Планета Счастье

– Слышал-слышал, как тебя можно не слушать, Аделечка. У тебя хоть и ангельский голосок, но попробуй неуважительно отозваться о Мигозетти, ты же возьмешь это самое копье и заколешь! – Стивен обнял Адель. – Я соскучился по вам. А где все болваны, с Мигозетти не знакомые? Ты, кстати, сделала с ним прекрасное интервью, хвалю. Сразу видно – моя школа.

Стивен сделал пару больших энергичных шагов по комнате, разглядывая вечный хаос на столе у Искандера, ни одной лишней записочки и аккуратные полочки Адель, творческий беспорядок у Винсента с последними афишами.

– Винсент в студии, записывает вечернюю передачу, а Искандер здесь, вышел куда-то.

– Тебе бы, Аделечка, отдохнуть, – сказал Стивен, глядя на темные круги под глазами Адель. – Зачем ты в три ночи писала заметку про эти копья в блоге?

– Как? Это же сенсация! Только сообщили, а из-за разницы во времени… Вот так и получилось, что у нас немного поздно, – опустив глаза, оправдываясь, сказала Адель.

– Ах, милая моя, что б я без тебя делал, – поцеловав Адель в щеку, почти пропел вернувшийся в свое обычное прекрасное состояние духа Стивен.

Толкнув дверь ногой, так как руки у него были заняты тортом, в комнату влетел Искандер.

– Приветствуем босса в добром здравии! – продекламировал смуглый красавец Искандер и водрузил на стол двухуровневое кондитерское чудо с ягодами. И, будто отвечая на грустный взгляд Адель, добавил: – Дорогая, он на сахарозаменителе. Я специально спросил – тебе можно.

– А какой именно сахарозаменитель? – без энтузиазма и явно не веря, что он подходящий, спросила Адель и взяла упаковку для подробного изучения состава.

– Я надеюсь, вы без меня не скучали.

– Какая скука, шеф! Культурная жизнь бьет ключом! А галерейная – по карману. Бьет, – пытался шутить Дерик.

– Хорошо. Надо бы поработать тогда.

Стивен включил компьютер и так погрузился в разбор разнообразных заданий от мистера Стивенса, чтение материалов, просмотр событий, что совсем не заметил, как все попрощались с ним. Он остался наедине с куском бисквита и крема, который был объеден со всех сторон, ягоды выколупали вечно сидящие на диете сотрудницы отдела по связям с общественностью, и оттого выглядел он жалко и сиротливо посередине большой упаковки из перерабатываемого пластика.

Зашла убиравшаяся у них Зульфия, пропылесосила, вынесла мусор и остановилась в нерешительности возле торта. Дилемма для нее была, видимо, сложная, потому как стояла она наклонившись и то протягивала руку, чтобы забрать остатки, то потом, не решаясь посмотреть на Стивена, но боком стараясь увидеть, смотрит он или нет, убирала руку. Стивен заметил ее замешательство не сразу: бедняга промучилась у кондитерских развалин добрых пять минут.

– Убирайте торт тоже, пожалуйста, – послышалось, наконец, из-за монитора.

Зульфия быстрым движением отправила в мусорный пакет намучивший ее за эти секунды торт и поспешила выйти из комнаты, полагая, что мешает Стивену работать.

Уже загорелись огни на башне, а Стивен все еще увлеченно смотрел в экран и бодро стучал по клавишам.

Вдруг вошел мистер Стивенс.

– Стивен, я хотел кое-что серьезно тебе сказать.

Стивен оторвался от экрана и пристально посмотрел на Фила.

– Я слушаю.

– Стивен, ты хороший, талантливый мальчик… У тебя правильный – тебя так учили – критический взгляд на все. Ты видишь прекрасное, можешь его оценить.

Мистер Стивенс ходил по комнате и теребил бороду.

– Видишь ли, в последнее время… У нас приветствуется – ну ты сам знаешь – позитивное мышление и все такое. Но сейчас особенно. Меня учили делать… Как это называется, когда ты на фоне чего-то?

– Вас учили делать селфи?

– Да, приходила специальная девушка, оранжевая такая. Она говорила, что в нашем прогрессивном Королевстве мы должны не только радоваться жизни, но и «постоянно делиться этой радостью с окружающими». – Мистер Стивенс сделал пальцами знак кавычек. – Еще была, по всему видимому, ее начальница – в костюме, в очках, очень деловая дама, ни одного волоса у нее не было непослушного, все зачесано и убрано. – Мистер Стивенс сопроводил описание жестами, демонстрируя строгое лицо дамы и то, как она, очевидно, до визита в редакцию, зачесывала волосы. – В общем, она – эта начальница, инспектор чего-то там – говорила, что ты тоже не очень-то делишься радостью и даже слишком часто бываешь грустный. И они подозревают у тебя наличие запрещенных книг – Достоевский там и остальное. Просили меня с тобой побеседовать. Я, конечно, не призываю тебя делать эти селфи все время, и вообще все это ерунда, но я не хотел бы, чтобы у нас всех из-за этой чуши были неприятности, ты понимаешь? Мы же делаем хоть что-то прекрасное среди всеобщего этого помутнения рассудка. И с книгами – по крайней мере, список пока не официальный, все потому что мы просили, писали. Ну ты сам все понимаешь. В связи с этим можно тебя попросить, пожалуйста, делать все-таки иногда эти селфи, как все остальные нормальные люди? Так всем будет лучше. Хорошо? – После некоторой паузы Фил добавил: – Ах да, и на вечеринки тоже ходи, пожалуйста.

– Странно все это, мистер Стивенс. Ну ладно, не беспокойтесь, я буду фотографировать яичницу и ставить хештеги: «#vsemdobrogoutra #breakfast #hello».

– Ох да, про фештег она тоже объясняла, но я что-то уже позабыл.

– Хештег, мистер Стивенс – метка такая для того, чтобы можно было по ней с этой же тематикой найти картинку или текст.

– Ну вот и славно, что ты все сам знаешь. И не сиди тут долго.

В кабинете мистера Стивенса разрывался телефон.

– Все, бегу, жена…

Стивен посмотрел в окно, сфотографировал, нажал «поделиться» и подписал: «#dontworktoomuch». Несмотря на то что фотографировал он редко, у него было более полутора тысяч подписчиков, но еще бо́льшим спросом пользовались его короткие заметки.

«Когда вас тошнит от виски, умойтесь, поработайте и съешьте торт. Помогает», – написал он сегодня.

Записки он тоже старался не размещать часто, потому что на комментарии к ним нужно было отвечать, а ему было совершенно некогда. Всегда была гора литературы, до которой не доходили руки, новые и старые японские, итальянские, скандинавские фильмы. Два раза в неделю он занимался карате, еще два – старался сходить на плавание или йогу, потому что недавно начали болеть шея и спина.

Несмотря на то что в последнее время они с Иветт редко проводили вечера вместе – у каждого были свои дела – вернувшись домой, он подумал, что без нее стало пустынно и одиноко. Включив свет на кухне, он обнаружил, что ко всему прочему, стало еще очень грязно. Он внезапно вспомнил про Нэнси. Надо было хоть немного убраться, а то совсем неудобно.

Стивен заказал себе гавайскую пиццу и лимонад и, поглотив все и параллельно посмотрев начало очередного творения Миядзаки, принялся наполнять посудомойку. Потом включил маленький пылесос, управлявшийся с пульта, затем электрическую поломойку, такую же круглую и компактную, как пылесос. С сантехникой управлялся человекоподобный робот, с которым Стивен иногда вел беседы о Копернике и Бунине. Робот не отвечал. Но мыл неплохо.

Комнат у него было две: гостиная и мультифункциональная – спальня, библиотека и кабинет одновременно.

В гостиной ар-деко встречалось с современностью, как любила Иветт. Особенно всем нравилась люстра, будто сбежавшая из серебряного века, большая, с ажурными узорами из стекла и изящными лампочками в форме слез. Надо сказать, что больше ничего от выдающейся эпохи не было, кроме разве что стульев с серебристыми сидениями. Большой диван кремового цвета выглядел современно, посередине стоял овальный обеденный стол. В те редкие дни, когда они ужинали с Иветт дома, на него ставился ажурный подсвечник, который – подумал Стивен – оскорбился бы от соседства с гавайской пиццей, поэтому он по-быстрому съел ее на кухне. Он поменял залитую алкоголем скатерть, вытер пыль и без сил свалился спать.

После долгого рабочего дня и уборки Стивен совсем забыл завести будильник, поэтому звонок в дверь с утра снова застал его врасплох.

Сегодня Нэнси была в изящном розовом пальто и с большим белым шарфом. Пальто было расстегнуто, и из-под него виднелось красное платье в горошек, соблазнительно облегавшее ее безупречную фигуру, в густых черных волосах – алая лента. Стивен не мог скрыть, что был рад ее видеть.

– Привет. Извини, я забыл поставить будильник, еще не одет.

В спальне он успел натянуть домашние штаны, но вид у него был помятый, хотя и значительно лучше, чем накануне.

– Привет. Я, как договаривались, в восемь. Где можно помыть руки? – спросила Нэнси, и Стивену показалось, что в ее тоне было много нежности, так с ним давно никто не разговаривал.

– Здесь гостевой санузел. Я с твоего позволения – в душ.

Нэнси с интересом разглядывала белую плитку кирпичиками, зеленый бордюр с золотистым узором, бронзовый кран и такого же цвета держатель под полотенце. «Как все здорово придумано: одновременно и современно, и под старину», – подумала она и тут же сфотографировала.

После душа Стивен надел свою любимую рубашку и темно-зеленые штаны, высушил черные кудри и, довольный собой, проследовал на кухню.

Нэнси накрывала завтрак в гостиной, так как, по знаменитой теории знаменитого нутрициста, важно было принимать пищу в приятных антуражах.

На большой тарелке была разложена яичница в виде улыбающегося человечка с помидорами и сыром, сбоку – тосты, рядом – стакан с соком.

Накануне вечером Стивен заказывал продукты с целью восстановить нормальную жизнь дома, но такого никак не мог ожидать.

– Ого! Спасибо большое. Но, право, не стоило. Мне даже как-то неловко.

– Нет-нет, это часть терапии. Присаживайся, пожалуйста. Себе я тоже, с твоего позволения, сделала, компенсацию мы отправим тебе на карту или можем выдать сертификатом в любой продуктовый магазин, как тебе будет удобно, это часть бюджета.

– Нет, что ты, пару яичниц в день я могу себе позволить.

– Как пожелаешь. Это твое право, но я должна была предложить.

Нэнси сфотографировала блюдо.

– Могу я тебя отметить на фото?

– Хм… Ладно. – Стивен подумал, что, видимо, это часть терапии и сопротивляться не стоит.

– Как прошел твой вчерашний день?

Стивен принялся в подробностях и в лицах рассказывать о работе, о первом за неделю завтраке и даже о забавной молодой маме, бегавшей вокруг коляски. Нэнси применяла техники активного слушания, сама почти ничего не говорила, но соглашалась, удивлялась, театрально поднимая брови, улыбалась и на шутки реагировала смехом.

– Теперь я сварю кофе. И скажи, пожалуйста,, что тебе принести на десерт? Круассан? – уточнила она, демонстрируя, как внимательно выслушала отчет про день Стивена.

– Я не помню, купил ли я их вчера. Но я сам схожу.

Стивен встал. Нэнси ничего не сказала и, сварив кофе, вернулась в гостиную.

– Твое задание на завтра: научиться принимать приятные знаки внимания. Если я сказала, что все принесу, значит, мне нравится так делать, мне это не в тягость. Понимаешь?

– Мне просто неудобно.

– Это ненужное и очень странное чувство – «неудобно». Давай разберем. Тебе стыдно?

– Нет… Не совсем…

– Тогда тебе неприятно что-то получать от меня?

– Нет. Совсем нет. Ты очень милая.

– Стивен, тебе также нужно научиться выражать свои чувства и эмоции понятным языком. Это будет второе задание.

– Хорошо, – поспешно сказал Стивен только для того, чтобы завершить эту беседу.

– Я все уберу, а ты собирайся на работу.

Нэнси даже разобрала соковыжималку, что в прежней жизни Стивена почти никогда не делалось после завтрака, обычно «когда-нибудь потом».

– Сегодня необходимо встретиться также вечером. Когда ты сможешь вернуться?

– М-м, я не знаю, могу сильно задержаться, вчера после десяти пришел. Я позвоню.

– Ладно, вот мой номер. – Она набрала. Не услышав звонка, Нэнси начала интуитивно искать глазами телефон.

– Он в спальне, наверное. Или в ванной.

Телефон лежал на подставке для обуви в прихожей, включенный на беззвучный режим.

– Больше не буду задерживать. Пока.

Одевшись, Нэнси подошла к Стивену и быстро поцеловала его в щеку.

«Очень интересная терапия», – подумал он и решил, что если нужно согласиться выслушать немного назиданий в обмен на завтраки в приятной компании, то не стоит отказываться.

По дороге на работу Стивен заскочил в «Бриошь» поздороваться с Лиз и оттуда вызвал такси, хотя обычно пользовался своей машиной.

Адель была на выездном задании в музее традиционной живописи, Искандер – на открытии очередной галереи, и, закончив со срочными делами, Стивен пошел в студию.

Винсент и Моника обсуждали в прямом эфире экономические новости. Стивен вошел в аппаратную, когда Винсент оповещал радиослушателей о волатильности на рынке энергоносителей, которая не касалась Королевства, потому что энергию в нем давно вырабатывали с помощью солнца, гейзеров и прочих «альтернативных» источников.

– Прости, пожалуйста, а что такое «волатильность», – поинтересовалась Моника, не владевшая, по-видимому, иностранными языками.

Винсент пояснил, после чего она своим чувственным голосом, который был одним из главных факторов популярности передачи, прочитала свою часть текста, где не было никаких «волатильностей», но были «деривативы», приведшие веселую Монику в ужас, однако она с таким выражением читала незнакомое слово по слогам, что можно было подумать, будто она делала на нем особенный акцент.

В студии шутили, и даже всегда серьезный оператор улыбался. Еще пару недель назад Стивена раздражала бы эта ситуация, ему вообще не нравилась не очень сообразительная Моника, постоянно, как ему казалось, задававшая глупые вопросы и главное – нисколько не смущавшаяся при этом. Он даже хотел поговорить с Филом по поводу ее замены для обозрения экономических новостей. Но сегодня он с интересом слушал ее забавные замечания, и ее манера читать по слогам незнакомые слова с усердным придыханием только умилила его.

«С тех пор как мы начали демонстрировать Монику с Винсентом на сайте, рейтинг экономических новостей неуклонно растет», – говорил ему мистер Стивенс, к которому он зашел после студии поделиться впечатлениями.

Около семи вечера Стивен вспомнил про Нэнси. «Неудобно, надо ей сказать, чтобы сегодня не приходила».

Он написал сообщение: «Нэнси, привет. Я еще на работе. Можно, пожалуйста, сегодня отменить, так как вернусь примерно через полтора часа?»

Получил ответ: «Не беспокойся. Напиши, пожалуйста, как будешь выходить».

Открыв дверь дома, Стивен услышал музыку. Не снимая обуви, он прошел в гостиную.

Стол был накрыт, а Нэнси в простом, но изящном платье зажигала свечки.

– Привет, я тебя жду. Надеюсь, ты не против небольшого вторжения? – как всегда улыбаясь, говорила она.

Стивен не знал, что сказать: с одной стороны, очень неприятно, что она была здесь без него, возможно, заходила в его спальню, разглядывала его личные вещи, но с другой – Нэнси была так мила, приветлива и очень красива. К тому же, он был страшно голоден, а из кухни прекрасно пахло.

Когда он вернулся в гостиную, на столе уже были бокалы, вино и посередине – большая тарелка с тушей некоей птицы. Стивен вспомнил, что такое он в последний раз ел у тети Бет на Рождество.

– Индейка с черносливом, – проговорила Нэнси с таким выражением и даже гордостью, как будто они в театре и объявляют выступление величайшего тенора.

Помимо индейки живописным полукругом были разложены закуски: овощной салат с орешками и каперсами, сыры и холодное мясо.

Нэнси снова интересовалась днем, приносила, уносила, поясняла про маленькие порции на ужин.

На десерт был легкий мусс, так как ее нутриционист советует не наедаться на ночь. А еще лучше – немного прогуляться перед сном.

Они вышли в парк, и Нэнси рассказывала про принципы здорового образа жизни, про правильный и полноценный сон, и часто фотографировала.

– Понимаешь, важно, чтобы все знали, что у тебя все хорошо, – поясняла она недоумевавшему Стивену.

Золотистая листва так блестела в свете фонарей, что казалось, что и она излучает свет. Аккуратные дорожки были заасфальтированы, скамейки покрашены в жизнеутверждающие оранжевый и желтый. В огороженных зонах с надписью «для выгула собак» слышался лай.

Навстречу им попался пожилой господин с палками, занимавшийся скандинавской ходьбой. Он смотрел не вперед, а себе под ноги, поэтому чуть было не столкнулся с Нэнси и Стивеном. Он поднял на них глаза. Взгляд у него был сосредоточенный и грустный, что выглядело необычно на фоне улыбавшейся старушки, сидевшей на скамейке, и остальных веселых людей на улице. Когда он встретился глазами со Стивеном, в его необычно больших голубых глазах даже появился какой-то ужас и отчаяние. Стивену стало неприятно, и он быстро отвел взгляд.

– Странный какой-то старик, – сказал он Нэнси и взял ее под руку.

– Уже поздно, пора домой.

– Давай я тебя провожу. Или вызову такси.

– Я сама вызову.

Через пять минут подлетела желтая капсула. Чмокнув Стивена в щеку, Нэнси ловко запрыгнула в нее, и та быстро исчезла за соседним небоскребом.

В эту ночь спал он плохо, снился ужасный сон: на него пыталась напасть разъяренная толпа людей со скандинавскими палками, они грозили ему и выкрикивали, что он еще пожалеет, о чем – толпа не сообщала. Проснувшись, он выпил успокоительную таблетку. Когда он снова уснул, ему виделось, как он шел по лесу и вдруг услышал тихий плач старушки. Она провалилась в болото и просила вытащить ее. Стивен подошел, взялся за руку и удивился, какая мягкая и нежная была кожа. Он посмотрел на руку и с удивлением обнаружил, что она выглядит как рука молодой женщины. Это показалась ему странным, но он помог ей. Старушка сначала попросила его подойти ближе и погладила по голове. И когда Стивен не ждал никакого подвоха, она откуда-то вытащила ракетку для бадминтона и с такой силой ударила его по голове, что он упал. Он стал подниматься, но старушка принялась бить его этой ракеткой. При этом выражение лица у нее было доброе и ласковое, она даже напевала что-то вроде колыбельной. Когда Стивен совершенно обессилел, она выхватила нож и хотела вонзить ему прямо в сердце, но из последних сил Стивен вывернулся, и она попала в ногу.

В ужасе Стивен снова проснулся. Подошел к окну. По улице ездили машины, около дома напротив приземлилось желтое такси, в некоторых окнах горел свет.

«У нас не бывает так, что ничего не происходит, всегда кто-то куда-то едет или что-то делает. И наверняка кто-то это фотографирует. Какого черта я выкинул весь виски? Ну и что теперь делать с этим здоровым образом жизни? Мне ничего не мешает быть счастливым, – вспоминал Стивен сегодняшние слова Нэнси. – С Иветт мы давно стали чужими людьми, поэтому я должен радоваться, что мы наконец можем не мучить друг друга неловкими паузами». Умом он со всем этим соглашался и даже в глубине души был благодарен Иветт за то, что она избавила его от тяготившего их обоих состояния, когда ты сидишь за одним столиком в ресторане, смотришь то на часы, то в телефон и раздраженно говоришь: «Ну когда наконец принесут хотя бы салат», а на самом деле думаешь: «Когда же прекратится это мучение»… Когда не о чем говорить, когда мысленно ты где-то в другом месте и с другими людьми, пусть даже менее знакомыми, но с которыми легко и непринужденно. Стивен смотрел на небо и вспоминал, как мама показывала ему зимой Малую Медведицу и Полярную звезду в ней и потом рассказывала про Коперника. Особенно он запомнил про то, как тот, будучи уже известным ученым, оставил работу в университете в Праге и отправился в родной город выручать мать, обвиняемую в колдовстве. Он вспоминал и отца, который читал ему Экзюпери и Булычева даже тогда, когда Стивен уже давно умел читать самостоятельно, как они строили кораблики, конструировали воздушных змеев и придумали назвать маму «доктор Дулиттл», потому что она постоянно жалела каких-то брошенных животных и у них дома бывал мини-зоопарк до тех пор, пока откормленные, вылеченные обитатели не передавались в надежные руки.

Он думал, что сейчас пожаловался бы маме на одиночество, чтобы она утешила и пожалела, а папе рассказал бы, какая красивая у Нэнси грудь и что, наверное, стоит перейти с ней на более близкие отношения – в целях терапии, само собой.

Но рядом был только робот С-1025, запрограммированный на мойку раковин, туалета и ванны, который был вместе с пылесосами и прочими принадлежностями спрятан в шкафчике в санузле.

Вспомнив, что завтра собрание у мистера Стивенса ровно в девять, Стивен вернулся в спальню и заставил себя заснуть.

В восемь его разбудила Нэнси.

Несмотря на дурную ночь, Стивен проснулся бодрым и искренне обрадовался ее увидеть.

Вчерашнюю индейку Нэнси забрала, сообщив, что всю лишнюю еду они собирают для фонда помощи брошенным животным, хотя скоро, конечно, таких у нас не останется, так как добрые счастливые люди не будут так жестоко обращаться с домашними питомцами.

Стивен спросил Нэнси, нельзя ли в ответ на ее кулинарные старания пригласить ее сегодня в ресторан, на что она с радостью согласилась.

– Я пораньше сегодня освобожусь и заехал бы за тобой около восьми.

– Лучше напиши мне куда, и я подъеду.

Стивен давно так не суетился перед походом в ресторан. «Как будто на свидание», – подумал он, поливая себя туалетной водой.

Уверенный в том, что Нэнси опоздает, он не торопился и приехал на десять минут позже. Однако Нэнси уже сидела за столиком у окна.

– Молодец, что заранее забронировал, я очень люблю здесь вид из окна, но эти столики всегда заняты.

На ней было простое темно-синее платье, оголявшее ключицы, густые черные локоны красиво ложились на худенькие плечи, и мужчины с соседних столиков постоянно оборачивались, чтобы посмотреть на Нэнси… Впрочем, женщины тоже оборачивались. Высокий, худощавый, в приталенном пиджаке и синих зауженных штанах, Стивен мог бы позировать для обложек модных журналов. Большие карие глаза обрамлялись густыми черными ресницами, которым в школе завидовали все девочки. В детстве Стивен смущался от этого и, чтобы не быть никак похожим на девчонку, просил парикмахера обстригать его почти налысо и даже спрашивал, можно ли подрезать ресницы. Через несколько лет, пользуясь большой популярностью у женской половины университета, Стивен уже очень положительно воспринимал достоинства своей внешности. Каково же было разочарование всех красавиц курса, когда он сразу после окончания учебы женился на маленькой, полноватой и не очень привлекательной Иветт.

Нэнси сосредоточенно листала меню на интерактивной панели в углу столика: напротив каждого блюда располагалась информация об энергетической ценности, а также времени ожидания.

Она нажала на одну из картинок: «Салат „Легкий вечер у моря“ порадует вас изысканным сочетанием морских продуктов, зелени и помидоров. Чтобы узнать лист ингредиентов – нажмите 1, для лучшего по сочетанию горячего блюда – нажмите 2, если у вас аллергия на какой-то из компонентов и вы бы хотели исключить или заменить их – нажмите 3 для помощи персонала. Спасибо», – проговорил приветливый электронный голос. Нэнси что-то нажала. «Спасибо за ваш выбор. 2, лист ингредиентов», – продолжил компьютер.

Стивен сразу нажал 3, и к нему подошла девушка с голубыми волосами и в форме моряка.

– Здравствуйте, рады вас видеть. Чем могу помочь?

– Можно мне, пожалуйста, стейк, медиум и овощи гриль? И еще бутылку красного, «Медок», вот этот, – отчеканил Стивен, указав на нужные строчки меню.

Разобравшись с ингредиентами, Нэнси одобрила «Вечер у моря» и решила им ограничиться.

– У них обновилось меню, здорово. Это один из моих самых любимых ресторанов. Как ты угадал? – щебетала Нэнси, яркой заколкой в волосах напомнившая Стивену какую-то птицу с экзотического южного острова, где всегда тепло, солнечно и хорошо. Она постоянно и приятно пела, Стивен не очень различал слова, но со всем соглашался, на вопросы старался отвечать так, чтобы ответ ей понравился. От этого Нэнси еще больше улыбалась и одобрительно кивала головой. Стивену было забавно, как серьезно она воспринимает все эти психологические теории, как дает ему задания на ассоциации, а потом поясняет очевидное с сосредоточенным видом, чтобы ничего важного не упустить.

После ресторана Стивен предложил ей поехать к нему и остаться, а с утра он обнаружил средства для снятия косметики и ее щетку в ванной и невольно улыбнулся. Впрочем, теперь он бы хотел, чтобы она почаще на всякий случай собирала свои принадлежности. «Пожалуй, только не стоит ей пока предлагать переезжать. Иногда хочется одному побыть, не выгонять же ее потом».

Приближался день рождения Стивена, тридцатилетие. Он бы и забыл об этом, так как возобновил регулярные занятия карате, много работал, писал юмористические заметки в небольшой некоммерческий журнал на общественных началах – если бы не Нэнси, которая полностью взяла на себя обеспечение его быта.