Непал для братвы

Эдисон, умиротворенный проделанным, неспешно вел машину под музыкальные заставки радиостанции «Азия-минус», всегда находившей отклик в душах правильных братанов.

– Слушай, Дима, – вдруг проговорил Денис, – вот смотрю я на тебя и никак понять не могу. Ведь то, что ты вытворяешь с техникой, по-моему, вообще с чудесами граничит. Прибамбасы, которые ты ставишь, в мире, наверное, лет через десять-пятнадцать только появятся. Тебе бы не в подполье творить все эти чудеса, а директором большого международного института быть, нобелевки каждые год-два получать или, как тот же Билл Гейтс, этак миллиардов на сто компанию завести, по симпозиумам ездить; президенты всякие за честь пожать тебе руку хотели бы, страны за филиалы дрались бы. Я понимаю, что ты и сейчас любимым делом занят, но как бы сказал Ван Зайчик, «несообразно все получается».

Цветков помрачнел, наверное, о чем-то подобном он и сам размышлял.

– Вообще-то я этой темы с братанами не обсуждал, но вроде бы перегорело все, и рассказать можно. Наверное, поймешь, ведь ты сам через похожее проходил. Так вот. С детства болел электроникой, в Дом пионеров ходил, на конкурсах всякие места занимал. Но не это главное, уж очень интересная область знаний – железки, изоляторы и кристаллы какие-то, а позволяют создать практически все, что только можно вообразить, не нарушая основных законов природы, просто волшебство какое-то. Поступил в ЛИИЖТ на электрооборудование и автоматику, просто рядом жил, а с молодых лет не люблю рано вставать. Учебные предметы во всех вузах примерно на одном уровне были, а куда поставить электронную игрушку – это меня не особо волновало – то ли на паровоз, то ли на ракету – не суть важно. В основном в СНО (студенческое научное общество) сидел на перспективных разработках. Мы тогда даже на нашей весьма не передовой электронной базе делали вещи не хуже, чем у янкесов. Мы лет на десять раньше сделали то, что потом Гейтс дотумкал, соединили в единую сеть несколько ЭВМ типа ЕС1020. Потом, правда, разъединили, поскольку на какой-то из них расчеты секретные делали. Спецотдел и прицепился, чуть в разглашении военной тайны не обвинили и допусков (допуск – форма секретности в СССР) лишить грозились. А это вылет из института, где почти, что любой бред – секрет! Я не выдержал тогда, назвал их дебилами и тупарями – схлопотал выговор по комсомольской линии, ну и они это, конечно, запомнили. Как Окуджава пел: «Кричат дуракам – дураки! дураки! А это им очень обидно». После института в аспирантуре сразу оставили, у меня к тому времени уже больше десятка изобретений оформлено было. Да все секретно или ДСП (для служебного пользования); ну, мне по молодости это льстило, вроде как щит Родины укрепляю. Тему мне дали сделать вроде Интернета на всю железнодорожную сеть страны, но главное, чтобы помехоустойчивость и защищенность абсолютная была хоть от атомного удара, хоть от хакеров или внешней прослушки, хотя такого слова еще мы не знали. Очень неприятная история для этих самых спецотделов произошла. Несколько вагонов японского электронного оборудования по железной дороге через всю страну в Европу везли, а потом как-то, уже оборудование во Франции было, узнали, что эти приборы записывали все электронные сигналы от радиолокации, самолетов и так далее – вдоль границ с Китаем, а потом и в центральной России, Москва в том числе, все частоты радионаблюдения засекли. Наши в крик, но бесполезно! Полетели, конечно, с должностей многие, но… поезд ушел!

Вообще, группа, где я учился, подобралась на редкость удачно, сачков не было, все фанаты электроники, но и мирских удовольствий не забывали. Я, правда, как-то ровно к этому дышал; пить не умею: лишнюю стопку примешь и потом о себе такого наслушаешься, что не верится. Но старался не отставать. Ребята по стране разъехались, все на хорошие, интересные места попали. Но «альма – матер » не забывали и обычно на годовщины защиты дипломов в начале мая не все, но кто мог, в Питер приезжали; ну, тут веселье на всю катушку! Вроде бы и деньжат хватало. Когда у меня аспирантура кончалась, диссертация вполне приличная написана, делать уже нечего, приехали ребята с Камчатки и Новосибирска – они по сравнению с нашими раз в пять больше получали. Ну и начали мы вояж по всем ресторациям города! В один из дней, когда им уже уезжать надо было, забрели тут на Московском в ресторацию; зал большой, народу много, но нам-то как-то по фигу. Свободным оказался столик в дальнем от двери углу, куда мы все шестеро и поместились. Но, как стало ясно в дальнейшем, это была наша стратегическая ошибка. Заказали салатики, что-то горячее, водчонку, естественно. Тогда было модно (после просмотра фильма «Семнадцать мгновений весны») подражать Штирлицу; поэтому мы встали, сдвинули рюмки и трижды крикнули «Зиг хай», в общем, пожелали победы как бы. И тут случилось совершенно непредвиденное. Сначала молчание несколько секунд, потом все сидевшие за ближайшими столиками – в основном пожилые (в гражданском, но с полными иконостасами орденов на груди) бросились к нам. И только тут до меня дошло, что сегодня – десятое мая, и это встреча ветеранов. Наверное, до остальных это тоже дошло. Мы обалдели. Тем временем толпа нас окружила с явным намерением если не разорвать нас на куски, то уж живого места не оставить. Сил у них, конечно, было маловато, но боевого задора – дай Бог каждому! Некоторые уже было начали хватать нас за грудки. Хорошо, никто из наших какого-либо сопротивления не оказывал, а то точно нас бы размазали. Нашелся среди них разумный человек, видимо, кто-то из командиров, и закричал: «Отставить! Вызвать милицию». Менты появились мгновенно, наверное, они это собрание охраняли; нас по-быстрому сунули в «луноход» (милицейский УАЗ) и в ближайшее отделение. В общем, всем вломили по полной программе. Ребят задержали на пару дней; но, поскольку дальше Сибири все равно было не отправить, то, содрав со всех совершенно дикие штрафы, нас кое-как отпустили. А на меня дополнительно «телегу» в институт и административное взыскание; вроде как в «Приключения Шурика» попал, только в натуре. Вот тут-то я наших ментов любить и перестал. За те две недели бессмысленных унижений век им мстить буду! Когда появился в институте, то даже на кафедру не пустили. Вынесли несколько книжек моих и – всё! Объяснили, что я отчислен из аспирантуры за систематическую и злостную клевету на советский образ жизни, допуск у меня отобран, и если я сейчас же его не отдам, то мне светит сразу три-пять лет тюрьмы. А к моим работам я тоже допущен быть не могу, ибо там есть государственные секреты, с коими мне знакомиться нельзя. А несекретные мои записи из стола они по указанию первого отдела, увы, сожгли, так что, гуляй, дорогой товарищ… А домашних моих уже предупредили, что их сын – тунеядец, и если он не представит справки с места работы, то поедет на поселение «на химию» (заводы с вредным для человека циклом производства), где будет трудиться, пока не станет честным тружеником. Ну, полный аут! Хорошо, один мужик, которому я телевизор починил и еще что-то, устроил меня оператором газовой котельной, там все нормальные люди тогда работали, я попал как раз на то место, где прежде Бродский парился. Мне там так и сказали: «Отсюда нобелевские лауреаты, как чертики из коробки, выскакивают. Режим – сутки– трое. Пока в котельной – и литературу по специальности время есть почитать. Правда, понемногу озверевать стал; смотрю, все мои работы придурки партийные с нашей кафедры публиковать начали под своими именами. Одно хорошо – дурачье ничего не поняло, только терминов позаковыристее понаписали да с такими ошибками, что ни понять, ни сделать по-ихнему ничего нельзя, окромя диссертаций. Я потом проверил – штук десять докторских из моей работы получилось! А потом я и за этим следить перестал; они ведь, как обезьяны по закону Мэрфи работают, «что сложнее палки или веревки» им уже не понять. Потом вроде полегче стало, кооперативы появились; я в один из них и перебрался, правда, сначала на мне все кому не лень ездили. Потом как-то вышел на Антона, вот он и предложил реальную работу без кидалова, да и деньги на настоящее дело не жалеет. А уж ребят в команду себе я подобрал, просто зашибись! Если бы нормальная страна была, цены бы им не было, янкесов бы раком поставили; да только не надо нашим чиновникам от науки всего этого, им бы карман в офшоре набить да с семьей слинять за рубеж. Тоскливо, Диня, становится…

Денис не прерывал этого монолога, он понимал: хоть иногда да хочется изложить, что на душе скопилось. Поэтому он тактично «не замечал», как Цветков раза в три удлинил маршрут их поездки, делая замысловатые петли по наименее загруженным автомобилями магистралям.

– К сожалению, ты прав, – Денис задымил сигаретой. – Возьми любого из нашего коллектива. Ведь никто сам во всякие сомнительные дела не лез – выдавили: то ли законами дурачили, то ли подлянкой от милиции или исполнительной (чужой воли, разумеется) власти. Многие просто сломались, кто смог, за рубеж слинял, только ведь это не выход. Все равно им там за державу обидно, если еще не совсем от сытной жизни освинячились. Ну а мы тут вроде последнего рубежа обороны… Ты, кстати, свернул бы направо, а то к моему дому раньше полуночи не подвезешь. А мне ведь еще и Ксанку приголубить надо, и с Ричардом погулять.

* * *

С выразившими желание совершить индивидуальные туры особых проблем не возникло. Света, секретарь Антона, естественно, с помощью опекаемых турфирм оформила длительные поездки для Винни, Го-рыныча, Паниковского и еще нескольких человек. Особо приветствовались семейные туры, что в некоторой степени позволяло уберечь глав семейств от необдуманных поступков. Оформление в основном шло через Москву, выезд или вылет через бывшие страны Варшавского договора, правительства которых совершенно не интересовались прошлым и настоящим проезжающих транзитом русских туристов. А если бы российские правоохранительные органы вдруг попросили бы помочь в задержании или проверке кого-либо, то с каким удовольствием все было бы сделано наоборот. Ставшие легендарными ужастики, так называемой советской оккупации, привели к появлению поколения, стремящегося по возможности нагадить тем, кто сейчас живет в России. К сожалению, непонимание неизбежных законов развития стран и того, что Запад сам толкал эти страны в сторону СССР, а потом разыгрывал фальшивые сценарии, плача от жалости крокодильими слезами, крепко укоренилось в малодумающих, но желающих много кушать и хорошо жить головах теперешнего электората. Впрочем, это была и есть задача правительства России – поднять свой имидж, а браткам на данном этапе это отнюдь не мешало; и все проходило на удивление спокойно. Конечно, наиболее сложным делом было отправить группу, интересующуюся горной страной Непал. Туда вошли Василий Могильный (Армагеддонец), Аркадий Клюгенштейн (Глюк), Георгий Собинов (Комбижирик), Павел Кузьмичев (Мизинчик), Миша Грызлов (Ортопед), Стас Иванов (Стоматолог), Сергей Александров (Тулип) и Григорий Штукеншнейдер (Телепуз). Поодиночке просачиваться к намеченной цели им не хотелось, да и было опасно непредсказуемостью поведения наиболее активной части бригады. Всегда существовала возможность, что, предоставленные самим себе, каждый из них в любой момент мог вмешаться в какую-либо историю, где, по мнению братка, что-то делалось не так. Например, начать учить гаишников вежливости, переворачивая их машины и забрасывая табельное оружие в какие-то неподходящие места, учинять полный разгром предприятий общественного питания, если предлагаемый набор продуктов не соответствовал призывной рекламе или срок чего-то прошел, примерное наказание с поломкой мебели и сжигания официальных бумаг нерадивых чиновников, не по справедливости обходящихся с незнающим свои права населением. Да мало ли было еще поводов принять активную жизненную позицию. В коллективе это было сложнее, так как надо было разозлить всех, на что старающиеся сохранить свое здоровье и собственность окружающие обычно не шли. Выход был найден, как всегда, достаточно простой и понятный.

Толя Нефтяник постарался как можно шире распространить информацию о том, что для геологических исследований совершенно неисследованного региона Сибири создана бригада высококлассных специалистов, где по косвенным признакам находится то ли потерпевший катастрофу еще в доисторические времена космический корабль пришельцев, то ли совершенно уникальное месторождение редкоземельных элементов. Корреспондент газеты «МК в СПб, Прима» Дима Стешин написал об этом удивительном феномене статью на целый разворот, сопроводив его туманными фотографиями и фрагментами карт. Тему подхватили более мелкие местные газеты: «Вестник НЛО в Питере», «Час треф» (правда, без разрешения автора); проскользнуло сообщение в местном ТВ и на радиостанции «Азия минус». Везде подчеркивалось, кто спонсирует это мероприятие, какие могут быть дивиденды для страны, – но как же это все сложно было организовать!

Полузнакомые бизнесмены попытались присоединиться к этому мероприятию, однако Анатолий Берестов только глубокомысленно надувал щеки, говорил о неопределенности результата и обещал в случае успеха принять в долю… на следующий год.

Под все эти разговоры, естественно, дошедшие и до тех структур, для коих это и было предназначено, в опломбированных контейнерах на самолетах в Хабаровск было отправлено соответствующее оборудование, обеспечивающее выживание и защиту роты солдат от любого врага в течение месяца. Справедливо рассудив, что Непал – страна дикая (мало ли что может случиться!), а о чувстве какой-либо неудовлетворенности не могло быть и речи, братки взялись за дело. Было учтено все вплоть до небольшого электрогенератора, работающего на бензине или мускульной энергии, для подзарядки радиотелефонов, инфракрасной оптики, лазерных прицелов и так далее.

Из Питера группа должна была отправиться на специальном автобусе, конкретно переделанном для подобных случаев под габариты и вкусы братков, в сопровождении двух, мало отличающихся от милицейских, машин частного охранного предприятия «Пушинка», имеющего гослицензию. Так что в пути особых задержек не предполагалось. Отъезд группы должен был проконтролировать Нефтяник, во дворе офиса которого и формировалась эта колонна. Машины братанов решили на это время там, в гараже, и оставить. В районе Владимира их ожидал зафрахтованный самолет военно-транспортной авиации, что обеспечивало отсутствие шибко любопытных, и весь дальнейший маршрут над территорией России должен был быть выполнен на нем. Вечером Денису позвонил Стоматолог и предложил заехать за ним в день отъезда, чтобы напоследок задать кой– какие вопросы.

– Получается, что в ближайшее время побазарить конкретно будет затруднительно, – сказал он, – а по телефону как-то неудобняк получится, да мало ли какие дела у нас там будут, может, и времени на все не хватит.

– Конечно, – согласился Денис, – я обязательно бы прибыл к Толику, так что заезжай.

Когда Денис возвращался с утренней прогулки с Ричардом, у его подъезда уже стоял «Шевроле-суперУниверсал» Стаса Иванова.

– Я не стал подниматься, – приветственно помахав из окна рукой, сказал Стас, – знаю, что Ксанка у тебя еще спит, да и наши соберутся не ранее чем через час, а мне что-то торопиться неохота.

– Ну, подожди минут пять, – ответил Денис.

Он отвел собаку домой, переоделся в цивильный костюм, поглядел на безмятежно спящую жену и тихонько вышел.

– Так какие у нас проблемы? – спросил он, садясь в машину.

Иванов был в своем любимом походном костюме со множеством чем-то забитых карманов. На заднем сиденье лежали две битком набитые спортивные сумки.

– А Галя-то придет тебя проводить? – поинтересовался Денис.

– Как же, конечно, но у нее какие-то дела образовались, так что сразу к Толяну. Вообще-то я хотел ее с собой прихватить, но она решила в Карловы Вары съездить. Говорит, там всякие процедуры для успокоения нервов принять должна, чтобы, когда я приеду, в обморок не падать от моих рассказов.

– Логично, – согласился Денис. Они стали медленно отъезжать.

– Ну, так, давай свои вопросы, – сказал Денис. Стас задумчиво вздохнул и несколько неожиданно спросил:

– Денис, а почему бы нам не создать свою партию? Денис, мысли которого в сей момент были весьма далеки от политических экзерсисов, удивленно посмотрел на Стаса, но признаков тихого помешательства, свойственного начинающим мессиям и проповедникам, не обнаружил.

– А почему тебе эта идея вдруг пришла? – спросил он. – Тебе что, делать нечего или мировой известности захотел, а может, подсказал кто. Да мы тут с братанами поразорили, и оно как-то само собой получилось. А че? Вон, по ящику, только их и показывают. И все у них вроде бы путем. Даже когда партия разваливается, и то все при хлебных местах остаются! Мы тут тоже прикинули – можно и билеты членские красивые сделать, и съезды всякие организовать, опять же в Думу своих людей постепенно проталкивать. И все легально. Вон, смотри, у Жирика пятьдесят квартир и машин по всей стране записано было, так ведь ни их, ни его не тронули. Ну, переписал он, конечно, кое-что на своих – и всё! Те же коммуняки полный бред несут и хоть бы что! А мы бы могли под все это большие планы реализовывать да еще с поддержкой народа. Красота, да и только! Вот только название партии никак не можем придумать; и тут ты нам, наверное, в силах помочь…

– Вот этого мне для полного счастья в жизни только и не хватало, – развеселился Денис, – можно, конечно, любое название взять, например «Совсем наши» или «Честные разборщики», а может, «Горячие»; все что угодно пойдет! Только вот главный вопрос вы там себе не задали: «Что же такое партия вообще, и какая у нее основная цель?». То, что ты перечислил, – это все шелуха, надо в корень смотреть! Давай-ка устроим небольшой ликбез.

Стоматолог согласно кивнул. – Слушай сюда! Кстати, можешь включить запись, чтобы братанам это тоже дать послушать. Может, от иллюзий излечит.

Стоматолог щелкнул тумблеро.-Начнем с определений. Зачем вообще создаются партии? Ответ: чтобы захватить власть и использовать ее в личных корыстных целях. Всё! Остальное – это уже вопросы техники. Ну, например, кто создает какую-либо партию? Ответ – небольшая группа лиц, не больше нескольких десятков, обычно, которые в жизни получили полный облом. Ни профессий у них, ни способностей что-либо делать вообще, а мнение о себе высокое. Куда деваться – в политику, там все равно одни пустобрехи и бездельники, вот среди них, если поорать погромче, можно и пробиться. А лозунги любые сойдут. Кстати, набор приманок для привлечения, вообще-то, очень ограничен. Это свобода, равенство, улучшение жизни, законность, ну и производные от этих понятий. И истошный крик: «Когда мы вместе – мы непобедимы!». Причем, заметь, чем примитивнее лозунг, тем больше народу клюнет. Девяносто девять процентов людей вообще думать не хотят и не могут, а лозунги типа «Распределим поровну или по совести!», «Построим общество с человеческим лицом!», «Достойную плату за честный труд!» или «Поднимем нацию с колен!» понятны любому идиоту, вот они в партию и идут. А руководители, как только народишко к ним повалил, сразу начинают создавать «партийную структуру» – опять же для тех, кто ничего не добился, а поруководить и выделиться из серой массы хочет. Ну, тут уж полное раздолье, обязательно партбилеты, значки, форма или платки, ячейки, съезды, демонстрации по любому поводу, разные мероприятия. Особенно же они любят благотворительность – сделать на копейку, а орать о ста рублях. И ещё любят бороться за «чистоту рядов». Вот недавно «Наши» – это молодежное объединение правящей партии, устроило демонстративное сожжение книг, не понравившихся авторов. Книги, действительно, дерьмо, но прецедент уж больно знакомый. Сейчас жгут книги, а как вырастут и придут к власти, то начнут жечь авторов, а заодно и тех, кто их читает, ну и вообще любых инакомыслящих. В истории человечества это уже было; последний пример – весьма недавно, когда тоже молодежь из национал-социалистической рабочей партии Германии решила несколько изменить состав классического наследия, сначала по книгам, а потом и по головам, где они могли сохраняться. Итог – 50 миллионов жизней! В Советском Союзе тоже подобные чистки по библиотекам проводились, правда, не афишировались. А до того: инквизиция, Византия, Древний Китай. Опять же цель понятна – то, что сказал партбосс, – истина абсолютная, а все остальное – фуфло, его и знать не надо.– Ну уж, не так все примитивно, – вклинился в монолог начитанный Стас – Я и с Гоблином по этому вопросу немного побазарил. Мне вот кажется, что немножко не по твоим рассуждениям у нас партия власти и большинства в Думе образовалась. Там все чиновники, которые на хлебных местах уже сидят, объединились; им– то зачем власть захватывать, она ведь у них уже есть?!

– Тут есть некоторое различие, но оно не принципиальное. Власть они захватывали, когда во всяких мелких партиях были или вообще через подставных лиц деньги получили, чтобы на поводке их держать. А теперь вроде бы самостоятельными хотят быть, добро ведь быстро забывается, а платить по счетам ой как неохота. Вот ты по своим барыгам это отменно знаешь. (Стас согласно кивнул.) Им теперь надо власть-то ту сохранить, новые-то все время лезут, скинуть стараются. А тут лафа – сверху вроде призыва «объединяйтесь», есть лозунги, ну, мы их повторять не будем, все силовики там, в случае чего прикроют. И прежним спонсорам можно сказать: «Увы, рад бы сделать, но… партийная дисциплина». Полукриминал да олигархи вряд ли в открытую против пойдут, спишут как непроизводительные расходы. Ну, постреляют десяток-другой особо скурвившихся, только это сейчас особо не проканает, тут все спецслужбы носом землю рыть будут, чтобы свою преданность доказать.

Только вот у победившей партии недостаток есть. Как только всё захватит, так считает, что это до скончания веков, а потому очень скоро теряет нюх, способность бороться и даже от простых, совсем не сильных толчков разваливается. В принципе, именно так и произошло с коммунистами в Советском Союзе. Ведь восемнадцать миллионов их было; вся власть, армия, спецслужбы в их руках! А когда объявили об отлучении их от власти, ни один на баррикады не вышел, весь пыл ушел на защиту собственных задниц и разворовывание остатков партийного пирога… А сейчас у нас народ больно ушлый стал. Как только, предположим, ты выдвинул программу, что-то реально делать начал, так сразу часть этих молодчиков тебя ругать начнет, причем самым наглым образом, а часть к себе затащить постарается. Зная твою натуру, окромя мордобоев дальнейшее, увы, ничего не сулит… Да еще и власти ввяжутся, антигосударственные мотивы найдут. Нет уж, лучше не надо! Мой тебе совет: вспомни картину «Кавказская пленница», как там Вицин на фарфоровых кошках тренировался. Вот и ты так же – найди какое-нибудь небольшое поселение или район, где о партстроительстве ничего не слышали, и попробуй их организовать. Почти сто процентов, что ничего путного не получится.– А что, – задумчиво произнес Стас, – может, все же и прямь попробовать?

– Да пошутил я, – у Дениса возникли какие-то смутные подозрения, что он был понят не совсем так, как хотелось бы. – Ну зачем тебе валить лишнюю хворобу на свою голову?! Давай, лучше по горам походи, отвлекись, нельзя же все о делах да о делах.

– Слушай, Диня, – Стас наморщил лоб, – есть еще один серьезный вопрос. Вот я тут прочитал, что этот самый Непал – ну очень бедная страна, там от голода народ мрет, как мухи на липучке; а храмы свои они покрывают листами чистого золота, да еще драгоценные камешки туда ставят! Как это у них совмещается?– Действительно, это так, – подтвердил Денис – на главном храме у них то ли восемьдесят, то ли сто двадцать кило золота, да вдобавок больше двух тысяч камней драгоценных разных. И никто их не трогает, настолько сильны принципы их варианта буддийской веры. Они ведь считают, что все происходящее – это как бы нереально, – сон (или «майя» по-ихнему). Вот потому спокойно ко всем этим вещам и относятся. С другой стороны, товарные отношения, то есть деньги, у них такой уж существенной роли не играют; куда более популярен натуральный обмен: еду на одежду или наоборот. А ежели лишнее что появилось, то ли король, то ли те же буддийские монахи изымают. Если даже что-то спереть, то, во-первых, не продать, во-вторых, сразу вычислят и тут уж живыми ни сам вор, ни его семья не останутся, да еще позор всему роду. Вот и не трогают! – Ну, натурально, дикари, – возмутился Стас, – даже любопытно посмотреть на них будет.

* * *

Когда Денис и Стоматолог подъехали, все остальные уже были в сборе. Несколько ошарашивал подготовленный для братков модифицированный «Неоплан», раскрашенный в ядовито-яркие цвета с надписью «Атомэнергогеолого-разведка» и несколькими значками радиоактивной опасности (круг из трех желтых секторов с центральной желтой частью). Нефтяник показал и вручил шоферам и сопровождающему соответствующие официальные документы, на всех ящиках, забивших все отведенные для них места, были пломбы и значки этой самой радиационной опасности и куча всяких других значков, из которых наиболее знакомыми для путешественников были зонтик и большая рюмка. В документе на груз было записано, что это приборы, содержащие радиоактивные изотопы, и их вскрытие категорически запрещено.