Если бы не дурное настроение сэра Гая, обед показался бы мне очень веселым, ведь нас развлекали жонглеры и акробаты, шуты смешили своими дурачествами, менестрели услаждали слух музыкой и песнями. В самом конце обеда сэр Рейнолд вдруг попросил леди Марианну спеть. Он высказал просьбу очень учтиво, но мне она показалась неуместной. К моему удивлению, к просьбе сэра Рейнолда присоединились почти все гости, даже мой брат. Я была уверена, что леди Марианна откажется, но она согласилась. Ей подали лютню, и она запела. В трапезной воцарилась тишина, в которой звучал только ее голос, и он был таким чарующим, что я сама не заметила, как заслушалась пением. На лютне она играла виртуозно, много искуснее любого из менестрелей. Внимая ей, я краем глаза увидела, как преобразилось лицо сэра Гая. От мрачности не осталось и следа. Он неотрывно смотрел на леди Марианну и, казалось, почти не дышал. Мое сердце кольнула ревность. Ведь он был сегодня моим рыцарем, не ее! Поэтому я, перед тем как идти спать, нашла дядю Роджера и во всех подробностях рассказала ему обо всем, чему была сегодня свидетельницей.

Дядя Роджер, к моему удивлению, ничуть не огорчился и, рассмеявшись, потрепал меня по щеке:

– Ревнуешь, малышка? Не стоит!

– Но, дядя, он опустился перед ней на колени, в грязь, лишь бы она простила грубость, с которой сэр Гай с ней прилюдно разговаривал!

Дядя Роджер снисходительно пожал плечами:

– Беа, сэр Гай восхищается леди Марианной и не скрывает своего восхищения. Но в беседе со мной он признался, что не видит в ней качеств, необходимых для доброй супруги. Леди Клод сказала тебе правду: он любит ее как Прекрасную Даму, служит ей как верный рыцарь, но и только. Ни у тебя, ни у меня нет причин не то что для ревности, а даже для волнения.

Как же мы с ним заблуждались! А в ту минуту я, успокоенная его словами, лишь спросила, сделал ли он предложение леди Марианне и когда будет свадьба. В том, что она ответит согласием, я не сомневалась.

– Сделаю завтра, – ответил дядя Роджер. – Хотел сегодня, но, поскольку я потерпел поражение и не смог поднести ей на копье венец королевы турнира, постольку счел неуместным просить ее руки этим днем.

Я смутилась и огорчилась: ведь корона досталась мне. Заметив мое смущение, дядя Роджер снова рассмеялся и поцеловал меня в лоб.

– Не красней, Беа! Все сложилось, как ты и мечтала. Мечты юных девушек должны сбываться, а взрослые мужчины вроде меня сами устраивают свою жизнь так, как считают нужным.

Поговорив с дядей Роджером, я вновь решила сойтись с леди Марианной ближе, раз уж она скоро пойдет под венец с моим дядей и станет первой дамой в нашей семье. Поэтому на следующий день около полудня я навестила ее. Леди Марианна встретила меня приветливо, но я заметила, что она куда-то собирается.

– Вы заняты и я пришла не вовремя? – спросила я.

– Я хотела прогуляться по торговым лавкам, но могу отложить прогулку, – ответила леди Марианна. – Чем вызван ваш визит, леди Беатрис? Делом или желанием скрасить досуг?

– Я слышала много лестных слов о вас от моего дяди Роджера и решила познакомиться с вами поближе, – сказала я со всей возможной откровенностью.

Она посмотрела на меня и улыбнулась.

– Если ваше желание более близкого знакомства вызвано предложением руки и сердца, которое мне сегодня сделал ваш дядя, то я должна сразу предупредить вас: я отказала ему.

От такой прямой речи, совершенно несвойственной девицам и дамам, я слегка оторопела. Судя по выражению ее странных серебристых глаз, мое замешательство не осталось незамеченным.

– Чем я вас шокировала, леди Беатрис? Тем, что отклонила предложение вашего дяди, или тем, что сказала об этом?

– И тем и другим, – вынужденно призналась я.

Она беспечно рассмеялась и пожала плечами, словно хотела сказать, что мое замешательство ее ничуть не волнует. Я собиралась спросить, почему она отказала дяде Роджеру, понимает ли, какие выгоды сулит ей брак с ним, и как вообще можно оставаться такой безмятежной, отказав одному из влиятельнейших лордов при дворе принца Джона! Но я ни о чем не успела спросить леди Марианну, потому что внезапно пришел сэр Гай. Он был одет в расчете на зимнюю непогоду и явно собирался покинуть стены замка.

– Леди Беатрис! Леди Марианна! – поприветствовал он нас, учтиво склонив голову.

Мне показалось, что леди Марианну удивило его появление, так же как и меня, потому что она вопросительно и довольно прохладно посмотрела на сэра Гая. Мне же в голову вдруг пришла шальная мысль: что если он пришел в поисках меня? Но я тут же укорила себя в неразумности: зачем он в таком случае был в меховом плаще, да и вряд ли он стал бы искать меня с подобной бесцеремонностью! Его слова, обращенные к леди Марианне, подтвердили, что я оказалась бы слишком самоуверенной, если бы возомнила, что он искал меня:

– Мы же условились, что я буду сопровождать тебя.

Леди Марианна промолчала, продолжая смотреть на сэра Гая долгим задумчивым взглядом. Он глубоко вздохнул и спросил голосом, полным раскаяния:

– Неужели ты до сих пор сердишься на меня? Ведь я выполнил твою просьбу, а ты откажешься исполнить мою? Несправедливо, принцесса!

Леди Марианна повела глазами в мою сторону и любезно предложила:

– Леди Беатрис, не желаете ли присоединиться к нашей прогулке?

Конечно, я желала, и очень! Но встретившись глазами с сэром Гаем, я увидела в них предостережение.

– Благодарю вас, леди Марианна, но мне не хочется гулять в такой холод, – ответила я и, услышав сорвавшийся с губ сэра Гая вздох облегчения, не удержалась, чтобы не уколоть леди Марианну, в которой опять увидела соперницу: – Да и что особенного можно найти в ноттингемских лавках, чего нет в Лондоне?

– Наверное, ничего, – легко согласилась со мной леди Марианна и рассмеялась: – Куда нам, обитательницам Средних земель, тягаться со столичными модницами!

Я так и не поняла, было ли ее замечание ответным уколом или она говорила искренно, но все три дня нашего знакомства наряды и украшения леди Марианны демонстрировали ее безупречный вкус. Даже служанка, присутствовавшая при этом разговоре, но не участвовавшая в нем, была одета едва ли скромнее своей госпожи. Раз уж я не могла принять участие в прогулке сэра Гая и леди Марианны, то, махнув рукой на приличия, решила поболтать с этой девушкой, зная, что прислуга любит посплетничать о господах. Поэтому, когда сэр Гай и леди Марианна ушли, я обратилась к служанке как можно любезнее:

– Дорогуша, расскажи-ка мне о своей госпоже все, что знаешь сама. Раз уж нам с ней доведется породниться, я должна понимать, с кем имею дело.

Служанка ответила взглядом, от которого меня оторопь взяла. Даже супруга принца Джона не умела смотреть с таким достоинством, а ведь леди Изабелла была одной из самых знатных дам Англии, не в пример этой простолюдинке.

– Леди Беатрис, у меня нет привычки судачить о ком бы то ни было, и в первую очередь – о леди Марианне, – холодно заметила девушка.

– Но есть привычка дерзить, что еще менее пристало доброй служанке, – заметила я ледяным тоном, чтобы поставить негодницу на место.

Она же ответила так, что пристыженной оказалась я:

– С чего вы взяли, что я служанка? Я приемная дочь барона Невилла и названая сестра леди Марианны. Мои родители были благородного происхождения, и у вас нет никакого права разговаривать со мной в подобном тоне!

Смутившись, я поторопилась принести извинения, которые были приняты не слишком теплым кивком. Осведомившись об имени собеседницы, я примирительно сказала:

– Леди Клэренс, не считайте мое любопытство грубой бестактностью. Ведь леди Марианна станет супругой моего дяди сэра Роджера Лончема, и я всем сердцем хочу подружиться с ней.

– Вы же слышали, что она отказала вашему дяде, – пожала плечами леди Клэренс. – Так есть ли необходимость искать ее дружбы?

Я с трудом подавила снисходительный смех.

– Конечно, она отказала не всерьез. Многие девушки считают нескромным принимать предложение с первого раза.

– Леди Марианна не относится к числу жеманниц, – ответила леди Клэренс и плотно сжала губы, давая понять, что больше не скажет о леди Марианне ни слова, поскольку и так разговорилась сверх меры.

Понимая, что доверительной беседы не получится, я простилась с высокомерной девицей и отправилась на поиски дяди Роджера, но вместо него нашла дядю Гесберта.

– Не ищи его сейчас, детка, – посоветовал он, когда я спросила, где дядя Роджер. – Он только что разговаривал о леди Марианне с ее отцом и пребывает не в самом добром расположении духа.

– Неужели и барон Невилл ответил ему отказом? – до крайности изумилась я. – Да быть такого не может!

– Нет, Беа, сэр Гилберт не ответил отказом, а сказал, что предоставил дочери право самой избрать себе супруга. А вот она Роджеру отказала, о чем, как я понял, ты уже знаешь. Роджеру бы и покончить на этом, но он закусил удила. Я пытался вразумить его и услышал лишь то, что леди Марианна рано или поздно даст согласие вступить с ним в брак, – с досадой сказал дядя Гесберт.

– Отец предоставил леди Марианне свободу в выборе мужа? – переспросила я, не веря своим ушам, и, когда дядя Гесберт кивнул, удивилась: – Никогда не слыхала о подобном! Вот почему у нее такой независимый вид! Как же мне к ней подступиться?

– А зачем тебе к ней подступаться? – напряженным голосом спросил дядя Гесберт.

Я поделилась с ним своими соображениями, и он погладил меня по голове, при этом зло покривив губы:

– Ты хорошая девушка, Беа, и чтишь интересы семьи, но я хочу предостеречь тебя от дружбы с леди Марианной. Если она все-таки станет женой Роджера, в чем я сильно сомневаюсь, и тогда не сходись с ней близко, а сейчас вообще держись от нее подальше.

– Она не нравится вам, дядя?

– Очень не нравится, Беа. Я не вижу в ней ни одного достоинства, которыми должна отличаться добрая и покорная мужу жена. Она дерзкая, своенравная, от нее никогда не знаешь, чего ожидать, а кроме того, у меня есть подозрение, что она занимается магией.

– Вы считаете ее ведьмой? – спросила я с замирающим сердцем: никогда прежде мне не доводилось встречать настоящую ведьму.

– Язычницей, – ответил дядя Гесберт, – что в моих глазах приравнивает ее к ведьме.

– Если она такая, то почему дядя Роджер стремится получить ее в жены? – с недоумением спросила я.

Дядя Гесберт замялся – было видно, что я коснулась чего-то, что ему было и неловко, и неприятно объяснять мне.

– Потому что он не может получить ее иначе, а если бы мог, то и речи бы не вел о женитьбе, – выдавил из себя дядя Гесберт.

Я поняла, что он подразумевал, и от смущения загорелась румянцем. Дядя Роджер испытывал к леди Марианне сильные плотские желания, настолько сильные, что готов был вести ее к алтарю. Возможно, она и вправду ведьма, а дядя Роджер околдован ею? Вот только зачем она его околдовала, если ответила отказом? Впрочем, я слышала, что ведьмы могут околдовать просто ради забавы. Неужели и сэр Гай стал жертвой ее чар?

Я спросила дядю Гесберта, что он думает о странных отношениях сэра Гая и леди Марианны. Не приворожила ли она его? Дядя Гесберт посмотрел на меня как на маленькую и очень глупую девочку, словно сам минутой раньше не говорил о том, что подозревает леди Марианну в занятиях магией.

– Сэр Гай, Беа, жертва собственного непонимания природы леди Марианны. Он исподволь приручает ее и думает, что приручит. Только он ошибается. Никогда пантера не превратится в кошку! Даже если она замурлычет, нельзя поручиться в том, что через миг не оскалит клыки.

Я почувствовала себя сбитой с толку. Сэр Гай приручает леди Марианну? Зачем?

– Чтобы жениться на ней, разумеется, – ответил дядя Гесберт так, словно говорил о погоде.

– Но ведь дядя Роджер сказал, что сэр Гай тоже не видит в ней качеств, необходимых доброй супруге, и уверил его, что не станет соперничать с ним в борьбе за ее руку!

– Он и не соперничает, – усмехнулся дядя Гесберт. – Леди Марианна сама отказала Роджеру, значит, ее рука остается свободной, и, если она вдруг протянет ее сэру Гаю, то почему он будет не вправе принять ее?

После такого откровения я истерзалась ревностью и уже без зазрения совести дала волю неприязни к леди Марианне. Дядя Гесберт был умен и наблюдателен, я верила ему безоговорочно и в том, что он говорил о леди Марианне, и, увы, в отношении истинных намерений сэра Гая. Но я никак не могла взять в толк, зачем сэр Гай добивается ее, если сам же считает леди Марианну негодной к супружеству? К моему великому облегчению, барон Невилл и леди Марианна на следующий день покинули Ноттингем, и мне стало легче дышать. Ведь сэр Гай остался. Впрочем, отсутствие леди Марианны не очень нас сблизило: с утра до позднего вечера сэр Гай был поглощен делами графства, словно шерифом Ноттингемшира являлся не сэр Рейнолд, а именно он. И все же во время трапез мы с ним сидели рядом, он был учтив и любезен со мной, занимал меня разговорами, и такой малости было достаточно, чтобы я вновь уносилась неведомо куда в мечтах о нем.

Мой милый брат Брайан предложил мне остаться в Ноттингеме до его свадьбы с леди Клод, назначенной на апрель. Дядя Роджер, вернувшись в Лондон, испросил позволения у леди Изабеллы, и она милостиво разрешила мне гостить у брата так долго, как я сама пожелаю.

Для меня наступило счастливое время, которое мы проводили очень весело, занимая себя то охотой, то верховыми прогулками. Я не слишком хорошо держусь в седле, но старалась не отставать от Брайана и леди Клод. А уж сэр Гай был таким великолепным всадником, что даже Брайан не мог с ним сравниться! Мы с леди Клод очень сдружились, и я радовалась тому, что брат сосватал такую замечательную девушку. И я влюблялась, с каждым днем сильнее и сильнее влюблялась в сэра Гая. Мне нравилось в нем все: стать, поступь, мгновенные, все примечающие взгляды темно-ореховых глаз, улыбка, преображавшая обычно замкнутое лицо, красивое мужской красотой. Смех, голос – все в нем пленяло и кружило мне голову. Конечно, я старалась не выдать своих чувств, вела себя скромно и осмотрительно. Но Брайан, как и я, восхищавшийся сэром Гаем, что-то подметил и однажды шепнул мне, что мечтал бы породниться с ним через его брак со мной. Одобрение старшего брата добавило мне уверенности. Все дни, прошедшие от помолвки Брайана до венчания, я ни разу не видела леди Марианну, сэр Гай никогда не упоминал ее имени, и я позабыла о ее существовании, впервые усомнившись в правильности суждений дяди Гесберта.

Единственным, что напоминало мне о ней, были известия от дяди Роджера, который не отказался от желания жениться на леди Марианне. Дядя Гесберт сказал, что за два месяца он посватался к ней трижды, и она трижды отказала ему. Но я знала, каким упорным бывает дядя Роджер в достижении своих целей, и была уверена в том, что он добьется согласия леди Марианны, раз уж ей довелось стать такой целью. Я всей душой желала дяде Роджеру удачи, но больше ради себя, чем ради его блага. Ведь если он женится на ней, значит, сэр Гай будет искать другую невесту, и – кто знает? – возможно, его выбор падет на меня. Каждый день я в молитвах просила Всевышнего даровать мне в супруги сэра Гая. Ведь тогда я еще не знала, как ярость способна искажать его лицо, как резко и зло может звучать его голос. Впрочем, нет, знала: он был таким, когда в гневе из-за неудачи в поимке лорда Шервуда грубо разговаривал с леди Марианной. Но по наивности я не думала, что он способен быть грубым и со мной.

Безмятежность нашей жизни смутило одно событие, произошедшее в самом начале марта. Оно бы прошло мимо меня, если бы не леди Клод, которая, пользуясь доверием сэра Рейнолда, получала известия от него, то есть из первых рук. Возбужденно блестя глазами, она поведала мне о том, что мой дядя Роджер, отчаявшись добиться согласия леди Марианны, устроил ее похищение! Ей каким-то образом удалось сбежать от его людей, и отец леди Марианны потребовал от сэра Рейнолда призвать дядю Роджера к ответу за похищение благородной девицы. Сэр Рейнолд, испытывая к барону Невиллу самую теплую дружескую приязнь, тем не менее отговорил его от разбирательства дела, убедив в том, что, кроме слов леди Марианны, никаких иных доказательств участия дядя Роджера в ее похищении нет.

– Конечно, отец не сомневается, что ее похитили люди сэра Роджера, но не хочет ссориться из-за леди Марианны ни с сэром Роджером, ни с епископом Гесбертом, – говорила леди Клод. – Она сама виновата! Разве девице пристало проявлять столь непростительное упорство, отказываясь от лестного для нее брака с таким могущественным лордом, как твой дядя Роджер?

Я подивилась и тому, какую сильную страсть леди Марианна внушила дяде Роджеру, что он прибег к подобному способу заполучить ее, и ловкости, с которой леди Марианна ускользнула от его слуг. А уж они у дяди были очень толковыми и бдительными! Укор, прозвучавший в голосе леди Клод, навел меня на мысль, что будущая жена Брайана не очень-то жалует леди Марианну, о чем я вскользь заметила.

– Мне она совершенно не нравится! – ответила леди Клод. – Я веду себя с ней любезно только ради соблюдения приличий и из уважения к дружбе, которой мой отец одаривает сэра Гилберта. На мой взгляд, леди Марианна слишком много мнит о себе. Подумай, Беа! Недавно ей минуло восемнадцать лет, а она до сих пор не замужем. Столько знатных лордов искали ее руки, а она всем отвечала отказом! Почему? Считает себя достойной только графа или даже принца? И занятия, которыми она увлекается, никак не подходят девушке ее положения. Книги, что она читает, годятся для мужского ума, а не для женского. Увлечение медициной завело ее так далеко, что прошлой осенью она почти на месяц затворилась в охваченном мором селении, где сама лечила больных, пока не подхватила от них заразу. Выздороветь ей помогло не иначе как чудо! Вот ты можешь понять такой поступок?

Я согласилась с леди Клод, что знатная девица не должна позволять себе подобного поведения.

– Я вообще не понимаю, что в ней находят мужчины! – продолжала леди Клод, воодушевленная нашим единомыслием. – Стоит ей появиться, как они начинают пялиться на нее, забыв обо всем. Не так уж она ослепительно хороша, чтобы ее славили первой красавицей Средних земель. К счастью, Брайан тоже не находит в ней ни особенной красоты, ни должного благонравия.

– А сэр Гай? – осторожно спросила я.

Леди Клод бросила на меня понимающий взгляд и беспечно махнула рукой:

– Даже не думай об этом! Он как-то обмолвился, что ему доставляют удовольствие беседы с ней. Дескать, она умна и ее суждения интересны и необычны, а сэр Гай любит все необычное. Но в жены девушек выбирают совсем по иным качествам, Беа. В первую очередь жена должна повиноваться мужу, а ты можешь себе представить, чтобы леди Марианна кому-то подчинилась? Пример твоего дяди Роджера свидетельствует об обратном. Сэр Гай очень умен, чтобы заблуждаться в натуре леди Марианны, и в супруги он ее никогда не выберет, поверь мне! Ведь не выбрал же до сих пор. Да он пока и не намеревается связывать себя брачными узами!

– Почему, Клод? – спросила я, затаив дыхание. – Ведь ему двадцать шесть лет. Брайану минул двадцать один, но вы скоро поженитесь. А чего ждет сэр Гай?

Леди Клод сострила милую гримаску и пожала плечами:

– Откуда мне знать? Возможно, он приглядывается к тебе, Беа. Не уступая леди Марианне красотой, ты-то как раз обладаешь всеми достоинствами, которые любой мужчина желает обрести в жене.

Она подмигнула мне, и я, разомлев, подумала: ах, если бы слова леди Клод да Богу в уши!

Леди Марианну мне довелось снова увидеть только в дни торжеств по случаю венчания Брайана с леди Клод. Едва я заметила ее, как мое праздничное настроение тут же омрачилось. Опять мне придется наблюдать за ней и сэром Гаем, вместо того чтобы веселиться и радоваться счастью новобрачных! Но первые два дня забот не доставили. Сэр Гай после венчания Брайана и леди Клод тут же покинул Ноттингем по каким-то делам, а леди Марианна показалась мне отстраненной и очень задумчивой. Иногда она едва заметно хмурилась, словно праздник был ей не в радость. Вот и оставалась бы в своем Фледстане, раз уж ей в тягость блестящее общество знатных лордов и леди!

Третий день торжеств оказался так насыщен событиями, что к вечеру у меня голова пошла кругом. Утро началось с того, что дядя Роджер в моем присутствии заявил дяде Гесберту о высочайшем изволении принца Джона на брак дяди Роджера с леди Марианной, и теперь ни ее отцу, ни ей самой не остается ничего, кроме как смириться. Дядя Роджер прямо-таки светился, но дядя Гесберт не разделял его радость.

– Мой тебе совет, Роджер, – сказал он, – не торопись говорить им то, что сейчас заявил мне, пока у тебя не будет на руках письменного подтверждения воли принца.

Судя по выражению лица дяди Роджера, он без должной серьезности воспринял совет дяди Гесберта – и напрасно, как показали дальнейшие события этого дня.

Тем же утром в Ноттингем вернулся сэр Гай, присоединившись к гостям. Если в соборе во время бракосочетания Брайана и леди Клод он перемолвился с леди Марианной от силы двумя-тремя словами, то на этот раз, едва войдя в празднично убранную трапезную, он сразу устремился к ней, завел какой-то разговор и даже взял ее за руку, что мне совсем не понравилось. Я попыталась подобраться к ним ближе и услышать, о чем они говорят, но сэр Гай так зорко поглядывал по сторонам, что мое присутствие не осталось бы им незамеченным, и мне пришлось довольствоваться только тем, что открывалось глазам, но не ушам. Когда я увидела, как он поднес ее руку к губам, а потом прижал к своей груди, накрыв ладонью, я с отчаянием подумала: в эту минуту он, несомненно, делает ей предложение. Но стоило мне предположить подобное, как выражения их лиц изменились и разговор стал очень похож на ссору. Она даже вырвала у него руку, а он что-то ей ответил, гневно искривив губы, и у меня отлегло от сердца.

Но ссорился он с ней или нет, за столом сэр Гай предпочел занять место возле нее, а не рядом со мной, к чему я уже привыкла, пока она вновь не оказалась в Ноттингеме. Лицо сэра Гая было очень мрачным. Леди Марианна, напротив, улыбалась и даже смеялась, уделяя все внимание незнакомому мне рыцарю, который сидел по ее другую руку. Мне думалось, сэр Гай должен был оскорбиться пренебрежением, выказываемым ему леди Марианной, но, сердитый и хмурый, он не выглядел оскорбленным, словно она могла вести себя как угодно, только это ничего не меняло.

До начала обеда леди Клод попросила леди Марианну спеть какую-нибудь песню о любви в честь новобрачных. Как и в прошлый раз, леди Марианна не стала отказываться и пела она, нельзя не признать, восхитительно. Но, пока она пела, сэр Гай смотрел на нее очень странно. Казалось, что ее пение вовсе не очаровало его, а, напротив, заставило о чем-то задуматься и даже встревожиться. Вот и за обедом он все время о чем-то напряженно думал, потому, наверное, и не придал значения оживленной беседе, которую вела леди Марианна с другим соседом по столу.

К моему великому огорчению, и не столько за себя, сколько за брата и леди Клод, праздничный обед, устроенный в их честь, был сорван невообразимым происшествием. Сэр Рейнолд пожелал показать нам всем, словно редкостного зверя, захваченного в плен шервудского разбойника. Мало того что этот разбойник вел себя очень дерзко, так его еще и плохо обыскали. В его сапоге оказался припрятан нож, который он метнул не в кого-нибудь, а в сэра Гая и ранил его. Разбойника, конечно, тотчас убили, но праздник был безнадежно испорчен. Морщившийся от боли сэр Гай, мертвое тело, распростертое на полу в луже крови, – какой уж тут обед! Поднялась такая суматоха, что о новобрачных и думать забыли. Леди Марианна увела сэра Гая, пожелав перевязать ему рану, и ее поступок выглядел не слишком пристойным: будто в замке не было лекарей, которые справились бы с лечением сэра Гая ничуть не хуже леди Марианны. Она и впрямь слишком много мнила о себе!

Следом за леди Марианной и сэром Гаем пошел барон Невилл, а чуть погодя, не слушая возражений и увещеваний дяди Гесберта, туда же устремился и дядя Роджер.

– Роджер, не делай этого! Не сейчас! – крикнул ему в спину дядя Гесберт, на что дядя Роджер ответил:

– Они покинут Ноттингем, если я промедлю еще хотя бы минуту, и кто знает, что она и ее отец успеют предпринять!

Я так и не поняла, что же произошло после, лишь услышала об отъезде барона Невилла и леди Марианны из Ноттингема, увидела, как дядя Роджер прошел мимо меня с таким страшным, искаженным гневом лицом, что я не осмелилась ни о чем спросить его. С дядей Гесбертом и сэром Рейнолдом, который был глубоко опечален собственной затеей, испортившей праздник его единственной дочери, дядя Роджер уединился возле оконной ниши. Я не удержалась, подобралась как можно ближе и спряталась за высокой спинкой массивного кресла, тут же услышав гневный голос дяди Роджера:

<1 2 3 4...8 >

На страницу:

Перейти

2 из 8