Девушка полночи

– Риск выше, а работа на свежем воздухе и с людьми, – подытожил он в разговоре с братом, настраивая подслушку полицейского канала по рации для водителей. И тут же потерял интерес к разговору с братом, так как попал на перепалку между сотрудниками органов. Он аккуратно записал к себе в блокнот их клички. Наверное, только Мартин знал, как страдал бы его брат, если бы вынужден был работать в каком-нибудь пункте по обслуживанию населения. Вежливость давалась Войтеку с трудом. Он не умел поддерживать разговор, иногда бывал крайне резок. Он был сам по себе, не старался никому понравиться. Друзья ему тоже были не нужны, хотя постоянная «свита» имелась. Именно благодаря брату Мартин познакомился с Иглой. Войтек использовал младшего по возрасту пэтэушника для передачи чеков с поддельными подписями. Он предпочитал платить Игле небольшой куш, чтобы не рисковать самому. Игла был, кажется, из многодетной семьи. Вечерами он обычно слонялся по городу, и Мартин часто встречал его там. Иногда, компании ради, делился с ним дозой. Мартин знал, что Игла считает его авторитетом в области музыки. Внимание Иглы, как и дела брата, не слишком интересовали Мартина. Хотя он, конечно, завидовал Войтеку из-за наличия у последнего множества талантов, и его раздражало, когда отец, как мантру, повторял, что из Войтека растет крупный бизнесмен.

– А ты закончишь в ночлежке. Разве что брат сжалится и примет тебя на работу.

Поэтому мало кто видел близнецов вместе. Они были похожи, как клоны, их часто путали. И оба ловко этим пользовались. Объединялись они только в костеле. Мартин отвлекал внимание прихожан, а Войтек в это время воровал мелочь с подноса для пожертвований. Делились обычно поровну, пятьдесят на пятьдесят, хотя Войтек зачастую забирал все, поскольку Мартин постоянно был ему должен.

Слон, оценив готовность племянника помочь, удобно расположился в коляске. Поднял одну из ног, абсолютно недвижимую, и положил ее на подножку, как бревно. Со второй справиться было труднее. Мартину пришлось помочь дяде.

– А дай-ка еще мясного салатика, – скомандовал Слон. – Вкус детства.

Пока Мартин копался в холодильнике, инвалид вынул из-за пазухи кожаный бумажник, потертый по краям и до отказа наполненный банкнотами. Мартин застыл с салатом в руках. Слон послюнявил палец и вытащил купюру. Потом добавил еще четыре и подвинул в сторону племянника пятьсот долларов. Мартина ударило в жар.

– Что это вы?

– Поделись с братом, лучше всего пополам. – Слон улыбнулся от уха до уха. Тот еще уродец, а очаровать мог любого. – Бери. Это подарок на восемнадцатилетие. Только не трать на наркотики. Этого Слон никогда не поймет. Отцу ни слова. Так же как и Марысе, иначе заставит вернуть. А я не приму. – И погрозил пальцем.

Дядя и племянник выехали из дома, оставив в кухне ужасный беспорядок. Мартин поклялся себе, что уберет все, как только вернется. Уж это он в состоянии сделать для матери. Она наверняка не спала. Ждала, пока разойдутся гости, и специально не выходила из спальни. Мать уже много лет не общалась со своим братом. Считала, что тот промышляет темными делишками, а ювелирная мастерская – только прикрытие. Брат втоптал в грязь славную семейную традицию. Если бы она разбиралась в обработке янтаря, то точно забрала бы у него бизнес. К сожалению, в ее семье женщинам не принято было давать образование. Они должны были удачно выйти замуж, воспитывать детей и заботиться о домашнем очаге. Именно так поступили все сестры Поплавские, и Мария не была исключением. Одна из сестер живет сейчас в Германии. Это она в тяжелые времена присылала посылки с одеждой, продуктами и бытовой химией.

В свое время Мария старалась наладить отношения с братом в надежде, что тот изменится, сойдет с кривой дорожки и все как-то утрясется, но в конце концов окончательно утратила иллюзии. Тем более что ее старания шли только на пользу Слону. Он завербовал ее мужа на должность слуги – именно так называла Мария роль автомеханика в преступной группировке. Узнав, что Славомир ездит вместе с людьми Слона воровать топливо на территории строящегося перегонного завода или нелегально добывать янтарь в лесу, она устроила грандиозный скандал и пригрозила разводом. В конце концов она заставила выбросить алюминиевую трубу для запуска иглофильтров, которую люди Слона, известные местной полиции как янтарная мафия, использовали для размывания грунта и нелегальной добычи янтаря в районе Северного порта. Не убедили ее и аргументы мужа, который слово в слово воспроизводил мудрствования Юрека о том, что ценный минерал принадлежит всем, а не только государству, которое прибрало его к рукам.

Мартин был уверен, что мать знает, в чем состоят обязанности ее мужа в группировке Слона, но почему-то смотрит на это сквозь пальцы. Все притворялись, что все нормально, потому что так было удобно всем. Может быть, у нее не было выхода и она в душе позволила мужу заниматься этим? Она любила комфорт. И похоже, соревновалась с сестрой, живущей в Гамбурге. Все-таки хотелось иметь и иномарку, и видеомагнитофон последней модели. А с тех пор, как Слон стал главным заказчиком Славомира, жилось им и правда очень хорошо. Например, неделю назад она заказала у скорняка новую шубу из чернобурки. Только третья, самая старшая сестра, жила скромно, можно сказать в лесу. Ее муж был лесничим, человеком глубоко религиозным, неподкупным. Даже взяток у браконьеров не брал.

В те времена Мартин совершенно не думал о том, что правильно, а что нет. Как и о том, что грозит семье в случае разоблачения. Ему хотелось весело жить, играть на гитаре и иметь девушку. Слон импонировал Мартину. С детства близнецы только и слышали о дядюшке: плохой, опасный, хитрый – так говорили о нем в городе. Для них же он всегда был добродушным, трогательным уродцем с ушами слоненка Дамбо. Из-за лопоухости его и прозвали Слоном. Несмотря на то что весь город знал, чем занимается этот ювелир, никто не мог ничего доказать. Люди Слона иногда попадались, но сам он всякий раз выходил сухим из воды. По крайней мере, так казалось со стороны.

– Только без стука. Надо проверить бдительность моей бригады, – сказал дядька. После чего сменил тембр, как будто разговаривал с ребенком. – Сюрпри-и-из!

Мартин рывком распахнул гаражную дверь. Трое мужчин в глубине помещения резко вскочили. Один из них, в трениках, с увесистой «голдой» на шее, схватился за карман.

– Буль, фраер! – заржал Слон. – Это ж пацан!

Павел Блавицкий дал знак маленькому толстяку в турецком свитере, который быстро сгребал мелкие предметы в спортивную сумку.

– Tвою мать… – загнул на родном языке русский, когда из его кармана вывалился пистолет. – Кругом марш!

Мужчины стали перекрикивать друг друга, но Мартин уже не слышал их. Как загипнотизированный, он рассматривал оранжевую «ламборгини» с немецкими номерами. Передняя часть машины была разбита. Правая фара висела на проводах. Вместо лобового стекла – полиэтиленовая пленка, прилепленная скотчем, но Мартин как будто и не замечал всех этих повреждений. Сразу было видно, что это супертачка. За все время отец только раз занимался подобной машиной, но так и не разрешил ему проехаться, даже за городом. На этот раз Мартин пообещал себе, что сделает все, чтобы сесть за руль этой ракеты.

Наконец справившись с потрясением, Мартин взглянул на освещенный тусклым светом токарный стол, за которым собрались гости. На нем лежали крупные куски необработанного янтаря, самый большой – величиной с полбуханки хлеба, а рядом неразрезанные листы напечатанных долларов и рублей. Отец попытался заслонить собой стол. Он покраснел, на лбу пульсировала вена.

– Мартин, быстро домой!

Слон поднял руку:

– Если хочет, то пусть остается. Он уже взрослый.

Мартин впервые увидел отца до такой степени взбешенным.

– Через три дня. Только тогда он сможет сам решать.

Отец и Слон несколько секунд прожигали друг друга взглядами. В конце концов инвалид опустил голову. Подъехав к шкафчику для инструментов, возле которого стоял наполовину опорожненный ящик водки, он ударил по дну одной из бутылок, открутил крышку и разлил водку по грязноватым стаканам. Все, кроме отца Мартина и крепкого брюнета в светлом пиджаке, получили свою порцию. Лицо последнего не выдавало излишнего интеллекта, хотя отполирован он был, как итальянский мальчик с подиумов. Красавчик был на несколько лет старше Мартина, но ростом как минимум на голову ниже.

– Должен же ты хоть на что-то годиться, Вальдемар, – бросил Слон.

Мачо легко проглотил обидную реплику.

– Вам ведь известно, что мне врачи запретили, – ответил он, спровоцировав общее веселье. Сейчас он смотрел на Мартина с еле заметной улыбкой. Вальдемар регулярно продавал молодому Староню марихуану, ЛСД, а иногда и что-то потяжелее. Однако сейчас делал вид, что они незнакомы. Похоже, обожал держать человека на крючке.

– Я люблю водить, только это и умею, – добавил Вальдемар. – Это у меня получается лучше, чем у кого-либо, сэр.

– Брешешь, сынок. Телок ты клеишь лучше. Все более свеженькие к тебе липнут. Весь в меня. – Слон поднял стакан и залпом выпил. Потом слегка скривился и взглянул на этикетку. – Это ж спирт «Рояль» со святой водой. Русов, что ты мне приволок?

– Водка лучше хлеба, жевать не трэба, – заржал русский и подставил пустой стакан, требуя очередной порции.

Остальные сделали то же самое. Слон, прежде чем налить Мартину водки, вопросительно посмотрел на его отца.

– Половину, – сказал тот.

– Думаешь, он еще ребенок? Не рос ты тут на районе, – ответил Слон. – Папа римский нашелся… Ты, поди, ни одного урока в воскресной школе не пропустил.

Публика отреагировала, как и ожидалось. Гогот заглушил ответ отца Мартина.

– Не богохульствуй. Только об одном тебя прошу, Юрек. И сына мне в это не втравливай. А разговоры обо мне и о Боге давай продолжим в другой раз. Надеюсь, что и ты когда-нибудь обратишься к Господу, но не мне тебя уговаривать. Пусть выпьет, если хочет.

Слон обратился к Мартину:

– Хочешь?

– Полный, – ответил тот.

Отец искоса взглянул на него. Собравшиеся одобрительно присвистнули.

– Полный – через три дня. Сегодня ты еще молокосос. – Славомир отлил половину на пол.

– Не твое, не жалко, – прокомментировал вполне довольный Слон. Как обычно, спровоцировав конфликт, сам он остался в стороне.

Мартин показательно залпом опрокинул содержимое стакана. Горло обожгло огнем, но он не показал виду.

– За любовь, – пробормотал Русов. – Третий всегда за любовь.

– Как будто бы Христос по жилам побежал, а? – рассмеялся Буль.

– Удался сынок. – Слон обратился к родственнику. – Далеко пойдет.

– Лишь бы только не так далеко, как твои, – отрезал Славомир. Он вырвал стакан из руки сына и с грохотом поставил на стол.

Повисшую тишину можно было резать ножом. Никто не смел открыть рот, все ждали реакции шефа. Тот долго сидел в задумчивости. Не парировал, как это бывало обычно. Три года назад жена и двое сыновей Поплавского погибли в горящей машине. Автомобиль взорвался при повороте ключа зажигания. Говорили, что это покушение, хотя следов взрыв ного устройства обнаружено не было. Официальной версией стала неисправность газовой установки. С тех пор Слон был прикован к коляске. Нижняя часть его тела была парализована, а приступы посттравматической эпилепсии случались все чаще. Только благодаря диагнозам его до сих пор не упекли за организованную преступную деятельность. Врачи выдали ему заключение, гласящее, что он не может пребывать в СИЗО, а также присутствовать на судебных заседаниях. Через несколько месяцев прокуратура закрыла дело в связи с отсутствием доказательств. После этого Слон нанял молодого водителя, Вальдемара, который всегда заводил машину, открыв все двери. Поплавский ждал на безопасном расстоянии, шутя, что не затем он платит своим псам, чтобы разлететься на куски в один прекрасный день.

Сейчас Слон одарил отца Мартина взглядом из-под полузакрытых век. Усмехнулся с издевкой, как будто рассказывал анекдот:

– В следующий раз, родственничек, я вывезу тебя в лес, чтобы преподать урок вежливости. Что-то ты разгавкался.

Старонь, однако, и не собирался каяться.

– Что, правда глаза колет? – бросил он. После чего спустился в яму и продолжил ковыряться в оранжевом авто.

Слон злобно сжал губы.

– Ничего, подожмешь еще хвост, – пробормотал он себе под нос. – Твое счастье, что мы родня.

Компания притихла. Ситуация обострялась.

– Знаете анекдот? – осторожно подал голос Буль. Это была явная попытка разрядить обстановку. – Спрашивает один мужик другого: «Как это вдруг твоя жена отпустила тебя в бар?»

– Нет, – сказал русский. – Еще не слышали.

– «Я сделал ей ванну с пеной, поэтому она меня и не останавливала». – «С омолаживающей?» – «Нет, с монтажной».

Раздался громкий гогот Слона, к которому сразу же присоединились все члены свиты. Собравшиеся были благодарны Булю. Только русский сидел скривившись.

– Не понял, – буркнул он.

– Я тебе переведу, Витя. – Буль крепко ударил его по спине, отчего тот несколько подался вперед. – Давай-ка займемся долларами. Режем, считаем и баиньки. Да и жрать охота.

– Дело говоришь. Мы тут треплемся, а работа не ждет, – закрыл тему Слон.

Все вернулись к своим занятиям. От ямы понесся мерный гул двигателя. Славомир, несмотря на множество претензий к шефу, со своими задачами справлялся идеально.

Мартин поблагодарил за выпивку и встал, собираясь уйти. Дядюшка остановил его жестом и показал на место возле себя. Мартин поставил туда стул. Они сидели и смотрели, как Буль, Вальдемар и еще двое каких-то новых – их Мартин видел впервые в жизни – проверяли банкноты под ультрафиолетовой лампой.

– Комар носа не подточит, Витя. – Буль одобрительно причмокнул. – Даже я бы не отличил.

– Не переживай. – Слон подмигнул племяннику. – Твои – настоящие.

Прямо перед ними стояла оранжевая «ламборгини».

– Класс, – с восхищением произнес Мартин. – Какой у нее пробег?

– Отмотаем счетчик, будет такой, как надо, – ответил Слон. – У тебя уже есть машина?

Парень покачал головой.

– А хотелось бы?

По лицу Мартина блуждала легкая улыбка.

– Может, такую? Девочек бы возил. Съездил бы в далекое далеко. – Перспектива казалась весьма привлекательной, но дядюшка сразу же ее разрушил: – Батя купит тебе, когда будешь старым пнем, лет тридцати с гаком. – Тут он демонически рассмеялся. – Тогда уже и наш Вальдемар будет на том свете, разгонится до трехсот в час и расплющится о какое-нибудь дерево.

– Или провалюсь в пропасть, – добавил без улыбки водила.

Мартин удивленно обернулся. Несмотря на то что шофер стоял на достаточно большом от них расстоянии, он слышал каждое сказанное ими слово. Они понимающе переглянулись.

– Лучше быстро сгореть, чем медленно тлеть, согласен?

Мартин взглянул на свою майку с портретом Кобейна и запахнул рубаху. Этот хлыщ насмехался над ним, но Мартин не отважился ответить, решив, что обязательно сделает это в следующий раз, когда они будут один на один.

– Это его тачка. – Слон указал на Вальдемара. – Если бы отец тебя любил, то купил бы тебе такую. Но зато у тебя есть дядя Слон, и поэтому Вальдемар даст тебе покататься. Через неделю, когда будет готова. Хоть твой старичок и страшный зануда, но надо отдать должное, он лучше всех в этом городе выпрямляет железяки. Надо еще все оформить как следует, чтоб бумажки не cмердели.

Мартин не успел запротестовать, как Слон уже приказал Вальдемару отдать ключи и техпаспорт.

– В пятницу поедешь со своей девчонкой на прогулку по Гданьску. Насчет прав я дам знать кому следует. Только помни, не выезжай за пределы города, понял?

Если бы взглядом можно было убить, то Мартин сию секунду погиб бы под обстрелом небесно-голубых глаз Вальдемара.

– Неплохой лапсердак. – Мартин указал на пиджак водилы, рассчитывая как-то подольститься, но эффект получился противоположный.

– Только попробуй поцарапать, – прошипел Вальдемар и отошел в сторону покурить.

Слон с удовольствием наблюдал за поединком молодняка.

– Выйдешь в люди, Старонь. Каков аппетит, такова и жизнь. А ты любишь поесть.

Потом он подозвал лысого качка с цепью на шее и что-то шепнул ему на ухо. Буль даже не поднял глаз, только кивнул, давая понять, что приказ ясен.

– Оставьте мелкого в покое, завтра в школу, – Славомир высунулся из ямы, – и так достаточно позабавились.

– Чего так напрягаешься, Старонь? – Инвалид рассмеялся, а потом обратился к Мартину: – Можешь идти спать, сынок. Если смурфы прицепятся, то звони не папаше, а вот этому. – Он указал пальцем на Буля. – Пан Блавицкий вытащит тебя из любого дерьма, потому что он мой человек, а в тебе течет кровь Поплавских. Только помни, у тебя есть один день, потом рай закончится. И когда ты заскучаешь по нему, то сам сразу же разыщешь дядю Слона.

– Во что вы его втягиваете? – Отец Мартина вырос за спиной инвалида.

– Иди, сынок, – очень спокойно повторил дядюшка. – «Спокойной ночи, малыши» давно закончились.

Выходя, Мартин слышал громкую ругань отца с дядей, но решил не обращать внимания, подумав, что это самый счастливый день в его жизни. Он был слишком молод, чтобы понять, что несколько минут назад подписал договор с дьяволом. Большое счастье всегда обходится дорого. Только неприятности ничего не стоят.

Ему приснился африканский слон, лежащий на диком пляже, недалеко от его дома. Его пожирали черви, чайки кружили над останками. Курортники не обращали на него внимания. Они раскладывали рядом с ним шезлонги, устанавливали зонтики. Продавец мороженого поставил на него свой короб с товаром. Он не замечал, что внутрь короба тут же стали пробираться личинки мух, потому что его окружила группа детей с монетами в руках. Коробейник продал почти все мороженое и двинулся дальше. Только тогда Мартин заметил худощавую шатенку из душевой. Она стояла по пояс в воде и погружалась все глубже. Через мгновение вода была уже на уровне ее шеи. Мартин бросился к ней. Волны были слишком высокими. Он кричал, но она не слышала. И наконец исчезла под водой. Слона на пляже тоже не было. Мороженщик зазывал покупателей, а на песке жарились пляжники.

Он проснулся в холодном поту. Встал, быстро оделся, поняв, что проспал, как всегда. Кровать брата была идеально застелена. Форма Мартина висела на вешалке у зеркала, чистая рубашка была тщательно выглажена. Видимо, мать ночью принесла снизу его вещи. Только пуговицы не было. Мартин знал, что Войтек отмажет его в школе. О сне он быстро забыл. Он думал только о том, что совсем скоро настанет очень важный для него день. Он впечатлит Монику оранжевой торпедой. В кармане у него было пятьсот долларов. Он сдаст их в обменном пункте и возвратит долг Вальдемару. Каждый торчок знал, что у того самый лучший товар в городе. Мог не знать разве что его шеф, ничего не подозревающий о том, каким образом подрабатывает его личный водитель. Это показалось Мартину очень забавным.

Перед выходом Мартин покрасил деревяшку. Он выбрал черный цвет. Серебристый показался слишком уж вызывающим. Деревяшке нужно было высохнуть. Теперь ее было не отличить от пистолета известного агента. Мартин очень хотел поскорее показать игрушку Пшемеку. Но он все-таки вернулся и спрятал недосохший пистолет в печку за кроватью брата. Если бы отец нашел «оружие», то точно подумал бы, что Мартин тайком присоединился к группировке Слона. А копаться в вещах примерного братишки никому не придет в голову.

Моника Мазуркевич складывала учебники в школьную сумку по размеру, от самого маленького до самого большого. Рядом пенал, второй завтрак, всякие девчачьи мелочи. Географ закончил делать записи в журнале и взглянул на девочку из-под очков. Когда она нагнулась, короткая юбка поднялась слишком высоко. Учитель отвернулся.

– До свидания, – сказала она и направилась к выходу.

Кроме нее, в классе никого не было. Моника почти всегда выходила последней. Он наблюдал за ней во время контрольных. Она всегда долго думала, прежде чем что-то написать. Грызла карандаш, покусывала губы, убирала падающие на лицо волосы. Он хорошо изучил ее почерк, сразу узнавал округлые буквы, витые «а» и закрученные в спираль «д». Она казалась не по возрасту зрелой. Интриговала его. Он сам не понимал почему. Никогда не спешила, не рвалась отвечать. Сидела за последней партой, глядя в окно. Сначала ему казалось, что она не слушает, но, когда он вызывал ее, всегда знала, о чем идет речь. Отвечала флегматично, правильно, хотя и не была особенно способной. Некоторые учителя ошибочно причисляли ее к тупицам, но географ знал, что до нее попросту трудно достучаться. Она жила как будто за стеклом, в своем мире, но дурой не была, в отличие от своих многочисленных сестер и братьев. Особенно братьев.

– Можно тебя на минуту? – Он вернул ее из коридора.

Она часто дышала. Нервничала, смотрела на него неуверенно.

– Я хотел бы… – Он не придумал заранее, что ей сказать, повел себя импульсивно, глядя на очертания маленьких грудей под ее блузкой. – Речь об Аркадии. Ему очень трудно дается материал. Может быть, ты поможешь ему? Вас ведь шестеро, правда?

– Семеро, – поправила она. – Самый старший, Пшемек, учится в мореходном училище.

– Ах да, помню. Он учился у меня в средней школе. – Учитель вспомнил качка с куриными мозгами и удивился, что тот поступил в такое престижное заведение. Только из жалости он позволил ему тогда закончить и не остаться на второй год. Сейчас подобная перспектива ждала другого брата Моники, Аркадия. – Прочти с Ариком домашнее заданее, погоняй его по вопросам. Помоги маме, у нее наверняка полно забот.

– Попробую. – Она, как всегда, казалось, витала в облаках.

– Я только хочу обратить твое внимание. Если Арик не исправится, то у него могут возникнуть проблемы с переходом в следующий класс. Я говорю это тебе, хотя должен был бы вызвать родителей. Я понимаю, что им не до репетиторов. Но если вдруг возникнут какие-то трудности, любые, – он откашлялся, – ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

Он почувствовал, как у него краснеют кончики ушей, и поправил очки. Девушка наверняка не поняла двусмысленности его высказывания. Она смотрела на него не моргая.

– Я могу идти?

Моника пошла прочь, сгорбившись. Географ наблюдал за ней, пока она не скрылась за дверью. Потом встал и обвел взглядом школьный двор, предполагая, что вскоре увидит ее там, так как это был ее последний урок.

Напротив школы стояло спортивное авто. Это была оранжевая «ламборгини», издалека отдающая темными делишками. Когда Моника вышла из школьной калитки, водитель выскочил из машины и подошел к ней. Учитель снял очки и прищурился. Он узнал этого парня. Несколько лет назад он учился здесь. Это был один из близнецов Староня, автомеханика. Моника молча прошла мимо высокого блондина, но, когда он схватил ее за плечо, вынуждена была остановиться. Под давлением ее взгляда он убрал руку. Географ заинтересованно смотрел на этих двоих и думал, что может быть между ними общего. Они не были похожи на пару. Перекинулись парой фраз, потом парень открыл дверцу машины и девушка села в нее. Раздался рев мощного двигателя, и авто тут же исчезло из виду. Географ почувствовал укол зависти, не понимая, чего это касается больше: машины или девушки. Он тоже был когда-то юным и мечтал о многом. Но у него не было отца, который перебивает номера двигателей по заказу мафии. Здесь было два варианта: либо парень присоединится к бандитам, либо отец позаботится о его образовании и разорвет его связь с преступным миром. Так или иначе, легкий старт ему был обеспечен. Учитель после стольких лет работы в школе мог позволить себе максимум покупку проездных билетов для всей семьи. А для того чтобы содержать семью, оплачивать обучение детей, ему приходилось платить соседу за подвоз до Калининграда, ради переправки янтаря все для того же Слона. За счет репетиторства в этом городе прожить было невозможно.

Моника сложила руки на животе, прижимая ладонью поношенную вязаную сумку с учебниками. Костлявые колени были плотно прижаты друг к другу. Между бедрами образовалась щель в форме полумесяца. Мартин не знал, как начать разговор, поэтому пока демонстрировал свое водительское мастерство. Он поочередно нажимал кнопки на панели управления, переключал радиоканалы, пока в конце концов случайно не включил подогрев пассажирского сиденья. Она удивилась, когда почувствовала тепло под ягодицами, но воздержалась от комментария. Какое-то время они ехали молча.

– Куда ты меня везешь? – первой прервала она молчание.

– Сюрприз, – ответил он.

– Я не люблю сюрпризов.

– Именно так я и думал.

– У тебя есть права?

Он засмеялся, скрывая нервозность.

– Ты всегда такая?

– Какая?

– Ну, не знаю. Колючая.

Она посмотрела на него искоса, чем немного испугала.

– Это тачка моего дяди. Взятая напрокат, не ворованная, – уверил Мартин.