Мелодии случая

Лилия Бурсевич

Сколько помню себя, столько и пишу. Никто никогда не говорил мне, как это делается, никто не показывал определенной формулы. Поэзия, всегда будет для меня, лучшим из способов высказаться.

Это то, что от самого сердца.

Хотелось бы дотронутся до твоей души, мой дорогой читатель, мой друг. Надеюсь, на этих страницах ты найдешь что-то родное. (Открою секрет: одно из стихотворений про тебя).

Мелодии случая – я расскажу об этом. Музыка звучит везде. Она наполняет всё. Может, поэтому она так тянет нас?

У всего в этом мире своя мелодия. Иногда они совпадают – этакий консонанс. Мы называем это случаем или судьбой. Именно такое совпадение привело меня к тебе, читатель. Я уверена: ты наткнулся на эту книгу случайно, а может, даже споткнулся об неё… Просто мелодии совпали.

Желаю тебе, мой дорогой друг, самых ярких аккордов жизни. Пусть твоя мелодия будет громкой, радостной, фанфарной!

Письмо из прошлого

Слушайте!

Вам письмо из прошлого.

Написано:

«Верю, ты стал кем-то хорошим».

Надеются,

вас больше не заставляют есть грибы.

Вы же не любите их, похоже.

Тут что-то про щенка пишут,

вроде бы умер совсем недавно.

Надеются,

найдено лекарство от смерти,

и больше никто не умирает.

Спрашивают:

«В космос летали?

Или вы теперь там живете?»

Вы ведь всегда мечтали

Побывать внутри космолета.

Жалуются на погоду:

«У вас, наверно, дождей не бывает.

Хотя…

Постойте.

Как же вы в лужах играете?»

Обижаются,

почему вы еще не навестили:

У всех же теперь машины времени.

Или вас не пустили?

Опасное, наверно, это дело.

Слушайте,

вам письмо из прошлого.

«Я» –

Подписано

детским корявым подчерком.

Звезды

Чертовски несправедливо, чертовски.

Кто-то взял и выключил звёзды.

И кажется, что не только их, а целый космос

Смогли потушить вот так просто.

А теперь броди, смотри на небо,

А там темнота, да и только.

Я все время ищу у звёзд решения,

А сегодня и некому задать вопроса.

Взгляд наверх, так упрямо и очень по-детски:

«Может там электричество закончилось?»

Сижу, играю с небом в «гляделки».

Кто звёзды выключил? Включите звёзды!

Огни

Огней плеяда через вечность

Меня надеждой обняла.

И зазвучала бесконечность,

И закричала глубина.

Когда б не рвали мы минуты,

Пытаясь облапошить жизнь,

Нам стало б слышно, как чугунно,

Гремит отчаянная высь.

Мы осознали б все утраты,

Но не страдали зря тоской.

Ведь мир – это не чаша яда.

Это победный зов морской.

Мы видели б цвета и краски,

И знали б, как они звучат.

Ведь жизнь – это не способ пляски,

А страсти, что летят, летят.

Стояла я на крае мира,

Начале всех его начал.

Там гимны пели серафимы,

А подпевал морской причал…

Когда б мы не гнались за счастьем,

Оно нашло бы нас само.

И может глупо, но я верю в сказки –

Мечте сбываться суждено!

Я забыла в тебе свою осень

Я забыла в тебе свою осень.

Словно лист среди прядей волос.

И в глазах, что из луж глубоких

Потеряла свою злость.

Я забыла в тебе свою осень,

И теперь не наступит зима.

Только сердце упрямо просит:

"Убежим, ты ему не нужна".

Я забыла в тебе сентябрь.

Значит, вечно нам будет тепло.

Я перестала с тобою плакать.

Бесконечно прощая все,

Я забыла в тебе октябрь.

Значит, больше не нужно дождей.

Опустила в тебя якорь.

Ты один мне всего нужней.

Я забыла в тебе ноябрь.

Значит, снег теперь не пойдёт.

Я забыла в тебе свою осень,

Что в душе была круглый год.

А луна надо мной как фонарь

А луна надо мной как фонарь,

Среди тысячи и миллионов

В отголосках о прожитых днях,

Утешений из звёзд небосвода.

А луна, словно солнце в окне,

Может даже прекрасней и, верное, ярче.

Путевод она мой в темноте,

Так пьяняще с собою манящий.

Околдована оком луны.

Я теперь не своя, я – ночная.

Будто бабочка из пустоты,

На твой звёздный огонь вылетаю.

А луна надо мной, как фонарь,–

Чудо света и тьмы природа.

Одурманит мою печаль,

И в тот миг я лишусь свободы.

Космос, звезды, планеты, миры.

Обо всем я сегодняшней ночью

Расспрошу у горячей луны.

Это всё, и ещё даже больше.

И она мне расскажет о нас,

И о том, что мы тоже есть космос.

В нас есть сила, надежда и страсть.

Мы взрываемся ярче, чем звезды…

* * *

И кто придумывает эти правила?

Они совсем не для меня.

Я всё сказала, всё исправила,

Но видно воля не моя.

Как саркастична жизнь над чувством! –

Бери и выброси сейчас.

Без всяких глупых оправданий,

Уйди, отдай мгновенью власть.

Без обветшалости сомнений,

Ты по ступеням вверх иди.

И, раздавая всем прощенья,

Живи! Живи! Живи!

Глотай пьянящую усталость,

И лезь скорее на рожон,

Чтоб ничего уж не осталось.

Горишь – так, значит, будь сожжен.

Ты пей до дна,

До одуренья

Весь этот странный мир.

Ведь в этом всё твоё спасенье.

Ведь ты однажды полюбил.

Кофе

Утонуть в кофе,

В мыслях раствориться.

Всё забыть навеки,

И на миг забыться.

Развязать руки,

Перейти дороги,

Сделать шаг навстречу.

Пусть идут ноги.

Позабыть грани.

Уничтожить рамки,

Попытать счастье,

Разогнать санки.

Утонуть в кофе

Всё вино оставив.

Нынче быть пьяным

Совсем не помогает.

Растворить запах,

Поменять планы.

Нынче только кофе

Заживляет раны.

Отпустить душу,

Словно это птица.

Мне никто не нужен.

Просто бы забыться.

Рассказать тайны,

И слова мимо.

Мне нужны люди,

Что живут без грима.

Мне нужны вкус

И чудесный запах,

Чтоб забыть грусть,

Чтоб уже не плакать.

Я так хочу

Я так хочу писать и писать о тебе,

Хочу запечатлеть твой вкус и запах.

Хочу раскрыть насколько дорог мне,

И показать, что без тебя не справлюсь.

Я заблудилась. Ты, как лабиринт, –

Сто закоулков у тебя на сердце.

Не знаю… ты играл или любил,

Но все равно попала в твои сети.

И мне осталось только вспоминать,

Никто не станет делать шаг навстречу.

Чтоб, не дай Бог, не утонуть опять,

И высохнуть последней нашей встречей.

Как жаль, что помню эти дни, и дни с тобой.

Без них, конечно, стало бы мне проще.

Ведь ты теперь совсем-совсем чужой.

А, впрочем…Ну, а, впрочем....

Ты много для меня чудес открыл.

Весь мир теперь я вижу по-иному.

Надеюсь, то, что ты меня простил

За этот стих… За много посвящённых…

Хотя, ты помнишь? Я ведь обещала.

А всё равно пишу, пишу к тебе.

Но даже Небеса не отвечают,

И я не знаю, что же делать мне…

Мечтатели

Крылья смазали краску неба,

Задевши кусок облаков.

Взмахнула ресницами вера,

И звучно запела любовь.

Свобода взлетела со мною

Над крышами сонных домов,

Оставив за серою далью

Сплетенье интриг и дорог.

И с птицами я улетаю,

Оставлю вас здесь на земле.

Я вечно о чём-то мечтаю,

И с вами нет места мне.

И вот, улетевши за счастьем,

Найду я таких же людей.

Мечтателей, с багажом

Непонятых мысле́й.

К Дарье

Дерзко! Смело! Счастливо!

Вот так мы с тобою живем!

И миру от нас не избавиться -

Мы никогда не умрем!

Ярко! Звездно! Вечно!

Наши сердца будут биться всегда.

Мы можем казаться беспечными,

От идей сгорая дотла.

Глупо, больно, резко

Жизнь нас бросает с небес.

Но разбиваться о грешную землю

Нам никогда не надоест.

Часто. Долго. Одиноко.

Нас разбросало по городам.

Мы на луну воем волком,

Пытаясь разбить эту грань.

Пусто. Жалко. Противно.

Они говорят: "Это тяжело".

Но мы ведь друг друга не предавали.

А расстояние – его мы убьем!

Жизнь, мир, дыханье.

Как нас только не губил этот свет,

Жаль лишь, что в голове живут воспоминания,

Которых с нами больше нет…

Однажды меня поставят на полку

Однажды меня поставят на полку.

Я буду книгой.

Сборником стихов, если угодно.

В твердой обложке и бесконечно синим.

На загнутых страницах кто-то найдет мой почерк.

Там будешь ты и, может, дождь.

Кто-то будет читать нас вслух ночью,

Пока мы не превратится в эту ночь..

Однажды меня поставят на полку,

Или возьмут с нее, что, впрочем, неважно.

Я буду сборником стихов, если угодно,

И сохраню тебя, как самое важное.

И, может, кто-то забросит меня в печь,

И мы будем гореть, раздавая тепло.

А огонь будет щёлкать и шипеть,

Испепеляя смысл бумажных слов.

Или же кто-то влюбится в эти забавные строчки,

Точнее, не в них, а в кого-то другого.

И будет цитировать ему тебя в моих точках,

Со взглядом восторженным и вдохновлённым.

Однажды меня поставят на полку.

И я буду чихать от осевшей пыли,

Пока кому-то не понадобится слово,

И верный друг, далёкий, но ужасно болтливый.

Какого цвета осень

Какого цвета осень?

А осень цвета лета,

С серебряной каемочкой

В золото одета.

И с запахами ёлки,

И красного рассвета.

Здесь – осень цвета ягоды

И голубого ветра.

Чем дышит эта осень?

А осень дышит книгой,

И теплой чашкой чая

С рубиновой малиной.

Кого же любит осень?

Мотив стихов простой,

И взмах крикливой сойки

Над пышною сосной.

А осень любит детство,

А осень любит жизнь.

И песни на скамейке,

Признания души.

Не любит осень грусти,

Не любит и тревог.

Объятья любит осень,

Простор и пыль дорог.

Так что такое осень?

А осень – это лист

Хрустящий, желтый, яркий

С небес упавший вниз.

А осень – это время –

Прекрасная пора.

Наполненная чаша,

А пьют ее до дна!

Души

И мы, – как будто бы не мы.

Нас словно подменили.

Мы были светом рождены.

Теперь – из тьмы не выйдем.

Чужие сами для себя!

Фальшивые. Пустые!

Мы оказались без жилья

В своем сердечном мире.

В душе у нас разгром, обвал.

Мы просто потерялись.

В цепях общественность клеймя,

С покоем мы расстались.

Ножом отчаянье в душе

Застряло, и так больно.

Но мы привыкшие уже

Живем с этим спокойно.

Мы в паутине яркой лжи

Бумажные – из правды.

Из пазлов душу разложить

Пытаемся напрасно.

Очнемся где-то и нигде.

Мы заблудились глубже…

Ни улицы, ни города –

Мы потеряли души…

Черно-белое кино клавиш

Черно-белое кино клавиш.

Я играю небрежно душу.

Умираю и вновь оживаю

С каждой нотой, с каждой минутой,

Между тактов живу другой жизнью,

Что фальшивей раз сто, это точно!

И пускай мне не быть пианистом.

Пианист – я – сегодняшней ночью.

Пальцы бегают словно в припадке,

Раскидав все диезы, бемоли.

Быть мне, может, плохим музыкантом,

Но сегодня я буду богом.

Ты ускользнул у меня из-под пальцев

Ты ускользнул у меня из-под пальцев,

Словно песок, или может вода.

Мне бы заплакать, но я не плачу.

Вместо души теперь пустота.

Ты ускользнул у меня из-под пальцев,

Просто растоптав меня в грязь.

Но мысли наполнил только собою

Настолько, что трудно теперь дышать.

Тебе наплевать, ты послал меня нафиг!

Тихо ушел, не оставив следа,

Словно все, что было когда-то, –

Для тебя всего лишь игра.

Ты ускользнул у меня из-под пальцев,

Из-под груди, из-под души.

Ты растворился. Ты потерялся,

Совсем запутав мысли мои…

А мне плевать, я ведь не плачу.

В лицо тебе посмеюсь.

Может быть, даже это – удача.

Надеюсь только, что теперь не вернусь,

Что навсегда я оставила в прошлом,

Что позабыла тебя навсегда…

…Ты ускользнул у меня из-под пальцев…

Или это всего лишь вода?..

Мы погибаем от себя

Мы погибаем от себя.

Нет, нас никто не губит!

Когда-то бросив якоря,

Мы сами утонули.

Нам дали крылья, чтоб летать –

Мы поползли упрямо:

Не научились отличать,

Что лучше, а что "надо".

Придумали какой-то нимб,

И кучу оправданий.

Забыли, что значит любить,

Принципиальны стали.

И в страхе чувства обнажить,

Связали себя сами.

Мы перестали дорожить,

Гнилыми стали пнями.

Теперь не верим никому,

Ну, а в душе все – дети,

Обиженные на судьбу,

На мир, на всё на свете.

Мы погибаем от себя.

Да, нас никто не губит!

Мы отрекаемся любя,

А не любя – целуем.

* * *

Обновите мою душу!

Жалкий самоповтор.

Анализ сердца.

Вино. Ужин.

Это пустое.

Дайте скорей вдохновенье.

Глупая суета.

Дурь из головы выкинуть –

Все, и я пуста.

Обновите мое сердце,

Разум, почки, кишки –

Я бегаю по кругу.

Бегу-бегу от тоски.

Дайте, скорей, лекарства!

Я больна.

Анализ сердца.

Вино. Ужин.

Чьи-то слова.

Подайте, скорей, носилки!

На них уложу свой крест.

Обновите меня быстрее!

Или меня это съест.

Расстояние длиной в шаг

Мы друг к другу стремимся навстречу,

Но все время что-то не так.

Между нами, как талая вечность,

Расстояние длиной в шаг.

Словно в танце на пьяных осколках,

Между нами, как крыльев взмах.

Танго грусти танцует ловко:

Расстояние длиной в шаг.

До отчаянья невыносимо.

Нам заклятый и злостный враг –

Длинно, глупо, неодолимо

Расстояние длиной в шаг.

Город

Дома косятся желтым светом окон:

От них сбежать куда-нибудь подальше,

Передавать тебе себя по току,

Звенеть монетой от всеобщей фальши.

Хохочет город и мигает лживо,

И вязко тянется ленивая дорога.

Всё истерят безумные машины,

И разрывают небо светофоры.

Обрыв и память. Где-то здесь граница.

Куда бежать? И где искать подмогу?

Нещадно скорость смазала все лица.

Молить людей или молиться Богу?

Напиться? Может, это выход.

Но чуть трезвеешь, – все идет по новой.

Мы убиваем так давно убитых,

Гогочем яростно над чьим-то горем…

Дома косятся желтом светом окон.

От них сбежать куда-нибудь подальше!

Охрипший день. Ушедшая тревога

Теперь вдали. Они уже не наши.

* * *

Я прошу тебя, друг, человеком останься,

Даже если не ценит никто доброты.

Я прошу тебя очень, не нужно сдаваться,

Сохрани в себе свет теплоты.

Я прошу тебя, друг, оставайся собою.

Пусть пытаются вешать на всех ярлыки!

Будь наивным, открытым, простым, беспокойным,

Ведь кому-то нужен именно ты.

Я прошу тебя, друг, говори себе правду.

Не обманывай в том, что не любишь мечтать.

Все что в сердце твоем очень важно!

Перестань его приглушать.

Умоляю, мой друг, верь себе, а не людям.

Они видят лишь то, что видеть хотят.

И пускай не поймут, или даже осудят.

Не теряй свой искренний взгляд.

* * *

Душа не в голове, не в сердце.

Она под кожей, на губах.

Она в глазах, улыбках, вдохах.

Она в курчавых волосах.

Душа, она гораздо легче,

Прозрачней, чище и нежней.

Наедине ее услышишь:

Молчит она в толпе людей.

К ней прикоснуться очень трудно –

Боится лишних взмахов рук.

Легка, воздушна и секундна –

Её поймать не сможешь, друг.

Глаза души, как море сини.

В них глубина поступков всех.

Смогут не все её увидеть,

Лишь только близкий человек.

Отнять же душу очень просто,

И крылья просто обрубить.

Достаточно в минуту злости

Вдруг перестать совсем любить.

* * *

Пой, моя родная лира,

Пой же глупая весна!

Над рассветом, ухмыляясь,

Этим холодом огня.

Пой, моя шальная муза.

Пой, наивная душа.

Пой, о том, что я – дурная,

И мне нравится страдать.

Зажигай своею песней

Сердце сильное во мне.

Умереть в остатках чести.

Да, теперь это по мне.

Насмехайся же, о муза,

Бессердечная ты тварь.

Я тебе теперь – обуза,

Я – дождями на щеках.

Пой же, милое созданье,

Пой, голубушка моя.

После текста многоточий

Я убью скорей тебя.

Пой, пока ещё ты можешь,

Дай мне радость ото зла.

Вдохновляй меня, о муза!

Пой, насмешница моя!

* * *

Вот сидишь и строчишь сообщение,

То, что не прочтет он никогда.

А какое, кажется, значенье,

Если ты ему чужда?

Снова пальцы побегут по «клаве».

В чём там измеряются слова?

Все сомненья отпадают.

Точно – не нужна.

Среди букв, запрячется отчаянье,

Превратится в одуревший крик.

Сумасшедшей стала не случайно,

Он тебя, похоже, и добил.

Ночь наступит на тебя, раздавит.

Но сухи глаза.

Да, тебя уж не исправить,

Ты отчаянно больна.

Как забавно, всё в себе удержишь.

Ну, а толку? Не ему, и не тебе.

Пьяною надеждой сердце тешишь,

Что увидел, может, твой секрет.

Ну и что, что поцелуи?

Нынче, это дело – за гроши.

И кого это волнует,

Состояние твоей души.

Что-то сделала впервые?

Всё бывает в первый раз.

Нет, не сохранил он

Губ твоих немую сласть.

От чего же ты страдаешь?

Сердце, что ли, вновь болит?

Жизнь такая, понимаешь…

Но тебя никто и не винит.

Ты живи теперь, как хочешь,

И любуйся им издалека.

А сегодня ночью

Не пиши ему ненужные слова....

* * *

Что хочешь в мире ты купи,

Меняй хоть всё местами.

Но пылью будет только пыль,

Алмаз будет алмазом.

Но, правда мира такова –

В обмен на злато камень.

А какова ценность добра?

Клинок из ржавой стали.

Мы разучились отличать

Где друг, а где ублюдок.

И как нам сволочью не стать,

Не потерять рассудок?

Пускай сейчас мои слова

Звучали как-то грубо,

Но, правда мира такова,

Что жить на свете трудно…

* * *

Если взять всё и просто уехать,

Никому ничего не сказав,

Кто же первым заметит потерю?

Лучший друг или злейший враг?

И кому мы нужнее будем:

Тем, кто нам говорил "люблю",

Или тем, кто был просто рядом,

Отгоняя от нас беду?

Если взять всё и просто уехать,

Никому ничего не сказав,

Как же скоро заметят потерю?

Кто пойдет, и кто будет искать?

* * *

Она меня, наверно, сильно поразила.

Ведь я такого не писала никогда.

Прости меня, за то, что не спросила,

Что намочило у тебя глаза.

Я видела, тебе безумно плохо,

И, кажется, нужна была рука,

Но я уткнула в пол глаза и снова…

Прости, что не спросила у тебя.

Шатаясь так, как будто от вина,

Ты – «Помоги» – произнесла глазами.

Я видела, я слышала тебя.

Но так и не утешила словами.

Ты утопала, ты тонула.

Пол под тобою – океан.

Я даже губ не разомкнула,

А ты шептала мне: «Нужна».

Ты так отчаянно хотела,

Чтобы хоть кто-то рядом встал!

А я – трусиха, я не смела

Даже взглянуть тебе в глаза.

И снова, снова, дорогая,

Я повторяю: «Извини».

Да, я тебя совсем не знаю.

Но я могла и подойти.

* * *

Может поможет,

Если вдруг ножик,

В сердце моё ты воткнешь.

Или немного совсем полегчает,

Если ты просто уйдешь.

Станет ли легче, когда разорвешь

Душу мою на куски?

Возненавижу? Или забуду

Вкус этой глупой тоски

По тебе?

Мне ли не знать, то, что люди уходят?

Мне ли себя утешать?

Словно от бомбы,

Время – не друг мне,

Ему бы меня разорвать.

И улетают с горем секунды.

Мне ли теперь их считать?

Только вот глупо, совсем неразумно

Тебе улыбаюсь опять.

* * *

Под холодным дождем

Быстро шел человек.

Очень грустный и злой.

Он бежал ото всех.

Шел один, без зонта,

Да и с лужей в душе.

Он лицо опустил,

Ища силы в себе.

Весь промокший насквозь.

Слякоть в сердце, в глазах.

Сотни раз повторял:

«Лишь бы мне не упасть!

Это будет финал –

Больше нет моих сил».

Со слезами в глазах

Руки вдруг опустил.

Сердце так защемив,

Грусть прилипла к душе.

И упав, нет, не смог

Снова встать он уже.

И никто не помог.

И никто не спросил.

А ведь так тяжело

На себе всё нести.

Одиноких людей

Без зонта и с бедой

Очень много вокруг.

В стороне ты не стой.

Протяни же ладонь,

Помоги, поддержи!

Тяжелей ведь лечить

Раны сердца, души.

* * *

Время гордое, оно не возвращается,

И следы его никак нельзя стереть.

Хорошо, что иногда нам все прощается.

По-другому – был бы смысл умереть.

Сказка о Пельмешке, который мечтал научиться летать

Он появился на свет так, как появляются все, уважающие себя пельмени – был слеплен нежными руками из теста.

Когда его и ещё десяток других пельменей запихали в холодильник, он был счастлив. Пельмешке казалось, что это замечательно, быть в кругу таких как он, в уютном, прохладном месте. Но уже спустя час Пельмешу стало грустно. Другие пельмени были слишком важными, все спорили, кто вкуснее и в ком больше мяса. Наш же герой был иным.

Да, внешне он не отличался от других пельменей, но глубоко в душе, он мечтал летать.

Вы спросите, как так получилось, что Пельмяша стал мечтать о полетах? Все просто. Только появившись на свет, обретши форму, первым что заметил Пельмешке в месте, где находился, стала бабочка.

Она залетела в окно, сделала несколько изящных кругов над Человеком, попробовала даже сесть на нашего друга, но испугавшись руки, а может и просто дыхания, тут же вспорхнула и вылетела в окно.

"Я должен научиться летать" – решил Пельмеша в тот миг.

И теперь, в холодильнике, среди "своих" его никто не понимал. Возможно другие пельмени просто завидовали ему, ведь он был самым большим, а значит вкусным пельмешком.

Когда он вновь попал на свет, Пельмешек очень радовался.

"Не полечу, так может снова бабочку увижу" –подумал он.

Но не тут-то было. Бесцеремонно. Жестоко. Грубо. Его кинули в кипящую воду. И это все те же нежные руки?

Как же пропотел Пельмеша в этой ужасной, бурлящей воде! Но, вдруг, вода начала утихать.

"Наконец-то, кажется, ТАМ поняли, что я здесь по ошибке" – подумал он.

В момент, когда его вместе с несколькими другими пельменями стали вытаскивать поварешкой, наш герой ликовал уже вовсю. Его поместили в тесную тарелку и полили чем-то очень жирным и белым (майонез).

"Наверное, от ожогов" – решил Пельмеш.

Но тут он увидел, как один за одним Человек стал поедать его собратьев. Пельмеша испугался.

"Нет, я не хочу быть пельменем! Не хочу, чтоб меня ели! Я мечтаю летать!"

Его зачерпнули ложкой.

"Сейчас или никогда" – подумал Пельмеш, и прыгнул в надежде взлететь.

Но он упал. Упал, испачкался и был съеден толстым рыжим котом Хамурапи. Последнее, что увидел наш друг – крылья бабочки, присевшей на подоконник.