Пером по шапкам. Книга вторая. Жизнь без политики

Каждый день я спускаюсь с Ленинградской улицы и прохожу мимо знаменитого прежде кинотеатра Сатурн. Помню, каким событием было его строительство, и как поразил он обывателей маленького городка своим широкоформатным экраном. Какие чудные кинофестивали проводились, и как трудно бывало достать билеты не только на зарубежные, но и на наши советские фильмы. Сейчас уже почти нет любителей кино, и потому в Сатурне разместился ночной клуб, а в подземных переходах и на досках объявлений можно увидеть приглашение девочкам с такого-то времени и по такое-то приходить бесплатно, а в более позднее с некоторой оплатой. Девочки знают, зачем их приглашают.

За спиной кинотеатра, подальше от глаз, мусорные ящики. На них никто бы не обращал внимание, если бы не жалкие фигуры нищих, копошащихся в поисках съестного и того, что выброшено, но может ещё иметь ценность для продажи. Нищий стало профессией. У опытных собирателей имеются специальные длинные железные крючки, которыми легко ворошить мусор и поддевать понравившееся на первый взгляд. Охотники за отбросами зорко следят издали за невысокими домами без мусоропроводов в ожидании появления очередного жильца с пакетом мусора и тут же направляются к месту сброса, если рядом нет опасного, более сильного конкурента. Здесь своя, особая жизнь со своими специфическими правилами.

В прежние времена люди, которым хотелось подзаработать, не шастали по помойкам, а пытались частным порядком делать пёстрые галстуки или добывать со дна моря раковины, чтобы продавать их многочисленным туристам. Эта деятельность тогда не только не поощрялась, но и запрещалась. Теперь же всё разрешено, однако радость это доставляет далеко не всем.

Каждое выгодное торговое место, прежде чем будет кем-то занято, должно быть хорошо оплачено либо государственным службам, что, разумеется, понятно, либо тем, кто причисляет себя к бессмертной мафии или, проще, к рэкету, что уж совсем непонятно по прежним советским меркам. За все удовольствия надо платить, но не всем эти удовольствия по карману, вот и плетутся немощные, бывшие защитники отечества, ставшие пропойцами или просто моральными инвалидами, к свалкам да контейнерам с мусором.

На набережной меня окликает старый товарищ Юра Лапшин. Мы когда-то учились в одной школе, а потом и факультет иностранных языков одного института закончили. Встречи наши впоследствии бывали случайными и очень похожими одна на другую. Почему-то всегда они происходили на набережной. Одетый с иголочки, явно благополучный и счастливый, Юра широко улыбался мне навстречу, мы жали радостно друг другу руки и начинали делиться впечатлениями.

Слушая восторженные рассказы моего друга об очередных путешествиях в Америку, Австралию и на другие континенты, я начинал немного завидовать тому, как он легко перечисляет города и страны, которые повидал или собирается посетить в ближайшее время с туристическими группами в качестве переводчика. У него не было никаких амбиций в плане роста по служебной лестнице. Его устраивала возможность видеть мир во всём его многообразии.

В ответ на громкий смех друга после упоминаний тех или иных смешных эпизодов я тоже рассказывал о себе, и теперь он начинал слегка завидовать, так как в отличие от него, мне приходилась бывать в других странах по несколько лет и потому узнавать их больше, чем он в туристическом плане, напоминающим цветной калейдоскоп.

Услышать голос Юры в этот раз было особенно приятно – мы давно не виделись. Но теперь передо мной стоял несколько пополневший, посолидневший мужчина без прежнего лоска и сияющего счастьем лица. И разговор получался каким-то минорным:

– Привет, Юра! Рад тебя видеть. Ну, как дела?

– Да ничего, помаленьку.

– Всё носишься по миру?

– О чём ты говоришь? Когда это было? Кто теперь ездит? Сидим на месте. Уж лет десять, как не езжу.

И друг мой без особой радости сообщил, что заведует отделом "Интуриста", но туристов из-за рубежа с каждым годом становится всё меньше, что, естественно, никого не радует.

"Интурист". Название этой фирмы в Ялте у всех вызывало уважение перед её могуществом. Эта фирма могла всё. Лучшие гостиницы у "Интуриста". Самые красивые автобусы у "Интуриста". Больше всего денег у "Интуриста". Это был монстр, с деятельностью которого связывалось настоящее и будущее города. Только благодаря ему планировалось построить десятки высотных гостиниц по всему южному берегу Крыма. Работать в этой фирме заведующим отделом было пределом мечтаний для многих выпускников факультетов иностранных языков вузов.

Мой друг сегодня явно был не в восторге. Жизнь повернула медаль другой стороной. О строительстве новых высотных гостиниц сейчас смешно говорить. Заполнить бы клиентами те, что есть. А как, если Ялту давно вычеркнули из списков международных оздоровительных курортов, если общий развал последних лет развалил и такую громадину, как "Интурист", сотрудники которого в свободное от работы время, а его становится с каждым годом всё больше, приторговывают на улицах семечками, бусами из янтаря и другими безделушками, пестрящими разноцветьем на набережной?

Год десятилетней давности, возможно, не являлся самым показательным для Ялты, поскольку уже тогда начал раскручиваться перестроечный процесс, повлёкший за собой мнимые демократичные выборы и реальные раздоры в "Интуристе", влиявшие на уменьшение числа принимаемых туристов, но в тот год всё же более шестидесяти процентов всего объёма туродней приходилось на иностранных туристов, дававших городу и всей стране живую валюту. Сегодня этот процент упал до четырёх с половиной, то есть почти в пятнадцать раз. Такое резкое снижение притока иностранного капитала от одного только туризма. А что же мы потеряли от остального?

Набережная имени Ленина. Главная прогулочная улица некогда всесоюзного курорта напомнила мне даже в зимнее время восточный базар. Сувенирная мелочь разложена по зелёной суконной скатерти, прикрывающей собой невзрачный деревянный столик. Небольшие акварели сомнительного достоинства развешены кое-как на фанерном щите, прислоненном к стволу великолепной крымской сосны, изумлённо раскинувшей иглистые свои ветви над головами новых прожигателей жизни. Картины больших размеров поставлены для обозрения потенциальных покупателей на скамейки, предназначавшиеся прежде для отдыха у моря.

Под сенью разлапистого кедра стоит пожилой мужчина в потёртом временем пиджаке – предсказатель судьбы по гороскопам, а рядом, поджав под себя ноги, примостив на асфальт небольшую узкую дощечку, чтобы коленям было не так холодно, сидит в ожидании подаяний, кутаясь в старенькое серое пальтишко, сгорбленная судьбой женщина. Чуть поодаль напротив стоит в неизменной позе с протянутой рукой другая попрошайка. Трудно сказать, у кого из них быстрее устают ноги, так как появляются они здесь ежедневно и часами почти не сходят со своих мест, лишь изредка развлекая друг друга разговорами, когда нет подающих. Но вообще в центре набережной нет-нет, да и найдётся сердобольный человек, достающий из кармана мелочь.

Иногда к этим женщинам подбегают мальчишки и решают какие-то вопросы. У них свой метод добычи денег. Они без тени стеснения обращаются к тому или иному прохожему и произносят одну и ту же фразу:

– Дайте на хлебушек, пожалуйста, ради Христа!

Я вспоминаю, как в прежние годы такие же вот ребята из детского интерната, приезжали из Ливадии по воскресеньям в центральный книжный магазин на набережной, дружно вытаскивали под ленкоранские акации аккуратные алюминиевые столики, раскладывали на них литературу и продавали её. Тогда это называлось пропагандой книги. Пионеры предлагали отдыхающим тратить деньги на духовную пищу. Чаще всего это была краеведческая литература о Ялте и её окрестностях. Интернат получал премии от книготорга, а дети – радость оттого, что оказались полезными и что на заработанную премию интернат будет лучше оборудован.

Детский энтузиазм сдавать макулатуру, выискивать брошенный металлолом, таскать тяжёлые пачки книг, чтобы тем самым помогать людям, ушёл и заменился стремлением получать деньги себе в карман любым путём, от чего полшага до преступлений. Волнует ли это кого-то в правительстве?

С грустью иду по красавице-набережной. Пальмы распахнули свои пожелтевшие веера листьев. Помню, как прежде их всегда укутывали на зиму в холсты, бережно охраняя от редких морозов. Вчера шёл снег и хоть не сохранился ни на деревьях, ни на земле, но вряд ли он нравился теплолюбивым южным деревьям. Впрочем, снег перенесли и распустившийся нежно розовыми цветами декоративный миндаль и ярко желтеющий голоцветковый жасмин, украшающие ранним цветением зимнюю Ялту.

Большой книжный магазин давно убрали с набережной, заменив его дополнительными закусочными и питейными заведениями. Дом книги построили в районе бывшего центрального рынка. Планировалось сделать этот участок города культурным центром. Здесь же открыли институт менеджмента, в здании которого есть помещения для курсов современного танца, обучения музыке и прочих платных мероприятий. Бесплатно, как принято сейчас говорить, можно найти лишь сыр в мышеловке. Только взрослые люди теперь могут вспоминать, где раньше располагался Дворец пионеров с десятками бесплатных кружков для детей, где находились профсоюзные клубы торговых работников, строителей, рыбаков, учителей, в которые приходили провести свободное время и проявить свои творческие способности рабочие и служащие разных профессий.

Дом книги перестал быть настоящим культурным центром, в котором проводились встречи с писателями, поэтами и музыкантами. У входа в книжную обитель расположились прямо на земле десятки торговцев старой домашней утварью, ржавым инструментом, болтами, гайками. Мест на рынке не хватает, да и дорого. Вместо предполагавшегося культурного центра образовалось торговое захолустье.

На набережной книги продаются лишь на выносных прилавках, как когда-то делали дети, но теперь это в прямом смысле бульварная литература, то есть продаётся на бульварах для лёгкого чтения без мысли и души. Редко встретишь здесь умную книгу. Всё больше чтиво с вредными советами да дразнилками на нашу жизнь. Это не может не удивлять. Гораздо понятнее видеть на набережной обезьяну, одетую в зарубежную пуховку, которая сидит в приличном кресле и дразнит публику. Это её профессия. На то она и обезьяна, чтобы кривляться да вредничать. За то и деньги получает от прохожих её хозяин.

Одинокий старый аккордеонист, присевший на раскладном стульчике, пользуется меньшим успехом и привлекает к себе внимание разве что голубей, прохаживающихся у самых ног, да кричащих над головой чаек, которых как прежде кормят налету любители тесного общения с птицами.

Как и в давние времена на набережной играют в шахматы, а рыбаки пытаются поймать рыбу, с завистью поглядывая на плавающих поблизости уточек нырков, коим значительно легче удаётся выловить добычу из морской глубины. Это можно было видеть в Ялте во все времена.

Но вот прохожу по улице Франклина Рузвельта. Моё внимание привлекает красочное объявление на двери магазина-салона "Селена". Многие годы мне доводилось захаживать сюда в бывший магазин научно-технической книги, затем иностранной и педагогической литературы. Теперь это салон. Никогда раньше мы не видели ничего подобного на дверях магазинов. В объявлении говорится о том, что пятнадцать его работников проводят политическую акцию и бастуют два дня, так как им не дают работать в связи с тем, что один из их сотрудников является депутатом Ялтинского городского совета от блока НЭП.

К моему удовольствию из закрытого магазина, наконец, вышел человек средних лет с серьёзным озабоченным выражением лица. Представившись ему в качестве московского журналиста, я только тогда смог получить от него ответы, из которых узнал, что это и есть тот самый депутат, Ванин Владимир Иванович, которому не дают возможность работать. Он оказался не рядовым сотрудником салона, а его генеральным директором. Суть проблемы придётся осветить подробней, ибо в ней, как в капле воды, отражается до боли знакомая сегодня всем ситуация.

В Ялте сложил свои полномочия и, подав в отставку, подался за границу вслед за разыскиваемым уже прокурором города бывший городской голова Дискин. Городской Совет, не долго горюя и долго не думая, используя свои конституционные права, избирает временно головой города секретаря Совета Александра Калюся. Но президент Украины, пользуясь своим правом, предоставленным ему конституцией, назначает исполняющим обязанности городского головы Владимира Марченко. В то же время из Киева в Ялту в сопровождении беркутов (отряд типа российской Альфы) направляется представительная комиссия во главе с вице-премьером Украины Билоблоцким для всесторонней проверки деятельности всех служб горисполкома.

Александр Калюсь, памятуя, очевидно, московские истории с посиделками в Белом доме в 1991 году Бориса Ельцина, а потом в 1993 году депутатов государственной думы, заперся в кабинете со своими немногочисленными единомышленниками, выступил по радио и разбросал листовки с призывами о поддержке. Но он не знал, что в Москве подобные шоу осуществляются по хорошо продуманному заранее сценарию и потому приносят успех их авторам. Здесь всё происходило спонтанно, так что отряду спецназа ничего не стоило под предлогом поиска будто бы спрятанной в здании бомбы выдворить зарвавшегося государственного служащего какого-то несчастного девятого разряда. И пусть Калюсь выкрикивал лозунги из окна о предлагаемой помощи народу, услышаны они почти никем не были, так как в городе меньше всего помышляли о помощи существующей власти.

В эти дни уже почти два месяца бастовали учителя и медики. Школы и детские сады закрыты. На двери единственной в городе детской поликлиники я увидел страшное, на мой взгляд, объявление: "С 25 бессрочная забастовка". То есть с этого числа неизвестно сколько времени дети не будут лечиться ни в каком состоянии, пока не попадут в больницу, где тоже бастуют, а потому родители должны платить бешеные деньги, если хотят вылечить своё чадо.

Бастовал и торговый люд рынка в связи с появлением нового частного владельца торгового центра, установившего повышенные налоги с каждого торгового места для покрытия расходов нового босса. Теперь нужно больше платить ему, платить рэкету, а на какие же деньги самим жить? Вот и закрыли все вместе точки и вышли с плакатами на площадь.

Да что там рынок? Захожу в обычный продуктовый магазин. Продавцы стоят в сторонке, судачат, не обращая на меня никакого внимания. Я удивлённо спрашиваю, почему они не интересуются, не хочу ли я что-нибудь купить, ведь это их дело. Но одна из продавщиц весьма резонно ответила, что пусть сначала им выплатят долги по зарплате, а тогда они будут интересоваться покупателями. Возразить было нечего.

В подвешенном состоянии давно уже находилась знаменитая с начала века Ялтинская киностудия, на лакомую территорию которой в центре города давно претендуют частные предприниматели. Не снимаются фильмы. Не арендуются помещения и техника другими студиями. Платить зарплату нечем не месяцы, а годы. С болью в сердце узнал, что один из моих друзей, бывший звукооператор, выпустивший не один десяток фильмов, бывший главный инженер киностудии, теперь возит по городу на своей не такой уж новой легковушке какого-то коммерсанта. Его ли это дело – выпускника ВГИКА? Зато другие полупрофессионалы снимают полуэротические фильмы и распространяют их полулегальным способом за большие деньги. Ялтинская киностудия с почти вековой историей теперь на грани закрытия.

Аналогичное можно рассказать о рыбокомбинате, фабриках и других учреждениях города. На той же набережной ко мне навстречу бросилась моя бывшая сотрудница и почти со слезами стала умолять забрать её к себе на любую работу, чтоб только уехать из Ялты, где не только государственные, но даже частные компании могут не заплатить за работу, ссылаясь на банкротство или другие причины.

Так кто же в такой ситуации станет поддерживать местные власти? Но такие люди, оказывается, нашлись. В их числе мой собеседник, генеральный директор салона Владимир Ванин. Он был в числе сторонников Александра Калюся. И, как теперь рассказывал мне у двери магазина, именно этот факт послужил причиной гонений на его салон. А гонения заключались в том, что в его отсутствие в магазин стали рваться люди в форме, заявляя о своих полномочиях на проверку.

Директор магазина Елена Рудик тут же позвонила своему генеральному в горсовет, тот по цепочке в налоговую инспекцию, где у него были друзья, и те вежливо сообщили, что никого к нему не посылали. Стало быть, проверяющие были из Киева.

Пустить их, конечно, в другой раз можно было бы, но именно в этот момент в помещении магазина находились пачки книг, которые будто бы когда-то кто-то принёс для продажи. Книги не были проданы и их якобы собирались сдать в макулатуру. Но ведь посторонним проверяющим так не объяснишь: не поймут, подумают, что на книгах хотели заработать левые деньги, а потому этих проверяющих просто не пустили в салон и объявили забастовку на два дня.

Я далёк от мысли решать кто прав, а кто виноват в этом маленьком несчастном салоне несчастного городка. Бывшие прокурор и мэр города, как и секретарь Совета Калюсь, были арестованы и началось следствие. Дело суда определять степень виновности или невиновности каждого, если сам суд не берёт взятки. Жители же Ялты убеждены в том, что их знаменитый во всём мире курорт с его огромными потенциальными возможностями зарабатывать на отдыхе других является лакомым кусочком для многих мафиозных структур, которые и борются между собой всеми способами, не гнушаясь захватов заложников, угроз и убийств.

Встречаюсь со старым другом, директором большого магазина. Чуть не с первых дней работы молодого тогда человека наблюдал за его передвижениями по служебной лестнице торговли. Его стремление к справедливости и честности в работе была удивительной. Зная это, задаю весьма щекотливый вопрос:

– Неужели можно сегодня честно работать в магазине?

На это получаю откровенный рассказ отчаявшегося человека.

– Ты знаешь, это совершенно исключено. Вот представь себе: мы своим коллективом выкупили магазин. Иными словами, платим за аренду помещения. Товары нам привозят челноки. За всё городу платим аккуратно налоги, а они очень даже немалые. Но налоговая инспекция всё равно замучила проверками. Работать было просто невозможно. Почти каждый день приходили проверять, что продаём, по каким ценам и так далее.

Надо признаться, что в магазине всегда можно к чему-либо придраться, если очень хочется. А кому это приятно? Так что ради сохранения магазина и спокойной относительно работы пришлось идти к одному начальнику и прямо спросить, хватит ли ему ста долларов в месяц, что бы нас оставили в покое. Этого оказалось достаточным, и теперь я заранее знаю, если кто-то ко мне идёт, и дёргать перестали. Хотя нарушать, конечно, нарушаем. Ведь если не будешь продавать левый, то есть не учтённый товар, не заработаешь на уплату налогов, ремонты, отмазку от рэкета.

Кому-то очень хотелось отнять у нас помещение магазина. Предлагали уйти по-хорошему, уговаривали за деньги, потом били меня прямо на улице палками по ногам. Мне удалось заметить нападавших, сказал своим людям, что повыше, те пообещали разобраться, и пока меня не трогают. Так что не очень сладкий хлеб сегодня торговля. Совсем не то, что было раньше.

Этот рассказ напомнил мне информацию о войне между криминальными структурами, прочитанную в журнале "Новый Крым". Вот некоторые из опубликованных досье:

Александр Ткачёв ("Сахан"), 1951 года рождения. Возглавлял самую мощную в Крыму преступную группировку, распространявшую контроль не только на большую часть Крымского полуострова, но и на часть Северного Кавказа и Ростовской области. Убит в ноябре 1992 года.

Виктор Башмаков, один из криминальных авторитетов Крыма. Руководил вместе с братьями крупнейшей группировкой, контролировавшей большую часть Крыма. Его машина была расстреляна киллерами в мае 1994 года.

Евгений Поданев, первый в СССР обладатель "чёрного пояса" по каратэ. Лидер крупнейшей севастопольской мафиозной группировки. Создатель христианско-либеральной партии. Убит выстрелом в голову на поминках Виктора Башмакова в кафе "Калинка" в 1994 году.

Христианско-либеральная партия, созданная Евгением Поданевым в 1993 году, насчитывала 168 тысяч членов. На учредительном съезде в Ялте присутствовал известный в СНГ "вор в законе" О. Кантаришвили. После смерти Поданева руководство партии подверглось настоящему отстрелу. Был смертельно ранен С. Сергиенко, убит М. Корчелава, застрелен М. Рулёв, после чего партия заявила о прекращении своей деятельности.

Константин Савопуло, лидер группировки "Греки", после нескольких покушений был убит 17 октября 1995 года выстрелом из пистолета в собственной машине, остановившейся у светофора на красный свет.

И здесь же в журнале даётся другая страшная по содержанию информация:

"Согласно данным СБУ, в Крыму в 1996 году в местные органы власти были избраны 44 человека "в разной степени связанные с преступной системой".

По свидетельству заместителя главы СБУ А. Беляева, 60% капитала в Украине находится в руках криминальных структур.

По оценкам СБУ, 90% фирм Украины находятся под влиянием преступных группировок, 60% мафиозных кланов имеют коррумпированные связи в разных структурах власти и управления…"

Эта информация подтверждала рассказ моего друга.

Не успев отойти от впечатлений картины захвата здания исполкома силами правопорядка, я неожиданно стал свидетелем другой ситуации борьбы с криминалом.

Я начал спускаться с площади, на которой лет тридцать назад была автостанция, а сегодня размещается пивбар, как вдруг внимание привлёк чей-то громкий властный приказ:

– Наручники!

К сожалению, в этот момент с собой не было фотоаппарата. Но, может, это и хорошо, ибо блюстители закона в такие минуты не любят направленные на них объективы и не всегда спокойно реагируют на их обладателей.

Передо мной на земле неподвижно лицами вниз лежали несколько человек, а рядом с автоматами в руках и чёрными масками на лицах стояли здоровяки, готовые в любую секунду усмирить вздумавшего подняться или пошевелиться арестованного.

В течение часа любопытные могли наблюдать издали, как среди распластанных на земле тел ходили начальники с погонами и в штатском, кого-то поднимали с земли и снова укладывали, кого-то уводили и приводили назад. Сновали служебные машины, стопоря иногда весьма интенсивное на этом участке города движение транспорта. В стороне, неподалеку от въездных портовых ворот, почти рядом с таможней, стояли большегрузные крытые машины.

Чуть позже я узнал, что в этот день прибыло иностранное судно, снующее челноком между берегами Крыма и Турцией. Предполагалась операция по транспортировке крупной партии наркотиков или другого контрабандного товара.

Никогда в прежние годы жизни мы не только не видели, но и подумать о подобных эпизодах в жизни нашего городка не могли. Теперь я оказался невольным свидетелем мероприятия, становящегося обыденным явлением повседневной жизни. Именно так, поскольку через день, проходя мимо здания главпочтамта, вынужден был вплотную столкнуться с оцеплением милиции, охватившим самое людное в летнее время место – игровые площадки, то бишь качели, карусели, автодром. Теперь здесь не арестовывали, а сносили незаконно возведенное кем-то из новых в центре площади здание под предполагавшееся пищевое заведение типа нашумевших ресторанов фирмы Мак-Доналдс.

Неподалеку от этого места, у морского причала с выходом прямо на набережную красуется великолепное, сверкающее на солнце первозданной белизной, прогулочное судно со странным названием на английском языке "Хокус-покус", что в переводе на русский означает "фокус-покус", то есть надувать в смысле обманывать.

Мне рассказали, что белый корабль в зимнее время стоит у причала, выполняя роль ночного клуба. И однажды танцующую ночную публику посетили рэкетиры с оружием, заставили всех лечь на пол и собрали с присутствующих дань в размере двух с лишним тысяч долларов. Такой стала жизнь в некогда тихой Ялте.

Около пятнадцати лет назад мне довелось принимать участие в пресс-конференции с французской делегацией, остановившейся в гостинице "Ореанда". Я задал французской женщине довольно простой вопрос, поинтересовавшись, какие основные различия она видит между жизнью в Ялте и во Франции. К общему удивлению женщина вдруг заплакала, отвечая:

– У вас в Ялте я гуляла ночью по городу и не волновалась, что со мной что-нибудь случится, а в Париже боюсь вечером выйти из дома. Вы счастливые люди – вы можете жить спокойно.

Мы позавидовали рекламной роскоши запада, решив сами обогатиться, но вместо этого потеряли свое спокойствие во многих вопросах, а богатство за годы перестройки так и не нажили.

На нижней набережной у самой воды на виду у плавающих почти у ног диких уток и носящихся над головами чаек мальчишки тщетно пытаются поймать какую-нибудь захудалую рыбку. Их пока не очень интересуют пункты обмена валюты, которых на одной набережной чуть не с десяток. Для них рыбалка ещё удовольствие, а не средство наживы. Хотя многие родители были бы не прочь получить рыбку, пойманную в качестве дополнительного питания к скудному рациону, позволяемому семейным бюджетом, ужатым в последние годы до предела.