Светлая Тень

Сергей Недоруб

Светлая Тень

© С. Недоруб, 2019

© С.В. Лукьяненко, 2013

© ООО «Издательство АСТ», 2019

* * *

Часть 1

Глава 1

Старинные часы с маятником и печальной кукушкой, застрявшей в бронзовом гнезде, заметно контрастировали со свежей отделкой офиса, выполненной по новейшим технологиям. Что характерно, здесь работали мастера, среди которых не было ни единого Иного. И никто из них, конечно, этих часов даже близко не увидел. Я так думаю. Иначе кто-нибудь да стряхнул бы с них пыль. Или задал бы вопрос, что тут делает механизм с застрявшей ключевой деталью и без одной гири.

Председатель окинул нас беспристрастным взглядом, вытряхнул листы бумаг на подковообразный стол.

– Итак, приступим, – сказал он. – Мадам Ольсен, прошу начать запись. Мы собрались здесь, на территории Дневного Дозора города Москва, Россия, чтобы поставить точку в вопросе Сергея Воробьева, Темного Иного первого уровня. Инцидент, приведший к смерти Максима фон Шелленберга, Высшего Инквизитора, случившийся три года назад в Севастополе, Россия, был расследован Великим Трибуналом в Праге. Вопрос не считается закрытым, пока не урегулированы некоторые формальности. В частности, Трибунал считает нужным убедиться, что Сергей Воробьев остается благонадежным сотрудником Дневного Дозора и что его действия и взгляды заслуживают доверия Инквизиции. Для разрешения формальностей присутствуют Инквизиторы: Рене Сен-Клер, Томас Бьорндален и Саймон Джонсон… то есть я. Также присутствуют сам Сергей Воробьев и его куратор в Дневном Дозоре Александр Агеев. Протокол ведет Астрид Ольсен.

За окном что-то ухнуло и стукнуло. Саймон Джонсон вздрогнул, перевел взгляд на голубя, озадаченно долбившегося в стекло.

Хорошая защита у нашего штаба. Магическая броня такая, что не продавить. Настроена по миллиметрам вдоль архитектурных линий небоскреба. Но от случайного попадания птицы никто не застрахован.

Хотя разве на свете бывают случайности? В том году меня допрашивали Инквизиторы и покруче этой троицы – так на них ворон прилетал.

Переглянувшись с Сашей, я невозмутимо поднял бровь и принялся ждать, какую формулировку изобретет Джонсон, чтобы еще больше затянуть задолбавший всех процесс.

Естественно, пражский Трибунал заинтересовался вопросом фон Шелленберга. К попыткам наказать выживших в инциденте они подошли со всей тщательностью. И конечно же, кое-кто в Европе, не лишенный интеллекта, сообразил, что в некоторых вопросах искать виноватых не стоит. Невыгодно. Трое европейских Инквизиторов прибыли в Москву вовсе не для того, чтобы мутить воду трехлетней давности. Хотя бы потому, что Инквизиция никогда не проводит серьезные заседания на внешней территории. А судить Темного Иного в его же московском штабе – задача не для слабонервных, хоть обвешайся регалиями с головы до ног.

Но вот небольшой цирк они могут себе позволить.

Рене Сен-Клера я уже встречал, здесь он был частым командировочным. Саймон Джонсон, насколько я помнил, сам раньше был всего лишь секретарем. Неплохую карьеру он сколотил. А господин Томас, с фамилией, плохо подходящей для российской фонетики, был мне не знаком.

По-русски все трое говорили сносно. Расширенный языковой пакет «Боширов» с углубленным изучением континентальных наречий им разрабатывали в Германии, получив транш на магическую лингвистику специально для нужд Инквизиции. Не знаю, кто там отвечал за русский, но со своей задачей они справились превосходно. Вряд ли впредь кто-либо из сотрудников европейских филиалов станет изучать языки своими силами. Так что у покойного фон Шелленберга с его естественным знанием русского есть шанс войти в историю очередным динозавром, не ищущим легких путей.

Миловидная Астрид, фиксирующая нашу беседу, никакого отношения к Инквизиции не имела. Она являлась нашей сотрудницей, любила фенечки тонкой работы и коллекционировала упаковки какао со всего мира. Сейчас ее наманикюренные пальчики бегали по клавишам печатной машинки. Не любит Инквизиция компьютеры, предпочитает фиксировать на бумаге. Невозможность установки магической защиты на файлы из всех сделала параноиков.

– Я все же хочу уточнить, – подал голос Саша. – В чем причина повторной заинтересованности Инквизиции в вопросе Воробьева? Трибунал не удовлетворен его прошлогодними показаниями?

– О нет, Трибунал удовлетворен, – махнул рукой Джонсон. – Понимаете, вкрался мелкий технический нюанс. В тот день Сергей Воробьев все еще числился Иным второго ранга, а сейчас официально признан поднявшимся до первого. Иными словами, это новый процесс и новые протоколы. Чтобы избежать этого, я прошу Сергея еще раз рассказать, что случилось.

Пожав плечами, я дотянулся до стакана с водой и сделал глоток.

– Да без проблем, – сказал я. – Повторить так повторить. Я, Сергей Воробьев, Темный Иной первого уровня из Дневного Дозора Москвы, был свидетелем преступной аферы, проводимой Высшим Инквизитором Женевы Максимом фон Шелленбергом.

Джонсон скорчил гримасу. Не обращая внимания, я продолжил:

– Максим фон Шелленберг открыл нечто в Сумраке, что условно можно назвать персонифицированным монстром. Мы – я и моя команда – называли его Баланс. Он никак не выглядит, потому что не имеет материального облика. Он живет в Сумраке и влияет на наш мир, действуя через неинициированного Иного, которым должен быть ребенок, родившийся от двух других Иных общего уровня, Света и Тьмы соответственно. Баланс вселял в их ребенка достаточные мотив и энергию, чтобы уничтожать других Иных. Фон Шелленберг захотел получить контроль над подобным ребенком – девочкой Кристиной. Он решил убрать всех, кто мог ему в этом помешать. Расправившись с дозорными Севастополя, фон Шелленберг захотел устранить других Иных, в числе которых был и я. Ему удалось уничтожить четверых из нас, прежде чем остальные смогли дать ему отпор. Фон Шелленберг был побежден, сдаваться отказался и развоплотился на четвертом слое Сумрака. Все.

Печатная машинка перестала стучать через две секунды после того, как я закончил говорить. То ли Астрид работала очень быстро, то ли помнила укороченную версию моего доклада наизусть. Могла бы просто сохранить копирку с прошлых заседаний.

Саймон Джонсон схватил папку, раскрыл ее, вперился в какие-то бумаги. Конечно, мой текущий отчет совпадал с прошлыми.

– Вы убили фон Шелленберга? – спросил Джонсон.

– Нет, – ответил я. – Говорю же, он развоплотился добровольно, отказавшись сдаваться в плен. Хотя мы с ним сразились, и я победил.

– Но вы ему помогли уйти в Сумрак?

– Да, я ему помог. И заметьте, что я не требую взамен право на вмешательство.

Справа от меня послышался смешок Александра. Джонсон покосился на него, перевернул страницу, провел пальцем до нужного имени.

– Вы разорвали связь между прежним ребенком Баланса и фон Шелленбергом? – спросил он.

– Если вы про Веронику, то нет, – пожал я плечами. – Лишь напомнил, что она может уходить. И она ушла.

– Ясно. Кто вам помогал в противостоянии фон Шелленбергу?

– Александр Морозко, Светлый. Лина Кравец, Светлая. Клумси, оборотень.

Джонсон поднял на меня глаза.

– Это все? – спросил он.

– Анжела Возрожденная, – произнес я. – Светлая.

– Правда, что у вас с ней были личные отношения?

Пальчики Астрид застыли над клавишами. Озадаченно глянув на меня, Саша заерзал в кресле.

Лишь для меня вопрос не стал неожиданным.

– Вы закончили? – спросил я.

– Да-да, – заторопился Джонсон, посмотрев на часы.

Он встал и начал собирать бумаги в «дипломат». Господа Рене и Томас, не скрывая облегчения, выбирались из мягких кресел. Я рывком поднялся, кивнул Астрид, толкнул дверь, выходя в коридор.

– Серега, подожди, – услышал я Сашкин голос.

Настроение больше располагало к приему кофе, но я подождал своего куратора за дверьми. В конце концов, Саша мне даже немного польстил. Он наверняка имел что сказать Инквизиторам в плане их последнего вопроса, но предпочел сначала объясниться со мной.

– Слушай, выброси их из головы, – сказал Саша, идя со мной рядом. – Все кончилось. Трибунал снял обвинения. Все официально запротоколировано. Никто тебя не обвинит. Эти трое просто изводят казенную макулатуру.

Я молчал. Александр хлопнул меня по плечу.

– Не переживай, теперь мы тебя никому не отдадим, – сказал он ободряюще. – Не для того в тебя столько вкладывались. И хорошо, что ты не стал лишнего про ту Светлую болтать, как ее… Ведающая, да? С Ночным Дозором у нас никаких проблем нет по этому вопросу. Вот пусть так и остается.

– Поддерживаю, – сказал я. – Тогда и не поднимай больше этот вопрос, ладно? Пусть все так и останется. Кстати…

– Да?

– Зачем там эти часы?

– Какие? – не понял Саша. – Которые с кукушкой, что ли? Так это же древний детектор инквизиторских амулетов. Если заходит кто-то со снаряжением из спецхрана, то кукушка сразу вылетает – и ку-ку.

– Сносит врагу голову?

– Нет, конечно. Просто вываливается из часов и падает на пол. Но Инквизиторы все в теме. Если кукушка упадет из-за них, они будут опозорены. Потому они и не берут с собой амулеты на заседания… А ты что, не знал про эти часы?

– Нет, не знал.

– Ага, – кивнул Саша. – Все, с пришельцами покончено. Давай, тебя Корсар ждет.

– Что, уже? – удивился я.

– А почему нет? Ты сегодня в патруле, если забыл. И так два часа слили на клоунов. Все, давай.

Саша уверенным шагом направился вдаль по коридору. Я молча вдавил кнопку вызова лифта. Дверь открылась сразу. Вот за что я люблю наш офис, так это за приятные и полезные мелочи. Кабина автоматически меняет свое положение и ждет на том этаже, на котором наибольшая концентрация высоких Иных.

Если, конечно, в здании нет Высшего.

Глядя на невыспавшееся отражение в зеркале, я дернул себя за волосы и испустил тяжелый вздох. Вроде ничего и не случилось, а засело чувство, словно стремительно теряю форму. Или возраст сказывается. Пока кабина лифта плавно двигалась вниз, к подземному паркингу, я чуть ли не физически ощущал растущее расстояние, отделявшее меня от европейских гостей. Когда же они отстанут? Инквизиторы и есть сущие сумеречные твари. Созданы, чтобы отравлять жизнь простым Иным.

Сашка единственный за меня стоял все эти три года. Один из пражских протоколов по моему делу пришлось даже корректировать на ходу из-за его пересменки. Так у нас называется короткий рабочий период, когда Иной раз в человеческое поколение принимает решение исчезнуть для простых людей и меняет фамилию со всеми личными документами, чтобы восстать из пепла истории как новая личность. Так уж сложилось, что Иной, остающийся молодым неоправданно долго, привлекает внимание всех своих знакомых, не имеющих отношения к магии. На пересменке разом обрывают все связи с прошлой жизнью, перенося в новую лишь посвященных Иных. Если на такое решается сотрудник Дозора, то он автоматически получает три недели отпуска на формальности, а его отделу устраивается роскошный банкет за счет фирмы. Особенно приятна нервная реакция Светлых – мы не обязаны уведомлять их о пересменках, и они никогда не могут знать, кто сейчас числится в нашем штабе и в какой роли. Вот так Сашка Шустов стал Агеевым, а Саймон Джонсон долго вникал в перечень изменений, которые теперь предстояло внести в материалы дела. Словом, веселая тогда выпала осень.

Двери лифта открылись, я запоздало придал себе нормальный вид.

Моя команда уже ждала меня во всеоружии. Корсар кивнул мне, держа руку на оттопыренном кармане куртки. Скажи мне пару лет назад, что оперативник Дозора вместо заряженных амулетов таскает с собой пистолет, – я бы расхохотался. Теперь уже нет. Время другое.

Шпунт и Джепп стояли так, словно держали взглядом пространство на триста шестьдесят градусов. Или готовились фотографироваться на обложку диска рок-группы. Плечом к плечу, в разные стороны. Я так и не разобрался, зачем они это делали. Все равно мы находились в месте, защищенном лучше, чем любое другое в Москве – не считая, возможно, штаба наших просветленных партнеров.

И все же я ощутил гордость за своих парней. Возможно, когда-нибудь испытаю ее и за себя – когда пойму, почему они согласны ходить со мной в дозор.

Этих троих, тогда еще потенциальных Иных, наш штаб обнаружил там же, где и многих остальных в последнее время, – среди российских войск в Сирии. Есть один момент, связанный с вербовкой Иных, о котором на занятиях «ночников» говорят вполголоса, а на наших – в полтора. Так вот, на войне Светлых нет. Неинициированный Иной, находящийся в состоянии военного стресса, с почти стопроцентной вероятностью превращается в Темного, за кого бы он ни воевал. Кому любопытный парадокс, а кому жестокая правда жизни. Причем началась подобная статистика недавно, с начала нулевых. Делить на правых и неправых теперь смысла нет – воюющие солдаты с любой стороны, внезапно превращаясь в магов, становятся Темными, и с этим ничего не поделаешь.

Естественно, такой расклад рушил весь паритет сторон. Мягко говоря, Светлые не порадовались тому, что солидная доля охотничьих угодий на планете потемнела. Так что вербовку на фронтах нам усложнили максимально, и просто чудом стало то, что Саша пробил три места в московский штаб. И не меньшее чудо, что все трое найденных оказались единой группой друзей, знакомых задолго как до встречи с нами, так и до собственной военной карьеры.

Корсар формально являлся военным пилотом, однако в основном занимался обустройством Хмеймима, мелькая на редких снимках разве что в качестве грузчика. При виде этих кадров у меня закралось стойкое подозрение, что парень просто позировал неопознанным беспилотникам. Подобной мыслью я не поделился бы даже с нашим штатным психологом, если бы он у нас был. Корсар так и не попал в летный состав, и у меня осталось подозрение, что его готовили для чего-то, чего даже Агееву знать нельзя. Зато теперь про Корсара в Сирии можно честно сказать: его там нет.

Шпунт зарекомендовал себя как опытный шофер, работая в основном водителем укрепленного медицинского фургона в Идлибе. Волею случая оказался рядом с упавшим вертолетом и примкнул к поисково-спасательной группе в момент эвакуации экипажа в Хмеймим, где и вышел на старого знакомого Корсара за пять минут до инициации последнего. Вот и пошел вторым номером, узнав о существовании Сумрака уже в процессе. Концепцию мира Иных Шпунт принял быстро, идею Великого Договора – не очень, а от Дозора и вовсе планировал отказаться, поэтому по прибытии в Москву проработал месяц таксистом, пока ему не наскучило. Оказывается, отслеживание линии вероятностей в московском трафике уничтожает всю романтику профессии. Приравнивание работы московского таксиста к романтике дало мне лучшее представление о мировоззрении Шпунта, чем его лаконичное досье.

Джепп участвовал в разминировании Пальмиры, сообщив мне это таким тоном, что стало ясно: стоит мне продолжить шевеление в эту сторону, и он заминирует мои зубы. Мне удалось раскопать много интересного, и все же я остановился на эпизоде, где этот невозмутимый мужик с пышными усами в момент, когда у него закончились противопехотные дроны, взял в руки автомат и погнал кучку игиловцев через подозрительный коридор. Собственно, по выплеску Силы в этот момент его и обнаружили. Очень заметный был выплеск. Настолько фактурный, что слепок ауры Джеппа, по счастью, снятый в этот момент, попал в учебники. Говорят, что тот коридор с тех пор чист.

Вербовка этих троих стала не единственным, что организовал Саша. Путем затяжной комбинации мотивов и приемов, доходящих чуть ли не до блефа и шантажа, он внедрил в годовую повестку Дневного Дозора программу всесторонней подготовки полевых агентов, где к изучению заклинаний добавлялись тренировки рукопашного боя и владение различными видами оружия. Перечень включал в себя также управление длиннющим списком транспорта, среди которого не было разве что грядущих воплощений больной фантазии Илона Маска, концепцию которых нам однажды выложил прорицатель пятого уровня, перекуривший спайса. Зато вертолеты и гусеничная техника имелись в нескольких вариациях.

Меня прогоняли через жесткий тренинг, и все, что я могу сказать о результатах: маневровый тепловоз понравился мне больше, чем помповый дробовик. Я никогда не спрашивал, почему именно меня с троицей относительно низкоуровневых новичков решили превращать в боевой отряд. И так было понятно, что после победы над Высшим Инквизитором и получения первого уровня я стал новой звездой – достаточно яркой, чтобы Аня из столовой регулярно напоминала мне о счастье отказа от сахара.

Все трое и впрямь оказались невысокого уровня Силы – четвертого. По сути, разница в магическом потенциале стала единственным, в управлении чем я превосходил этих парней. Если не считать, конечно, маневровый тепловоз.

Корсар, Шпунт и Джепп свои представления о субординации без проблем перенесли в Дозор. С милостивого позволения Сашки они стали моей командой. Общий язык мы нашли на удивление быстро – возможно, сказалась моя манера больше слушать профессионалов, чем говорить с ними. У них я мог бы поучиться гораздо большему, чем они у меня. Например, таким мелочам, как умению не держать руки в карманах, если не знаешь, куда их деть.

– Патруль? – спросил Корсар.

– Патруль, – подтвердил я. – Едем в Шереметьево.

– Из-за утреннего взрыва? – поинтересовался Джепп.

– Именно, – сказал я, глядя на стройный ряд свежевымытых машин и выбирая нужную. – Там сейчас Светлые целители тусуются. Девять жертв, раненых все еще не сосчитали. Надо бы проверить, чтобы отработали строго в рамках.

– Не налечили слишком много, что ли?

– Наоборот, чтобы как можно больше. Ну и нам права заработали… Слушай, Шпунт, выбери машину сам, а?

Подмигнув, Шпунт направился к коричневому «Опелю», по пути бросив жадный взгляд на стоявший в уединении синий джип.

– Даже не мечтай, – сказал я. – Агеевская «Бентли» для нас закрыта.

– Да нет, шеф, тут лежит фактор самосовершенствования, – сказал Шпунт, открывая двери «Опеля» и садясь за руль. – Я управлял «Арматой», БелАЗом и батискафом «Консул», но за рулем «Бентайги» не был. А вдруг придется? Надо же как-то заполнить пробел в образовании.

– Восполнишь, если пробьешься через защиту, – сказал я, садясь рядом с ним.

– А не проще ли попросить ключи? – предположил Джепп.

– Подавай заявку, – предложил я выход. – Подпишу у Завулона, положу на стол Агееву. Как тебе?

Шпунт развел руками.

– Ладно, обойдусь, – сказал он, заводя «Опель». – Ну что, погнали?

– Давай, – кивнул я, настраиваясь на несколько часов рутины.

Но не успели мы выехать за территорию парковки, как в машине само включилось радио, и зазвучал встревоженный Сашкин голос:

– Воробьев и остальные, отбой! Срочно двигайтесь к «Федерации-Запад»! Нападение на команду Джонсона!

Глава 2

Не дожидаясь приказа, Шпунт рванул ручник, вывернул руль влево, и «Опель» помчался к выезду.

– Не спеши так, – сказал я. – Ща все выясним.

Придавив трубку телефона ближе к уху, я спросил:

– Есть детали?

– Никаких, – ответил Саша. – Получаем сигнал тревоги. Сами вот проверяем в реальном времени… Секунду. Если и впрямь наши гости послали, то там хреново все. Выброс Силы повышенный, все наши детекторы взбесились, словно там у них идет атака «ночников».

– А что, бывали случаи?

«Опель» остановился, и я чуть не выронил телефон.

– Не смешно, – буркнул Саша. – Короче, вы там скоро?

– Уже, – ответил я, выскакивая из машины и стараясь не отстать от Корсара.

Бывают моменты, когда я сам не могу навскидку разобрать, что происходит. Или на нашей группе висит невидимая даже для меня магическая завеса, или же четверо бегущих мужиков внутри «Федерации» были чересчур заурядным явлением, чтобы на нас кто-то обращал внимание. Снуя между озадаченными людьми, я решил, что надо было начальству не скупиться и купить соседнюю башню тоже. А лучше Сити целиком. Все будет меньше вопросов.

Но все равно толпа есть толпа, и, пока наша четверка добралась до лифта, мы упустили драгоценное время.

– Куда едем? – спросил Корсар.

– Мы со Шпунтом вверх, – сказал я. – Останьтесь с Джеппом тут. Если все будет спокойно – двигайтесь к нам.

Когда двери лифта закрылись, я запоздало вспомнил, что ехать вверх нам придется долго, с пересадкой в другую кабину, располагающуюся в общей шахте с нашей. Однако Шпунт сумел удивить: как ни в чем не бывало вытащил из заднего кармана джинсов пластиковую карточку и прислонил ее к считывателю. Загорелся голубой огонек, и скорость кабины возросла.

– Что это? – спросил я.

– Вип-доступ на верхние этажи, – ответил Шпунт. – Прямой коридор.

– Откуда?

Шпунт заулыбался.

– Я в «Скай» записался, – сказал он, глядя на мое непонимающее лицо. – Качалка такая, там, наверху. Карточка с правом на скоростной лифт входит в абонемент. Вторая кабина прижимается к верху и ждет. Хочешь, вместе ходить будем?

– Умно, – похвалил я. – На Иных же качалка не действует.

– Устарели твои данные, командир, – сказал Шпунт с укором. – Для нас уже и форма отдельная производится. Захочешь – марку скажу.

– Может, позже, – буркнул я.

Труба в руке завибрировала.

– Да, Саша?

– Короче, наши «пиджаки» добежали до своих апартаментов в «Скае», – Сашкины обертона с трудом прорывались через несколько слоев глушилок – лифт проносился на уровне нашего офиса в соседней башне. – Этаж пятьдесят второй. Сможете зайти по карте гостя, я вам допуск повешу на ксивы.

– Защита нашей конторы от магии на отель распространяется?

– Нет, конечно. Это же просто отель, там все чисто.

«Ну да, – подумал я. – Инквизиторы для экономии времени поселились по соседству с нами, но так, чтобы влияние Дневного Дозора до них не доставало. Не спать же им непосредственно в здании Темных».

Вот только что могло пробиться через собственную оборону Инквизиторов? И кто вообще мог захотеть напасть на них, да еще и здесь?

Кабина еле ощутимо замедлила ход. Я стал ближе к дверям, собираясь выходить первым.

Створки дверей распахнулись в разные стороны, и я сразу увидел оборотня.

Нет, не в волчьей форме, но кто же способен здесь ошибиться? Типичная внешность вечно голодного до приключений, быстро дышащего парня или, как вариант, молодящегося ветерана пивных потасовок. Дешевая одежда, которую не жалко разорвать при внезапном перекидывании. Подергивающиеся пальцы с наскоро набитыми сезонными штамповками.

Ну и характерная аура оборотня, само собой.

Нас он явно не ожидал увидеть. Наверняка не столько охранял вход, сколько подстерегал возможную добычу вроде горничной или разносчика пиццы. Ненадежные солдаты из этих оборотней. Даже на работе норовят подхалтурить.

– Дневной Дозор, – сказал я ради приличия. – Предъявите вашу регистрацию.

Оборотень отскочил назад, на ходу стаскивая куртку и играя мышцами для устрашения. Вот идиот. Кто же перед боем тратит время на подобные мелочи?

– Уходите! – рявкнул он.

– Я ждал такого ответа, – сказал я, неторопливо отступая вправо, насколько позволяло пространство кабины.

Стоявший сзади меня Шпунт уже ухмылялся, вскидывая вперед руку с револьвером.

Грохот выстрела отразился от коридоров и утонул в мягких коврах на полу. Получив заряд серебряной картечи, оборотень с воплем опрокинулся на спину. Перекинуться он не успел. Но движения уже превратились в животные – волк в людском обличье егозил всеми конечностями по ковру, пытаясь перевернуться на брюхо.

Хотя страдал он от внезапного ошеломления, а серебро его не особо побеспокоило. Это мне не понравилось. Шагнув вперед, я сложил пальцы в «тройное лезвие». Голова оборотня резко повернулась на левое ухо, когда три молниеносных магических импульса располосовали ее правую часть. Ковер начал жадно впитывать красные брызги.

– Это как? – не понял Шпунт, недоуменно глядя на револьвер.

– У него была активная защита от серебра, – ответил я, наклоняясь над трупом и обыскивая карманы не успевшей разорваться куртки. – Он тут не один, их может быть группа. Возможно, с ними маг, питавший амулет, и теперь он знает, что мы здесь. Агеев!

– Я тебя слышу, – сказала трубка Сашкиным голосом. – Какой еще маг? Какая группа? Говори, что видишь?

– На случай, если мы не выберемся? – вымолвил я, подбегая к дверям апартаментов. – Один оборотень устранен. Развоплощать не стали – пусть потом эксперты осмотрят.

– Принято.

Шпунт повернулся ко мне.

– У него и впрямь амулет, – показал он на запястье оборотня. – Браслет выживальщика, только паракорд зачарован. Если тут другие с такими же бегают, то стволы бесполезны.

– Ясно, – решил я. – Значит, мага с ними нет. Кто-то снабдил их защитой. Ну-ка, прикрой.