Фракии, его эпитет-прозвище Гермес (Арим), его потомство: Гармония (ГаРМоНия-КиРМиаНы), Гимерос, Халиб (Керб) и Амазонки.

Пал и Нап

Тавры (или их часть) были известны под именем напеи, которое отсылает к скифской легенде о Пале и Напе и их натянутых отношениях, что согласуется с историей взаимоотношений собственно скифов (палов, пала – пастух-царь санс) с киммерийцами (напеи-тавры-гимеры), согласно неё первые вытеснили (может быть силой) вторых из Северного Причерноморья и Малой Азии, точнее сказать стали доминировать над кимерами на этих землях. Что собственно и послужило, может быть, причиной небольшой охоты тавров противостоять, совместно с собственно скифами, персам, при нашествии Дария I.

Если со значением имени палы, как видится, всё ясно, то название напы не столь откровенно. Информация из мифов, связанных с древнегреческим богом Дионисом, может пособить и на этот раз. Как было выше отмечено, в индийском походе Дионис предводительствовал, может быть в том числе, куретами. «Может быть в том числе» потому, что есть варианты мифа, где вместо куретов, или совместно с ними, в походе участвовали паны. Есть большое подозрение, рождающее предположение, что Дионис командовал теми, кто был прообразом кентавров, сатиров, панов, корибантов и куретов, что заметно не только по их схожей специализации (скотоводство и земледелие), но уже из близости названий, при правильном их соотнесении (кенТАвРы – саТИРы, ПАНы – КОРиБАНты – КУРеты). Именно в такой последовательности: конеподобные – кентавры, коне-козьеподобные – сатиры, козьеподобные – паны и полностью очеловеченные – куреты и корибанты. Эта последовательность обусловлена, с одной стороны, общим для всех культур стремлением приблизить к человеку природное божественное, через природное зверинное. С другой стороны, переходом от кочевнического скотоводства к осёдлому и наконец к земледелию – если кентавр – кочевник, сатир более привязан к одному месту (козы далеко не ходят), пан – пастух с земледельческими наклонностями, то куреты – почти люди и значит, по понятиям греков, земледельцы. Одного из сатиров звали Напей – что согласуется с предположением об изначальной общности прообраза героев (ПАН – обратно НАПей, напеи – тавры – са-тауры – сатиры, см.выше). Имя Пан выводят от греческого пао-пасти. Стоит поискать что-то более созвучное словам пан и нап, с близкими значениями, в местах, куда зачем-то отправились интересующие мифические персонажи. Пасти, защищать, охранять на санскрите, в том числе, па и пала, на тамильском паннайлар (ПАНнайлар), пастух и защитник – гопа и гопала (санс.), гопана (др.ир., го-пан), откуда бан-господин (др.ир.), пан-боярин (др.рус.), пан-господин (укр., польск., см. гопана – хпан – господин, старочешский). То есть изначально слова-обозначения пал и пан имели одно значение. В тоже время: сеять – вап (санс.), панри (тамильский), буна (бенгальский); жатва – капани (маратхи), панта (телугу); хлеб – пан (сингальский). Поиски показали, что слова, связанные с земледелием, были образованы от соответствующих пастушеству (па, пала, гопана – пан). Ровно то же демонстрирует русский язык – пасти, пахать (см. свар-хвар), сноп (упакованные колосья зерновых, сНАП, см. пан-Напей). Обращает на себя внимание обозначение продукта скотоводства пахты, который использовался(ется) для изготовления продукта земледелия – хлеба – то есть был связующим (переходным) основополагающих укладов жизни в древности (пасти-пахта-пахать-сноп). Подобными связующими видятся, например пахши – пасти (хет., пасти-пахать) и алпасса – вид хлеба (лувийский). При поиске нужных слов, нашлось годное, для разысканий в НГС (помимо представленных там пасти-пасити), свидетельствующее о прямой и близкой связи хозяйственных (пастушечьих) языков скифов и индоариев – пасупалака – пастух (инд.), знаменательное тем, что содержит русское (скифское) пасу и санскритское пала, с одним значением. Возвращаясь к основной теме, культурно-хозяйственный переход сопровождался культурно-религиозным: сакральным статусом были наделены слова, связанные с производством продуктов земледелия, в первую очередь хлеба: хлеб (керб – обратно оберег), дхарана – зерно и солнце (санс), дронах – священный хлеб (др.иран., дронах=дхарана), артусь – намоленный хлеб (др.рус, Арата-ас, см.ниже), торт – лепёшка (тадж., т-Арата). Смена хозяйственного приоритета отслеживается также по сакрально значимым словам: пала – пасти, мясо, жертва – бали – жертвоприношение – пандит – жрец (от пал к пан). И конечно же главное, это смена, скорее трансформация, религиозных воззрений – переход от верований, непосредственно связанных с окружающей средой (солнце-Ар, гром-Тархан итд), к более изощрённым и очеловеченным, ведизму и зороастризму. Культ огня заслонил природный его источник, гром и молнию (Тархана), а обряд погребения, посредством трупоположения, сменился (у индоариев) сожжением. Такой переход был вызван тем, что, с одной стороны, огонь стал главным явлением-орудием, используемым при расчистке лесов (на новых местах обитания), под поля для земледелия – то есть, стал приносить, ранее неизвестные, блага, и ассоциативно сподвиг к использованию его в ритуальных целях, с другой, возник дефицит свободной земли, склоняющий к более компактному способу захоронения – кремации (первые участки для посевов были невелики, начинались у порога дома и оканчивались у близкой границы с лесом – на этих «просторах» должны были уместиться и захоронения предков). У древних иранцев окружающие условия были (стали в результате миграции) несколько другие и обряд погребения вовсе упростился до экономного труповыставления. Под окружающими условиями нужно понимать, как природные – климат, ландшафт и прочее, что влияет на выбор способов добычи средств для существования и погребения (доступность топлива для погребального костра, податливость почвы итд), так и культура (материальная и духовная) этносов, с которыми довелось контактировать, при переселении и на новых местах обитания. Племена скифского круга, что переселялись (периодически волнами) в Северное Причерноморье, попадали в более благоприятные, тёплые края, но с большей плотностью населения и соответственно меньшими площадями для выпаса скота, при этом автохтоны были более земледельцами и менее скотоводами. Именно автохтоны, как видится, способствовали переходу к земледелию и повлияли на трансформацию религиозных воззрений индоиранцев и части скифов. Как бы то ни было, во времена арийского культурного единства, до перехода к земледелию, отделившихся племён, как у сформировавшихся на новых землях индоиранцев, так и части, поначалу очень малой, скифского круга, слова па и пала и пан имели общее значение – пастух (управитель). Позже трансформированные до слов, с основой пан и нап, они приобрели значения, связанные с земледелием, а сама основа стала маркером перешедших на новый, более мирный культурный уровень (скотоводов и немного земледельцев, скотоводов-земледельцев, земледельцев и немного скотоводов), а за консерваторами (кочевниками-скотоводами) осталось прежнее обозначение пала. Вполне вероятно, что такое разделение, закреплённое обозначениями (пал-нап), сопровождалось имущественным и властным расслоением, по крайней мере у скифов. Именно неимущие и малоимущие (скота) были вынуждены для пропитания заняться трудоёмким, дающим менее вкусную и хуже усваиваемую продукцию, а потому мало привлекательным, по сравнению со скотоводством, земледелием. Позже, меж самих земледельцев произошло неминуемое расслоение, но поначалу социальное определение (напы, напеи) закрепилось, по крайней мере у скифов-кочевников, за скифами-некочевниками и более за скифами-земледельцами (пахарями). Таким образом, как проистекает из выше изложенного, палы (палеи), это скифы-кочевники, ощущавшие и считавшие себя, заставившие считать так других, царскими скифами, напы (напеи) – скифы-пахари, весьма вероятно только по определению первых (палов), попавшему, в таком значении, в историю, с лёгкой руки Геродота. Хозяйственное изменение (переход к земледелию) у части племён скифского круга косвенно отслеживается археологически, по изменению обряда погребения – смене трупоположения на кремацию. При этом, часто оба способа захоронения применялись в одном месте, в одно время. Неоднократно (здесь и ранее) упоминаемый тавро-скиф Ахилл и его сородич Патрокл были погребены по обряду сожжения, при этом возлюбленная Ахилла, Поликсена принесла себя (или её принесли) в жертву, что недвусмысленно указывает на скифский, подтверждённый археологическими раскопками, обычай, восходящий к арийской традиции – сати.

Как видится, тавры и (или они же) меоты, пришедшие в общей волне кимеров, в Северное Причерноморье, были в числе первых из скифов, которые начали взращивать хлеба (и пр.), не отказываясь от скотоводства, что засвидетельствовано, по крайней мере у меотов, археологическими раскопками. Много позже, такое разделение повторилось с приходом (ещё) кочевников – сарматов, на земли (уже) практически полностью земледельцев – собственно скифов. Это, последнее разделение можно выявить без археологии: представленный в начале изысканий, описанный в летописном отрывке, погребальный обряд (трупосожжения) был присущь, как утверждает летописец, вятичам-славянам, в то время, как из той же летописи можно извлечь несколько другое: «И посла къ древляномъ, рыкущи сице: «Се уже иду к вамъ, да пристройте меды многи в граде, иде же убисте мужа моего, да поплачуся надъ гробом его, и створю трызну мужю своему». Они же, то слышавше, съвезоша меды многи зело, и възвариша. Ольга же, поимши мало дружины, леъко идущи приде къ гробу его, и плакася по мужи своеъ. И повеле людемъ своим съсути могилу велику, и яко соспоша, и повеле трызну творити» – здесь описан обряд погребения с трупоположением – гроб, могила – и совершают его пришедшие из земель собственно Киевской Руси, обитаемой полянами-росами (русами) – что свидетельствует о некоторых культурных различиях, как между славянами и росами, в поддержку заявленной в НГС неидентичности русов (росов) и славян, так в среде самих росов (описываемый в летописи обряд сожжения имел место у племени славяно-росов см. НГС). В контексте, описываемых, в представленных отрывках из летописи, событий, можно предположить противостояние внутри древнерусского язычества, основанного на показанных выше религиозно-хозяйственных различиях. Именно для устранения этих различий была предпринята религиозная реформа князем Владимиром (позже крестителем), выражением которой, может быть в том числе, стало учреждение официального пантеона богов, совместившего почитаемых как росами, так и славянами (и те, и другие боги, изначально скифские, см. НГС).

Топонимы

Предпринятые в начале этих изысканий этнотопонимические раскопки в горах Алтая, подразумевали наличие там концентрации сакральных природных объектов – некоего (не географического) центра, более обширной области изначального, совместного проживания, если не всей арийской общности, до отделения от неё ведийских и авестийских ариев, то высоковероятно племён скифского круга – Алтайского края, вплоть до Саян на востоке, Урала на западе и Тянь-Шаня на юге (на севере скотоводам-кочевникам делать было нечего).

Маршрут продвижения племён скифского круга в Северное Причерноморье помечен соответствующми им топонимами. При этом, надо понимать, что этим же маршрутом, предполагаемо до ариев и ариев-скифов, хаживали их предки (так называемые индоевропейцы-праарийцы), а потому некоторая часть топонимов наверняка общеиндоевропейские – то есть, для «чистоты эксперимента», по возможности, необходимо отмечать сугубо скифские (арийские) названия. В то же время, надо понимать – общеиндоевропейские топонимы могли быть оставлены и племенами скифского круга, что касается сугубо арийских следов – как сегодня признано, кроме скифов, другие арии эти места не посещали.

Урал. Можно было бы согласиться с утверждением об автохтонном (башкирском) происхождении топонима, но практически идентичное название озера Арал – явно скифское (сакское), с сакральным смыслом, в отличии от башкирского ур-высота, от которого производят топоним (Урал) – взывает к возражению. Древнерусское название реки Урал – Яик, что может быть всего лишь обозначение того же, другим словом, из того же языка – солнца (Урал – Ар-ар или орёл, Яик – обратно Ка, ка – солнце и вода, санс.). В поддержку, стоит привести название, поблизости находящейся, горы Аркаим (арка – ар-ка – солнце, санс.), ставшей известной, и потому здесь упоминаемой, из-за получившего то же название, найденного древнего города, как предполагают, ариев. Носители скифской культуры, а через те места проходило много и разных племён скифского круга, со временем могли приземлить (приводнить) солнечное название реки до, тем не менее сакрального, Аяк (Яик) от алтайского (скифского) аяк, соответствующего тохарскому уюк (йук) – конь. Тем более, что у скифского круга уже отмечена наклонность именовать реки таким образом (см. выше курганы Аржан, у реки Уюк). Из древних источников известно другое название Урала – Даик, дающее основание предположить вмешательство в выше предложенную этимологию скифского племени даев (дахов-даков). Из притоков Урала, более других демонстрируют скифское происхождение реки Сакмара (сак-мар), Орь (конь, др.рус., чит. скиф.) и Терекла (Трк), среди притоков Сакмары интересны Баракал (Перк-ар), Кураган (Курган, две с тем же названием на Алтае), две Каргалки (Крг-ар) и Касмарка (Каши-мар, каши-солнце, санс., обратное Сакмара), Кушайка (Каши). В окрестностях многочисленные топонимы Тура, из других интересны: Тургояк (Тархан-Яик), Пуреговка (Прк), Канырка (Хан-ар), Исеть (аста – заходящее солнце, санс., исседоны-скифы), Терсюк (Трс-Трх), Арамилка, Юрюм (Арим), Миасс (см. марсти), Барнава (Прн), Канаш (Хан-ас), Суварыш (Савир-ас, сармат), Кушмурун (Каши-Меру-ан), Тавда (Табити), Карабашка (Керб-ас), Кыртымья (Крт).

Волга. Древние названия (от Геродота и антич.авторов): Ра, Оар, Рха, Аракс – все соответствуют обозначениям солнца (Аракс-арка-солнце, Ар-ка, ка-вода, санс). Древнерусское Волга не могло быть, как преподносят, от скучного «влага», более вероятно от болого и волхв (см. выше). На Алтае течёт река с практически аналогичным названием Олгонь, а Волга берёт начало на Валдае: Алтай – (В)Алдай, Олгонь – (В)Олга (см. Анна-Ганна, ниже Дон-Сиргис-Иргис, наконец волхв-оракул). Кроме того, Валдай в русских летописях назывался Волоковским лесом (Волоков-волхв). Конечный звук в в слове Волоков упрочивает связь названий реки и сакральной должности жреца, в древнерусской версии – волхв. Впадает Волга в Каспийское море, имевшее у древних иранцев название Варкаш (Брахма-Варкаш-волхв-болого-Волга). На Алтае текут реки Итуля и несколько Тул, название которых приводит к ещё одному именованию Волги – Итиль. Более древняя его версия Атель (до Ра и Аракс) наводит на происхождение от обозначения Алтая (АЛТай – обратно АТеЛь), или, что более вероятно, их общее происхождение от Алатыря, от которого, как было выше показано, идол (Итиль-идол). Город на Волге, Астрахань – несмотря на кричащее скифское название (Ас-Тархан), современники склоняютя к принятию его происхождения от тюркских ас – низ и таракан – стоять или тархан – место изъятия податей (араб. источ.), с удивительными обоснованиями, например во втором случае – найдено де много монет, причём это с подачи арабского автора, побывавшего в Астрахани (Хаджи-Тархане) в начале XIV века, при тюркоязычном населении, то есть значение названия города им не было известно, иначе бы его (значение) разъяснили учёному арабу – или в те времена тюрки ещё не знали, что на их языке тархан – господин. Как видится, Иван Грозный не ошибался и не лукавил, утверждая связь между древнерусским городом Тьмутаракань (Тьма-Тархан, см НГС) и Астраханью, заявляя на этом основании права на второй. В непосредственной близости, в источниках упомянуты города Саксин (сак-син, син – река, см. ниже Дон, саини – племя ариев, авес.) и Суммеркент (СуМер-кент, Зам-Меру, или СомаМеру-кент, где зама – земля, авес., Сома – луна, бог луны, кент-поселение), в XII и XIII вв. соответственно. Источники также сообщают, что до указанных времён, по крайней мере в Суммеркенте, обитали аланы (сарматы). Саксин, ко всему прочему, мог быть столицей Хазарии – Итилем, либо находился в непосредственной близости от него. Возвращаясь к Тархану, в бассейне Волги много рек (не менее десятка), названных под впечатлением от этого бога, как с сохранившимися в неизменном виде именами – Тарханка, так и с чуть измененными -.Торгун. Этимологию их разъясняют из того же посыла, как в случае с Астраханью, но с небольшим уточнением – «монголо-татары» освобождали поселения от податей, от радости такой жители переименовывали свои сёла в Тарханки, а заодно и речки, рядом протекающие. Поселения якобы не сохранились, но память о них, и доброте оккупантов жива в названиях рек – выглядит, как-то по детски. Тем более, что на Алтае к идентичным топонимам (см. Тарханка и подоб.) такую не серьёзную логику не употребить, кроме того, как богов не именовали по названию племён, их почитавших, так и реки были сакрально первичны относительно поселений, на них располагавшихся (которых могло быть не одно, принадлежащих одному племени). Не меньшее число рек с названиями, содержащими кур, кор (Курдюм, Корча – трк обратно и подоб.), мар, мер, мир (Самара – Сумер, Письмир и подоб.), несколько с названиями Кубра (Кубера), Куба (Коб-ос), Черемшан(ка) и Иргиз (см. ниже Дон), немало этнотопонимов, например Мараса (Мар-ас), Мартаза (Март-ас) и Иржа (аорс-сармат, арса-мужчина, герой, авес.см. Аржан). Особо стоит отметить реку с примечательным (своевременным и к месту) теотопонимом Иштуган (Истукан, то же, что идол – Итиль). Река, это природный объект и явление, которые, с (сакральной) точки зрения древних, нелогично было называть словом, обозначающим рукотворную куклу – истукана (уничижительно), следовательно, и водный поток, и фетиш обязаны своим именованием богу. Интересны для этих поисков топонимы: Арзамас (Аорс-мас), Арбалейка (Арпо-ар – кимер), Сок (сак), Сургут (Сура-гет, сура – солнце и бог, такой топоним есть в окрест. Алтая), Ишалка (Ас-ар), Кандейка (8 топонимов, Хан-дай), Кармалка (несколько, К-арим-ар, к-арим – кирмиан).

Каспийское море. Древнеиранское название моря Варкаш (Болого-ас) можно раскрыть и по другому (Вара-каши, обитель солнца, санс.), что можно попробовать соотнести с заявленным выше (болого – бо-лока, лока – обитель богов, санс.). Здесь, попутно можно отметить – раскрытие древнего топонима, как Вара-каши, подсказывает причину солнечных предпочтений ариев, при именовании рек, озёр и морей (Арак, Ра, Сура и тд), и наличия слов, обозначающих (одновременно) солнце и воду (ка, санс.) – всё дело в том, что древние предки видели светило, как в небе, так и в воде, в отражении (Ар в небе – Ра (Волга) в воде, отражено – с обратным звучанием). Причём, это было присуще именно ариям – общеиндоевропейское обозначение реки дн-дно (Дунай, Дон и подоб.) ими изменялось (см. Дон-Гиргис) или переиначивалось, сообразно сакральному предпочтению, в то время, как предковое слово (дно) продолжало использоваться со значением вода (см. Катунь-Кадын – Ка-удан – Ка-дно, ка – солнце, вода, удан-вода, санс). До прибытия в окрестности моря Варкаш, предки индоиранцев (читай арии) почитали море (озеро) Балхаш (ВаРКаШ – БаЛХаШ – болого). С такой подноготной авестийского названия моря согласна его древнерусская версия – Хвалисское (хвар – солнце, авес.). Каспийское море, как полагают, получившее название от племени каспиев, в древности воспринималось (и называлось), как залив Скифского океана или сам Скифский океан, последующий переход к современному топониму произошёл органично – как видится, древние авторы особо не отличали каспиев от скифов. Признанные (многими) специалисты не могут (или не желают) опознать в каспиях одно из скифских племён, хотя уважаемый (всеми) Геродот представил читателям каспиев, как сакское племя, при этом, нет весомой информации, рекомендующей с ним не согласиться. На противоположной, от каспиев, стороне моря было известно племя саков, с противоположным (по звучанию) именованием – апасиаки (кас-па – апа-сак, па – управлять, защищать, санс., аспа (авес.) – хасп (курд) – конь, лошадь). Знающий участник этих изысканий может напомнить о предположении происхождения названия Хвалисское, от народа хвалисов – их производят от хорезмийцев, которые хорасмии – племя саков. Другое название моря – Гирканское или Джурджанское (от Гиркан или Джурджан), не настаивает отказаться от вышеизложенного (гир-гора-тара, Гирган – Тарган или ДжуРГ(дж)ан). И ещё одно название Каспийского моря – Сихай (сах-сак) склоняет обратиться к топониму Саксин (см.выше). Город Саксин располагался в дельте Волги – уровень Каспийского моря был много выше современного, и сегодняшнее устье (дельта), вместе с большой частью реки, были морем.