Время ведьм

– Мне можно рассчитывать на должность наместника?– робким голосом уточнил неизвестный Кононенко.

– Даже более…– голос, отвечавший ему был тонким, по-девичьи ломким и это-то смущало Петра. Много лет назад из окруженного дома куда-то исчезли харьковские ведьмы, избежавшие справедливого суда инквизиции, осталась лишь Милана Лесс, которую сам Дворкин и вытащил из пылающего огня. И вот спустя двадцать с лишним лет эта девочка – все еще такая же девочка объявилась в Харькове вместе с немецкими оккупантами. Чего она здесь забыла? Что хотела? Для чего прибыла, ведь явно не соскучившись по Родине? Сейчас Петр понял все…Ведьмы спрятались туда, откуда сами не могли выбраться, в междумирье…Для того, чтобы открыть портал назад им нужен был человек, умеющий разрывать хрупкую завесу между мирами. Они ждали долго и кажется его нашли…Некто Кононенко…Мечтающий о троне наместника. Какого наместника?

Плюнув на все предосторожности, Дворкин медленно и осторожно пошел за Миланой Лесс и ее спутником в главную залу. пОд ногами еле слышно зрустели кирпичные обломки, но увлеченные разговором преступники не слышали робких шагов бывшего инквизитора.

– Подождите…– проговорил мужской голос.– Я же не маг…Я не совсем знаю, что мне надо делать в этом случае…А вдруг…

– Вдруг не случится!– резко отрезал голос маленькой девочки Миланы Лесс. Он был так не похож на то детское лепетание, которое Петр слышал двадцать с лишним лет в этом здании. Он был полон суровой жесткости и непреклонной власности. Было понятно, что эта ведьма умеет илюбит отдавать приказы, привыкнув, что ее беспрекословно слушаются. Ох и чертовка! Подумал про себя Дворкин. Самого главного инквизитора империи сумела обвести вокруг пальца. Но ведь в ней было ни капли магии, иначе приток силы он бы непременно ощутил.

– Михаил Адреевич,– начала она, справившись с минутным порывом, снова превратившись в милую и мягкую волшебницу с елейным голосом,– вам стоит только закрыть глаза, посмотреть на все вокруг своим внутренним особым зрением, и портал наведеться сам собой. Там…С той стороны вам помогут! Они слишком долго ждали своего возвращения…

– Двадцать пять лет…– добавил за нее Дворкин, выглядывая из-за высокой колонны с полуобвалившейся лепниной. Каким терпением надо обладать, чтобы выжидать удобного момента столько времени. Наполненные какой злобой вернуться назад в наш мир сильнейшие колдуньи нашей планеты? От этой панической мысли сердце Петра затрепетало. В его руках была судьба всего человечества, всего того, ради чего он жил, служил в инквизиции , по всему миру уничтожая эту нечисть.

Стараясь, чтобы случайный шорох не выдал его присутствия, он достал из внутреннего кармана телогрейки револьвер, проверил барабан, взвел тугой курок. Замер, выжидая удобного момента. У него был всего лишь один шанс, и Петр был обязан его использовать.

Милана сделал несколько шагов внутрь зала и взмахнула руками. Лицо Дворкина обожгло мощнейшей вспыщкой силы, взятой словно из-под земли, сотканной, словно из воздуха. Он зажмурился. По глазам ударил яркий свет сотен свечей, паривших над потолком и вокруг Кононенко с колдуньей. Теперь инквизитор мог легко рассмотреть всю комнату. Она ничуть не изменилась с тех пор, как он был здесь последний раз. Тот же засыпанный обломками пол, закопченные стены и обломок гардины, висевшей над широким витражным окном. Возле небольшого постамента. Выполненного из черного мрамора высилась обезглавленная статуя угрюмого, слегка полноватого мужчины средних лет. Голова, украшенная гривой косматых волос, этого архитектурного шедевра валялась рядом, подле крепких, чуть косолапых ног. Тот кто слепил эту скульптуру был бессомненно талантливым человеком! В каждой черточке, в каждом изгибе тела был запечтлен один миг, грань между жизнью и бессмысленной смертью.

– Э…это кто?– сдавленным голосом пробормотал Кононенко, указывая на статую.

– Это?– переспросила Милана, оглянувшись.– Это наш страж, тот кто хранит портал от посторонних лиц. Бутус!– негромко позвала она, и скульптура косматого мужика слегка закачалась. Потом из нее повалил то ли дым, то ли пар, который сформировался через пару секунд в полноценного человека, точнее в его призрака. Эта была высшая магия! Ни на что не похожее, что видел Дворкин раньше, гоняясь по всей стране за бабками-знахарками, что-то сверхсильное и ужасно опасное.

– Здравствуй, Милана!– поклонился призрак, слегка склонив голову.

– Ты так и не научился говорить мне “вы”!– укоризненно посмотрела на него девчонка, скривив полноватые губки.

– Так обращаются только к хозяйке, а она у меня одна,– буркнул Бутус, сжав кулаки.

– Отлично! Пусть так…– примерительно подняла руки колдунья.

– Ты пришла попробывать снова?– нахмурился призрак. Он шевелил губами, сотканными из сизого дыма, но его голос отчего-то слышался у Дворкина в голове, будто общался неизвестный мужчина посредством телекинеза.

– Это наш новый претендент!– гордо представила своего спутника Милана.

– Как тогда в восемнадцатом? – жестко усмехнулся Бутус.– Тебе не надоело собирать по углам всякую шелупонь?

– Этот много сильнее…У него большой потенциал, если он видит тебя. Михаил Андреевич, вы ведь видите нашего друга?– она повернулась к замершему посреди комнаты Кононенко, наблюдающему за призраком во все глаза. Тот отчаянно закивал, мысленно готовый уже сбежать из этого страшного дома на все четыре стороны.

– Вот и отлично!– улыбнулась Милана.– Приступим…

Колдунья отступила от Кононенко на шаг, сложила руки на груди и ободряюще улыбнулась, поощряя бедного мужика. Дворкин тяжело вздохнул, набирая в легкие воздуха. Лишь бы не промахнуться…Рука с револьвером слегка дрожала. Мысли путались, но он старался попасть.

Михаил Андреевич стал посреди зала, напротив черного мраморного постамента, вздохнул, по–телячьи причмокнув губами, прикрыл глаза, широко расставив руки в сторону. Голова его запрокинулась, а постамент задрожал, будто готовый взорваться и тут же разлететься на мелкие кусочки.

Сейчас или никогда…Курок взведен, прицел…Только мушка подозрительно дергается то влево, то вправо. Господи, помоги! Дворкин нажал на спусковой крючок, потом еще и еще раз. Выстрел эхом отразился от стен, всего на миг оглушив. Время, будто замерло. Пространство искривилось. И себя, и других Петр видел, как будто со стороны.

Вот Кононенко – неудавшийся наместник нелепо падает на спину, широко открыв глаза от боли. Из уголка его губ льется тонкая струйка крови. Вот Милана резко разворачивается на пятках, а в руках у нее уже огненный клубок, который летит стремительно в сторону стоявшего за колнной Дворкина. Бутус кривляется, от чего его и без того некрасивое хмурое лицо превращается в страшную маску.

Время порвалось вместе с болью, которое охватило все тело. Годы все-таки сыграли свою роль, уклониться от заклятия, пущенного умелой рукой, Петр уклониться не смог. Его грудь приняла удар на себя. Брови и усы обгорели, оставив после себя запах осмоленной курицы. Ребра скомканные и сломанные взорвались острой болью. Он понял, что проиграл битву, но похоже выйграл войну. Сколько времени еще понадобиться Милане, чтобы найти нового человека, который сумеет порвать завесу? Годы, а возможно и столетия…Дворкин улыбнулся, поняв , что умирает, исполнив свой долг до конца. Он все-таки оказался прав и спас мир!

– Не так быстро, мой дорогой…– над его почти потухшими глазами всплыл силуэт Миланы Лесс – девчонки, которую он когда-то своими руками вынес из горящего особняка Алаиды Шпиц. Боль утихла от легкого мановения ее руки. В глазах немного просветлело. Дворкин захрипел, не в силах пошевелиться.

– Чего тебе надо? – прохрипел он, собрав последние силы.

– Все говорили, Дворкин, Дворкин – самый опасный инквизитор, а на деле…Ничего опасного!– пожала плечами чародейка, ехидно ухмыляясь.– Зауряднейший человечишко, только слишком упертый! Победить тебя оказалось очень легко…Вот только планы мои ты все-таки умудрился поломать напрочь! Хотя нет…Не поломать, лишь слегка отодвинуть во времени. И за это ты должен быть наказан! За каждую жизнь, отнятую у моих сестер!– Милана слегка прикусила нижнюю губу, раздумывая над наказанием.– Бутус! Иди сюда!

Призрак, слегка колыхнувшись под напором сквозняка, медленно поплыл к ним. Завис над головой колдуньи, строя ужасные рожи.

– А ты бы хотел обрести покой? Не сторожить этот проход в междумирье, а упокоиться в земле, навсегда покинув этот опостылевший мир?– от мысли, что задумала эта милая девочка у Дворкина зашло сердце.

– Конечно, Милана! Не поверишь, как мне надоело шататься по этим разрушенным коридорам, ночуя в этой статуе,– поспешил согласиться Бутус.

– Да будет так! Теперь у нас новый страж, который будет охранять портал от смертных. Его душа будет навечно закреплена в этих стенах, обреченная жить в страхе над справедливым судом моей наставницы Алаиды, которая вернется из Междумирья и решит, что делать с ней потом. Это будет роскошный подарок к ее возвращению. Не правда ли, Бутус?

– Э…да…конечно да, хозяйка!– раболепно добавил он, расползаясь вокруг Миланы туманом, что должно было означать с точки зрения призрака верх подобострастия.

– Да будет так!– кивнула колдунья, воздев руки к закопченному потолку, где все еще висели зажженные свечи. Именно их Дворкин увидел последний раз в жизни, да успел крикнуть отчаянное:

– Нет!

А потом тело вдруг стало легким, будто пушинка, и ничто его уже внизу удержать не смогло. Душа выскользнула наружу и с диким визгом устремилась куда-то вверх. Только сумасшедший хохот Миланы сопровождал ее по пути.

ГЛАВА 17

      Проводив жену на работу, под заливистый храп Эльвиры Олеговны я снова заснул и даже умудрился посмотреть какой-то короткометражный сон с собой в главной роле. Такое со мной бывает редко, но все-таки бывает. То ли усталость накапливается, то ли нервам тоже нужен отдых, но раз в месяц я себе устраивал такой сон-дренаж. А неделя у меня была просто сумасшедшая. Сначала Мишка со своей новой любовью, потом Заславский с неопнятным призраком, который его преследует. Вообщем проблем накопилось немало, да и нервных клеток сгорело вдоволь.

Разбудили меня шорохи, шарканье ног в легких домашних тапочках под дверями спальни и негромкие голоса. Один из которых принадлежал моей горячо любимой тещеньке, а второй…Сквозь пелену сна я простонал что-то неразборчивое, понимая, что голос Красовской узнаю из сотни тысяч миллионов. Такой высокий, протяжный…

– Черт!– ругнулся я, переворачиваясь на другой бок, мечтая лишь о том, чтобы притвориться спящим и некуда с настырной журналисткой не ехать, но не тут-то было, если Янка чего-то решила. То остановить ее можно только танком, да и то вряд ли.

– Сашка!Дворкин…– пропели за дверью, скребясь острыми длинными ноготками о стекло.– Дворкин,хорош дрыхнуть, нас ждут великие дела!

Я сел на кровати и потер заспанные глаза, прогоняя остатки дремоты. Осмотрел себя со стороны. Вроде прилично выгляжу. Заснул на застеленном покрывале в футболке и спортивных трениках.

– Входи уж…– буркнул, вставая.

Красовская тут же вошла. В руках у нее дымилась чашка свежесваренного кофе, а на лице блуждала хитроватая улыбка, от которой, по опыту, я уже не ждал ничего хорошего.

– Яна…

– И вам здравствуйте, Александр Сергеевич,– ехидно ухмыльнулась она, поставив на прикроватный столик кофе,– это тебе…– кивнула журналистка на горячий напиток. Не бойся готовила не я!– заметив мой настороженный взгляд, сообщила она.– Если вдруг скоропостижно отравишься, то вини Эльвиру Олеговну! Мы с ней мило поболтали, жаль Светку не застала…

– Да чего уж! Надо было в шесть приезжать…– съехидничал я, прихлебывая обжигающую жидкость. Постепенно ко мне возвращалось умение думать, а взгляд становился яснее.

– Между прочим кое-кто обещал со мной посетить “крышу мира”…

– Был грех, дурак, каюсь!

– Дворкин!– воскликнула Красовская.

– Ладно-ладно…Вчера приезжал Заславский.

– Чего хотел?– глаза журналистки загорелись алчным огнем ожидания сенсации. Она чуть ли не подпрыгнула на месте.

– Его преследует призрак,– понурив голову, пояснил я,– скорее всего он притащил его из этого “бутусова дома” за собой в особняк и тот теперь таскается за ним по пятам, уговаривая отказаться от реконструкции.

– Офигеть!– пробормотала Янка, переваривая услышанное.

– Не то слово!Он просил слезно разобраться нас с тобой и даже выписал пропуск на этот строительный объект сверхсекретного режима.

– Ураа!

Я не разделял оптимизма своей верной боевой подруги. Вместо этого я открыл шкаф с одеждой и выразительно посмотрел на журналистку. Она попыталасьсделать вид, что не заметила моего красноречивого взгляда, отвернулась к стенке, но я еще и тактично покашлял.

– Что я мужиков голых не видел…– вздохнула она, выходя из комнаты. Эльвира Олеговна, стоящая все это время под дверью. Резко начала перебирать вещи в гардеробной. Они посыпались оттуда, она попыталась их запихнуть обратно, чем вызвало еще больший сход лавин свитеров и курток.

– А я тут…эээ…шкаф решила перебрать,– виновато улыбнулась она нам.

Мишка мимо нее прошлепал босыми ногами в ванную, никого по дороге не замечая. Стукнулся плечом о притолоку, даже не поморщился. Полилась вода. Кажется, он еще спал.

Красовская оглядела нашу семейку и вздохнула.

– Теперь я понимаю, Дворкины – это не фамилия…Дворкины – это диагноз.

Я захлопнул за ней дверь и быстро впрыгнул в джинсы, натянул рубашку и пересчитал наличность. После продажи последней книги осталось негусто. Взял с полки тысячу гривен и вышел в коридор. Эльвира Олеговна с Янкой что-то живо обсуждали, по случайно брошенным фразам, я понял. Что темой горячей дискуссии была ситуация в стране и мире.

Мишка вышел из ванной явно посвежевший. По крайне мере теперь были открыты его глаза. Что ни могло меня не радовать.

– Привет, сын,– я потрепал его темной длинной челке, как в детстве, улыбнулся ему.– Как дела на личном фронте?

– Бои местного значения,– улыбнулся он мне в ответ, подмигнув.

– Собираетесь сегодня куда-то с Миланой?

– Она меня пригласила на вечеринку. Приглашены все ее родственники, папа с мамой…– быстро ответил Мишка, пряча глаза. Что-то в его словах меня насторожило. Я уже хотел было уточнить детали, но тут из кухни вылетела Красовская.

– Привет, Мишань!– чмокнула она его в щеку.

– Привет,– буркнул он, прошлепав в свою комнату.

– Он явно сегодня не в настроении…– заметила она.

– Просто задумчив,– объяснил я,– теперь нам надо вызвать такси…

– Может вам в дорогу чего-нибудь насобирать?– из кухни появилась Эльвира Олеговна с лотками полными котлет и в белом переднике.

– Нет-нет, мы не надолго!– подняла вверх руки журналистка, которая в принципе ела все, что угодно, но оставалась по-прежнему обладательницей отличной модельной фигуры.

– Как хотите…– запиликал холодильник. Теща укладывал лотки друг на друга, тяжело вздыха о чем-то своем пенсионерском.

– так что такси…– спохватился я, вытаскивая из кармана телефон, но Красовкая положила свою ладонь на мою и отрицательно покачала головой.

– Никакого такси…Сегодня мы с тобой на машине.

– Только дурак мог выдать тебе права,– съязвил я.

– А кто сказал, что машина моя?

Она потянула меня вниз. Мы легко сбежали по крутым ступенькм “сталинки” и оказались на улице. Оттепель вступила в свои права. Вокруг расстилалось море каши из грязи и мокрого снега. Ботинки тотчас же намокли. Я неловко переступил с ноги на ногу.

– Вуаля!– Янка картинным жестом указала на старый потрепанный “уазик”, стоящий недалеко от первого подъезда. Водитель спал на переднем сидении, широко открыв рот. Здоровый вислоусый, как настоящий чистокровный укаринец. Мне показалось, что сними он тонкую вязаную шапку, под ней обнаружится запорожский оселедец.

– Ух ты! – изумился я.– Откуда богатство?

– Я сказала шефу,что готовлю очередной бомбезный материал, который взорвет Харьков!– гордо заявила журналистка.

– Тьфу, тьфу, тьфу!– сплюнул я, двигаясь к машине.– Хватит с нас приключений, когда мы искали Книгу Судеб. Так что давай в этот раз без взрывов.

      Красовская пожала плечами, всем своим видом показывая, что я ее не убедил. Что не говори, но где-то у меня далеко в душе и у самого скребли кошки. Давненько что-то я не влипал в какую-то историю, связанную с магией и потусторонними силами. Хотя не первый взгляд все было очень просто сегодня. Зайдем в этот “бутусов дом”, осмотримся. Если у Заславского, правда, не поехала крышаот прошлых переживаний, то быстренько приструним призрака,а если все-таки диагноз подтверится, то придется уже самому олигарху раскошеливаться на хорошего психиатра.

Водитель у Янки был какой-то инертный и задумчивый. Он с унылым смирением распахнул перед журналисткой двери, усадив ее на переднее сиденье, меня с философским спокойствием проигнорировал, завел мотор и медленно закачался на наших уличных ямах, которых асфальтом назвать язык не поворачивается.

Уазик слегка потряхивало. Водитель что-то напевал себе под нос в унисон работающему радио, которое вопреки шуму и гулу, стоящему в салоне, было еле слышно. Я зажатый с одной стороны дверью, со сторой какими-то запчастями стоящими в ящике прямо на дермантиновом сиденье, медленно закипал, проклиная весь этот мир в целом и транспорт газеты “вечерний Харьков” в частности. Воняло бензином, какими-то угарными парами и казалось, что выхлопная труба выведена мне прямо под ноги. Сквозь окна сквозило. Ветер лениво перебирал кем-то забытые листочки с наброском статьи.

– С погодой нам сегодня повезло…– чтобы просто не молчать заметил я, когда мы из узких улочек вывернули на широкий Московский проспект, оставив по правую сторону от себя универмаг “Харьков”.

– Угу,– угрюмо бросил водила, косясь в зеркало заднего вида, в котором виднелись проблесковые маячки, а вскоре нас догнал и отчаянный звук сирены. Кортеж из четырех машин вырулил на сплошную, понесся по встречке, обгоняя построившиеся колонной автомобили.

Один из мерседесов резко затормозил возле нас, взвизгнув покрышками. Из него выскочили несколько крепких молодчиков в черных пиджаках и направили на нас своего оружие.

– Всем выйти из машины!– заорал один из них. Мимо нас, стараясь стать как можно незаметнее продвигалась очередь из автомобилей, каждый хотел казаться меньше и невидимей, чтобы не заиметь таких же неприятностей, как пассажиры и водитель злополучного уазика, то есть мы!

– Приехали…– обреченно вздохнул шофер, поднимая вверх руки, даже не пытаясь достать права.

– Мы свободная пресса! Это произвол! Что вы такое творите-то?!– возмутилась бесстрашная Янка. Громко хлопнула деврь. Девушка вылетела из машины, подбежала к одному из “пиджаков”, попыталась ему что-то рассказать, но тот взмахнул рукой, и из машины выскочили еще трое. Подхватили Красовскую под руки и потащили внутрь.

– Эй! Постойте!– кажется, пора наступила и мне вмешаться.

Кое-как я смог выкарабкаться из неудобного салона нашего могучего и легендарного внедорожника, модель которого никак не могут повторить иностранные конструкторы. Им просто, наверное, в голову не приходит сделать такую развалюху.

– Вы кто такие?– спросил я, на всякий случай прячась за машиной.– Что вам нужно?

Оружие медленно переехало в мою сторону. Теперь черный вороненый ствол с непрозрачным глазком пулевого канала смотрел прямо мне в область грудной клетки. Я испуганно икнул, но видя, что Красовскую уже затолкали в мерседес, понял что отступать уже некуда.

– Повторяю…Вы кто такие, ребят?

– Ты Дворкин?– то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес “черный пиджак”, который в этой банде был видимо за главного.

– Дворкин,– грустно кивнул я. До последнего момента внутри меня тлела надежда, что это роковая ошибка, и парни сейчас извиняться, но моя добаная фамилия, опять все испоганила. Увы,искали именно меня…

– Поедешь с нами!

– С чего бы вдруг?

Меня совсем невежливо схватили за шиворот одним рывком подбросили вверх, хотя я и не легонький парень, встряхнув.

– Хозяин приказал…

Сопротивляться и спорить было бесполезно. Только неприятностей себе наживать. Я пожал плечами и, сохраняя послдние крохи чувства собственного достоинства, вырвался из цепких лап “пиджака”.

– Я сам…

Меня впихнули на заднее сиденье рядом с Красовской, слева уселся крепыш, занимающий полтора сиденья. Я недовольно крякнул, когда его туша впечатала меня в журналистку. Сухо щелкнули автоматические замки на дверях. За руль сел тот самый главнокомандующий группой захвата. Поправил сползшие очки и завел мотор.

– вы не имеете право!– вяло попыталась возразить Яна, но конечно же ей никто не ответил. Нашу процессию из черных иномарок облегченно проводил водитель из редакции. Я остался больше чем уверен, что никуда он сейчас не побежит, ни в милицию, ни в прокуратуру, ни еще куда-нибудь…Приедет домой, отзвониться начальству и скажет, что Красовская его отпустила, а сама зависла с каким-то мужиком на его хате. Я тяжело вздохнул. Теперь наше спасение только в наших руках…

Через пару минут я понял, что мы отправляемся на выезд из города в сторону Алексеевки и дорогая эта мне напоминает…

– А напомните-ка мне имя-отчество вашего хозяина?– нахмурился я. Яна больно шпилькой мне наступила на ногу, но в тесноте было непонятно специально она это сделала, чтобы я помолчал, либо случайно, пытаясь сменить позу.

– Вячеслав Сергеевич…

– Фух…– выдохнул я облегченно. С сердце будто не камень, а целая лавина булыжников сошла..– Что он хочет?– журналистка тоже рядом счастливо заворочилась. Успокоенные мы даже немного потенили нашего соседа-бодибилдера.

Водитель взглянул на нас сквозь стекло заднего вида, снял темные очки, аккуратно пристроив их на панель. Без них он оказался даже несколько симпатичным, смущала в его облике лишь кобура, слишком явно выпирающая из-под полы пиджака.

– Видите ли…дело деликатное…Не хотелось бы обсуждать это все в дороге…– начал он.

– Ишь ты!– изумилась Красовская.– Как людей средь бела дня тянуть в машину, похищать на глазах у всего города, так можно, а рассказать почему, то нет…это дело деликатное!– теперь спокойная за свою жизнь она снова превращалась в ту самую наглую и самоуверенную журналистку, с которой я познакомился прошлой осенью.

– Хорошо!– выдохнул водила, сбросив газ и пристроившись к обочине возле ларька “Кисет”.– Иди кофейку попей, Сеня,– кивнул он бодибилдеру. Тот шустро шмыгнул за дверь, а нам и дышать стало веселей, да и чувствовать мы себя стали не в пример увереннее. Кортеж пристроился позади нас, заняв половину проезжей части. Охраны вышла покурить и размять ноги, настороженно поглядывая по сторонам, будто у нас был хоть малейший шанс бежать.

– Так что Заславский?– переспросил я после минутной паузы.

– Для начала познакомимся…Меня зовут Константин Иванович – я начальник службы безопасности Вячеслава Сергеевича.

– Очень приятно!– съязвила Яна с такой мордочкой, что было ясно, что их общение и знакомство не доставляет ей никакого удовольствия.

– Буквально вчера Вячеслав Сергеевич вызвал меня к себе. Объяснил мне, что чувствует себя не очень хорошо…

Мы с Красовской переглянулись. Олигарх редко кому жаловался на свое довольно-таки крепкое здоровье.

– Я имею виду в психологическом плане…– пояснил Константин Иванович.– В свзяи с этим он опасался, что у него вскоре случится нервный срыв, и он станет…недееспособен.

– Ух ты…– удивился я, хотя конечно же понимал в чем дело. Еще возле подъезда Заславский показался мне кким-то странным, дерганым что ли…

– Именно так. Напоследок он поручил мне, если все-таки это случится найти вас и доставить к нему, мол, только вы можете справится с его недугом.

– Тоже мне Кашпировского нашел,– хмыкнула рядом Яна.

– И что?– осторожно спросил я.– Срыв все-таки случился?

– Сегодня утром шеф заперся у себя в кабинете, захватил с собой туда помповое ружье и ящик виски. Кричит, что покончит с собой, если кто-то не уберется из кабинета.

– Откуда?– глаза Яны округлились, я увидел, как она включила незаметно диктофон на телефоне.

– Из кабинета! Но я готов поклясться, что в его рабочем кабинете никого нет и быть не может!– расстерянно проговорил начальник службы безопасности олигарха. Он явно был испуган.

– Поехали!– глаза мои загорелись азартным огнем. Вот оно долгожданное приключение! И пусть ножки слегка трясутся от страха, а сердце бьется быстрее, но сколько адреналина в кровь! Вот и сюжет для новой книги…

ГЛАВА 18

Милана быстро собрала свою дамскую сумочку. Только набор в ней был не совсем обычным даже для девочки-подростка. В объемный клатч она умудрилась сложить сушеные листья агавы, несколько лягушачьих лапок. Крысиные хвостики и небольшое зеркало. С сожалением огляделась по сторонам, проверяя, что ничего не забыла. Сегодня великий день! Сегодня все должно быть идеально! Сегодня день шабаша на Лысой горе. Приглашены все мало-мальски значимые ведьмы Европы, впервые собирающиеся после почти столетнего перерыва, впервые так открыто и впервые под председательством новой главы Ковена.