Вирусократия

Гости переглянулись и, одновременно усмехнувшись, кивнули. Всё прошло даже лучше, чем лидеры «Другой Расы» планировали изначально. Этот хитрожопый японец сам предложил то, к чему они собирались его ненавязчиво подтолкнуть. И не возникло нужды рассказывать ему больше заранее разработанной легенды. Что ж, тем лучше. И все вместе они быстро наметили планы дальнейших действий.

Проводив гостей, Умадзиро отключил систему защиты от прослушивания и отдернул закрывавшие окно тяжёлые занавеси. После чего некоторое время в задумчивости стоял перед толстым, скорее всего, пуленепробиваемым стеклом, рассматривая окружающий особняк прекрасный парк. И спустя некоторое время к нему, как обычно, сама по себе, пришла мысль. На сей раз она заключалась в том, что надо предложить место на «Новом Ковчеге» настоятелю храма Дэва Санзан и тем его помощникам и ученикам, кого тот выберет. Ну а если настоятель откажется, пусть хотя бы возьмет в храм специальное устройство связи, которое будет работать даже в случае, если выйдут из строя все стандартные системы коммуникаций.

Тамбовская область. Город Жердевка

– Да, родная, я всё понял, – сердце бешено колотилось о грудную клетку. Хотелось высоко подпрыгнуть и, как в детстве, издать лихой клич: «Ио-хо! Ха-улу-у-у!»

Григорий даже на секунду представил себя в боевой раскраске деловаров – североамериканских индейцев, книгами о которых он зачитывался в детстве. А потом решил, что кричать не станет, зато не пожалеет продуктов и сделает хороший обед. Сегодня у них с дочкой будет настоящий праздник: жена по мобильнику сообщила (ей, как и всем в блоках жесткого карантина, разрешали пользоваться мобильной связью для контактов с родственниками), что у Алёшки количество вирусов в крови сегодня ниже, чем в предыдущей пробе. Это вызвало настоящий фурор у медиков – ещё бы, ведь если так пойдет и дальше, значит, организм нашёл способ борьбы со смертельной болезнью! Сын может выжить! А может быть, из его крови удастся сделать сыворотку, которая поможет и Анне. Или вообще всем людям на планете!

А ведь ещё недавно казалось, что жизнь закончилась.

На третий день болезни сына, когда у него температура поднялась до 40 градусов, а у жены только начала расти, и сбить ее ничем не удавалось, пришлось вызывать специальную санитарную группу. Предварительно в доме создали иллюзию того, что при первых же симптомах сын и жена были тщательно изолированы в отдельной комнате, на входе в которую стояла постоянно включенная кварцевая лампа. И выходили они оттуда только в туалет, предварительно надев маски. После чего туалет Григорий, также надев маску и ещё садовые очки, тщательно обрабатывал дезраствором и кварцевал переносной лампой. Все остальные помещения квартиры им, Григорием, также обрабатывались дезраствором и кварцевались дважды в день. Последнее, впрочем, было правдой.

Вызванная санитарно-эпидемиологическая бригада приехала на удивление быстро! Их всех – его, Анну, Евдокию и Алёшку – сразу же забрали, предварительно надев на них изолирующие костюмы и разрешив взять с собой только самые ценные вещи и деньги. Это добро тут же обработали аэрозольными взвесями и облучили кварцем, убрали в спецпакет и вручили владельцам. Ключи от квартиры пришлось оставить группе обработки.

Перед отъездом главный в бригаде сфотографировал все предпринятые в квартире меры предосторожности и записал на диктофон со слов Григория, как он изолировал жену и дочь.

Первичный осмотр и экспресс-тесты, сделанные сразу после того, как семью привезли в СЭП42 показали, что у Григория температура нормальная и антител к БКВ43 в крови нет, поэтому, руководствуясь главным принципом всех контролирующих органов, что лучше сейчас перебдеть, чем потом перебздеть, его поместили в отдельный бокс. Чтобы потом сделать более углубленные анализы, которые позволят установить наличие в крови и лимфе самого возбудителя. И сразу же предупредили, что никаких контактов с женой и детьми у него не будет до получения окончательных результатов полных анализов всех членов семьи, включая его.

Результаты пришли через три дня и показали наличие вируса в крови сына и жены. У дочери же, как и у самого Григория, возбудителя в крови не оказалось. Это списали на меры предосторожности, своевременно и верно проведенные отцом семейства. Возможно, у кого-то из медиков и зародились сомнения, но поток больных нарастал и тщательно разбираться с тем, как этому мужику и дочери повезло уцелеть при наличии в квартире двух заражённых, не стали. Тем более что аппаратуры и препаратов, необходимых для более углубленных исследований, в Жердевке не было. Ограничились первичной фиксацией принятых мер – для возможного обобщения и выработки рекомендаций – и отправили образцы крови всего семейства в Москву. После чего отца и дочь доставили обратно домой.

С женой и сыном ситуация выглядела хуже – у обоих были обнаружены и возбудитель, и антитела, но их организмы продолжали бороться, а также, это сказал Григорию удивлённый такой живучестью пациентов главврач СЭПа, очень положительно откликнулись на доставленное недавно из Москвы новое лекарство – то самое, о котором Григорий слышал по телевизору. Случай был необычным, поэтому Анну с сыном поместили отдельно от остальных заражённых. Отцу пообещали сообщать об их состоянии. Перед отправкой домой выдали полнолицевую маску-фильтр для хождения по улице и наказали как можно больше находиться дома, поддерживая все те меры безопасности, которые он предпринимал. Добавив, что к нему с дочерью раз в три-четыре дня будет приезжать медсестра и брать у них анализы на случай, если возбудитель спрятался где-нибудь в тканях организма и поэтому не был выявлен. И если он обнаружится, их сразу же госпитализируют к жене и сыну.

Первые три дня прошли, и, слава Богу, при повторном исследовании заразы ни у него, ни у дочери не обнаружили.

Пока Анна с Алёшкой были в спецприёмнике, Григорий, начавший поиск в Интернете ещё при них, к этому моменту обшарил все сайты в поисках информации о заболевании и способах его лечения. Надежды на официальную медицину он не возлагал – у государства проблема была в глобальном размере. И что ему, государству, судьба трёх простых смертных.

В своих поисках на что он только не натолкнулся. Наиболее интересными ему показались сообщения об ингаляциях раствором с высоким содержанием ионов серебра, а также насыщаемом озоном слабоконцентрированном растворе соляной кислоты в воде и о препарате АСД-2Ф44. Согласно постам использовавших их людей, эти средства якобы позволяли (особенно при поочередном применении в определенной последовательности) стабилизировать состояние заболевшего, не давая возбудителю размножаться в организме до критической величины. Он даже сказал об этом приехавшей для забора анализов медсестре, попросив рассказать главврачу. Но та лишь вздохнула и посетовала, что сама пробовала купить аппарат для производства серебряной воды, но нигде их уже нет – даже на складах. Как и ингаляторов, даже самых простых, не говоря уж об ультразвуковых.

Впрочем, подавляющая часть населения Жердевки, видимо, даже в критической ситуации то ли не умела, то ли, отчаявшись, уже не хотела искать способы борьбы с болезнью, помимо тех, о которых сообщали официальные СМИ. Ничем иным объяснить то, что в ближайшей ветеринарной аптеке он смог без проблем скупить весь оставшийся запас АСД-2Ф, было нельзя. Но больше всего поразило Григория то, что сама работница ветаптеки, судя по всему, даже не подозревала, что данный препарат можно применять людям. Он поездил по городу и нашёл данное лекарство ещё в паре ветаптек. Правда, в третьей аптеке ему пришлось поделить покупку с ещё одним мужиком, который, судя по всему, тоже разнюхал через Интернет о том, что АСД-2Ф может тормозить течение новой болезни.

Во время следующего забора крови Григорий упросил медсестру взять пару флаконов АСД-2Ф и передать их главврачу с просьбой начать давать препарат жене и сыну. Хуже точно не будет, а при стандартных способах лечения они обречены. Медсестра пузырьки взяла и даже честно отдала их главврачу СЭП. Знал это Григорий потому, что врач вечером позвонил ему и попросил дать ссылку на форумы, где сообщалось о том, что данный препарат позволяет тормозить развитие болезни. Григорий передал ссылки врачу на почту, надеясь, что тот рискнет дать препарат жене и сыну.

А сегодня при продолжении поисков Григорий натолкнулся на интересный сайт, созданный неким, как они себя назвали, сетевым «братством Ищущих и Надеющихся». На котором всем, кто хотя бы предполагал, что знает какие-то методы или способы, способные помочь в борьбе с новой болезнью, предлагалось написать о них. «Сетевые братья» просили не стесняться и описывать даже методы и способы, которые выглядят нелепо, включая разного рода прабабушкины заговоры и магические ритуалы. А также всем, кто заразился, но по каким-то причинам решил не обращаться к медикам, а остался умирать (надо признать, порой «сетевые братья» писали достаточно жестко) дома, в родных стенах, предлагалось описывать на сайте симптомы протекания болезни и пробовать на себе те или иные из предложенных методов лечения. А вдруг объединенный «сетевой разум» совместными усилиями найдет что-то действительно полезное. Предлагалось подключиться к этому процессу также и тем специалистам биологических центров, которые заразились, но нашли силы продолжать работу в закрытых боксах, куда их изолировали коллеги.

Поразмышляв, Григорий решил, что случай с его семьей особенный – ни он, ни дочь, хотя плотно контактировали с заболевшими, сами не заразились. Или как минимум возбудитель «спрятался» в их организмах, не перейдя в активную форму. А жена и сын хотя и болели, но легче большинства людей. Ведь судя по среднестатистическим параметрам развития этой болезни, Анна и Алёшка сейчас уже должны были мучиться от нестерпимых болей во всем теле, не снимаемых никакими анальгетиками. А они, по рассказу звонившего главврача, температурят, кашляют, покрылись сыпью, но держатся! И поэтому Григорий решил написать о своём случае на этот сайт. Никаких методов лечения он посоветовать не мог, но на примере своей семьи хотел показать, что люди могут и должны надеяться. А вдруг и им повезёт, как пока везло его близким. В принципе Григорий и не рассчитывал на ответ. И потому даже несколько удивился, когда получил уведомление с сайта, что его случай очень интересен, и, если он не возражает, с ним свяжется пара специалистов из одного медико-биологического центра, готовых «пробить» у своего руководства командировки в Жердевку с целью изучения феномена семьи Григория. Получив такой ответ, он задумался. Получалось, что дай он согласие – его и дочь, а может, и жену с сыном превратят в подопытных. Чего ему, конечно, не очень-то хотелось. А с другой стороны, не требуют же люди, а просят. Да и вдруг исследование его семьи впрямь поможет создать лекарство или вакцину от этой заразы. И помучавшись подобными размышлениями около суток, он ответил согласием.

Германия, Дюссельдорф, квартира Кёненбергеров

– Маркус! Маркус! – фрау Кёненбергер вытерла руки о чистый передник и снова постучала в дверь сына.

Вчера он, несмотря на строжайший запрет отца, пока она, устав после очередной дезинфекции, спала, ушёл-таки из дома. И вернулся голодным и усталым. На все вопросы отвечал слегка раздражённо – мол, лучше умереть, чем так жить. Да и сколько можно сидеть взаперти. Отец в последнее время появляется дома всё реже и реже. И поэтому рано или поздно или ему, или ей придётся выходить за продуктами, фильтрами для воды, новыми порциями дезинфекторов. Вот и сейчас он по дороге домой зашёл в магазин и купил хлеба, молока и картошки. Он был осторожен и везде ходил в маске.

Подумав, Клаудия была вынуждена признать его правоту. И потому, повозмущавшись, мужу о поступке сына сообщать не стала. Но сейчас она была готова изменить решение.

– Маркус! Если ты не откроешь, я расскажу отцу всё о твоем поведении.

Дверь открылась. Маркус с надетыми наушниками покачивал головой в такт какой-то, по-видимому, модной мелодии и вопросительно смотрел на мать.

– Если тебе не дороги мы, ты, конечно, можешь поступать, как считаешь нужным, – начала было свою воспитательную речь Клаудия Кёненбергер, но увидев раскрасневшееся лицо сына, инстинктивно приложила ладонь к его лбу.

У Маркуса была температура. Надев маски на него и на себя и уложив сына в кровать, женщина напичкала его рекомендованными к применению лекарствами из продаваемых в аптеках по специальной цене (за чем следили военно-полицейские патрули и обладающие особыми полномочиями работники мобильных проверочных бригад министерства здравоохранения), после чего провела влажную уборку всего дома с помощью специального продаваемого в аптеках и хозяйственных магазинах дезинфекционного раствора и прокварцевала каждое помещение мощной ультрафиолетовой лампой.

А через полчаса Маркус сильно удивил мать, попросив поесть. Хотя в последнее время ел плохо. И только присутствие отца, который, в отличие от фрау Кёненбергер, всегда был с ним очень строг, заставляло Маркуса вяло ковырять ложкой в тарелке, а также выполнять все рекомендованные властями процедуры по гигиене.

Вольфганг Кёненбергер, отец Маркуса, работал врачом. И, понятное дело, в последнее время всё чаще оставался на дежурстве и ночью. Поскольку поначалу единичные случаи заражения довольно скоро превысили эпидемиологический порог. И врачи стали работать по экстренному графику. Вот и сейчас его дома не было. И на звонки по мобильному телефону он тоже не отвечал. Наверное, был на очередном совещании. Или на выезде в составе комплексной санитарно-эпидемиологической бригады.

Наконец зазвонил телефон. Муж всегда в конце дня звонил Клаудии, сообщая о своём самочувствии и интересуясь состоянием дел дома. Клаудия со слезами в голосе поведала Вольфгангу о Маркусе. Тот несколько секунд молчал, осмысливая сказанное. После чего что-то сказал кому-то, судя по всему находившемуся рядом с ним. И, выслушав ответ, вновь обратился к жене:

– За вами выехала специальная машина. Вас обоих доставят в зону особого контроля. Боюсь, до получения результатов полного исследования крови Маркуса поместят в карантин. А может и тебя, Клу, – муж назвал её сокращённым именем, которое она не слышала уже очень давно, – тоже. При этих словах его голос дрогнул, но потом снова наполнился уверенностью. – Будем уповать на то, что у него простая простуда.

И в его словах Клаудия услышала то, что хотела, – надежду.

Но в этот день эвакуационная бригада до дома Кёненбергеров так и не доехала. Потому что какие-то подонки метнули в машину, ехавшую к ним, бутылку с «коктейлем Молотова», а потом, убив сопровождающую бригаду военных, приказали медикам снять их защитные костюмы и отдать все находящиеся в машине лекарства, средства дезинфекции и запасные костюмы. И больше свободных машин в тот день не нашлось – при всем уважении к доктору Кёненбергеру.

Через два дня результаты анализов развеяли надежду – их единственный сын заразился этой новой болезнью. И ещё больше пугало ожидание результатов анализов, взятых у жены и у него самого как людей, контактировавших с заражённым. До прихода результатов им предписывалось не покидать дом. Судя по контагиозности возбудителя, жена уж точно заражена. И с высокой степенью вероятности он тоже.

Тихий Океан. Район патрулирования американскими военно-морскими силами

– Ставлю двадцать баксов, что через полчаса поступит приказ нарастить обороты вдвое, – старший механик машинного отделения, усмехнувшись, покосился на заступившего на вахту матроса Билла Бронсона.

– Я не принимаю пари, – энергично покачал головой Билли. – Ты отгадываешь, словно знаешь график движения. Или ты умеешь читать мысли кэпа?

– Походи по морям с моё, – ухмыльнулся Боб Макао, – ещё и не тому научишься.

Он служил на авианосце седьмой год. И проявив, в отличие от многих представителей негроидной расы, поразительные способности к технике, вырос от кока до старшего механика машинного отделения. Семьи у него не было. Родителей он тоже помнил смутно. Всё хорошее в его жизни началось с армии. Корабль был его домом. А двигательная установка – его сердцем.

Пять дней назад командир авианосца и одновременно командующий всего авианесущего соединения выступил с обращением к командам всех входящих в группу кораблей и предложил всем членам экипажей отказаться выполнять приказы центрального командования. Пообещав заодно, что в течение недели он сделает всем предложение, которое будет касаться не только самих военных моряков, но и членов их семей. Недовольных было мало. И их быстро изолировали. Теперь все ждали, когда же чиф раскроет свои карты и скажет, что же такого гениального он придумал. Тем более последние новости из США весьма способствовали тому, чтобы весь экипаж и впрямь начал считать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И что лучше сейчас быть подальше от заразного берега. Вот только положение семей не давало покоя. И поэтому все ждали, что же такого скажет их командир.

И вот сегодня, спустя всего трое суток, стало известно, что соединение примкнет к вновь образованной Независимой морской республике. Это самопровозглашенное сообщество влиятельных людей завершает сейчас в Тихом океане сборку гигантского корабля, а точнее сказать, города-острова. И все члены семей военнослужащих, которые пожелают присягнуть на верность и перейти на службу новому государству, будут эвакуированы из мест их жительства и постепенно доставлены на этот плавучий остров. Единственное, что может этому помешать – если родственники уже заразились. Но в этом случае им до последнего вздоха будет оплачен отличный уход в лучших клиниках. Ещё чиф заметил, что не только их соединение, но и ещё ряд военно-морских групп, причём не только американских, также готовы перейти на службу новому государству. И теперь выбор за матросами и офицерами. Всех «отказников» высадят с запасом продовольствия, воды, топлива и средствами связи на одном из необитаемых атоллов.

Естественно, большинство согласилось. И вот корабли соединения, наращивая ход, шли к новому месту дислокации. Делая небольшой «крюк», чтобы высадить несогласных на расположенном сравнительно недалеко от основного курса безлюдном атолле. Командир хотел сдержать своё слово. Альтернативой было лишь убийство. А такое действие может вызвать у остальных нежелательные размышления о верности выбранного пути. Да и не готов он был убивать своих подчинённых. Во всяком случае, пока не готов.

Глава 7. Надежда у каждого своя

Россия, город Пущино, научный центр РАН

Голова просто раскалывалась, а тело ныло, словно на него упала бетонная плита, а потом его сунули в кислоту и пропустили через неё электроток.

– Кондратыч, ты как? – раздался голос откуда-то сверху.

Сознание колыхнулось, собираясь воедино и возвращая контроль над телом. Ковалёв открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу. Над ним склонился Романенко и носком ботинка тыкал в бедро.

– Да что ты меня пинаешь? – возмутился Кондратыч, рукой оттолкнув ногу Николая.

Тот сделал шаг назад, и Ковалёв попытался сесть. Это у него получилось с трудом – боль в голове билась с ужасающей силой.

– Что произошло? Где мы? – поинтересовался он, сев и ощупав голову, на затылке обнаружилась немалая шишка.

– Тебе, чё, память отшибло? – хмуро бросил Романенко, опускаясь в офисное кресло. – Совсем ничего не помнишь? Про VBMC помнишь?

– Помню, – отмахнулся Ковалёв. – Где мы?

– В изоляционном боксе. Подхватили мы с тобой эту гадость. А начальство рисковать не стало, и служба безопасности нас сюда засунула силком. Ты ещё сопротивлялся, поэтому ребятки тебя дубинкой и воспитали.

– Ничего себе «воспитали», – плохо чувствуя конечности, но отчётливо ощущая боль по всему телу, отозвался Кондратыч. – Они из меня дубинками эту заразу вытрясти хотели, что ли?

Ковалёв и Романенко были коллегами. Вместе работали в институте биохимии и физиологии микроорганизмов имени Г.К. Скрябина РАН. Несмотря на общую научную деятельность, а может как раз из-за этого, они постоянно конкурировали и терпели друг друга с большим трудом. Как-то раз спор даже перешёл в драку.

Когда же появилась новая болезнь, сверху поступил приказ отбросить все дрязги между лабораториями и отдельными учёными. Да и без приказа начальства было ясно – действовать необходимо слаженно. Конечно, работали Ковалёв и Романенко конфликтно, всё время препирались, устраивали словесные баталии, но сотрудничали.

– И что мы теперь должны делать? – Сергей хотел было подняться, но самочувствие заставило отбросить эту затею.

– Что делать?! Помирать нас сюда засадили, чтобы других не заражали, – довольно резко отозвался Николай.

Ковалёв спорить не стал, все силы отнимала попытка сложить воедино последние воспоминания.

Дня три-четыре назад стало известно, что в институте есть случаи заражения. Дискуссии о естественном возникновении VBMC к тому моменту канули в прошлое. Как рассуждал любимый недруг Романенко, для природы такой способ наказать человечество за хамское обращение с планетой слишком медленный и сложный. Извержение пары супервулканов – по одному в каждом полушарии – гораздо проще, эффективнее и быстрее.

«У природы, – говорил он, – иные методы. Она всегда предоставляет право сильнейшему выжить и измениться. Смена глобальных условий, радикальная перепись правил игры – вот метод природы».

Ковалёв с этим не спорил. Все проведённые анализы и опыты говорили об искусственном происхождении вирусно-бактериально-грибкового гада. Поиском возможных создателей этой захлестнувшей мир заразы занимались спецслужбы, а всем научно-исследовательским институтам, которые даже отдалённо имели какую-то биологическую, медицинскую, техническую направленность, было поручено заниматься разработкой средств профилактики и созданием лекарства. Однако не успели все напрячься, как VBMC обнаружился в самих научных центрах.

Решать вопрос обеззараживания лабораторий требовалось стремительно. У всех сотрудников ежедневно брали кровь на анализы – дожидаться повышения температуры для выявления заболевших было смерти подобно. Все имеющиеся костюмы биозащиты были распределены между самыми основными сотрудниками, самыми нужными специалистами. В срочном порядке производились и подвозились новые, чтобы обеспечить остальных.

– И что теперь делать будем? – Сергей всё же поднялся и стал разминать больные мышцы.

– Что делать?! – несколько удивился Николай. – Сидеть и ждать смерти.

Зачастую Романенко выражался так, что крайне трудно было разобрать, говорит ли он всерьёз, с сарказмом или просто иронизирует.

– Да уж, – протянул Ковалёв на всякий случай без эмоций, чтобы не попасть впросак. – Не лучше занятие.

– У тебя есть другое предложение?

– У меня есть! – вдруг раздался властный голос сверху.

Голос главы института биохимии и физиологии микроорганизмов приятели узнали сразу. Михаил Львович Энгер был человеком крутого нрава, но справедливым. Все его уважали и даже побаивались. Не любил он церемониться, скуп был на похвалу, но мог и подбодрить оробевшего. Директор был высок и худощав. С довольно большими и крепкими кистями и ступнями, доставшимися ему от деда, немца, пережившего две мировых войны. В сорок первом его вместе с семьёй депортировали с Поволжья в Северный Казахстан. После Великой отечественной войны его сын Лев Энгер приехал в Москву, сумел, несмотря на все препоны, поступить на биофак МГУ, отучился и стал микробиологом. Внук пошёл по стопам отца, не только переняв его характер, но и с детства получив возможность слушать горячие дискуссии лучших специалистов СССР в области молекулярной биологии. А когда ему «стукнуло» пятьдесят, превзошёл отца, став главой института имени Скрябина. Что почти сразу положительно сказалось на работе учреждения и его финансировании.

– И какое же, Михаил Львович? – Романенко отличался редкой дерзостью при общении с руководством, которую ему прощали потому, что эту же дерзость он проявлял и в научной работе. За это, кстати, Николай пользовался некоторым уважением Энгера. – А то мы тут голову ломаем…

– Ломайте голову над решением проблем, связанных с VBMC! – шутить Михаил Львович не любил. – Умереть всегда успеете. Рано или поздно все там будем. А сейчас думайте!

Отключив микрофон, глава института повернулся к сидевшему напротив него подполковнику ФСБ, прибывшему в Пущино сотруднику отдела биологической контрразведки России. Ясно было, что появление VBMC на территории сразу большинства научных центров страны – целенаправленная диверсионная акция. И все спецслужбы страны «землю носом рыли», стремясь обнаружить ее организаторов по свежим следам.

Фсбешник, кстати удивительно молодой для своих должности и звания, не только задавал вопросы, но и сам многое порассказал. Например, о том, что в некоторых институтах возбудитель объявился уже после принятия всех мер безопасности. Или о том, что на территории ЗАО «Протом» в городе Протвино обнаружилась «несанкционированная» камера наблюдения, передававшая данные на промежуточную станцию записи. Ее обнаружение вывело на другие камеры в различных институтах.