Данность жизни. Сборник рассказов

«Да, от привычки выпивать просто так не избавиться, даже за деньги», – подумал я и заспешил дальше.

Иду и слышу, как в соседнем вагоне какой-то мужчина громко разговаривает по телефону. Голос знакомый.

– Ты представляешь! Эта англичанка с «панели» нам отказала. Заявила, что еще не время, и надо подождать пару-тройку дней. А мы и так ждем две недели. Сколько денег из-за этого потеряли! Ты уж надави на нее, пусть побыстрее даст добро, звони начальнику «панели». Мы готовы.

Странный разговор… сначала и не поймешь. Вспомнил! Это же инвестиционный банкир Георгий окучивает девушек с «панели», чтобы получить разрешение на покупку акций. «Панель» на профессиональном жаргоне инвестбанкиров – структура, которая выдает такие разрешения. Работают там в основном девушки-юристы. А Георгий пытается надавить на них с помощью других юристов. Ну, с этим не поговоришь. «Привет!», и снова за телефон. От мобильника не оторвать, даже спит с ним в обнимку.

А вот наши знакомые махинаторы – Валерий Иванович и Аркадий Сергеевич (см. рассказ «Есть тут одна мыслишка, Сергеич» в сборнике «Сопромат»). Дорогая одежда с иголочки, галстуки-бабочки. Сидят и мирно попивают коньячок. С этими тоже вряд ли поговоришь – обиделись, наверное, на мои рассказы. Если читали, конечно. И вдруг:

– Виктор Антонович, присаживайся, мы на тебя не в обиде. Хорошего человека даже крокодил не укусит. А мы ведь ничего плохого не делаем. Присаживайся, присаживайся, у нас коньячок отменный, выпей с нами! Что сейчас пишешь? Здорово ты написал о наших делах! С другой стороны, все так и есть. Да и реклама вон какая, теперь нас везде узнают. Чего обижаться-то?

– Всякое пишу. Расскажете о своих новых приключениях, возьму на заметку.

– Есть тут одна мыслишка, Антоныч. Хотим заняться сельским хозяйством – создать страусиную ферму. Говорят, одно страусиное яйцо стоит сотню баксов. Представляешь! И мясо самое дорогое в мире. Мы подсчитали, что при хорошем раскладе можно иметь пару лимонов баксов в год. И страусиная кожа самая дорогая, будем разные сумочки дамские шить. А страусиный помет и перья вообще на вес золота – из них делают редкие лекарства и штучно реализуют по всей России, даже через Интернет. Еще пчел заведем, уток. Как считаешь, Антоныч, дело мы затеяли?

– Я смотрю, господа, вам не остановиться. Трудитесь, а мне в свой вагон надо пробираться.

И тут Аркадий Сергеич встал и высокопарно выдал:

Умей поставить в радостной надежде

На карту все, что накопил с трудом,

Все проиграть и нищим стать, как прежде,

И никогда не пожалеть о том,

Останься прост, беседуя с царями,

Останься честен, говоря с толпой;

Будь прям и тверд с врагами и друзьями,

Пусть все, в свой час, считаются с тобой.

«Интересные стихи, – подумал я, – кажется, это Киплинг…»

В следующем вагоне публика уже более солидная – замминистра с генеральным директором (здесь уже действительно «генеральный») известной нефтегазовой компании. Люди весомые и солидные и приняли, соответственно, солидно (походный коньячок всегда при себе); сидят, травят анекдоты и громко смеются:

– Антоныч, привет! Присаживайся. Ты последний анекдот слышал?

Президент на ферме спрашивает заведующего:

– Как вам удается получать такие высокие надои?

– А мы с буренками разговариваем ласково и убедительно.

– Это как же?

– Подходим, погладим ее по бокам и спрашиваем: «Что, милая, сегодня будем давать – молоко или мясо?». И она, конечно, старается. А куда ей деваться?

– Да… – многозначительно произнес президент. – Действительно убедительно, учту в своей работе…

– А вот еще один, даже не анекдот, а чистая правда.

Одна сотрудница написала в отдел кадров объяснительную записку: «Опоздала на работу, потому что утром перелазила через мужа и немного задержалась».

– А вот еще…

И пошло… один за другим.

– Да, ребята, с вами не соскучишься!

Выпили на посошок хорошего коньяка и попрощались.

Иду дальше и вдруг совершенно неожиданно встречаю Настю с Андреем (см. рассказ «Возвращение к жизни» в сборнике «Записки оптимиста»).

Возвращаются с очередного показа мод, где в центре внимания была Настина коллекция. У них уже двое симпатичных ребятишек – мальчик и девочка. Счастливая дружная семья, всегда рады меня видеть, помнят, какую роль сыграл я в их судьбе. А ведь могло и по-другому сложиться, не встреть я тогда Настю на перекрестке, не остановись и не побеседуй. Страшно подумать!

Радостно смотреть на такие лица, сразу жить становится интереснее и приятнее.

Перед тем как попасть в свой вагон, встретил еще немало старых знакомых. Кого здесь только нет: депутаты Госдумы, чиновники всех мастей, бизнесмены, политики. Все без галстуков, чуть навеселе, шумные и говорливые. Перекинемся парой слов, и дальше. Можно сказать, что «Сапсан» – редкая по нынешним временам территория равенства. Здесь нет высокомерия и чванливости: бизнесмен средней руки общается с неприступным в обычной обстановке министром, оппозиционеры спокойно обсуждают ситуацию в стране с членами партии власти. Все спокойно и непринужденно.

Эти мгновения в «Сапсане» – это часть жизни многих людей, место общения во время передвижения – как в пространстве, так и во времени. А иногда здесь принимаются и судьбоносные решения. И меняются судьбы…

А вот и мой вагон и заветное кресло. Напротив сидит мой старый добрый знакомый Юрий Петрович, который знает все последние новости и с которым легко и приятно беседовать. Только начали обмениваться новостями, как раздался голос из динамика: «Поезд прибывает в Санкт-Петербург – культурную столицу России, город белых ночей и разводных мостов».

Уже приехали, и прямо в центр. Быстро, удобно и весело.

До чего же все-таки хорошее изобретение «Сапсан» – скоростной поезд «Москва – Санкт-Петербург – Москва»!

Поезд «Москва – С.-Петербург»

18.01.12

СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ЯЙЦА

Неожиданные обстоятельства могут встретиться там и тогда, когда их не ждешь и не думаешь о них…

В. А. Заренков

После двух лет неудачных экспериментов по применению своих бизнес-талантов Иван Федорович Нефёдов решил создать птицеферму: купил землю, построил курятники, цеха по переработке мяса, сортировке и упаковке яиц. Основную прибыль планировал получать от продажи яиц, поэтому оборудовал птичник и цех по упаковке яиц по последнему слову техники – импортное итальянское оборудование, новейшие технологии.

И вот наступил момент: куры начали выдавать продукцию, что на простом русском языке означает – нести яйца. Однако, вопреки ожиданиям хозяина, яйца оказались нестандартными; слишком маленькие и при этом разной окраски. Попадались, конечно, и нормального размера, но их было меньшинство.

Местные рабочие в технологии несения яиц ничего не понимали и только руками разводили:

– Кур надо менять, Федорыч…

Да он и сам понимал, что с местными несушками много не заработаешь. Это как в анекдоте про публичный дом, в котором уборщица Марья Ивановна, глядя на замену кроватей и интерьеров с целью повысить доходность заведения, посоветовала:

– Чтобы это заведение приносило больше доходов, не кровати надо менять и не интерьеры, а девочек…

***

Крепко задумался Иван Федорович и, кто знает, что бы придумал, если бы однажды к нему не подошла старушка:

– Что нос повесил, Иван Федорович? Мы не знакомы, но я наслышана о твоей проблеме. Так вот, если ты меня внимательно послушаешь, то я смогу наладить твое производство на широкую ногу, будут наши несушки нести яйца высшего сорта размером ХХL.

Удивился Федорыч странным речам старушки: он и не слыхивал, что такие размеры существуют. Сам он был роста небольшого и одежду носил размером между М и L.

– Да ладно, бабуля, придумывать, откуда ты такая умная, знаешь про XXL? Вы в своей деревне и кур-то наверняка только домашних рыжих видели.

– Э-э-э, нет, сынок! Я всю жизнь – а мне уже, дай бог, восьмой десяток – только и занималась селекцией куриного рода-племени. Знаю все их повадки и могу часами рассказывать о жизни куриной. К слову: через яйца курица в течение 12 лет передает потомству всю генетику. Проще говоря, через 12 лет появляется курица-двойник, которая имеет на 100% схожие данные: цвет, рост, ДНК, группу крови и все остальное. Будто заново рождается. Вот так-то, сынок! Я даже знаю, что было раньше – курица или яйцо, – с улыбкой произнесла старушка. – Но эту тайну я тебе не раскрою. Я всю жизнь проработала в Сельскохозяйственном институте, кандидат наук, между прочим, – продолжала она. – Занималась селекцией кур. Но самым важным в моей работе, скажу я тебе по секрету, было задание наладить выпуск стратегически важных яиц. Особое задание партии, правительства и оборонного комплекса нашей страны…

«Куда тебе понесло, – подумал Федорыч. – Это «клиника».

А старуха тем временем продолжала:

– Зовут меня Анна Николаевна, а то мы уже долго гутарим, но так и не познакомились… Тебя Иваном Федоровичем кличут. И если ты хочешь выпускать первоклассные, экологически чистые и полезные яйца, я тебе помогу.

Федорыч в очередной раз задумался: «Странные речи говорит, но, вроде, на сумасшедшую не похожа… Чем черт не шутит, почему не выслушать?».

Выслушал, а потом кое-что проверил. Оказалось, Анна Николаевна действительно всю жизнь проработала в Сельскохозяйственном институте, и там была секретная лаборатория, в которой изобретали бактериологическое противоядие. Сыворотка, используемая в таких препаратах, готовится на курином белке. И белок для этих целей нужен отменного качества. Получить его можно только из высококачественных яиц, которые могут снести куры, прошедшие селекцию. Настоящее стратегическое сырье.

– Таким курам цены нет! – заверила Анна Николаевна. – Я отбирала лучших более тридцати лет, год за годом. На каждое снесенное яичко ставили персональный номер, который регистрировали в особом журнале. Яйцо упаковывали и отправляли в секретную лабораторию. Что с ним там дальше делали, не наше с вами дело… Зарплату мне по тем временам платили приличную, кур было более двухсот и жили они припеваючи: в тепле, чистоте и заботе. На каждый десяток несушек – свой петух-красавец.

Но вот началась перестройка. Пару лет еще держались, а потом – развал. Про нас забыли: ни нормального корма для кур, ни зарплаты. Никому мы не нужны стали. Хоть плачь!

И убивать птиц жалко, не для мяса ведь выводили. Вот я и предлагаю: возьмите меня на работу вместе с курами, и мы вам такие яйца производить будем! В институте от нас будут рады избавиться за небольшие деньги. Зачем им такая обуза?..

– Вот это предложение! – восторженно воскликнул Иван Федорович. – Да я вас с руками и ногами! Условия создам лучше прежних.

– Только нам курятник нужен отдельный, чтобы не смешивать породы, – предупредила Анна Николаевна.

– Отдельный не дам, но в общем отгорожу половину.

– Так и быть, – согласилась старушка.

Уже через пару дней Иван Федорович принимал дорогих гостей. Новеньких пересчитали: 220 несушек и 23 петуха. Несмотря на переезд, куры в тот же день начали нестись. Яйца действительно были отменные: одно к одному размером и цветом. Для продажи создали специальную упаковку, на которой крупными цветными буквами напечатали: «Яйцо стратегическое. Высший сорт. Размер XXL».

Цену установили на 20% выше обычной, но уже через пару недель все окрестные магазины запрашивали именно эти яйца, причем в большом количестве:

– Лучших яиц, чем у Фёдорыча, не сыщешь от Москвы до Питера, – шутили покупатели.

Дела у Ивана Федоровича шли в гору, и он начал задумываться о расширении бизнеса: поголовье птиц увеличивалось, доходы росли.

***

Однажды на ферму на шикарных машинах прибыли представители иностранной компании с важным названием International Eggs Limited Company (IELC). После взаимных приветствий и традиционного чая-кофе вдруг прозвучало предложение:

– Господин Нефёдофф, мы готовы покупать оптом все ваши «стратегические яйца». И по очень хорошей цене, процентов на 20 выше нынешней закупочной. Только нам нужна гарантия, что больше вы их никому не продадите. Если согласны, можем прямо сегодня подписать долгосрочный контракт.

Такого предложения Иван Федорович не ожидал – надо соглашаться. Но рынок есть рынок, и он важно произнес:

– Я должен обдумать ваше предложение. Скорее, я бы согласился продавать «стратегические яйца» по цене процентов на 30 выше нынешней и ежеквартально индексировать ее на уровень инфляции.

– Хорошо, мы готовы подписать контракт на этих условиях, – не торгуясь, согласились представители IELC.

К вечеру всё оформили и подписали. Выгодную сделку отметили здесь же, под открытым небом накрыли стол и богато украсили местными закусками: домашние колбаски, соленые грибочки, вареная картошечка «с дымком», сало, огурчики, помидорчики, разнообразная зелень. И у каждого прибора красовался небольшой элегантный бокал с сырыми, специально приготовленными яйцами: чистейший прозрачный белок, внутри которого поблескивал золотом идеальной формы желток, был присыпан мелко нарубленным укропом и украшен листком петрушки. И, конечно же, русская водка, принесенная из морозильника, дорогие вина, шампанское.

Пили все; за дружбу, за куриное трудолюбие, за Анну Николаевну, птицеферму и компанию IELC. И персонально за добрейшего Ивана Федоровича и представителей иностранной компании…

Через три дня начались поставки яиц; иностранцы вывозили их на собственном транспорте. Один представитель IELC постоянно находился на птицеферме, осматривал каждое яйцо, проверял упаковку и ставил свой штамп на каждую партию. Претензий к производителю и качеству продукции не было. Расчеты производились в срок, без задержек: деньги поступали на счет в банке через три дня после отгрузки.

«Не то, что наши магазины, которые до полугода задерживают оплату», – радовался Иван Федорович.

***

Примерно в это же время в недрах структур оборонного комплекса страны встал вопрос о поставке сырья для производства секретной вакцины. Позвонили генералу Ефимову, и тот вспомнил, что когда-то сырье поставляли из Сельскохозяйственного института. Тут же звонок директору института:

– Немедленно возобновить поставки! Задание сверхсрочное, вы же понимаете…

– Не могу, у меня нет кур, которые несли такие яйца, – испуганно пролепетал директор.

– Организовать проверку, направить комиссию, все выяснить, наказать и снова наладить производство! – кричал генерал Ефимов в телефонную трубку.

На следующий день представительная комиссия на двух мерседесах в количестве восьми человек нагрянула в институт. Ее вердикт был суров: директора снять и возбудить против него уголовное дело, кур, несущих «стратегические яйца», и их начальницу Анну Николаевну разыскать и вернуть на специально оборудованную базу, которую было приказано построить в секретном месте в течение недели.

Спустя еще три дня на птицеферму к Ивану Федоровичу прибыл спецотряд в камуфляжной форме и без всяких объяснений командир отряда вручил ничего не понимающему господину Нефёдову бумагу о конфискации кур, несущих «стратегические яйца». А еще и повестку в «соответствующие органы».

– Вы должны хорошо подумать, как объясните факт продажи стратегического сырья иностранной компании враждебного государства. Попахивает предательством Родины! Такие, как вы, распродают Россию по кусочкам! – выговаривал Ивану Федоровичу присутствующий здесь же глава комиссии.

Всех кур погрузили в спецмашины и увезли в неизвестном направлении. Анну Николаевну вежливо пригласили в мерседес и отправили вслед за несушками. Всех присутствующих на этой операции удивил тот факт, что один из членов комиссии обращался к старушке «товарищ подполковник». Больше старушку со своими курами никто никогда не видел.

***

Разговор в «соответствующих органах» был сложный. Сбыт стратегического сырья недружественному государству – серьезное обвинение. Тем более что компании IELC и след простыл: исчезла, будто ее никогда и не было, испарилась.... Все банковские счета были закрыты. Спасло Ивана Федоровича то, что кур он купил законным путем, все документы были оформлены без нарушений законодательства РФ, а яйца продавались в соответствии с официальным контрактом. То есть Иван Федорович у всех на виду вел цивилизованный бизнес; ничего не скрывал, аккуратно платил налоги и сдавал отчеты в необходимые инстанции. О чем он и говорил в «соответствующих органах». Честный бизнес дал свои плоды: в «соответствующих органах» подумали и решили замять это дело. Никому не хотелось куриной огласки. Тем более что производство и поставка стратегического сырья были вновь налажены.

Ивана Федоровича Нефёдова отпустили со строжайшим наказом впредь быть более бдительным. Вернулся Иван Федорович на ферму и крепко задумался: «Что дальше делать? Бизнес-то сильно пострадал».

Медленно прошелся в полупустом курятнике. Оставшиеся птицы спокойно занимались своим делом, словно ничего не произошло. Вдруг неожиданно на лице Ивана Федоровича заиграла улыбка – он увидел, как красавец-петух из породы «стратегических» топчет обычную курицу:

– Не все потеряно, друзья! – весело прокричал он и спокойно направился в офис.

СЛУЧАЙ ЗА РУБЕЖОМ

BODY LANGUAGE (ЯЗЫК ЖЕСТОВ)

Русский турист за границей – это нечто особенное, это не описать, это надо видеть…

Вот представьте себе нашего русского 42-лет-него бородатого художника Никиту, не знающего ни одного иностранного языка, в один прекрасный день гуляющего по улочкам Берна.

Кто-то в отеле рассказал ему, что в центре города на одной из улиц стоит скульптура под названием «Пожиратель детей». Странное название для русского человека, но вот такие они, швейцарцы, – взяли да и придумали такую скульптуру, да ещё и установили почти в самом центре города. То ли детей пугать, то ли туристов завлекать.

А нашему Никите ну очень захотелось посмотреть на это творение. Узнать, что же это за чудище такое… И, конечно же, оценить работу мастера и как следует покритиковать – наши, мол, могут и получше сделать…

Так вот, идет наш Никита по улочкам Берна, посматривает по сторонам: рассматривает лепные фасады старинных зданий, витрины магазинов, живописнейшие фонтаны, множество различных скульптур и другие городские достопримечательности.

Вот фонтан недалеко от старинной церкви. Его украшает скульптура бегуна. Обошел художник вокруг несколько раз, оценил своим взглядом творение мастера, произнес про себя:

– Ничего интересного, наши лучше могут.

Идет Никита дальше, видит изображение богини Правосудия с завязанными глазами. В одной руке у богини весы, в другой меч. У ног богини фигуры Папы Римского, императора, султана и мэра.

– Вот это правильная скульптура и выполнена профессионально, – обойдя статую вокруг, похвалил мастера Никита.

Идет дальше, голову держит гордо, под ноги не смотрит.

А в Берне, несмотря на их высокоразвитую цивилизацию, в отличие от российских городов, на этой улочке водоотводной канал от фонтанов, шириной и глубиной примерно по полметра, выполнен посреди улицы, от статуи к статуе. И в некоторых местах почему-то не закрыт решеткой. Видимо, для любопытных туристов. Смотрите, мол, какая чистая вода у нас по каналу течет…

Так вот наш Никита, заглядевшись на красоты лепных фасадов, статуй и фонтанов, не заметил отсутствия решетки и с ходу провалился в один из каналов. Да так, что от неожиданности туристская шапка–бейсболка, за козырек которой он держался, осматривая красоты, свалилась с головы и упала рядом.

Так как глубина канала была небольшая, то удар был несильный, но причинил разным частям тела определенную боль. Послышался возмущенный русский мат с настоятельными пожеланиями властям Берна обратиться к своим матерям и закрыть каналы решетками… Собрались сочувствующие и солидарные с Никитой зеваки, помогли подняться, начали утешать.

И тут Никита, не тратя зря время на разговоры, пользуясь ситуацией, решил узнать, где же всё-таки находится статуя «Пожиратель детей».

Для русских незнание языка не является большой помехой, для этого существуют жесты, своеобразный такой body language – язык жестов.

И вот он, еще до конца не очухавшийся от приключения с водоотводной канавой, довольно сырой от воды, правой рукой показывает на себя, что, с его точки зрения, означает «я хочу знать», затем показывает вокруг и на небо, что должно бы означать «где». Затем, изобразив страшную гримасу и высоко вытянув вверх руки, как бы отмеряя большую высоту, широко раскрыв рот, рукой отмеряет полметра от асфальта, как вы поняли, это должно означать маленького ребенка, и жестами руки направляет то, что было отмерено, в рот. Так он динамично повторяет несколько раз.

Вроде всё ясно, понятно. Но это для нас, для русских. Но не для жителей Швейцарии, у которых только официальных четыре государственных языка, и, представьте себе, почти каждый свободно разговаривает на четырех языках. Но вот с body language у них проблемы: не очень они его понимают, да и зачем им его понимать при знании четырех языков.

Через какое-то время пожилая пара, состоящая из худого седоволосого старика и невысокой полной женщины явно немецкого происхождения, о чем-то посовещавшись и показывая знаками в направлении Никиты, подошли поближе и бросили в шапку, лежавшую рядом с жестикулирующим Никитой, несколько монет…

Для них жесты Никиты означали одно: «Я и мой маленький сынишка (помните полметра от асфальта), оставшись без матери (слово «мать» было произнесено Никитой при падении несколько раз и оно понятно на всех европейских языках), хотим есть (жесты в направлении открытого рта), а вот великий Господь Бог не помогает нам. Подайте Христа ради, пожалуйста…»

Другие зеваки, понимающе улыбаясь, последовали примеру немецкой пары, и вскоре шапка-бейсболка Никиты наполнилась солидным количеством монет. Не рублей, а настоящих евро.

Ничего не понимая, удивленный Никита опять же жестами начал объяснять, что они неправильно его поняли: он не нищий, что он вместе с группой художников приехал сюда писать картины. И он, показывая на шапку с монетами, отрицательно замотал головой, затем двумя руками изобразил квадрат, означающий холст на подрамнике, и правой рукой движение кисти. Немецкая пара поняла это как: «Что же вы, господа, такие жадные, бросаете мне монеты, мне бы бумажные деньги…»

И пожилая дама-немка, немного подумав и покачав головой, несмотря на всем известную немецкую скупость, вынула из сумочки кошелек и, вытащив оттуда бумажку достоинством пять евро, аккуратно положила её в шапку.

– Данке шон, – неожиданно для себя произнес вдруг Никита, вспомнив знакомую фразу из школьных уроков немецкого языка.

Остальные последовали примеру немецкой пары, и скоро шапка Никиты наполнилась купюрами различного достоинства.

Видя такую щедрость, Никита растерялся и от неожиданности присел на пьедестал ближайшей статуи. Народ постепенно стал расходиться, и Никита, небрежно затолкав содержимое шапки в широкий карман штанов, последовал их примеру.

Статуя «Пожиратель детей» появилась на пути Никиты неожиданно и от удивления он воскликнул:

– Оба-на, так вот ты какой, пожиратель… И кто тебя такого жуткого придумал? Наши могут лучше сделать. А впрочем, – Никита нащупал содержимое кармана и, улыбнувшись, закончил, – хоть какая-то польза от тебя, но всё-таки есть.

ИСКУССТВО – ДЕЛО ТОНКОЕ

В одну из поездок в рамках нашего проекта мы посетили небольшой, но красивейший городок на южном побережье Франции – Санари-сюр-Мер. Живут в нем в основном виноделы, рыбаки, владельцы небольших, но уютных отелей, магазинчиков и обслуживающий персонал. И, конечно же, ценители искусства: художники, скульпторы, коллекционеры, владельцы небольших галерей, искусствоведы и другие приверженцы прекрасного.

Городок славится небольшими уютными ресторанчиками с изысканной кухней и хорошим обслуживанием. Особенно популярны среди туристов и гостей города местные фуа-гра и блюда из свежевыловленных морепродуктов. В каждом ресторанчике вы можете узнать имя фермера, где выращивались гуси, имя рыбака, который выловил рыбу, имя винодела, где производилось вино, которое вы заказали.

Местные жители здесь очень гостеприимны и, на первый взгляд, чуточку наивны.

И вот в один из солнечных дней сидели мы в небольшом ресторанчике на берегу моря с французскими искусствоведами и художниками, наслаждались блюдами местной кухни и хорошим вином, любовались морем и между делом рассуждали о тонкостях искусства, в особенности живописи.

Беседа шла непринужденно, чередовалась тостами за здоровье всех присутствующих, за искусство, за процветание России и Франции, за дружбу и многое другое.

Через какое-то время, закончив есть фуа-гра, я незаметно сфотографировал на айфон оставшиеся остатки подливы на плате. И взял это «художественное произведение» в рамку – есть такая программа на айфоне. Всё это занятие заняло не больше минуты.