bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
7 из 8

Мир и любовь между Петти и Мэри продлились около двух недель. После чего Мэри снова стала чудить. Сначала на трассе между Омахой и Де-Мойном она жестоко избила чернокожего водителя грузовика. И когда Петти попыталась остановить рассвирепевшую подругу, та сильно ударила ее по лицу стальным кастетом. И лишь по счастливой случайности Мэри не изувечила красивое лицо своей подруги. Развязка наступила в ночном Де-Мойне в отеле Radisson Hotel, когда Мэри, нанюхавшись кокаина, набросилась с ножом на одного из служащих отеля. Кстати, он тоже был чернокожим. За что и получил две колотые раны в кисть руки и бедро.

Склонность к расовой нетерпимости и брутальный взрывоопасный характер Мэри были наказаны по заслугам. В эту же ночь ее арестовали и до полного выяснения личности, заключили под стражу в местном отделении полиции. В свою очередь, Петти, не горевшей желанием попасть в поле зрения «копов», пришлось своевременно ретироваться через окно отеля. В панике она забыла забрать из номера двухнедельный запас «кокса» и кое-какие необходимые вещи. Теперь, возможно, этот «кокс» сыграет роковую роль в дальнейшей судьбе бывшей подруги Петти. Так как, у нее не вызывало никаких сомнений, что полиция обязательно проверила тот номер, в котором они останавливались с Мэри. После такого многозначительного намека невидимого господа Бога, Петти решила немного сбавить темпы «трипов» и сократила количество потребляемых психостимуляторов. Оставшись без кокаина, Петти перешла на «крэк», по случаю, прикупленный ею в Рочестере. По качеству он был полным дерьмом по сравнению с девяносто пяти процентным кокаином, полученным ею от своего бывшего любовника из Лос-Анджелеса. Этот ушлый парень вот уже как десять лет снабжал многих богатеев и знаменитостей из Голливуда, Бел Эйрза и Хомби Хиллза и сколотил на этом приличное состояние. Не последнюю роль в росте его благосостояния сыграла его честность и порядочность по отношению к своим клиентам. И поэтому, когда Петти заказывала у него «порошок», то наверняка знала, что Клинт не подведет. После волшебного аромата клубничного кокаина, дикие «приходы» от курения отшлифованного левамизолом «крэка» вызывали у Петти нервный зуд по всему телу и неприятные отталкивающие галлюцинации.

Каждую ночь Петти мучили жуткие кошмары и чтобы не сойти с ума, она накуривалась до полного одурения и закрывалась на всю ночь в ванной. Чтобы не видеть зеркал, Петти накрывала их простынями и никогда не выключала ночью свет в своем номере. Одиночество и непроходящая тоска по Мэри съедали ее душу, и Петти чувствовала, что с потерей ребенка и любимой подруги полностью потеряла смысл жизни. Когда закончился «крэк» у Петти еще оставалось немного пасты кокки, но это не принесло ей облегчения. Последние пару суток в отеле Days Inn Saint Pauls оказались для измученной психики Петти подобно погружению в чертоги Ада. Оказавшись в незнакомом городе, Петти не рискнула самостоятельно искать дилера и, добив последний запас пасты кокки, стала ждать наступления ночи. И как только солнце исчезло за горизонтом, на улицах Сент-Пола появились сонмы черных призраков. Все они жаждали крови и скорого сумасшествия Петти. Леденящими душу могильными голосами призраки приказывали Петти впустить их к себе и угрожали ей страшными муками при жизни и после смерти. Забившись в ванную комнату, Петти до самого утра держала осаду, отбиваясь от рвущихся к ней пришельцев из мира мертвых. И когда наступило утро, она не знала, жива ли она или же уже мертва.

В обед Петти забронировала номер в мотеле «То, что меняется» и, заказав такси на утро, стала готовиться к поездке в Бэгли. Днем ей повезло, и она смогла заставить себя немного поспать, но вечером все повторилось снова и Петти до самого рассвета, закрыв голову подушкой, лежала на дне холодной ванной. По дороге в Бэгли Петти посещали мысли о том, что без «кокса» ей скоро станет еще хуже, но, повинуясь непонятной мистической силе, она все же не отказалась от своей цели и выполнила то, что обещала во сне «человеку без лица».

Тобари ен

Бесцельно прогуливаясь вдоль витрин местного WalMart, Петти приметила неотступно следующего за ней по пятам молодого смуглого парня в летнем костюме. На вид ему было не больше двадцати пяти и, судя по его развязной походке и дерзкому взгляду, он был весьма высокого мнения о своей персоне. На его крепкой бычьей шее вызывающе поблескивала толстая золотая цепь, а запястья обеих рук сковывали серебряные браслеты в виде извивающихся змеек. Парень, и это было очевидно, желал добиться внимания красивой покупательницы, но она лишь раз бросила на него мимолетный взгляд и продолжила свою бесцельную экскурсию по линейным лабиринтам супермаркета.

Наконец, прикупив себе пару солнцезащитных очков «авиатор» и пакетик освежающих леденцов Altoids mints, Петти покинула магазин. Но едва она закрыла за собой дверь, как следом за ней выскочил тот самый парень, так безуспешно пытавшийся «намылить» ей глаза своим «царственным» присутствием. Едва не сбив Петти с ног, он бесцеремонно преградил ей путь и наглым самоуверенным тоном, заявил:

– Ты мне нравишься, la flor.

Петти, ошеломленная бравым натиском молодого наглеца, отпрянула назад и ледяным тоном отрезала:

– Уйди с дороги, прыщ шарнирный!

Обидная реплика Петти нисколько не смутила кандидата в ухажеры. Хищно осклабившись, он ухватил Петти за кисть руки и повторил свое «оригинальное» признание:

– Ты мне нравишься, la flor.

Видя, что слова здесь бессильны, Петти коротко размахнулась и врезала наглецу дамской сумочкой по улыбающейся физии. Тот, вскрикнув от неожиданности, тут же выпустил руку Петти и шарахнулся в сторону. Ударом сумки ему раскроило нос и уже через секунду незнакомец не помышлял ни о каком знакомстве, а думал лишь о том, как остановить бегущую из ноздрей кровь.

– Hostia! Puta di mierda! Que te follen! – судорожно затыкая нос пальцами, грубо выругался на-испанском молодой наглец.

– Eros un feto, chu,pate esa! – не уступая наглому «curd», парировала в ответ Петти. И закинув на плечо сумочку, она с победным видом направилась в сторону Labbad Avenue.

– Сопо, у una polla, ella sabe la lengua Espanola! – удивленно протянул парень и, перейдя на английский, поспешно крикнул вслед уходящей Петти, – Постойте, мэм, я совсем не хотел вас обидеть.

Забыв про свое боевое ранение, он подался вслед за Петти.

– Losmentecatos no me interesan! – не оглядываясь, сурово буркнула Петти.

– Мэм, я не идиот, мэм. Простите меня, мэм. Я совсем вас не хотел обидеть, – тоном раскаявшегося грешника воскликнул парень и прибавил шагу.

Легко нагнав Петти, он преградил ей путь и…неожиданно упал перед ней на колени. Устремив на Петти свои огромные карие глаза, парень молитвенно сложил на груди руки и мягким голосом произнес:

– Простите меня, мэм!

– Ч-черт, какой ты все-таки настырный! – с досадой прошипела Петти и, намотав ручку сумочки на кисть руки, стала готовиться к новой стычке.

– Если хотите, можете еще раз врезать мне по морде, – наблюдая за действиями Петти, покорно склонил коротко стриженную голову парень.

– И врежу, можешь не сомневаться, что врежу! – бесстрашно замахиваясь сумкой на назойливого ухажера, отчаянно крикнула Петти. – А знаешь, за что врежу?

– За что, мэм? – напуская на скуластое лицо глуповатый вид, вопросительно повел бровями парень.

– За твою невиданную наглость и грубость!..Где ты видел, чтобы мужчины так знакомились с незнакомыми женщинами? – опуская сумку, поучительным тоном заявила Петти.

– Просто… просто вы вся такая сногсшибательная, что я не смог сдержаться, – мгновенно перевоплотившись из наглого грубияна в провинциального «тюфяка», невнятно промямлил «gigolo».

– Ладно… хватит стоять передо мной на коленях. Проваливай, я сегодня добрая, – вдоволь натешившись унижением бывшего обидчика, снисходительно махнула рукой Петти, и самоуверенно задрав голову, продолжила свой путь.

– Мэм, постойте, мэм. Ну я прошу вас, уделите мне минутку вашего драгоценного внимания, – видно не усвоив устный урок вежливости, продолжил преследование понравившейся ему женщины, молодой наглец.

– Ну что еще тебе от меня нужно, fresco! – окончательно теряя терпение, закричала Петти и, вонзив шпильки туфлей в горячий асфальт, стала ждать, пока подкрадется ее преследователь. Теперь Петти уже не сомневалась, что точно врежет ему по его самоуверенному «трафарету» и если повезет, промаркирует ему туфлей cojones. Но, два неудачных подряд приступа научили наглеца действовать хитрее, и он свел на нет агрессию Петти всего лишь одной превентивной фразой:

– Мэм, я всего лишь хотел предложить вам вместе покататься на «белой лошади».

После сказанных им слов, в воздухе повисла продолжительная пауза, в течение которой Петти тщательно переваривала полученную информацию, а ее разукрашенный ухажер терпеливо ожидал решения объекта своего вожделения. И вот, оно созрело: решение, зрелое решение в виде опускающегося с безоблачного синего неба конского седла и короткого кожаного хлыста для управления белоснежной породистой лошадью.

– А ты хороший наездник? – вызывающе выставив перед собой ножку, изучающе уставилась Петти на млеющего под ее лучезарным взглядом, парня.

– Можете быть уверены во мне, мэм, – широко оскалился парень и уверенно протянул Петти открытую ладонь. – Зовите меня Родриго. Я из Лос-Анджелеса.

– Ну, надо же, земляк? – недоверчиво прищурилась Петти.

– Вы тоже из Лос-Анджелеса? – с надеждой выдохнул Родриго.

– Я из Брентвуда, – снисходительно отозвалась Петти.

– Вау, да, мы с вами почти что соседи, мэм! Я из Санта-Моники, – несказанно обрадовался Родриго и с видом старого знакомого, спросил. – Так как, вы принимаете мое предложение, мэм?

– …Петти, зови меня Петти…хм, Родриго, – растаяло сердце роковой красавицы, скучающей по «snowblind» и волшебным «трипам».

– De puta madre, me habeis hecho persona mas feliz sobre la Tierra! – победно проверещал горячий парень из Санта Моники, и ловко опрокинувшись назад, совершил блестящее заднее сальто.

– El salvaje! – скрывая невольное восхищение, сдержано прошипела Петти.

– Grasias, la flor! Если хотите, зовите меня Псилоцибом. Это мое давнее прозвище, – картинно взмахнув руками, открылся сияющий Родриго.

– Слушай Псилоциб, ты случаем не «коп»? – настороженная открытостью своего нового знакомого, решила подстраховаться Петти.

– А вы сами-то как думаете? – скрестив на груди руки, насмешливо уставился Родриго на Петти.

– Странный ты какой-то… el muchacho. – не сводя настороженного взгляда с серебряных змеек, притворно насупилась Петти. Но ледяной айсберг в ее сердце уже дал течь, и она была готова плыть по талым водам чувственности навстречу новым приключениям.

Желая закрепить дружеские отношения, «реактивный чувак» Родриго любезно пригласил свою новую знакомую на чашечку горячего кофе с кокаином. И самым подходящим местом для начала очередного «трипа» он посчитал закусочную дона Мартинеза, являвшегося чистокровным мексиканцем и хорошим приятелем Родриго. Для Петти же не было особой разницы, откуда начинать «старт в небо» и она легко согласилась на предложение el muchacho caliente mejicano. Свернув с пустынной 6 th East street на не менее пустынную Labbad avenue, и протопав еще около сотни ярдов, Петти и Родриго вышли к мексиканской закусочной. Увидев старое деревянное здание с обшарпанной вывеской у входа, Петти криво усмехнулась:

– М-да, это точно не Mellice!

– А вы бывали в Mellice? – с видом знатока поинтересовался Родриго.

– Доводилось однажды.

– Ну и как вам, понравилось там?

– По-моему, Джош Ситрин-волшебник кулинарии!

– Ну, Диего конечно не Джош Ситрин, но зато он умеет делать такие фахитос, что…

– с жаром затянул хвалебную песнь своему приятелю Родриго, но был вовремя прерван Петти.

– Я что-то не пойму, мы сюда пришли, чтобы есть фахитос с сальсой?

– Если честно, то я бы не отказался, – простодушно улыбнулся el muchacho.

Переступив порог закусочной, Петти сразу же окунулась в головокружительную атмосферу пряных запахов специй, цветов и заводных ритмов мексиканской музыки. В закусочной, несмотря на разгар дня, было безлюдно, не считая парочки пожилых музыкантов, одетых в цветные костюмы чарро и широкополые сомбреро. Сидя на низких банкетках в конце зала, они исполняли народную песню в стиле ранчерос. Живая заводная мелодия гитар сопровождала их звонкие высокие голоса, напоминающих плач счастливых ангелов.

С левой стороны зала вдоль окон были выставлены в ряд лакированные овальные столы с плетеными стульями. А на каждом столе, засервированном чистыми серебряными приборами, стояла глиняная расписная ваза со свежими гвоздиками. Правую сторону зала занимала обшитая черным деревом стойка и обширная витрина, в виде множества декоративных полок, уставленных всевозможными напитками, настойками и глиняными фигурками и амулетами христианских святых. Центр зала, судя по его размерам, предназначался для танцев, но сегодня здесь было тихо, и никто не мог оценить музыкальных талантов дуэта мариачи.

– Хм, а здесь не так плохо, как я сначала подумала. Мне почему-то казалось, что в заведениях подобного рода всегда обитают мухи и несет горелым соевым маслом. Как хорошо, что я ошиблась, – желая быть объективной, отдала должное заведению дона Мартинеза Петти.

– Мне тоже здесь нравиться, хотя я бывал здесь всего лишь раз, – указывая Петти на крайний столик, признался ее новый знакомый.

– Вот как! Когда же ты успел подружиться с хозяином закусочной? – недоверчиво покосилась Петти на Родриго.

– Я знаю его еще с детства, – охотно ответил Родриго и, выдвинув стул, предложил Петти присесть на него.

– Gracias! – удобно усаживаясь на стуле, благодарно кивнула Петти.

Не увидев никого за стойкой, Родриго сунул в рот два пальца и пронзительно свистнул. На его свист из кухни выскочил тучный толстяк с черной сальной косичкой за спиной, и смешно семеня короткими ножками, приблизился к столику с гостями.

– Buenos dias, de la cruz! – приподнимаясь со своего места, почтительно протянул обе руки Родриго, запыхавшемуся толстяку.

– Buenos dias, el hijito! – горячо приветствовал Родриго хозяин закусочной.

– Добрый день, мэм! – вежливо кивнул Диего красивой спутнице Родриго и тихо добавил по-испански. – La mujer Hermosa.

– La diosa presente, de la cruz! – прищелкнул языком Родриго, демонстрируя восхищение красотой белой женщины.

– Gracias don Diego. Sois tan amables, – ошеломила Петти хозяина закусочной отличным знанием испанского.

– Простите, мэм, – смешно округлил темные глаза дон Диего. – Я не знал, что вы говорите по-нашему.

– Не извиняйтесь, вы же не сказали ничего обидного, – снисходительно хохотнула Петти.

– Что желает, сеньорита? – придав своему круглому лицу выражение безмерной почтительности, мягко спросил у нее дон Диего.

– Я уже наслышана о ваших высоких кулинарных способностях, дон Диего. Не обижайтесь на меня, но я сейчас не очень голодна. Но вот если у вас найдется для меня чашечка горячего кофе и порция сливочного мороженного с клубникой и сливками, то я буду вам очень признательна, – обворожительно улыбаясь, огласила Петти свой заказ.

– У нас для вас есть все, сеньорита, – ослепленный лучезарной улыбкой Петти, радостно воскликнул дон Диего. Вынув из нагрудного кармана белого кителя блокнотик с ручкой, он быстро записал заказ Петти и вопросительно уставился на Родриго.

– Крестный, а мне, если можно, как в прошлый раз! – с видом завсегдатая звонко прищелкнул пальцами молодой мексиканец.

– Esperen el minute, mi quiridos! – с готовностью кивнул дон Диего и, спрятав в карман блокнотик с ручкой, покатился обратно на кухню.

– Хороший человек, наверное, твой крестный? – провожая хозяина закусочной теплым взглядом, спросила Петти у своего нового знакомого.

– Да, я знаю. Мой крестный самый лучший человек на свете. Он когда-то спас жизнь мне и моему отцу, – сухо отозвался Родриго, и быстро оглянувшись по сторонам, полез в карман своих белых штанов.

– Может, пока никого нет, припудрим носики? – небрежно бросив на стол небольшой пластиковый «чек» с белым порошком, озорно подмигнул Родриго Петти.

При виде желанной дозы удовольствия мощная электрическая волна поднялась из самых глубин желудка Петти и накрыла ее с головой, превратив в маленькое трясущееся существо, лишенное воли к сопротивлению.

– Soy conforme! – едва сдерживая нахлынувшие эмоции, выдохнула Петти.

Вынув из сумочки долларовую купюру, Петти быстро передала ее Родриго, и el muchacho caliente mejicano мгновенно распотрошив «чек», разделил его на четыре жирные дорожки. Тонко свернув трубочку, он передал ее Петти и многозначительно закатил глаза к потолку:

– Только после вас, мэм.

– О'кей, полетели! – без лишних сантиментов согласилась Петти и… напудрив носик волшебной белой пылью, бесстрашно прыгнула с высокой кручи вверх. Ощутив за спиной сильные крылья, подаренные темным ангелом, Петти легко поднялась к самому солнцу. И, там высоко, ощутив на своей оголенной душе прикосновение губ живительного ветра, она с восторженным вскриком упала в его нежные объятия.

– Rodrigo ti, donde? – хохоча во все горло, крикнула Петти.

– Mi aqui, senorita! Se bajen hacia abajo! – донесся до ушей Петти далекий голос Родриго, призывающий ее вернуться на землю.

– Gustarme es mas grandes aqui! – жмурясь от удовольствия, протестующе покачала головой Петти. Но поток живительного ветра внезапно изменил свое благодушное настроение и, смяв распущенные крылья земного ангела, с размаху швырнул Петти вниз. Скрипя зубами от негодования и обиды, Петти на лету пробила стеклянный купол неба и, провалившись сквозь крышу гигантского небесного ковчега, упала в разверзнутое горлышко кувшина, заполненное колыхающейся плазмой из триллионов живых клеток. Погрузившись с головой в склизкую теплую массу, Петти задержала дыхание и крепко зажмурила глаза. Но как только пальцы ее ног коснулись плоского дна кувшина, она, подобно пружине, вновь устремилась вверх. Оказавшись на поверхности, Петти вскинула вверх голову и увидела висевший на горлышке кувшина коричневый гриб с лицом Родриго. Смешно скорчив рожицу, состоящую из тонких пурпурно-коричневых пластинок, гриб Родриго пропищал смешным голоском:

– Con usted todo esta en orden?

– Si, todos los es normal, – искусно маскируя свое недоумение и досаду, отозвалась Петти и протянула Родриго в образе гриба и или грибу с элементами декора Родриго, руку. К счастью помимо тонкой ножки-туловища у гриба Родриго оказалось в запасе пара тонких узловатых ручек, больше напоминающих извивающихся миног. Опутав Петти скользкими щупальцами за запястье руки, гриб с пронзительным писком потянул ее на себя.

Но Петти не удалось целиком высвободиться из кувшина. На свободе оказались только ее голова и руки. Удивленно оглядевшись, Петти обнаружила, что ее шею и туловище сковал старомодный брыжжевый воротник и жесткий корсет с острым лифом, а ноги опутала неподъемная пирамида юбок с каркасом из обручей.

– Que esto conmigo? – удивленная своим новым обличьем, испуганно ахнула Петти.

– De nada es simple ahora usted se han convertido en espanol al senor! – почтительно склонил выпуклую округлую шляпку перед новоявленной испанской сеньорой гриб Родриго или же Родриго в образе гриба Теонанакатля.

В это время, грозной поступью к их столику приблизился дон Диего. За время своего краткого отсутствия дон Диего значительно преобразился, превратившись из невзрачного тучного толстяка повара в колоритного дородного воина, облаченного в испанскую стальную кирасу с наплечниками и круглый шлем, украшенный гламурным страусинным пером.

– Синьора, мое почтение. Как вы и просили, вот ваше кофе и мороженное с клубникой и сливками, – грациозно изгибаясь, звонко звякнул шпорами дон Диего и поставил на столик перед Петти чашку дымящегося ароматного кофе и хрустальную вазочку с шариками мороженного и свежей клубникой. Эстетичный вид ярко-красных спелых ягод, утопающих в водовороте нежнейших сливок возбудил в Петти жгучий аппетит, смешанный с неутоленной жаждой сексуального желания.

– Спасибо, дон Диего. Вы так любезны! – возбужденно дыша, нервно улыбнулась Петти дону Диего в роли испанского пехотинца.

– Спасибо, крестный, – вихляя уродливым студнеобразным тельцем, высоким голоском пропищал гриб Родриго.

Выставив на столик перед трансформировавшимся в гриб крестником запечатанную бутылку текилы и тарелочку с тонко нарезанным лаймом и солью, дон Диего неспешно направился к музыкантам.

Сейчас музыканты выглядели подобно двум чернильным кляксам, размазанным на размытом инфернальными дождями окне грубой реальности. В тон сезону танцующей Белой лошади, дуэт мариачи сменил свои расписные наряды на длинные черные плащи, маски с длинными птичьими клювами и треугольные шляпы-трикорно. Вооружившись японской флейтой синобуэ и индейскими барабанами, мрачные птицы стоя приветствовали рождение новой реальности. Она предстала пред ними в виде прозрачной бабочки-имаго с обрывками шелковых лоскутков на серебристых крыльях.

Подчиняясь высокому печальному тембру японской нагаута, бабочка-имаго расправила крылья и вспорхнула вверх. Каждое волнообразное движение ее крыльев сопровождал низкочастотный ритм баса тепонацтля. Брейкбит уэуэтля на слабой доле дополнял потустороннюю отстраненность и тревожную атмосферность голоса небес.

Околдованная щемящей психоделией этнического dubstep, Петти совсем перестала дышать и, не мигая, наблюдала, как бабочка-имаго парит над ее головой. В это бесконечное мгновение, для того чтобы жить, Петти не нужен был кислород. Ее душа, зачарованная светом и откровением небес, окуталась в схиму физического освобождения и приблизилась к неугасимому светильнику бессмертия.

– Esto ves, Rodrigo? – едва шевеля губами, прошептала Петти.

– Habremos aquello que se cambija рог nuestro deseo! – таинственно сверкая безумными глазами, словно в бреду пробормотал Родриго.

– Мы есть то, что меняется по нашему желанию, – механически повторила сказанное им Петти. – Что это значит, Родриго?

– El misterio! – приложил указательный палец к сморщенным губам гриб Родриго.

Тем временем, бабочка-имаго стала неожиданно расти и трансформироваться в огромный клубок искрящихся нитей. Эти нити, подобно червям оплели все пространство зала, образовав единую живую сеть. Каждая искрящаяся нить издавала тонкий пульсирующий сигнал или ноту, гармонично дополняя ритмичную мелодию птичьего дуэта. Вся эта плавная звуковая палитра, сотканная из стуков миллионов невидимых молоточков и стонов клавиш, постепенно перетекла из ритма психоделического dudstep в шум приближающейся большой воды. Эффект погружения в воду выразился в глухом рокоте океанских волн и тугих хлопках лопающихся подводных пузырей. Проломив хрупкий прозрачный купол крыши, в зал хлынули изумрудно-зеленые потоки морской воды. Спасаясь от наводнения, музыканты побросали свои инструменты и, взмахнув фалдами черных плащей, взмыли вверх. В нереально замедленном действии черные птицы пересекли утопающий зал, оставляя за собой тонкий пунктир из ультразвуковых нот, выпавших из шелеста их крыльев и вскрыв кривыми клювами зеркальную стену, исчезли из вида.

Задыхаясь от приступа очередного наваждения, Петти сделала попытку подняться со своего места. Но сделать это оказалось не так-то просто. Для того чтобы спасти себя от удушья, ей сначала нужно было освободиться от неподъемного вороха юбок и жесткого корсета, сковавшего все ее тело.

– En ayuda, Rodrigo! – отчаянно пытаясь вырваться из парчовых и шелковых оков, призвала Петти на помощь Родриго.

Но гриб Родриго повел себя самым отвратительным образом. Вместо того чтобы выручать из беды прекрасную сеньору, он сгреб со стола нетронутую бутылку текилы и, спасаясь, плюхнулся в кипящий водоворот. Перевернувшись вниз соломенно-коричневой шляпкой, он добровольно отдался на волю морской стихии.

– Помоги мне, Родриго! – не веря своим глазам, со слезами крикнула вслед уплывающему Теонанакатлу, Петти.

– Este asunto personal de cada uno, sinorita, – прокричал на прощание Родриго и мерзко вихляя своим студнеобразным тельцем, исчез в потоках зеленой воды.

– Дон Диего помогите мне! – обратив взгляд в сторону тонущей кухни, решила использовать последний шанс на спасение Петти. Но никто не отозвался на ее отчаянный призыв. Горькие слезы, не менее соленые, чем морская вода, хлынули из глаз Петти.

Вода все прибывала и прибывала и вскоре уже залила грудь и шею плачущей от ужаса и обиды женщины. Но слезы ее были безразличны морской стихии.

– Ну, хорошо, гадкая поганка, я еще до тебя доберусь, – осознав, наконец, что никто ей не поможет, кроме нее самой, со злостью прошипела Петти. Неожиданно ее посетили странные, но, возможно, спасительные мысли. Потрясение, вызванное смертельной опасностью, заставило ее отбросить обычную человеческую логику и мыслить категориями вселенского масштаба. Ведь, как известно, природный инстинкт выживания это нечто большее, чем искусство приживания «под колпаком» искусственной техносферы, созданной по прихоти homo sapiens. Выдуманный Бог, опекающий человеческий зверинец не способен помочь своим невежественным ограниченным творцам. И его творческие планы никак не распространяются на процессы, протекающие в природе. Так как если бы это было так, то человек давно бы закопал топор войны и не пытался бы противостоять природе. Своей природе, истинной природе и своей Матери, вскормившей неблагодарных чад своим молоком.

На страницу:
7 из 8