Время – удивительный феномен. Отношение к нему всегда разделяло людей на два противоположных лагеря. К первому относились люди, для которых ценно только настоящее. Так у Омара Хайама читаем:

Ты сегодня не властен над завтрашним днём.Твои замыслы завтра развеются сном!Ты сегодня живи, если ты не безумен.Ты – не вечен, как всё в этом мире земном.[2–1]

Такая жизненная позиция вполне имеет право на существование. И отсюда вытекают многочисленные практические следствия, в том числе профессиональные. Успешные практикующие архитекторы, да и некоторые представители архитектурной науки нередко отрицают необходимость заниматься проблемами архитектуры будущего, особенно отдаленного. Но ещё Эклезиаст утверждал: «Человеку великое зло от того, что он не знает, что будет после него, и как это будет, кто скажет ему?»[2–2]

Незнание будущего, говорит этот мудрец, великое зло. Отсюда исключительная актуальность подобной деятельности. Что будет ПОСЛЕ НЕГО означает, что имеется в виду не ближайшее будущее, а значительно более далёкое время. Не знать, ЧТО именно будет, означает, что важно понять не столько как изменятся существующие сегодня объекты, явления и ситуации, а что принципиально новое можно ожидать. А слова о том КАК это будет, можно трактовать в том смысле, что требуется понять, в каких конкретно формах или проявлениях это что-то может осуществиться. И, наконец, КТО скажет ему означает, что нужно разработать какие-то способы и методы для того, чтобы всё это стало возможным узнать. Несколько тысячелетий тому назад этот мудрый человек сформулировал такие требования к научному работнику, которые отличаются от современных инструкций для соискателей научных степеней разве что краткостью и предельной ясностью.

Великий архитектор 20 века Френк Ллойд Райт так сформулировал своё понимание архитектора-профессионала: «Архитектор должен быть провидцем в самом буквальном смысле слова. Если же он не в состоянии посмотреть хотя бы на 10 лет вперед – его попросту нельзя считать архитектором».

В последние годы приобретает всё большую популярность наука под названием «футурология». Не обошла она и архитектуру. В настоящее время существует много классификаций футурологического прогнозирования, в том числе и архитектурно-дизайнерского. Хотя все они не слишком отличаются друг от друга. Одно из них предлагает разделять архитектурное прогнозирование на текущее (когда не ожидается существенных изменений исследуемого объекта, и имеются в виду лишь отдельные, частные количественные оценки), краткосрочное (общие количественные оценки), среднесрочное (количественно-качественные оценки), долгосрочное (отдельные, частные качественно-количественные оценки). В добавление к этому 1960-х годах я предлагал ввести еще понятие «сверхдолгосрочное», подразумевающее общие качественные оценки. Предложение вызвало тогда яростное противодействие коллег и пришлось заменить название на более громоздкое «прогнозирование качественных изменений в развитии». Но к моему удивлению термин «свехдолгосрочное прогнозирование» в настоящее время часто встречается в научной литературе.

Сейчас, спустя полвека, я понял, что это словосочетание дважды неправильно. Во-первых, потому, что в так называемом сверхдолгосрочном прогнозировании подразумевается рассмотрение будущего, при котором фактор времени не учитывается вообще. То есть рассматриваются не масштабы времени, а некие идеи, вне зависимости от того, будут ли они реализованы через десять лет или через десять тысяч лет. А во-вторых, слово прогнозирование здесь неприменимо в принципе.

Чтобы не ломать уже устоявшуюся в научной литературе терминологию я в рамках данных монологов буду использовать термин «футурология» лишь применительно к прогнозированию на различные временны́е периоды, а по отношению к проблемам «вневременного» будущего использовать слово «соляристика»[2–3].

Исключение соляристики из футурологии целесообразно потому, что эти два вида профессионального рассмотрения очень отличаются друг от друга. Во-первых, тем, что требуют принципиально разных методов работы. К настоящему времени довольно подробно разработаны методы футурологии. Почти все они, так или иначе, используют экстраполяцию – сценарии, метод Дельфи, мозговой штурм, и другие. Это означает, что при данном рассмотрении эволюция хотя и не исключается, но никаких качественных скачков, «мутаций» в развитии предметно-пространственной среды произойти не может. Но история говорит, что это не так. Картину архитектуры скажем, на сто лет вперед нельзя получить, составив сначала прогноз на 10 лет вперед, затем на 20, затем на 30 и т. д. Нужны совсем другие методы рассмотрения.

В свое время Ст. Лем, анализируя проблемы рассмотрения очень далеких перспектив, весьма справедливо писал, что «мы всегда склонны продлевать пути в будущее по прямой линии. Так появились презабавные с нынешней точки зрения «универсально-аэростатный» или «всесторонне-паровой» миры, изобретенные представителями 19 века». И далее он весьма образно отмечал, что мы часто понимаем прогресс как «движение по линии возрастания, а будущее – как эру Больших и Могучих Дел. Чего ждал от земного или внеземного будущего человек каменного века? – Огромных, великолепно обточенных кремней!»[2–4]

Чем более далёкое будущее рассматривается, тем большее количество факторов приходится учитывать и тем менее эффективными становятся попытки получить результаты путём строго логического выведения их из информации, которую исследователь в состоянии получить в данный момент. А. Кларк в своей знаменитой книге «Черты будущего», приведя отрывок из работы Роджера Бекона, написанной более 600 лет назад, так прокомментировал средневекового мыслителя. «Это торжество воображения над упрямыми фактами. Всё, что здесь сказано, сбылось, однако в эпоху написания это был скорее акт веры, чем логики. Истинное будущее не поддаётся логическому предвидению»[2–5].

Аналогичную позицию занимал и великий ученый 20 века А. Эйнштейн: «Воображение важнее знания, ибо знание ограничено. Воображение же охватывает всё на свете, стимулирует прогресс и является источником эволюции… Строго говоря, воображение – это реальный фактор научного исследования».

Наш выдающийся ученый Г. С. Альтшуллер, разработал во второй половине прошлого века новую науку, названную им ТРИЗ – Теория Решения Изобретательских Задач. На самом деле это не еще один вариант обычной науки, решающий проблемы лишь относительно узкой области человеческой деятельности. Это нечто гораздо более широкое, поскольку имеет дело с любым творчеством, вплоть до гуманитарного. В рамках этих разработок он провел интересный анализ с целью выяснить, в какой степени осуществились прогнозы, выдвигавшиеся в прошлом. Оказалось, что специалисты, прогнозы которых ограничивались будущим, не превышавшим 15–20 лет, оказывались близки к истине. Но когда они пытались заглянуть в более отдалённое будущее, их прогнозы заканчивались полным провалом. Анализ Г. С. Альтшуллера показал, что в отличие от этого «прогнозы» (если в данном случае можно этот термин употребить) Жюля Верна, Герберта Уэллса и других писателей аналогичного жанра оказались через 60–80 лет точными в среднем на 90 %. В чём же дело? Почему вполне авторитетные ученые терпели фиаско, а утверждения казалось бы далеких от науки писателей оказывались «научно более достоверными»?

Многочисленные футурологические методы, основанные на экстраполяции, предполагают, что всё будет как сегодня, но только лучше, больше, совершеннее и т. д. Такой подход хорош тем, что позволяет делать количественные оценки. Но он полностью игнорирует возможность появления качественных изменений. И в этом его главный недостаток, исключающий возможность его применения при рассмотрении далекой и, тем более, очень далекой перспективы. Например, в конце 19 века вполне «научно обоснованным» мог выглядеть прогноз о том, что количество экипажей в Англии через полвека будет так велико, что город погибнет, так как улицы неизбежно покроются многометровым слоем навоза[2–6].

Вот как тот же Г. С. Альтшуллер с не скрываемой иронией писал, что специалист, не способный вырваться из узких рамок метода экстраполяции, наверняка решит, что для повышения эффективности «лошадиного» вида транспорта достаточно лишь максимально автоматизировать рабочее место водителя, установить магнитофонное устройство для звукового монолога с лошадьми и вдобавок обеспечить всё это мощным компьютером, помогающим возчику непрерывно определять оптимальный режим бега коней. Пример ничуть не утрирован. Просто проектировщик должен был с самого начала понять, что надо не автоматизировать рабочее место возчика, а менять принцип действия старой системы, переходить от телеги к автомобилю[2–7].

Используя интуицию для создания картины архитектуры отдаленного будущего необходимо иметь в виду ряд довольно распространенных ошибок, свойственных интуитивным версиям. Во-первых, замечено, что при рассмотрении более или менее близкого будущего даже высококвалифицированные специалисты склонны впадать в неоправданный оптимизм. В отличие от этого по отношению к отдаленным перспективам картина прямо противоположная – чаще всего наблюдается недооценка возможностей науки и техники, а также творческого потенциала человека. Поэтому при рассмотрении неопределенно отдалённого будущего, то есть того, что в данном тексте названо «архитектурной соляристикой», необходимо постоянно делать поправку в сторону оптимизма, даже по сравнению с собственной интуитивной точкой зрения на данную проблему[2–8].

Создание архитектурно-дизайнерских задумок, ориентированных на неопределенно далёкую перспективу, может столкнуться с обвинениями в их неактуальности. Наш известный журналист В. Цветов однажды привёл интересный разговор с одним японским предпринимателем, предложившим образовать совместное русско-японское предприятие, поставив при этом нелепое, на первый взгляд, условие: оно должно быть нерентабельным, поскольку будет заниматься разработкой товара, который потребуется людям лишь в следующем веке. "Представьте ситуацию: преобразившиеся условия жизни, изменившееся сознание породили у людей нужду в товаре определенного вида, характера, качества. Ученые кидаются изобретать товар, инженеры начинают мастерить опытные образцы, а у нас товар уже готов! Если, разумеется, прогноз был точным. Товар надо лишь запустить в серию… Можете вообразить, сколькими знаками выразится сумма, что мы получим в качестве прибыли?" И далее этот японец заявил, что согласился бы принять в виде первоначального взноса российской стороны не деньги, а мысли: "У вас не хватает умения воплощать в жизнь научные идеи. У нас не хватает идей, которые следовало бы воплотить."

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

<1 2

На страницу:

Перейти

2 из 2