Волчья ночь

К дому клиента я подъехал уже за полночь. Ну и трудов же стоило разыскать его на этих разбитых вконец сельских перепутьях, превратившихся из-за дождя в сплошное море грязи!.. К счастью, мой старенький внедорожник достойно справился со всеми трудностями долгого пути.

Вот и тот самый указатель, о котором он говорил. Похоже, теперь я на месте. Где-то здесь поворот к его дому.

Свет фар с трудом разгонял сгустившуюся ночную тьму. Дождь, казалось, ещё больше усилился.

Я вовремя свернул на узенькую подъездную дорожку. Спустя полсотни метров свет фар выхватил из темноты широко раскрытые ворота. Это удивило меня, но я, решив из деликатности лишь коротко посигналить, без дальнейших церемоний медленно проехал во двор.

Здесь было пусто и тихо, только дождь шелестел вокруг, особенно громко барабаня по обшивке внедорожника.

Странно. Клиент не вышел во двор меня встретить. Да и эти раскрытые ворота…

Я выбрался из машины, и, зябко запахнув полы незастёгнутого плаща, поторопился раскрыть зонт. Сентябрь в городе – это одно, а здесь, в пятидесяти километрах от него – нечто совсем иное. И воздух словно втрое холодней, и струи дождя как-то особенно болезненно секут по лицу.

Ну вот, теперь хоть можно осмотреться, куда это меня занесло.

Передо мной был средних размеров домишко, скорее, просто приземистый коттедж в два этажа, – он оказался, в общем, таким, каким я его себе и представлял по описанию клиента.

Но где же сам клиент? Глеб Эдуардович – так его, кажется, зовут. Судя по голосу в телефонной трубке, ему от силы лет тридцать пять, не больше.

Почему, интересно, в доме так темно? И почему вокруг ни души?

Во мне шевельнулась тревога.

…Впервые этот человек позвонил мне два дня назад. У меня отличная память, дополнительно натренированная за годы службы, и я помнил каждое слово из нашего с ним разговора.

– Я звоню по объявлению… Вы ведь размещали его в газете – «Вячеслав Балашов, детективные услуги» и так далее, не так ли?..

– Да, вы правы. Я вас слушаю.

– Меня зовут Глеб Эдуардович. Фамилия моя Лидов.

– Очень приятно. Вячеслав Иванович Балашов, – на всякий случай счёл нужным представиться и я, хотя моё имя и фамилия были ему уже и так известны.

– Я хотел бы немного узнать о вашей… – Глеб Эдуардович замялся, – ну, профессиональной компетенции. Вы, вероятно, бывший сотрудник правоохранительных органов?

– Нет. Но у меня есть опыт работы в армейских спецподразделениях.

– Но сейчас вы, насколько я понимаю, не на службе.

– Да, уже год как в отставке. Я военный пенсионер. Но я вполне в форме. Имею разрешение на ношение огнестрельного оружия. Ну, а номер моей профессиональной лицензии есть в объявлении. Разумеется, при личной встрече я готов предъявить все соответствующие документы.

– В таком случае, мне хотелось бы воспользоваться вашими услугами…

– С удовольствием постараюсь вам помочь. – Что ж, теперь настала моя очередь задавать вопросы. – Для начала – в чём суть вашей проблемы? Или вы желаете переговорить об этом лично, не по телефону?..

– Ну, в общих чертах можно сказать и сейчас… Дело в том, что у меня очень плохое предчувствие… Как бы вам объяснить… Одним словом, – он перевёл дыхание, – я чувствую, что надо мной нависла какая-то… опасность. Большая опасность…

– Вы бизнесмен? – не удержавшись, спросил я. И хотел добавить, уже в который раз, что я не оказываю услуги телохранителя. Слишком многие потенциальные клиенты почему-то упорно путают эти два понятия – частный детектив и личный охранник. Вдобавок почти все бизнесмены постоянно – или по крайней мере регулярно – находятся в опасности. Так что все их плохие предчувствия бывают вполне оправданны. Но это не моё дело.

Однако его ответ очень удивил меня.

– Нет, я не занимаюсь бизнесом. И никогда не занимался. Я вообще человек совсем небогатый. Но, в последнее время, у меня такое ощущение, что за мной кто-то следит. На улице, на работе, порой даже дома, когда я один и нет жены…

– Вы, как я понимаю, женаты?

– Да.

– Давно?..

– Почти два года.

– Великолепно. А жена ничего такого не замечает?

– Нет. Я спрашивал её, не впрямую, правда, но… нет, ничего.

– А когда впервые у вас появилось это плохое предчувствие и ощущение слежки?

– Впервые – около полугода назад. Оно то угасало, то вновь усиливалось. Но вот в последние дни всё это достигло… какого-то апогея… – казалось, у него даже голос дрогнул от сдерживаемого волнения.

– Понятно. Пожалуйста, только не сочтите за грубость: а не было ли у вас в прошлом каких-либо проблем с психикой? Вы когда-нибудь лечились, например, от депрессии? Или, возможно, у вас сейчас стрессовая ситуация на службе, или возникли неурядицы в семейной жизни – ну, или ещё что-нибудь в этом роде?..

– Нет, вы ошибаетесь, – голос его звучал опять спокойно или, скорее, устало. – Ни в прошлом, ни сейчас. И родственники у меня люди вполне нормальные, и жена человек уравновешенный. В семье, конечно, бывают проблемы, но у кого их нет? На работе, в целом, всё обстоит прекрасно. Я работаю экспедитором в одной фирме, часто бываю в разъездах. Но мне моя работа нравится.

– У вас есть какие-нибудь подозрения, кто мог бы… ну, устроить за вами подобную непрерывную слежку?

– Нет. Ни малейших.

– Понятно… Ну хорошо, я готов взяться за ваше дело. Постараюсь вам помочь.

Я задал ему ещё несколько вопросов, затем мы обговорили слегка щекотливую, в данном случае, тему финансов, – однако он, к моему удивлению, согласился на все условия и дополнительные расходы не колеблясь, хотя сумма набегала весьма приличная. Видимо, неплохо у нас платят в частных фирмах экспедиторам. А может, просто все эти тревоги и предчувствия так его доконали, что он готов был отдать последнее, лишь бы решить мучившую его проблему.

Мои же действия представлялись достаточно очевидными. Клиент утверждает, что его кто-то преследует – или, по крайней мере, непрерывно наблюдает за ним. Возможно, так оно и есть. Я собрался, в свою очередь, установить за клиентом постоянную многоступенчатую, так называемую «эшелонированную», слежку, чтобы узнать, кто же вздумал за ним следить. Для этого требовалось кое-что из спецаппаратуры и хотя бы двое-трое помощников. Но, раз уж клиент разрешил не стесняться в расходах… Видать, это всё и в самом деле припекло его до предела – если только, конечно, мы не имеем дело с галлюцинациями и с игрой воображения человека, начитавшегося дешёвых детективов… Я не решился спросить, баловался ли он наркотиками – да и к чему? Если он желает платить, пусть платит, а уж я буду делать своё дело.

Мне требовалось как минимум полтора-два дня на подготовку. Он без всяких возражений согласился.

И вдруг вечером этот внезапный звонок.

– Вячеслав, мне необходима ваша помощь… Срочно!.. Встретимся на моей даче… точнее, это у нас нечто вроде загородного домика, мы его недавно купили…

– Что случилось, Глеб Эдуардович?

– У меня появились… новые доказательства насчёт того, что за мной следят. – Я отчётливо слышал в трубке его взволнованное дыхание. – Больше того, я, кажется, знаю, кто этот человек.

– Знаете его имя и фамилию? Назовите мне их.

– Нет, я знаю сейчас только его… кличку.

– Итак?

– «Волк», – прошелестел голос в трубке.

Я почувствовал… нет, не страх. Скорее, смятение.

Разумеется, я знал о Волке. Так же, как и все остальные горожане. Тот, кто называл себя Волком, являлся в наших краях своего рода символом ужаса и убийства. Пять лет этот маньяк терроризировал город. Потом как будто исчез… А год назад появился снова.

Он уже убил за этот год двух мужчин, женщину и пятилетнего ребёнка. И все знали, что на этом он не остановится.

Но никто никогда не знал, кто будет его следующей жертвой.

Причём Волк всегда по почте извещал газеты о количестве будущих жертв. Но никогда не сообщал их пол, возраст и тем более имя.

– Каким образом вам удалось узнать, что?..

– Вячеслав, поймите, это не телефонный разговор, – прервал он меня, – да и не скажешь в двух словах… Я всё объясню потом. Сейчас я еду на дачу. Я десять минут назад перечислил на ваш счёт аванс. В двойном размере. Я буду ждать вас на даче. Пожалуйста, Вячеслав, помогите мне!..

– Хорошо, диктуйте адрес. Выезжаю сейчас же.

…И вот я на месте. Но никто меня не встречает. Я стою под дождём перед молчаливым домом, а порывы ветра так и норовят вырвать из моих рук зонт.

Что ж, похоже, пора брать инициативу на себя.

Я поднялся на террасу и перед тем, как подойти к двери, аккуратно сложил зонт.

Дверь в дом оказалась слегка приоткрыта. На мой деликатный стук никто не отозвался.

Тревога, поселившаяся внутри меня с того момента, как я вылез из машины, всё усиливалась.

Я тихонько носком ботинка приоткрыл дверь и прислушался. Всё было тихо.

В кромешной тьме, начинающейся за порогом, мне невольно почудилось что-то до предела угрожающее. Возможно, просто разыгрались натянутые нервы.

Я сунул руку под плащ и достал из кобуры пистолет. Тёплый металл рукоятки приятно согрел озябшую ладонь.

Я, стараясь двигаться как можно тише, вошёл в дом. Левой рукой пошарил по стенам выключатель. Неожиданно быстро нащупал его – во всяком случае, нечто, очень его напоминающее. Щёлкнул кнопкой, но ничего не произошло. Темнота осталась темнотой.

Ну ладно, на то у меня с собой хорошее средство.

Я левой рукой извлёк из кармана плаща компактный, но очень мощный фонарик.

Секунду спустя ослепительно белый луч света осветил помещение, заскользил по стенам, выхватывая то одну, то другую деталь обстановки.

Теперь я видел, что нахожусь в узковатом коридоре. Чуть поодаль справа и слева виднелись две двери, явно ведущие в комнаты, а в противоположном конце коридора, за углом, вырисовывались очертания лестницы на второй этаж.

Я ещё раз громко позвал клиента по имени-отчеству.

Никто по-прежнему не отозвался.

Я медленно пошёл вперёд. Дошёл до двери в первую комнату. Она оказалась не заперта. Раскрыл, осторожно толкнув ногой. Осветил фонариком.

Довольно просторное помещение, заставленное мебелью. Гостиная. В ней никого не было. Так, дальше.

Я легонько толкнул ногой следующую дверь, тоже не запертую, потом медленно заглянул внутрь.

И в первую секунду едва не отпрянул от того зрелища, что я там увидел.

Эта комната явно была рабочим кабинетом хозяина дома. Здесь размещался письменный стол, а сбоку, у стены, нечто вроде тахты.

Упёршись в эту тахту, на полу полусидел-полулежал человек, глядя, казалось, прямо на меня.

Я усилием воли восстановил дыхание и ещё раз осветил его лучом фонаря.

Это был мужчина лет тридцати пяти. В пиджаке, модных брюках и блестящих остроносых ботинках. Но сейчас щёгольский пиджак его был залит кровью, а разорванная ткань покоробилась от трёх зияющих пулевых дыр на груди.

Лицо человека тоже было забрызгано кровью. Левый глаз полуприкрыт, а правый запёкся сплошной кровавой раной.

Несомненно, человек был мёртв по меньшей мере час или полтора.

В воздухе повис тёрпкий аромат подсыхающей крови, столь памятный по армейским временам.

Я ни разу не видел Глеба Эдуардовича, но шестым чувством понял, кто передо мной. Во мне шевельнулось чувство жалости к этому запуганному человеку, который так и не дождался помощи. Но зачем он вообще потащился в этот загородный дом?! Или… может быть, Волку как-то удалось выманить его сюда, чтобы прикончить без помех и свидетелей?

Вполне возможно. За то время, пока я сюда добирался, убийца наверняка успел скрыться, и искать его бесполезно. Волк, как всегда, всё обтяпал на высшем уровне.

Ну что ж, пора приглашать полицию, точнее, лучше сразу звонить в «убойный отдел», где у меня было несколько знакомых ребят.

Я вложил пистолет обратно в кобуру и извлёк из кармана плаща мобильник. Однако все мои попытки дозвониться не увенчались успехом. «Абонент недоступен», – повторял и повторял механический голос. Я попробовал другие номера – с тем же самым результатом. Связи не было вообще!

Да. Дела…

Ну что ж, закончу на всякий случай осмотр дома, а потом пора в обратный путь. Нужно срочно нанести личный визит в отдел по расследованию убийств, раз уж в этих местах отсутствует мобильная связь. К трупу я даже не приблизился, поскольку помочь ничем уже не мог, а затруднять работу судмедэкспертам совсем не хотелось.

Я обнаружил возле лестницы дверь, ведущую в подвал, но она была прочно заколочена досками. В этом доме если и собирались пользоваться подвалом, то явно не скоро.

Попутно нашёл и электрощиток с вырванными проводами. Вероятно, Волку нравилась темнота…

Потом я медленно поднялся по лестнице на второй этаж. Там оказались ещё две комнаты плюс ванная, совмещённая с санузлом. Комнаты были пусты. В одной я обратил внимание на старомодный кассетный музыкальный центр с целой кучей аудиокассет, разбросанных на ковре рядом. Ого, какое ретро. Оказывается, мой клиент (впрочем, теперь уже – покойный клиент) был меломаном со стажем. Я и сам неравнодушен к хорошей музыке, поэтому осветил обложки некоторых кассет. Бардовская песня, в основном здесь преобладали альбомы и сборники Высоцкого. Что ж, неплохо. Луч фонаря выхватил название одной из кассет, лежащих сверху – «Охота на волков». Да, я помнил эту песню.

Увы, сейчас всё наоборот – скорее, этой ночью некто Волк охотится на людей. Время, когда он выходил на охоту, так и называли – «Волчья ночь». Какой-то досужий репортёришка придумал это не слишком удачное, на мой взгляд, словосочетание. Но другие газеты тут же подхватили его. Понравилось оно, видимо, и самому Волку. Он ведь раньше предупреждал об убийствах самой простой фразой: «Скоро я уничтожу одного». (Бывало, что в письме указывалось: «уничтожу двух» или даже «трёх»). И он всегда пунктуально выполнял это своё гнусное обещание.

Но вскоре перед своей очередной «охотой» он начал посылать в редакцию той или иной газеты письма только с такой формулой:

«Скоро – Волчья ночь для…» Дальше следовало число – единица, двойка или тройка. По числу намеченных жертв. Этому ритуалу он следовал неукоснительно.

Я знал, что правоохранительные органы делали всё, что могли. Уже был определён довольно чёткий круг подозреваемых. Ещё неделя, может быть месяц – и его обязательно «возьмут». Но скольких он успеет убить за этот месяц?..

И не выскользнет ли он, как в прошлый раз? Заляжет опять «на дно» на годик-другой, а потом вновь возникнет, чтобы погрузить город в новый ужас. Тем более, что денег у него теперь хватает – последней его жертвой стал известный бизнесмен, имевший при себе очень крупную сумму, которую Волк прихватил с собой. Он вообще не брезговал при случае обирать свои жертвы, очищая их карманы и сумки.

Закончив осмотр второго этажа, а также маленького, на редкость пыльного чердака, я решил, что больше здесь оставаться смысла нет. Пора уезжать. Вдобавок, меня не покидало странное, неотвязное ощущение постороннего присутствия – хотя я, несмотря на темноту, мог бы поклясться, что в доме, кроме меня, нет ни единой живой души. Я ведь всё проверил на редкость тщательно, а у меня большой опыт в таких делах. Нервы, видимо, совсем уже расшалились.

Проходя узким коридором к выходу, я ещё раз на мгновение осветил труп клиента и со вздохом отвёл в сторону луч фонаря – эта жалко распластанная фигура невесть отчего вызвала у меня острое чувство вины. Но ведь я и не мог, просто бы не успел, ему ничем помочь! Ну почему, почему он обратился ко мне так поздно?!

Я уже взялся за ручку двери – и вдруг услышал нечто, заставившее меня внутренне сжаться.

Звук осторожных шагов по террасе. Скрип половиц ясно слышался даже на фоне шелеста дождя и свистящих порывов ветра.

Я одним движением выхватил пистолет, одновременно выключив фонарь.

Кто-то медленно потянул дверь на себя.

Я отпрянул в глубину коридора, надеясь, что в кромешной тьме он – тот, кто сейчас за дверью, – не сможет разглядеть меня сразу.

А там ещё посмотрим, кто кого.

Дверь медленно раскрылась.

Чья-то фигура в чёрном дождевике с поднятым капюшоном возникла на пороге.

– Глеб… Глеб, ты здесь?.. Глеб, пожалуйста, отзовись!.. – услышал я слегка испуганный женский голос. – Это я, Надя.

Она громко вскрикнула, когда луч моего фонаря ударил ей в глаза, инстинктивно сделав шаг назад на террасу. Ещё секунда – и она в панике убежит.

– Пожалуйста, извините, – произнёс я самым успокаивающим тоном, на какой только был способен, – вы только не пугайтесь. Меня зовут Вячеслав Балашов, я частный детектив, меня нанял ваш муж. Вот, возьмите, пожалуйста, мои документы. И мой фонарик тоже, а то вы не разглядите их в такой темноте.

– У… у меня есть свой, – всё ещё подрагивающим от недавнего испуга голосом сказала она, нерешительно приняв у меня из рук удостоверение личности и запаянную в прозрачный пластик лицензию на оказание детективных услуг. У неё действительно имелся маленький фонарик, она посветила им на документы, пару секунд всматривалась в них, потом перевела луч на меня, чтобы увидеть лицо.

– Извините, но вы, вероятно, жена моего клиента. Он говорил мне о вас. Надежда Павловна, не так ли?

– Мне он о вас тоже говорил, – неожиданно твёрдым тоном произнесла она, возвращая мне документы. Эта женщина как-то на удивление быстро сумела вернуть себе присутствие духа. Вероятно, у неё был сильный характер. – Он сказал, что вы будете здесь. Это я, дурёха, с перепугу забыла. Меня он тоже два часа назад попросил срочно приехать, сам заказал такси, всё оплатил вперёд. Я всего пять минут как добралась сюда, отпустила такси обратно, как он и просил, и вот… Увидела чей-то автомобиль во дворе, встревожилась… Нашу-то «Ниву» Глеб всегда ставит в гараж.

– Это мой внедорожник, – кивнул я.

– Да. Теперь я понимаю. Как я сама не догадалась, Глеб ведь предупредил, что вы тоже приедете… А где он сам? И почему в доме темно?

– Надежда Павловна, у меня для вас очень плохие новости… – Я постарался говорить ровным и подчёркнуто спокойным голосом. – Боюсь, ваш муж погиб… Я обнаружил его в кабинете, здесь, на первом этаже. Его застрелили… Мне очень жаль, что я прибыл слишком поздно.

Её лицо словно окаменело. Она, не отрываясь, смотрела на меня. И всё молчала.

– Я пытался позвонить в полицию, – проговорил я, чтобы хоть что-нибудь сказать, а больше ничего не пришло на ум. – Но мобильник почему-то отказал, и… Я хотел уже уезжать, когда услышал, как вы подходите к двери…

– Мобильники в здешних местах не работают, – вдруг неестественно тихим и каким-то монотонно-бесцветным тоном произнесла она. – Тут километрах в двадцати большая радиолокационная станция, военная, кажется. Из-за неё все средства связи в окрестности и глушатся…

– А, ну теперь понятно…

Мне показалось, что моя реплика прозвучала как-то неуместно и даже глупо, но я по-прежнему ощущал странное замешательство, не зная, как вести себя с ней.

– Скажите, можно мне… взглянуть на него?… – вдруг попросила она.

– Ну… пожалуй, если вы сами хотите. Однако стоит ли сейчас?.. Ведь вам в любом случае придётся пройти через опознание.

– Просто я должна… убедиться… Никак не могу поверить, что его больше нет…

– Понимаю. Ну идёмте.

Дверь кабинета, раскрытая мною, была всё так же гостеприимно распахнута.

Надежда Павловна, не переступая порог комнаты, заглянула внутрь, не сразу догадавшись опустить взгляд вниз. Но, едва увидев труп, тут же отпрянула. Даже при свете фонаря я увидел, как мгновенно побледнело её лицо.

– Да… Это Глеб… Это он… – прошептала она. – Но Боже, как его страшно изуродовали…

Я, слегка поддерживая за плечи, медленно повёл её, содрогающуюся от сдерживаемых рыданий, обратно к выходу.

– Идёмте отсюда. Мы сейчас поедем обратно в город. Нам надо поставить в известность компетентные органы, и чем быстрей, тем лучше…

– А кто… кто мог это сделать? – спросила она, глядя на меня. – Вячеслав Иванович, как вы думаете?..

– Точно сказать невозможно. Но Глеб Эдуардович подозревал, что за ним охотится некто Волк. Вы, наверное, слышали про этого маньяка?

Она тяжело вздохнула.

– Глеб сегодня по телефону рассказал мне всё… о том, что он почувствовал давно уже за собой слежку… что ему может грозить опасность… Но для меня это было неожиданностью… настоящим потрясением. Я вообще ни о чём не подозревала! Глеб сказал, что решил переждать опасное время здесь, за городом, в этом доме. При встрече обещал всё объяснить подробней…

– В данных обстоятельствах напрашивается только одна правдоподобная версия: ваш муж где-то, при каких-то обстоятельствах пересёкся с тем, кто называет себя кличкой Волк. И Волку, скорее всего, пришло на ум, что Глеб Эдуардович его каким-то образом «вычислил», или по крайней мере заподозрил – маньяки ведь зачастую народ крайне мнительный, и могут вбить себе в голову любую чушь. Поэтому Волк стал следить за вашим мужем, выбирая подходящий момент, чтобы от него избавиться… Но как он сумел заманить его сюда, да ещё подобраться к нему незамеченным?! Это действительно загадка, которую так просто не разгадать.

Мы уже подошли к выходу из дома и задержались у открытой входной двери. Я старался сейчас разговорить женщину – иначе у неё от всего узнанного и увиденного вот-вот мог произойти нервный срыв, а я заметил, что она была уже на грани его.

Поэтому я продолжил свои подчёркнуто спокойные размышления вслух, слегка привалившись плечом к стенке коридора.

– Здесь перед нами встаёт вопрос, и не просто вопрос, а, я бы сказал, «вопрос вопросов»: кто же такой Волк? Как и где он пересёкся с Глебом Эдуардовичем? Это мог быть и случайный человек, с которым ваш муж просто столкнулся на улице. Но в таком случае Волк мог бы убить его гораздо раньше, без всяких сложностей. Однако если это, наоборот, кто-то из ближайшего окружения вашего мужа, то всё встаёт на свои места: Волк так долго готовился, чтобы на него в итоге не пало ни тени подозрения в убийстве – поскольку он лично знал погибшего, и тем самым автоматически попадал в круг подозреваемых. Да, тут стоило постараться, чтобы подготовить всё как следует… Для этого необходимо знать до тонкостей весь распорядок дня своей «цели», чтобы сконструировать и своё собственное «железное» алиби. Вот, вероятно, и разгадка всей его долгой и тщательной слежки. – Я коротко взглянул на неё. Она слушала меня с напряжённым вниманием, боясь пропустить хоть слово – что ж, отличный признак, мне явно удалось «переключить» её внимание, заставив хоть на время забыть о пережитом ужасе. – Надежда Павловна, как вы думаете – это мог быть кто-то из друзей вашей семьи, или из его знакомых по работе?

– Скорее второе, – медленно, задумчиво произнесла она. Ну, слава Богу, кажется, моя попытка вовлечь её в разговор и вывести из околошокового состояния действительно удалась. – Мы ведь почти ни с кем не общаемся, да и родственников у нас «кот наплакал», и все они далеко…

– Значит, на работе. А может, у вас есть какие-нибудь предположения? Вы хорошо знаете сослуживцев мужа?

– Нет, совсем нет. Так сразу вообще никого не припомнишь… К тому же Глеб в своё время сменил много профессий, он где только ни работал: был грузчиком, официантом, гримёром в театре, даже одно время подрабатывал натурщиком в художественной академии. Только потом взялся за ум, как говорится – закончил финансовые курсы и нашёл эту работу экспедитора, которая ему действительно понравилась. И зарабатывать, особенно в последние полгода, стал хорошо – мы наконец-то ремонт в квартире сделали, потом вот эту дачу купили, ещё и автомобиль – «Ниву», правда, подержанную… – Она тяжело вздохнула. – Но меня, вы знаете, и это уже не радовало. И всё из-за его поведения… Стал таким угрюмым, раздражительным, сам не свой. Дома почти всё время молчал, или сидел слушал в наушниках своего Высоцкого… Я даже думала, что у него что-то случилось с психикой. Уже собралась обратиться к врачу… А первое время после того, как мы поженились, был совсем другим человеком. Я и подумать не могла, что он… просто смертельно кого-то боится…

– Действительно, страх очень тяжело действует на людей, – подтвердил я. – И, кстати, музыка, особенно хорошая – лучшее средство хоть немного расслабиться в таких случаях.

– Муж очень любил слушать музыку, – подтвердила она, – особенно Высоцкого. Его любимая песня…

Едва слышный скрип половиц в коридоре и тихий металлический щелчок послышались почти одновременно.

Столь знакомый мне щелчок снимаемого с предохранителя пистолета.

Но я не успел даже оглянуться.

Выстрелы загремели один за другим, озаряя темноту коридора.

…Словно в страшном сне я увидел, как после первого же выстрела Надежда Павловна содрогнулась и слабо вскрикнула от боли. Ринувшись вперёд, я, прикрывая её собой, рванулся, схватив женщину за плечи, в сторону выхода и спустя секунду вытолкнул из дверного проёма. Потеряв равновесие, мы оба тяжело рухнули на террасу.