Инсталляция

– Да. Я же тебе сказал, что желающих немного, а это самые плохие места возле машинного отделения, так что их никто не занял. Собирайся, поедем на новую квартиру.

– А если нас заметят?

– Никто не заметит, уже второй час ночи, все пассажиры спят, матросы на вахте или отдыхают.

Светлана и Максим вышли в освещенный коридор и тихо, на цыпочках, двинулись вдоль стены. Они дошли до винтовой лестницы и поднялись на верхний дек, прошли до самой кормы, и Максим показал указательными пальцами в разные стороны.

– Наше дело правое, – шепотом сказала Светлана.

– Это смотря с какой стороны.

– Есть здесь правый борт?

– Вот, – Максим указал на правую часть корабля по его движению.

– Значит, сюда.

Максим открыл замок, и Светлана вошла в крохотное помещение, ничем не отличавшееся от купе в поезде.

– Ничего себе каютка!

– А ты что ожидала? – улыбнулся Максим.

– Холодильник.

– Здесь ничего такого нет.

– А как же душ, ванна?

– Зато здесь есть туалет и даже умывальник.

– Максим, да кто же платит по штуке баксов, чтобы две недели жить в этой роскоши?

– По штуке баксов, говоришь?

Светлана поняла, что сболтнула лишнее и прикусила язык.

– Это я так, образно. Ведь билеты на круиз дорогие.

– Я не знаю. Наверняка. Но остальные каюты больше.

– Ладно, по сравнению с тем шкафчиком – это все равно хоромы.

Светлана растянулась на нижней полке двухъярусной кровати и, потянув руки, прислонила щеку к холодной коже. Она пролежала так около минуты, и вдруг ее пронзила мысль о том, что она совсем забыла о Максиме. Девушка резко повернула голову и увидела парня, стоящего возле двери и оценивающе смотревшего на нее. В его взгляде горел огонек хищника, любующегося добычей, но, как только их взгляды пересеклись, он тут же растаял и стал обычным взглядом обычного парня.

– Ты куришь? – спросила Светлана.

– Я? – удивился парень, – Ах, да, кажется.

– Я подумала, может ты забыл?

– Забыл, но матросы меня уже научили.

– Чему они тебя научили? – спросила Светлана, протягивая руку вперед.

– Вот, – парень протянул пачку «Мальборо».

– Ничего себе, – присвистнула девушка.

– А что?

– Да, ты сильно ударился, это дорогие сигареты.

– А что же я курю?

– Именно это, – рассмеялась Светлана, прикуривая.

– Будь осторожна с сигаретами, – сказал Максим, отворачивая барашек иллюминатора.

– Может возникнуть пожар?

– Нет, дым могут почувствовать. Разговаривать тоже громко не следует, за стенкой две модели в точно такой же каюте.

– Как же они там помещаются?

– Не знаю. Наверное, ноги подгибают.

– Слушай, Максим, я что-то не поняла насчет Майларова, ты его нашел?

– Нашел, я же сказал.

– А хохла?

– Ты сказала Мыколу.

– Хохол его кличка, или Мыкола, я уже не помню.

– Знаешь, таких здесь нет. Говорят, что привез этого Руслана седой толстый водитель.

– На ржавой «Волге»?

– Нет, – рассмеялся Максим, – на черном «мерсе».

– Наверное, не он.

– Так зачем нам нужен этот твой связной?

– Понимаешь, Максим, он, как бы это сказать, не совсем связной. Он, как бы это сказать, – Светлана задумалась, – впрочем, какая разница, чем меньше ты знаешь, тем в большей безопасности находишься.

– Что же ты мне сразу не сказала?

– Я бы тебе и сейчас не сказала, но вынуждена.

– И что же ты мне вынуждена сказать?

– То, что этот Руслан, который Майларов, сейчас выясняет, кто из пассажиров везет финансовые документы.

– Какие документы?

– Документы мафии, те, что показывают в кино. Такой чемоданчик с распечатками и дискетами, где есть все счета в швейцарском банке и движение по ним.

– Ага, – закивал головой Максим, – а наша задача – этот чемоданчик забрать.

– Нет, Максим, наша задача – за этим самым Русланом проследить, и, если он влипнет в неприятности, помочь ему.

– И зачем нам это нужно?

– Зачем? А хрен его знает. Такая у нас с тобой задача, напарник.

– Что-то не верю я, Светлана, будто такой вот херней последние пять-восемь лет занимался. И хочу, чтобы ты мне рассказала, пока опять бутылкой по башке не получил.

– Да успокойся ты, – повысила голос Светлана.

– Извини.

– Нет, это ты меня прости, я сорвалась.

– А, ничего. Я пойду.

– Иди.

– Мне придется тебя запереть.

– Почему?

– Потому что изнутри можно закрыться только на засов. Любой, кто попробует открыть дверь, сразу поймет, что внутри кто-то есть.

– Как же я выйду?

– А куда ты собралась?

– Не знаю, мало ли что может произойти.

– Я не собираюсь опять спорить, или я тебя запру, или возвращайся в свой шкафчик со швабрами.

Светлана подумала, что этот диалог уже мало похож на разговор двух агентов, старшим из которых является она. Девушка глубоко вздохнула и сказала:

– Хорошо. Надеюсь, ты прав.

Глава 9

Светлана встала возле иллюминатора и посмотрела на проплывающий аккуратный залив с крохотным покосившимся домиком и деревянным причалом.

«Надо же, – думала она, – а ведь здесь кто-то живет, ходит по утрам на рыбалку, купается и совершенно не замечает окружающей красоты. Хотя, наверное, с грязного берега, заваленного этикетками от конфет и пустыми бутылками, так же красиво смотрится проплывающая белая яхта, и кто-то смотрит сейчас на нее и завидует счастливым людям».

Светлане захотелось лечь на полку, но она вспомнила о том, что непременно начнет изнурять себя кулинарными фантазиями.

«Странно, – подумала она, – почему Максим, с такой легкостью убедивший капитана и команду черт знает в чем, узнавший в течение нескольких часов о наличии Руслана и постоянно проявляющий инициативу, никак не может решить проблему, которая на фоне всего предыдущего должна казаться плевой. Наверное, нужно было оставить ему его деньги. Но как? Он же остался в одних плавках. Наверняка, это выглядело бы странно. Конечно, их можно ему вернуть и сейчас. На купюрах же не написано, что это его деньги. Да, надо вернуть. С ними парень что-нибудь придумает. Нет, ну как же так? На яхте нет возможности просто купить пирожок или булочку? Что же лучше, пирожок или булочка? Конечно, пирожок. С рисом и мясом или с картошкой, лучше горячий, но можно любой. И запить его молоком или горячим чаем. А еще лучше… Ну вот, опять началось, – отпугнула мысли Светлана, – все мысли о еде. Неужели это так важно? Йоги не едят по два месяца, верующие постятся, а я после двух суток совершенно раскисла. Надо что-то делать».

Светлана села на полку и попыталась подумать о Руслане. Мысль тут же растаяла, вспомнился запах картошки и сала в гараже.

«Так с ума можно сойти», – девушка неохотно стянула с себя одежду и, открыв воду в умывальнике, стала методично тереть ее лежавшим здесь куском мыла. Работа отняла у нее некоторые силы, но это отвлекло от голода, и Светлана выстирала свою футболку и джинсы так тщательно, как не делала этого никогда. Она так увлеклась, что не сразу заметила разговор, проходящий сквозь стену. Говорила девушка, находившаяся за тонкой стальной перегородкой, и судя по тому, что делала она это громко, другая девушка находилась в комнате за закрытой дверью. Несмотря на то, что голос хорошо был слышен, разобрать слов Светлане не удалось, как она ни прислушивалась. Железные стены превращали комнату в музыкальный инструмент, многократно отражая звук и искажая его. Светлане показалось, что за перегородкой разговаривают два свободных человека, а она превратилась в добровольную, но все же пленницу, где сама заключенный и надсмотрщик.

* * *

Девушка совсем замерзла и уже успела несколько раз пожалеть, что устроила постирушки. Невысохшая футболка быстро отняла ее тепло. Надевать куртку совершенно не хотелось. Светлана пыталась свернуться калачиком и, почувствовав теплые руки Максима, бросилась в его объятия и застучала зубами.

– Ты что это? – шепотом спросил парень.

– Замерзла.

– Если хочешь, я могу принести тебе бушлат.

– Сделай одолжение, – говорила девушка, прижавшись к груди парня.

– Я думал, – сказал Максим, – что тебя готовили к подобным испытаниям?

– Прыгать через забор и стрелять на вскидку. А к таким – нет.

– Скажи, Свет, а у нас не существует специализации?

– Как это?

– Как у воров. У них есть и медвежатники, и щипачи, и мокрушники.

– Это тебе матросы рассказали? Нет, у нас такого нет. Мы все универсалы, только я мужиков клею, а ты баб.

– Ты хочешь сказать, что я соблазнял женщин? – удивился парень.

– Разумеется, если это для работы необходимо.

– И как у меня это получалось?

– Нормально, – сказала Светлана, наконец открыв один глаз.

– Согрелась?

– Почти. Что там с нашим Русланом?

– Ничего. Ничего нового: ни с кем не знакомится, в карты не играет, в рулетку тоже. Бабами не интересуется. В общем, такое ощущение, что ему все по барабану.

– Но ты же не можешь наблюдать за ним все время. Наверняка он ищет нужного человека, когда за ним не смотрят. Или уже нашел.

– Не понял. Это как?

– Он мог его уже найти и теперь ждет удобного момента, чтобы получить документы.

– Тогда чего мы ждем, давай его спросим.

– Нельзя. Пока нельзя. В нашу задачу не входит вмешиваться, нам главное – его не упустить.

– Послушай, Светлана. Я понимаю, что ты связана разного рода служебными тайнами, но… Ой, чуть не забыл.

Максим вытащил из кармана спецовки яркий батончик шоколада и вложил Светлане в ладонь.

– Будешь?

– Буду? Ты еще спрашиваешь?

Девушка хрустнула батончиком:

– Спасибо.

Максим осторожно положил ладони на плечи девушки и тихо продолжил:

– Так что ты о нем знаешь? О Майларове.

– Ничего не знаю.

– Но фамилию ты ведь как-то узнала.

– Максим, что за ерунда, я ее в задании прочла, больше ничего не знаю.

– А что там еще было написано?

– Только то, что, возможно, он будет на яхте. И про хохла.

– И все? Странно.

– Чего же здесь странного?

– Да фамилия его, Майларов. Никогда такой не слышал.

– А мою фамилию ты слышал?

– Ру, ты имеешь в виду? Я думал это не фамилия.

– А что же?

– Да черт его знает, прозвище, кличка, позывной.

– Вот видишь, Максим, ничего тут странного нет.

– Знаешь, Свет, тут у помощника капитана есть справочник по Москве, старый, конечно, но я подумал, а вдруг там есть Майларов? И посмотрел.

– И что?

– Да нет там никаких Майларовых. Малайларовых человек сорок, Махлаевых еще больше, а Майларовых ни одного. А помощник мне сказал, что такой фамилии быть в принципе не может.

– Ты разговаривал об этом с помощником?

– А чего здесь такого?

– Максим, мы не должны привлекать внимание к Руслану, это небезопасно.

– Я и не привлекал, просто он поинтересовался, чем я занят, а я ответил, что ищу телефоны наших пассажиров, и что сейчас добрался до Майларова. А он сказал, что такой фамилии не бывает. Еще сказал, что майлар – это предельный углеводород, его изобрели десять лет назад, и, если бы не случайность, никто бы о нем не узнал.

– Какая случайность? – не поняла девушка.

– Он мне сказал, что когда стали развиваться композитные материалы, изобрели сверхпрочную майларовую пленку. Только у нее была одна проблема – не было клея, которым ее можно было соединить. Тогда и стали делать эту пленку с одной стороны матовой. И совершенно случайно оказалось, что на ней очень удобно делать чертежи. Так как тогда не было ни ксероксов, ни принтеров, то эта пленка быстро прижилась в разных КБ, а иначе осталась бы она достоянием одних военщиков.

– Ну и что из этого?

– Да ничего. Просто в наши времена дурацких фамилий никому не дают, если, конечно, не в детдоме. Но я так понимаю, что Руслану твоему больше десяти лет.

– А может, он действительно Малайларов, только с паспортисткой ему не повезло, вот и получился он таким, каким мы его знаем.

– Может быть, – сказал Максим, непроизвольно опуская руку с плеча на грудь Светланы.

– Спасибо, Максим, я уже согрелась.

– Я не поэтому, – кокетничая сказал парень.

– Тем более спасибо. Максим, перестань.

– Но почему?

– У нас это называется неуставные взаимоотношения.

– Неужели я тебе противен?

– Нет, – Светлана повернулась лицом к парню, размышляя, что придумать на этот раз, но, увидев коротко стриженного носатого юношу в матросской робе, поняла, что он больше не вызывает у нее того отвращения, которое испытывала к прежнему Максу.

Светлана обняла его одной рукой за шею и как смогла сильно поцеловала.

– Все, – выдохнула она, – и на этом закончим. Давай не будем портить с тобой хороших отношений, тем более ты знаешь… То есть знал… Ой, как тяжело с тобой, Максим. Знаешь, что я люблю другого.

– Другого? – Максим сделал театральную паузу. – Как же я сразу не догадался?

– О чем догадался, Максим?

– А, ладно, – Максим подскочил с места и уже в дверях сказал: – Сегодня больше не приду.

* * *

Светлана в очередной раз поднесла часики к уху.

«Идут, кажется, – подумала она, – разумеется, идут, если бы не шли, время остановилось, а сейчас оно уползает. Уползает за сутки, в течение которых Максим ни разу не удосужился навестить девушку, запертую в маленькой каюте возле самой кормы. Что же произошло? Может, его разоблачили, и парень не хочет выдавать своего напарника? Ерунда, весь этот шпионский бред я придумала сама, а если в Максиме и разгадали сына владельца яхты, ни к чему криминальному это не могло привести. За исключением, пожалуй, того, что ему могли рассказать, кто он и кто его отец. Но если такое произошло, Макс был бы уже здесь, и наверняка не один. Максим сам мог все вспомнить. Тогда так же непонятно его отсутствие. Он мог вляпаться в историю, настропаленный мной и мнящий себя агентом. Максим мог не выдержать и поговорить с Русланом, на него это похоже, но тогда почему он так долго отсутствует?»

Светлана пыталась сложить разрозненные мысли, но голова была тяжелой и совершенно отказывалась размышлять. Любое напряжение ввергало девушку в сон, и чтобы не провалиться на этот раз, она встала с полки, вошла в туалет и бросила себе в лицо несколько пригоршней воды. Ей снова показалось, что она слышит за перегородкой голос. Светлана прислушалась, но опять ничего не разобрала.

Она вернулась в каюту и, глядя в иллюминатор, сказала:

«Начнем сначала. Максим потерял память. Что происходит с человеком, когда он теряет память? Что происходит с человеком, когда он теряет память? С человеком, который потерял память, что происходит?»

Чтобы на секундочку отвлечься, Светлана попыталась умножить двузначное число. Результат оказался неожиданным.

«Ничего себе! Так я окончательно сойду с ума. Несколько дней без общения, еды – и я уже таблицу умножения забыла. Забыла? Ну да, конечно. Чего хочет человек, когда что-то забывает? Он хочет вспомнить. Это же так естественно. Память – это все, что есть у человека, делающего его таким, какой он есть. Чем отличается дворник от академика? Ничем, если их раздеть. В остальном же только набором извилин и жизненным опытом. Отними память у человека, он должен мучиться и пытаться все вспомнить. Почему же этого не делает Макс? А почему я решила, что он этого не делает? Вон он как приставал с расспросами насчет званий да наших отношений. Не поверил, что последние восемь лет такой херней занимался. Расскажи мне все, пока снова бутылкой по голове не получил».

Светлана почувствовала, как к горлу подкатил комок.

«Не может быть! Ведь я ему ничего не говорила про бутылку. Неужели он все знает? Не-ет! Стоп. Стоп. Стоп. Я – полная дура? Дура. Конечно, дура, потому что только в бразильских сериалах все по очереди теряют память и оказываются братьями-близнецами. Да как же я могла так попасться?»

Светлана села на полку, закрыла лицо руками и попыталась заплакать. Через минуту, поняв, что ей это не удастся, она снова встала и открыла иллюминатор.

«Выпрыгнуть смогу. До берега, скорее всего, доплыву. Что еще? Пожалуй, все. Здесь мне оставаться не следует».

Светлана высунула голову в круглое отверстие. В ее легкие ворвался прохладный сырой воздух.

– Бррр. А водичка, наверняка, не очень теплая. Доплыву ли?

Она еще раз примерила расстояние. На этот раз показалось, что до берега очень далеко.

– Врагу не сдается наш гордый варяг, – запела девушка, пытаясь вылезти из иллюминатора, – пощады никто не желает, – прозвучало совсем не выразительно.

Светлана поняла, что выбраться головой вперед не удастся. Она попробовала вернуться в каюту и только тут поняла свою оплошность: ни ее руки, ни ноги не имели точки опоры. Девушка балансировала на стальном обруче, болтая ногами.

«Похоже, на этот раз я точно в дерьме», – подумав так, она что есть силы изогнула спину и сделала конвульсивное движение вперед.

Ее центр тяжести сместился, и голова пошла вниз.

– Да здравствует Кусто! – выдохнула она, но вместо встречи с водой ее тело ударилось о борт судна и взмыло вверх.

«Ой, хоть бы никто не смотрел в бинокль, – подумала девушка, – вот будет стыдоба, если кто-то рассматривает меня с берега».

Светлана скрестила на груди руки и уперла кулачок в подбородок, осознавая, что в таком положении она сможет пробыть достаточно долго.

Поразмышляв добрых пять минут, Светлана пришла к выводу, что длины ее ног должно хватить, чтобы дотянутся до верхней полки. Она помахала ногами, но так и не нашла опоры.

«Досадно. Однако надо выбираться, или… Впрочем, других вариантов как раз нет».

Светлана еще раз поискала ногой полку и так же безуспешно.

«Вот если бы во что-нибудь упереться. Всего-то?» – девушка ненавидела себя.

Светлана осмотрела корпус яхты и в очередной раз не поверила своим глазам.

Чуть ниже иллюминатора на гладкой металлической поверхности находился выступ шириной около десяти сантиметров. Для чего он был сделан, Светлана так и не поняла. Ухватившись за него и издавая рычащие звуки, она после нескольких попыток подтолкнула себя в каюту. В это самое мгновение ее нога нашла верхнюю полку, оказавшуюся совсем близко, но не там, где она предполагала. Балансируя и пыхтя как паровоз, Светлана ввалилась в каюту и, упав на полку, сказала:

– Чтобы я еще раз вылезла? Да ни за что.

Но уже через пять минут Светлана повторяла попытку, на этот раз изменив тактику и пытаясь выйти задом. Просунув ноги и держась за полку, Светлана нащупывала выступ, когда в голове у нее возникла яркая картина происходящего. Она буквально увидела стремительные очертания яхты, из последнего иллюминатора которой висит или торчит… Светлана подумала так: «Сначала торчит, а затем висит, ну и так далее». Эта мысль почему-то не испугала, впрочем, и не позабавила. Вскоре ее нога встала на выступ, и девушка достаточно легко оказалась за бортом. Ее волосы затрепал влажный ветер, а несколько брызг легли на лицо. Светлана посмотрела на темно-синие буруны, и ее желание покинуть судно быстро таяло. Она стояла около минуты, так и не решившись отпустить руки.

– Ты что там делаешь? – услышала она почти над ухом.

От неожиданности нога соскочила с выступа, и, потеряв равновесие, Светлана повисла на руках, вмиг приросших к иллюминатору. Она посмотрела вниз и увидела, как кроссовки облизывают гребешки волн. Ей показалось, что стоит только разжать пальцы, как река тут же ее проглотит.

– Держись, держись, – донеслось сверху.

Светлана впервые подняла голову и поняла, что он доносится не из ее каюты. Призыв держаться выкрикивала кудрявая голова в соседнем иллюминаторе. Это была девушка, смотревшая на Светлану глазами полными ужаса и восторга.

– Держись! – повторила она.

– Держусь, ну и что дальше? – спросила Светлана.

Девушка, очевидно, не расслышала слов и то ли сочувственно, то ли ободряюще затрясла шевелюрой.

– Что дальше? – спросила Светлана, как будто собеседница могла дать дельный совет.

Девушка в иллюминаторе изобразила пальцем качели, тогда Светлана качнула ногой и, придав телу движение маятника, попыталась встать на площадку, с которой только что упала. Как ни странно, но это оказалось очень просто. Светлана нашла ногами выступ и, превозмогая себя, подтянулась. Между двумя отверстиями в теле яхты было не меньше полутора метров, и пройти по выступу, все время держась за край одного из них, оказалось невозможно. Светлана уже собиралась отступить назад, но ее рука наткнулась на что-то теплое и, приняв помощь девушки, она прошла к соседнему иллюминатору.

* * *

Не заботясь о последствиях и полностью забыв о приличии, Светлана наслаждалась запасами фотомоделей, которые оказались Олей и Ирой. Они полностью соответствовали представлениям Гамаровского о модельном бизнесе и напоминали рослых парней.

– Что же, ты все это время ничего не ела? – спрашивала Оля.

– Не-а, – отвечала Светлана с набитым ртом.

– Как же ты не окочурилась?

– Сама не знаю.

– А что ты там делала?

– Понимаете, девчонки, я тут своего парня пасу. Как вам объяснить? В общем, тут на яхте есть парень, его зовут Руслан. Он мне поклялся, что любит, и все такое, и бла-бла-бла, но вы же понимаете, что такое мужики. В общем, я решила его проверить и купила ему тур на одного. Хочу посмотреть, сломается он или нет? Это у меня такое испытание.

– Как же ты об этом узнаешь?

– Вот про это я и не подумала. Что толку сидеть в каюте и ничего не знать, поэтому я попыталась выбраться, только вы меня до смерти напугали.

– Я же не знала, – сказала Ира, – а что ты дальше делать собираешься?

– Не знаю, положение у меня не очень. Дело в том, что я на яхте зайцем, и об этом знает один человек. Он раньше мне собирался помогать, но видно, передумал и вторые сутки меня не навещает.

– Что за человек?

– Один матрос, только вы его, наверное, не знаете.

– Да, – заметила Оля, – в этот раз команду зачем-то поменяли. Макс как дурак сначала в робе ходил, ты видела? – обратилась она к Ире.

– Видела, ну его в сраку.

– Что за Макс? – спросила Светлана.

– Да так, шишка на ровном месте. Есть здесь один звездный мальчик.

– Расскажите, плиз.

– Тебе не по зубам, – махнула рукой Оля. – К тому же, я так понимаю, у тебя свой парень есть.

– Есть, – кивнула Светлана.

– Ну и зачем он тебе сдался? Ни один мужик не стоит того, чтобы из-за него голодать. Я понимаю – за фигуру, – девушка провела руками по талии.

– Этот стоит.

– Тебе виднее, только мы ничем помочь не сможем, у нас работа.

– Что за работа? – спросила Светлана, делая невинное лицо.

– Мы снимаемся, модели мы, понимаешь?

– А я-то думаю, что за девчонки такие классные?

Явно польщенные девицы заулыбались.

– Время от времени мы можем за твоим парнем посмотреть, – сказала Ира.

– Да ладно вам, девочки, мне и так неудобно. Вот если бы вы мне поесть купили, – Светлана аккуратно положила на откидной столик три бумажки.

Оля посмотрела на деньги и уверенно добавила:

– Присмотрим мы за твоим парнем, только опиши, какой он.

* * *

Светлана отошла к двери и придирчиво осмотрела иллюминатор. Вроде все в норме. Петля веревки, пропущенная через кронштейн, в глаза не бросалась. Можно было открыть и закрыть стекло, и если не всматриваться, то заметить узкую полоску можно только случайно. Белый пакет, подвешенный на веревку, идущую к каюте Оли и Иры, можно обнаружить лишь с берега, если, конечно, не перегибаться через борт. Светлану же заботило то, о чем она раньше никогда не задумывалась. Запах. Обостренное голодом обоняние различало малейшие запахи, и девушка думала, что Максим, если он, конечно, появится, непременно почувствует, что она уже не умирает с голоду.

Он пришел ночью. Держа банан, словно букет цветов, щелкнул замком и осторожно открыл дверь.

– Тук-тук, Света.ру, это я.

Изображая утомленную бездельем и изнемогающую от голода, Светлана придала себе неестественную позу, скрючившись в три погибели и спрятав лицо.

– А-а, это ты? Я уже подумала, ты того, это… – еле сдержав смех, девушка вырвала банан из рук парня и, пачкаясь и давясь, жадно набила рот.

«Не переиграть бы», – подумала Светлана.

Но Макс ничего не заметил. Задумчиво улыбаясь, он обнял девушку и, гладя по голове, сказал:

– Совсем изголодалась, моя маленькая.

– Максим, если так дальше пойдет, я ноги протяну.

– Потерпи, немного осталось.

– До чего немного?

Максим, не ожидавший этого вопроса, достал сигарету и, только прикурив, сказал:

– Скоро у меня появится возможность. Я почти договорился с коком, только мне нужны деньги.

– Сколько?

– А сколько у тебя есть?

– Не знаю. Я и забыла, что это такое, – Светлана достала из грудного кармана заранее приготовленный комок купюр и протянула Максиму. – Возьми все, мне здесь деньги ни к чему.