Легенда о Джеке Дэвисе

"Ладно, – думает Дэвис, – образуется. Главное, без паники".

Выждал чуток на безопасном расстоянии, девчонку отвёл. Осмотрелся – живых более никого. Выдохнул. Задумался о спасении.

Проверил сумки, багаж, выбрал всё пригодное к делу: два складных ножа, кухонный тесак, походный топорик и нечто напоминающее поперечную пилу только маленькую. (В кожаном белом саквояже.)

– Ну, что? – говорит девчонке. – Будем жить. Тебя как зовут?

– Агнесс.

– От голода и холода не умрём, Агнесс. Не отчаивайся!

Про родителей спрашивать не стал. Зачем пугать ребёнка?

В подобной ситуации необходимо оставаться у разбитого самолёта. Спасателям большой предмет в тайге обнаружить легче. Джек знал это правило, но… уж больно жуткое зрелище представляли собой обломки.

Собрал сухие пайки, что предназначались для ленча, выбрал из сумок съестное и стал устраивать бивак неподалеку от места крушения. У ручья. Метрах в двухстах – там было удачное место. Джек рассчитывал, что их найдут через трое суток. Как максимум.

Но и трое суток в диких условиях нужно прожить…

Они перетаскивали с Агнесс вещи, когда из-за дерева с жутким воплем вывалился негр. Перекошенная физиономия напоминала рожу разъярённого зомби.

(Это потом он расскажет, что его вместе с сиденьем выбросило из самолёта. Отшвырнуло на кучу валежника непосредственно перед ударом о землю. Скажет, что это было "чудесным спасением во имя Господа!")

…А теперь он ковылял и неистово размахивал дубиной, намереваясь проломить Дэвису череп.

К счастью для Джека у негра была сломана лодыжка. От этого он сильно проигрывал в маневре и скорости. С четверть часа он прыгал и рычал от боли, пытаясь достать противника, потом иссяк и опустился на землю.

"Вот и хорошо!" – подумал Дэвис.

Он не испытывал к чернокожему неприязни… или злобы… вообще ничего. Негр казался подростком, который попал в непонятную ситуацию и напуган, а потому хорохорится. И старается казаться крутым.

"Остынь, парень. Побереги силы".

Опустились сумерки. Джек развёл костёр. Тайга навалилась на плечи глухой ватной чернотой. Абсолютно равнодушной и страшной своим вселенским равнодушием.

Трое суток ночевали у ручья. Дэвис с девочкой с одной стороны, негр с дубиной – с другой. Днём негр слушал радио (у него оказался маленький карманный радиоприёмник), однако ничего кроме пары федеральных каналов поймать он не мог. Федералы о крушении молчали. Маленький самолёт – не их масштаб.

Три дня миновало. Пошли четвёртые сутки.

"Нужно идти!" – это решение пришло, как откровение.

Утром четвёртого дня Дэвис начал собираться. Не сомневаясь и не колеблясь. И не обсуждая.

– Эй, ты! – выкрикнул негру. – Мы идём на юг! Ты с нами?

Негр показал неприличный жест и сказал, что остаётся:

– Мы с Агнесс останемся у самолёта!

За эти дни его сломанная лодыжка распухла и страшно болела. Бедняга значительно сдал. Губы запеклись от жара.

Выкрикнул: – Мы должны остаться! Иначе нас не найдут!

Борьба велась за Агнесс. К кому из мужчин она примкнёт.

Девчонка переводила беспокойный взгляд с одного на другого, не зная как ей поступить. Остаться? Или уйти? Как будет правильно?

– Нас найдут! Прилетят спасатели! – выкрикнул негр, чувствуя её сомнения.

Дэвис хмыкнул и покачал головой. Он понимал, что девочке хочется остаться. Где-то поблизости были её родители… то, что от них осталось.

– Найдут, – повторил Дэвис. – Конечно найдут. Только прежде нас найдут хищники. Пойди посмотри, что стало с телами. Найди в себе мужество взглянуть.

На запах падали, действительно, стягивались хищники. Сопели ежи, повизгивали еноты и кое-то покрупнее. Лисьи досужие мордочки мелькали меж деревьев. В сумерках выл волк. Ночь уже не казалась равнодушной. Она алкала. Алкала тёплой крови и новых жертв. Для человека смерть – трагедия. Для зверя, это вожделенное пропитание.

Обглоданные кости расползались, точно живые. Их растаскивали мыши.

Дэвис объявил паузу до обеда. За это время он собрал вещи, ещё раз осмотрел багаж.

Когда он и Агнесс тронулись в путь, негр заковылял вслед за ними.

Часть 4. Дорога домой

Осень, тайга. Дикие места. Городские жители – живой корм.

Что такое группа из трёх человек, когда один из них девочка десяти лет, а у второго сломана нога? Сравнение подобрать трудно до невозможности. Разве что сравнить с прогулкой с пудовой гирей в руках. Будет интересно – попробуйте.

Уже через несколько километров негр свалился и задышал, словно рыба на берегу. Кроссовок снять не удалось, Дэвис срезал его ножом. Разорвал штанину. Присвистнул, увидев ногу.

Агнесс стояла неподалёку. Пряталась за ствол (на всякий случай), опасливо выглядывала.

– Плохо дело, – сухо заметил Дэвис. – Может начаться заражение. Если уже не началось.

Негр дрожал бледнеющим лицом. Молчал. Дэвис легонько надавил на синюшную лодыжку. Бедняга вскрикнул и закусил губу.

Словно вторя этому стону, в макушках застрекотала птица. Звук не казался добрым.

Дэвис поднялся с корточек, выругался вполголоса.

– Знаешь, – произнёс он. – Когда-то во Вьетнаме у меня был случай…

– Какой?

– Я одному парню делал операцию в полевых условиях. Что-то типа твоего случая: аппендицит вырезал штыком. Если хочешь, могу попробовать.

– Попробовать что? – не понял негр.

– Отрезать твою…

Договорить Дэвис не успел – отпрыгнул от махнувшей дубины. Негр бешено вращал очами и брызгал слюной. Грозил размозжить череп. Сквернословил.

– Как знаешь, – равнодушно согласился Дэвис. – Только долго ты так не протянешь. Сдохнешь.

– Пошел ты!

– Уже выдвигаюсь. Хотелось помочь… извини.

Далее происходит кошмарная сцена. Почти как в театре "Глобус". Отвратительная в своём реализме, а потому экстремально привлекательная.

Негр горячится, орёт, утверждает, что он видел белую задницу Дэвиса в гробу, что он его, садиста и извращенца, на милю к себе не подпустит. Твердит, что их скоро найдут спасатели. И, что тут, на территории Оклахомы действует смертная казнь. "А это значит, тебе – пи.дец! Ха-ха!"

Далее негр уверяет, что, если нужно будет, он сам лично раскроит череп "садиста и извращенца" из крупнокалиберного пулемёта. Причем сделает это с удовольствием и чрезвычайным удовлетворением.

"Я приведу приговор в исполнение!"

Агнесс отвернулась и старалась не слушать. Дэвис сломил тоненький прутик, взмахнул им, точно саблей. Стеганул негра по физиономии. Чтобы заткнулся.

Угрозы Дэвиса не беспокоили, его волновало другое: "Что, если мы действительно в Оклахоме?" Это плохо.

Нет, не в Оклахоме – факт. Природа не та. Лес не тот, и воздух… Но и не в Северной Дакоте. А где? А хрен его знает где. Самолёт занесло к чёрту на кулички. Кто знает, как его мотало? Куда отворачивал пилот?

Получается русская рулетка. Штатов без смертной казни – двенадцать, в остальных предусмотрены разнообразные развлечения от расстрела и электрического стула до газовой камеры. Как повезёт.

Шанс один к трём.

А помирать не хочется.

…почему-то.

Передохнули. Успокоились. Попили водички.

"Придушить засранца? – думает Дэвис. – По-тихой… ночью. Или кишки выпустить? А потом рвануть назад, на север? Хорошо бы…"

Такой исход развязывал Дэвису руки.

"А с девчонкой как поступить?"

А никак. Куда её денешь? Остаётся терпеть черномазого и убеждать себя, что терпение – добродетель.

– Ты отдохнула, Агнесс? – спросил Дэвис.

Девочка кивнула.

– Тогда пошли!

Идут малой скоростью до заката. Ковыляют, пока есть силы.

Втроём.

Утро не было добрым. Негр не смог встать. Нога превратилась в тыкву, боль такая – света Белого не видно. Кровью налились глаза. Зовёт Дэвиса.

– Режь! – по щекам слёзы. – Режь, паскуда!

– Ладно, – смиренно согласился Джек.

Говорят, если профессиональный музыкант слышит во сне камертон – его пальцы невольно приходят в движение, нащупывают воображаемый инструмент. Наверное, это правильно. Профессионализм даёт о себе знать.

Когда Дэвис услышал "режь!" в его голове мелодично тенькнула струночка. Окружающее пространство поплыло в лёгком тумане, задрожало. Показалось, что Мир вокруг переменился. Краски леса стали ярче и звуки острее.

Впрочем, это скоро прошло. Чувства вернулись к норме.

Однако пока Джек готовил инструменты – прокаливал над огнём ножи и рвал тряпки на бинты, – непрерывно ощущал приятное покалывание в пальцах. А также трепет в сердце.

За этими ощущениями Дэвис чуть не забыл об Агнесс, к счастью, она попалась на глаза.

– Агнесс! – приказал сурово. – Ложись на плед. Укройся с головой и заткни уши. Лежи смирно, жди, пока я приду за тобой. Подслушивать не смей. Поняла?

Девочка, инстинктивно доверяя своё спасение Дэвису, повиновалась. Кивнула.

– Вот и умничка! – похвалил Джек.

Негра Дэвис готовил к операции более детально: посадил спиной к дереву, руки завёл за ствол и завязал. Между коленями встремил рогатку и тоже накрепко перевязал несколькими петлями. Теперь получалось, что сидя на одной ноге пациента, Дэвис фиксировал другую, при этом руки оставались свободными.

– Жаль не взяли алкоголя, – посетовал.

– Почему?

– Всё же анестезия… Какая-никакая.

В последнюю секунду больной сдрейфил, попытался отступить – было поздно. Он был привязан, Дэвис сидел на его коленях. Рядом лежали бинты-тряпки и стерильные "хирургические" инструменты.

Не стану пугать читателя описанием операции, скажу только, что негр трижды терял сознание, а в перерывах орал так, что Агнесс слышала его с закрытыми ушами. Однако девочка не боялась, она вообразила, что где-то поблизости трубит паровоз, и что они выбрались на опушку. Спаслись.

Дэвис оперировал не торопясь, смакуя. С хладнокровным упоением садиста, упивающегося чужой болью: перетянул ногу чуть повыше лодыжки, поплевал на ладони, разумея, что слюна стерильна, и далее, как столяр и швея в одном лице пилил, резал и зашивал. Кроил лоскуты кожи, отсекал лишнее куски, стараясь сделать красиво.

"Чего он так надрывается? – думалось между делом. – Здоровый мужик, а ведёт себя, как баба… как та баба… ну, которая у меня была… с гениталиями…"

На закрывающий лоскут Джек наложил последний шов. Наклонился, чтобы перекусить нитку, услышал запах крови. Отошел, разглядывая работу. Остался доволен. Культя напоминала добротно сформированный пакет.

"Жить будет, засранец, – подумал пространно. – Хотя крови вышло много".

Земля вокруг "операционного стола" пропиталась кровью. Хвоинки лоснились. Хотелось их лизнуть. Поблизости суетились муравьи.

Джек отвязал пациента, похлопал по щекам. Привёл в чувство. Дал глотнуть воды.

– Ты как?

– Кажется я умер…

– Ну и отлично.

Совсем завечерело. Джек обернул плечи негра одеялом и сам отправился спать. Впервые за последние дни он уснул мгновенно и очень крепко. Будто провалился в колодец.

По тайге болтались ещё неделю.

Продукты подошли к концу, по ночам стало прихватывать морозцем. Негр – хотя ему значительно полегчало, и он уже мог опираться на култышку – огрызался и предъявлял претензии. Говорил, что они напрасно ушли от самолёта. Утверждал, что там уже наверняка спасатели.

От этого нытья Джек нервничал. Опасался, что принял неверное решение. Хотя… какое в его условиях решение верное?

Тут ещё он стал замечать постороннее присутствие. Вроде кто-то крадётся следом. Призрак? Или покойник восстал? То звук какой-то гортанный донесётся, то ветка хрустнет, то птица застрекочет встревожено. По ночам стало боязно спать.

Джек оставил своих спутников, велел ждать. Вернулся к месту вчерашней ночевки. Обнаружил, что стоянка раскурочена неведомым зверем. Крупным зверем… на сосне остался след – зверь ударил лапой. Дэвис приложил ладонь к отметине – втрое больше.

"Эге, – подумал с холодком под ложечкой. – Медведь. Вот вам и ответы на все вопросы".

Часть 5. Косолапый друг

Бурый медведь в это время года (если он не кривой и не уродливый) к зимовке жир вполне набирает. На всё, что бегает и летает он внимания почти не обращает. Почему? Сложно догнать. Много расходуется энергии. Медведь ест падаль (если попадётся), ест ягоды, кору. От ягод жир медленней прибавляется, однако он устойчивей – до будущей весны продержится.

Эта осень на грибы-ягоды щедрая выдалась, и повода людоедствовать у медведя не было. Не было бы(!), если бы не самолёт.

У разбившегося самолёта медведь человечиной полакомился. Запал на неё. Однако в тайге с такими делами быстро: день – соболя набежали, ночью – рысь с куницей. Чуть погодя ещё один медведь забрёл – запах разнесло далеко-о по распадку.

Дэвис рассуждал верно: к появлению спасателей и у самолёта основательно подчистили: ни косточки, ни кровинки. Всё вкусное съели.

Тогда медведь-гризли пошел по следу добычи. Благо след оставался отчетливый.

Оно и понятно: в тайге каждый сам за себя.

И суд присяжных уже не казался Дэвису страшным.

Дэвид вернулся с разведки, отправил Агнесс собирать голубику в кустарник неподалёку. Подсел к негру и говорит негромко и медленно (чтобы доходило):

– Послушай меня, дружок! Идёт по нашему следу медведь. Мишка-людоед. Намерения у него самые серьёзные.

– Чего он хочет? – спрашивает негр.

– Предложить нам руку и сердце, – шутит Джек. – Вернее, забрать и то, и другое. Из оружия у нас только перочинный нож да карманный топорик. Что будем делать?

Негр слушает, бормочет и медленно меняется в лице. Ему очевидно, кого сожрут первого – наименее мобильного. Дрожит, заикается и отвечает вопросом на вопрос:

– Так вот… может оно… вот это вот… само? Уйдёт?

– Разумно, – соглашается Джек. – Я тоже так полагаю.

Шутки шутками, но Дэвис в команде старший. На нём вся ответственность.

В голове мало-помалу выстраивается план. План охоты на живца. Дело в том, что преимущество у нашей троицы только одно – страстное желание медведя сожрать кого-нибудь из них. И этим преимуществом нужно пользоваться.

Отвлекаясь, скажу, что такой установкой пользуются мошенники испокон веков: "Скажи мне, чего ты жаждешь, и я смогу тебя обмануть".

"Живец у нас есть… – думает Джек. – Уже не мало… но вот с оружием – швах".

Однако шанс остаётся.

Между тем, ощутимо похолодало. Тайга начала голубеть серой стылой прозрачностью. Ручьи по-зимнему загремели, начали по утрам тоненьким льдом покрываться. Галька шуршала под ногами – сдобно, словно корочка свежей булки. Звук разбегался по распадку. Хотелось поймать его руками и съесть. Воздух поредел, стал прозрачен и сух. На противоположном боку сопки Дэвис не раз замечал бурую подвижную спину.

Обычно гризли со своей жертвой не церемонится: подберётся ночью (а бесшумно передвигаться он умеет), удар лапой и полчерепа долой. Несколько минут чавканья и хруста – пир окончен. Медведь первым делом кишки у жертвы выедает. Очень их любит. Выел внутренности, отгрыз куски сочного мяса (бёдра, седалище), и ушел. Куницы и мелкие хищники подберут остатки.

Этот медведь ходил кругами, приглядывался. Медведь животное умное, внимательное. Возможно, поэтому он не торопился – троица настораживала своей необычностью. Маленький подвижный зверёк нервировал, большой белый зверь злил, трёхлапый непонятный зверь беспокоил.

Дэвис тоже времени не терял – подбирал место.

Засаду решил устраивать у небольшого гольца (каменной плешины). Тропа здесь делала крутую петлю вокруг одинокой сосны. Слева, у макушки гольца хорошо устраивался скрадок. Что самое главное, ветер ночью носился вдоль распадка, и засада оказывалась с подветренной стороны. Медведь не мог её учуять.

Мелкие камушки Агнесс убрала с тропы, чтобы не скрипели под ногами. Из сухого дерева Дэвис вырубил колотуху – бревно в два метра длиной. К одной стороне примотал топорик и лезвия ножей, на вторую сторону накинул петлю. На этой петле (как на шарнире) колотуха должна была прокрутиться и долбануть медведя в затылок. Это в теории.

Дэвис прикинул рост медведя (требовалось сделать это точно), начал втягивать бревно на сосну. Оказалось – целое дело! Втянул с помощью негра, а более с божьей помощью. Привязал конец петли к сосне. Колотуху в верхнем положении чекой зафиксировал. От чеки к скрадку тонкий капроновый шнур проложил. Ловушка была готова.

Дело к вечеру. Умаялись страшно. Даже Агнесс устала – она помогала бревно тащить.

Дэвис отдал девочке свою пайку, подумал, что если они завалят медведя – будет мясо. А если не завалят… тогда и беспокоиться не о чем.

Негр не разумел задумки с колотухой.

– Что-то не так, – он привалился к сосне, пыхтел, отдувался. – Глупость! Только время зря потратили!

– Что не так? – спрашивает Дэвис.

– Почему ты решил, что медведь именно к этому дереву придёт?

– А потому… – Дэвис резким единым движением захлестнул его петлёй и с быстротой фурии завязал за стволом узел. – Потому, что ты будешь под ней сидеть!

Вот так. Живец готов.

Негр кричал, сквернословил. У Агнесс на глазах слёзы выступили, дрожит девчоночка, будто в лихоманке.

– Не пугайся, милая! – просит Дэвис. Гладит, к груди прижимает. – Ничего не случится. Верь мне! Это шутка… розыгрыш. Мы просто мишку напугаем. Вот так. Он уйдёт.

Успокоилась… как будто. Утёрла кулачком нос, слезинки смахнула.

Ночь навалилась ясная, мильонзвёздная. Небо, словно живое, трепещущее, низкое – протяни руку, достанешь. Джек залёг в скрадке. Рядом спрятал Агнесс. Негр притих, устал ругаться. Как будто даже задремал.

"Интересно, – подумалось, – за что мне такое наказание? За грехи? Или создатель мою веру испытывает? Быть может, я муки претерпеваю за того… которого оскопил? Но ведь не я его обманул, а он меня!"

Хрустнула ветка. Джек напружинился, прислушался. Показалось – медведя нет.

Час прошел, второй. Медведя нет.

За полночь – медведя нет.

Агнесс уснула. Подсунула под щёку ладошку и засопела.

Джек изо всех сил держится, пялится в темноту. Ждёт.

Горизонт незаметно забелел. Утро подобралось предательски. Росу начало инеем прихватывать.

Медведя нет.

Не пришел людоед.

Что делать? Отвязать негра – второй раз его хрен привяжешь. Уйти? Бежать? Оставить живца у дерева? Пусть мишка насытится и отстанет?

Нервы – в струну. Аж звенят от напряжения.

Нутром Дэвис чувствует – медведь рядом, близко, только осторожничает. Хитрит.

Решился на авантюру. Оставил негра у дерева. Схватил Агнесс в охапку, и бегом по тропе, будто они своего бросили. Отошли на четверть мили, в пределах видимости. Затаились. Девчонке Дэвис растолковал обстановку: сидят тихонько, ждут вечера.

В сумерках бесшумно вернулись в скрадок.

Негр приуныл. Весь день пытался освободиться – не удалось. Теперь молился, прощался с Белым светом.

Гризли появился с последними лучами солнца. Огромный. Злой. Матёрый. Вот уж действительно – хозяин тайги.

Смотрит на него Джек Дэвис и сердце в груди холодеет и останавливается. Чувствует, что негр не напрасно с жизнью прощался. Вот она – смерть. Косматая и смердящая.

Дело в том, что Дэвис ошибся. Во-первых, медведь оказался здоровенный. Больше, чем ожидал Джек. Во-вторых, он передвигается на четырёх лапах, и на задние вставать не собирается. Зачем ему? Не в цирке. Даже если медведь (при идеальном раскладе) подойдёт с нужной стороны, и Дэвис вовремя сдёрнет чеку – колотуха ударит выше головы людоеда.

А медведь не торопится. Тянет носом воздух, приглядывается, обходит вокруг жертвы; раз, другой, третий – подвох разгадать пытается. Негр сидит молча, зажмурился, только бледные губы шевелятся. Не дай Бог никому такое испытать.

Медведь ближе. Обнюхивает живца, начиная с ног. Лизнул култышку. Чует тёплую кровь, волнуется. Запах и трепет живого мяса будоражит. Медведь нависает, из раскрытой пасти капает слюна – длинные липкие слизни-струйки…

Негр не жив, ни мёртв.

В эту секунду – "фырт-фырт"!

Дэвис прислушался. Опять тихое: "фырт"… пауза и снова: "фырт-фырт!"

Откуда-то сверху, непонятно откуда этот звук. И кто его издаёт непонятно. Медведь насторожился, замер. Замер напряженно – живец перестал для него существовать, – поднял морду, оскалился. Рыкнул вверх, в крону.

Сверху, с макушки сосны опять: "фырт-фырт… фырт…"

Соболь! Соболь на сосне! Днём забрался, разумея скорую добычу. Затаился. Не ожидал, что медведь придёт.

Медведь соболя терпеть не может. Эти два хищника друг друга на дух не переносят. Кровная вражда.

Гризли рыкнул, лапой ударил по стволу: вырвал клок коры, полетели щепки. Взвинчивая свой гнев, лязгнул зубами. Раззявил пасть и поднялся на задние лапы.

Далее прошло, как по писаному: Дэвис – шнур – чека – колотуха. Лезвие топора вошло в косматую шею. Перерубило артерию. Удар получился достаточно сильным – медведя откинуло в сторону. Полминуты он сучил лапами, раздирая траву, потом затих.

Соболь застрекотал, скользнул по стволу и исчез в тайге.

Агнесс опять расплакалась.

Джек выдохнул, распластал обе руки в стороны, обнимал стылую гальку и думал: "Как жить хорошо! Как же хорошо жить!.."

Часть 6. Fin

На этом везение оставило Дэвиса. Хотя… такие вещи относительны и, возможно, он избежал худшей участи.

Ещё несколько дней пришлось продвигаться по тайге. Потом путники наткнулись на жильё. На маленьком живописном озере располагался домик. Изголодавшиеся, ободранные и истерзанные путники ввалились в двери. У хозяина вылезли на лоб глаза.

Владельцем дачи оказался полицейский. Он только-только получил отпуск, и был ещё в курсе последних событий. Про упавший самолёт, про поиски выживших, и про опасного преступника Джека Дэвиса. Заряженный карабин полицейский держал под руками.

Вопрос: "Кто вы такие?" оказался лишним. В сущности, всё было ясно.

Надо заметить, что коп действовал по-человечески. Позволил умыться, накормил, дал передохнуть и выспаться, и только потом приступил к выполнению своих обязанностей.

Негр выгораживать Дэвиса не собирался. Выложил как есть. Кто есть кто. Про суд и про разбившийся самолёт. В сущности, Дэвис не протестовал – у него закончились силы.

Опуская малоинтересные подробности, скажу, что Дэвис вернулся в тюрьму. В тюрьму другого штата.

Оказалось (вот тут уж действительно повезло), что крушение произошло в тайге Миннесоты. И кружили они на территории Миннесоты. На границе с расстрельной Южной Дакотой.

Опять присяжные. Суд.

Суд штата Миннесота прибавил к содеянному маньяка-садиста Джека Дэвиса ещё статью о побеге (уход с места крушения самолёта считается попыткой побега) и статью об охоте на крупную дичь без лицензии, то бишь браконьерстве. Начислили Дэвису по полной: двести сорок один год лишения свободы с пребыванием в федеральной тюрьме. Возможность обжалования оставили в силе, но какой в этом смысл? Что тут можно обжаловать? Всё ясно, как божий день.

Как говорится, привет горячий. До новых встреч.

Тем и закончилась свободная жизнь одного из прародителей Ганнибала Лектора и его вольные приключения. Напомню, мы начали рассказ от фильма "Молчание ягнят".

Однако в тюрьме Дэвиса ждал ещё один маленький сюрприз.

Маленько оклемавшись, негр посоветовался с адвокатами и подал на Джека Дэвиса в суд. Дескать, гражданина США оперировали без его на то согласия, без необходимой по Женевской конвенции анестезии, в антисанитарных условиях и при полной угрозе для жизни. Кроме того, его использовали, как приманку, что унизительно для человеческого достоинства и создало дополнительную угрозу жизни. Моральный ущерб и ущерб здоровью оцениваю в двести пятьдесят тысяч долларов. Извольте заплатить.

Состоялся второй суд.

Дэвиса привезли в зал суда из тюрьмы, посадили в клетку. Негр протянул в качестве приветствия руку, Джек радостно пожал. Они казались закадычными друзьями. Экстремальные условия сближают, но бизнес остаётся бизнесом. Ничего личного. Улыбка в качестве фасада.

Начался процесс. Мурыжили долго и въедливо. Откладывали суд, объявляли паузы и выслушивали свидетелей и экспертов. Какой-то хирург долго тыкал в фотографию указкой и просил обратить внимание на качество стежков.

В результате, приговор был таким: взыскать с негра стоимость операции, причём по тарифу выезда бригады врачей непосредственно к пациенту, причём по высшей хирургической квалификации. Плюс к этому стоимость круглосуточной сиделки в течение восемнадцати дней прогулки. Плюс тариф медсестры за расчётное количество перевязок и процедур.

Вот так.

А что касается приманки, то статья о браконьерстве штата Миннесота допускает наличие соучастников. Желаете рассмотрения дела?

Негр не пожелал.