Завтра будет вчера. Лирические стихотворения

Марина Цветаева. Проявление

Жизнь, смерть, поэзия, любовь —так быстро проговорено устами,что горло вскрыла, расплескала кровь,слегка соприкоснувшись словом с нами.

«В халатах белых – ангелы…»

В халатах белых – ангелы,со скальпелем Господь,остатки сна на жёлтом потолке,за рамой тема Вагнера,ладонь подушкой поди лампочка висит на волоске.Экспресс, пустые станции,висячие садыи облака из ваты и слюды,не выдохнуть и не вдохнуть, покаслова не отпадут от языкаи покорят сознание пространства.***Матернулся бог, упала молния,тушь стекла с вороньего пера.Вычислили, вычистили, вспомнили…Без вещей и сухарей. Пора…

«Любовь твоя не остыла…»

Любовь твоя не остыла,ты помни блудного сына.Горячий свинец в затылок,холодное лезвие в спину.Свободна от слёз зона,сестра твоего закона.Стена из колючек, охрана.Одна на двоих рана.Холодный беззубый ветердорогу к тебе не вытер.

«– Из нас кому, душа, печальнее на свете?..»

– Из нас кому, душа, печальнее на свете?– Мне, я не знаю смерти.

«Стоя спит часовой под стеной Кремля…»

Стоя спит часовой под стеной Кремля,спит земля, приняв сто снегов на грудь,мы под красной звездой родились не зря,даже если сгораем под ней как-нибудь.Ковчег революции качает вождя,ему снится Арманд и партийный съезд,потолок не течёт, не достать дождям,бог не видит, эсер не съест.Сделал дырку в истории в 70 лет,и в неё холодные ветры гудят.Спрячет снег у стены человека след.В колыбели вождь, часовой на посту – спят.

«Какой-то злой и умный бог…»

Какой-то злой и умный богдал разум нам и сердце птичье,чтоб нашу мерзость от величиясам дьявол отличить не мог.

«Саврасов пишет в сотый раз грачей…»

Саврасов пишет в сотый раз грачей,берёзы, подмосковные церквушки,у золушек уже в слезах подушки,и ворон гвоздь забил на Ильиче.На даче дачник начертал черту,коммунбригады убирают мусор.Ручей играет молодого Мусоргского.Зима растаяла, что твой язык во рту.Весна. В груди хрипит аккордеон.Саврасов пишет в сотый раз ворон.

«Крутая туча над испугом дня…»

Крутая туча над испугом дня,за мерседесом листья волочатся.Как мало марта… Как немного счастья…Пока мы здесь, не потеряй меня.

«Бог душу вдохнул, но выдохнул волю…»

Бог душу вдохнул, но выдохнул волю,пасёт Авель агнцев на братовом поле,а Каин кидает пшеницу на камни,и чья-то рука играет веками.Листы пожелтели, земля потемнела,холодное небо дождями разбито.Адам починяет разорванный невод.И Ева рожает, как правда под пыткой.

«У подруги душа…»

У подруги душана понюх гашиша.Отдышавшись едва,я пишу в ней слова.По окружности жизнь,словно ласточки лёт.Над балконом стрижи,под балконом помёт.А в глазах синева,как на клумбе трава.В тихой комнате смог,водка, русский разлив.Я забыл, что ты Бог,ты забыл, что я жив.

«И всё же русский ямб неистребим…»

И всё же русский ямб неистребим,от поздней осени рябиновая чарка,в небесных лужах пирамиды паркаи от земли к звезде – неслышный гимн.Горят леса, гусей тревожный крик,в паденьи листьев пятистопный ритм,и валит в осень свет последний лето,как валит с ног любви глоток последний.

«Разбавляясь душой, как вином…»

Разбавляясь душой, как виномплоть, от рук отбиваясь, взлетает,раньше было и клёво, и мало,а сейчас не клюёт, и давно.В каждом омуте смысл и наука,в каждой твари улыбка и свет.Вы умеете радостно хрюкатьподошвой от советских штиблет?

«Разрушит мир за пять реальных дней…»

Разрушит мир за пять реальных дней,погасит свет, нет бога кроме бога.Всё. Больше никаких затей.Скрутил цигарку, курит на пороге.

«Пока я пьян, пишу стихи…»

Пока я пьян, пишу стихи,растёт крапива у порога,двенадцать мировых стихийлатают созданное богом.Пусть на гектарах недород,звезда по всем дорогам светит,с мотыгой по средине лета,задрав штаны, Господь идёт.

«Одиноки дни поэтов…»

Одиноки дни поэтов,кофе, водка, сигареты…Береги их на том свете,ангел жизни, ангел смерти.

Большая трава

Я не знаю, кто из нас двоих пишет эту страницу…

Х. Л. Борхес

«Сад, скамейка, червивое лето…»

Сад, скамейка, червивое лето,сколько Ев и Адамов оставил быть хлорофос!Террикон муравьёв, добровольное гетто,шоу бабочек, гусениц форс.Он приходит, и мелко волнуется дрожьтёмных листьев и кровью налившихся роз,плотный воздух прослоен и сладоки желанием тянет от яблок.Он живёт здесь долгие тысячи лет,его кожа блестит, а тело змеится,ему снится высокий и неопалимый свети пространство, куда не летают птицы.

«Не любить я не могу…»

Не любить я не могу,тихий вечер, грустный случай,я беру, и ты получишь,ты не лжёшь, и я не лгу.Спит бурёнка на лугу,дятел тюкает по древу.Ева – чудо, Ева – стерва.Отказаться не могу.

«Погибнув на сцене, он пьёт в дешёвом кафе…»

Погибнув на сцене, он пьёт в дешёвом кафе,цепляет вполсилы входящую женщину взглядом,зевает, в подкорке находит наполненный ядомбокал, звенит в голове, некто в чёрном приносит кофе.С утра он отравлен, неловок, не волен.Но вот уже вечер подводит весёлый итог.Когда бы не рампа, секущая линия боли…Он делает пробный, как будто последний, глоток.

«Кот на цепи, в избушке Баба-…»

Кот на цепи, в избушке Баба-Яга, Кощея смерть на днереки, Царевна-жабаснимает шкурку (иль исподнее),вода живая, мёртвая вода,где ваши кружки, дамы, господа?Ушли в болота, сгинули, засранцы.И спящие не хочут просыпаться.

«Чувства осени отчаянны…»

Чувства осени отчаянны,у зимы сознанье спит,коротает вечер с чаемнезаконно знаменит.Поедает апельсиныдалеко от отчих мест,где суровы, долги зимыи спокойно спит поэт.

«Я пил, разбавляя неправдой добро…»

Я пил, разбавляя неправдой добро,я портил ей жизнь, выжигая нутро.И вот из далёких космических днейсказали, что я виноват перед ней,и жёлтая чашечка звёздных Весовупала и мне исказила лицо.Я видел всё в свете превратном с тех пор,я слышал обман, где вели разговор,я чуял предательство там, где молчали,я знал о конце, где едва начинали,я видел в рожденье твоём, человек,страданье длиною в твой жизненный век.Я с богом не бился, я только писали пил, то с товарищами, то сам,лукавая осень считала деньки,как строчки редактор, как ангел грехи.Я видел в стекле, изучая планеты, —нет жизни и водку не пьют на том свете.Я пил, повторялась привычная драма:жена терпелива, а слабость упряма.И осень ушла, засыпаны снегомстихи и дороги и пахнет побегомв такие пьянящие, новые дали,где даже и боги быть не мечтали.

«Я на мгновенье замер, я замёрз…»

Я на мгновенье замер, я замёрзв кусочке льда, в смешном желанье Гёте.Прекрасно сумасшествие колёс,прекрасно то, что навсегда проходит.По городу осенний дождь проходит,глаза отводит мокрый старый пёс,он в нашей жизни жизни не находит.Я на мгновенье замер и замёрз.

«Нам не больно – играют за нас…»

Нам не больно – играют за нас,брызжет кровь, обрываются чувства,из разбитого тазика в тазпроливается влага искусства.Глаз не видно, кромешная тьма,стервенеют и стулья, и ложи.И король не сошёл бы с ума,если б мы не хотели того же.

«Мир грязи, полный скотства и любви…»

Мир грязи, полный скотства и любви…Я выжил. Жизнь, на смерть благослови.

«Холодный день сорит лучами света…»

Холодный день сорит лучами света,за ветерком ленивых листьев свита,панель чиста, как совесть президента,с шести утра кафе уже открыто.Мне всё едино, старому бродяге,какой январь идёт навстречу жизни,я пью за тихий сон моей отчизны,и сыплет снег над Веной или Прагой.

«Воскресные дни по аллеям проходят…»

Воскресные дни по аллеям проходят,на листьях отметки любвииюльского солнца и груди в модепод номером семь, се ля ви.Ошейник и жёсткая клетка на мордеи так же хозяйка грустит.Я ей бы помог, полагая, что в моделишь то, что дрожит в горсти.Живущий листок от солнца до ветране чувствует наших утех.И падает в лужу твоя сигарета,и кашель похож на смех.

«Не по себе равняем, а по истине…»

Не по себе равняем, а по истинеслова, что по Сократа лысинеравняли юноши златые кудри,смакуй с философом нектар цикуты.Простое – сложно, лживое – правдиво,скучна раскрытая загадка дива,жалка раскрытая загадка девы,но сладок уксус мыслящего древа.Кати, Фома, своих сомнений камень,мы в суете своей тебя помянем.Встаёт от сна разбитая дорогаи свет неверный, словно образ бога.

«Уходя, оглянись…»

Уходя, оглянись:глина свежая, дождь,равнодушная ложь…Уходя, торопись.

«Июльский полдень облачился в тучу…»

Июльский полдень облачился в тучу,очнулись в предвкушении дождядорога, дерево, компоста кучаи каменная статуя вождя.Оставь мечтанья на шестой странице,из городка уходят шесть дорог,и все приходят в красную столицу,где каждый третий – червь,и каждый третий – бог.Рим щит вручит, Москва слезам не верит,так вытри их, родная, ё-моё…Живи в селе, баюкай сиськи зверя,который дважды в день кефир даёт.

«Мы ждём тепла, как Павел ждал еврея…»

Мы ждём тепла, как Павел ждал еврея,мир, задыхаясь и вовсю ржавея,не видит зла, добро не называя,лежит истории святой у края.Разведены мосты, разорваны дороги,опущены на дно карманов боги,раздавлены умы и подобрели страсти,играет всё и камни тёмной масти.Летят на запад, обезумев, птицы,в разбитых зеркалах дряхлеют лица,судимы раз, да не судимы будем,забыли первый день, последний нас забудет.

«В разрывающей вены вселенной…»

В разрывающей вены вселеннойнет ни места, ни листопада,мы печальны и звёзды тленныв неизбежности скорой распада.Согласись, это всё некстати —выпаденье зубов и бессилье,жил да был, не скупился, тратил,опадай на диване, сирый.Бьёт картечью осенний ливень,выпей спирту, как перед атакой.Ночью снова приснятся липы,Пенелопа и небо Итаки.

«От белой вьюги потемнело…»

От белой вьюги потемнело,морозы остеклили ветки,на улице живут лишь окнас иссиня-чёрными крестами.

«Такое сложное устройство…»

Такое сложное устройстводано растительному праху,а ты не поддавайся страху,ищи в себе и в почве ройся.Останутся пустыми норы,сползут листки, как кожа, с древа.И на хрена мне Пифагора,и вам, крутая теорема?

«Уже цветёт черешня, зреет слива…»

Уже цветёт черешня, зреет слива,в печи трещит горючий антрацит.Пишу быстрей, живу нетерпеливей,и родина, как мусорка, коптит.

«Кем-то выпит уже небосвод…»

Кем-то выпит уже небосвод,три звезды, как слюда от селёдки,пролетел над землёй самолёт,расстрелял чувака и красотку.И они в тихом трансе лежат,тихо ночь свою бездну качает,коротает поэт бездну с чаем,и в углу её мыши шуршат.

«В одной стране бюджет, общак, чулок…»

В одной стране бюджет, общак, чулок,с одних подмостков и попса, и Блок,бессмертная и нищая странапод сердце и в печёнку нам дана.Бескрайние км и беспредел,пахан у власти, но почти без дел,блажен народ, как притчи про Христа.Немного веры, счастья, маета…

«Коридоры больниц и тюрем…»

Коридоры больниц и тюрем,светозарные щели вселенной,мы с подругой, целуясь, курим,дым кругами уходит в нетленку.И земля в сумасшедшем ражеуползает в созвездье Дивана,заявляет сосед о пропажедвух соседей, от счастья пьяных.Их всю ночь искает милицияна краю пустоты синеокой,