Отдай мое сердце

– А что мне теперь делать? – спросила Кенлех. Хвала Магистрам, не обреченно, а заинтересованно, явно рассчитывая получить инструкцию и немедленно приступить к ее исполнению.

– Хороший вопрос, – серьезно ответил ей Джуффин. – Для начала, как ты сама сказала, временно перестать себе доверять. Это тяжелая жизнь, согласен, но ничего не попишешь. Надеюсь, мы быстро поймем, что с тобой случилось и как это исправить. Но если нет, я бы посоветовал на какое-то время уехать из Угуланда.

– Уехать? – упавшим голосом повторила она.

– Это все-таки проще, чем годами жить, не доверяя себе, – мягко сказал шеф. – А как ты думаешь, почему ссылка во все времена была настолько популярным наказанием за магические преступления? Именно потому, что, когда человек, овладевший магией, не может справиться с самим собой, для него самого лучше находиться там, где очень трудно колдовать. В дальних краях долгая пауза между решением и магическим действием неизбежна, а чем дольше она длится, тем больше шансов успеть себя обуздать.

Кенлех совсем сникла. Джуффин укоризненно покачал головой и добавил:

– Не хочешь уезжать, оставайся, дело хозяйское. Это был совет, а не приказ. Формально ссылать тебя не за что. Леди Айни Тулорая уже заявила властям о твоей невиновности и вряд ли возьмет свои слова назад. Остается надеяться, что мы разберемся с этим делом раньше, чем ты успеешь еще что-нибудь натворить.

– На худой конец запру тебя в подвале, – подмигнул жене Мелифаро. – Ты как раз недавно спрашивала, зачем в нашем доме такой огромный подвал, который мы совсем не используем. А вот затем!

Он выглядел довольным, как будто уже все уладилось. Похоже, заколдованная жена его совершенно устраивала – в отличие от просто злой.

* * *

– Ну слушай, так уже вполне можно жить, – сказал я Джуффину, когда мы остались вдвоем. – Даже мне понятно, с чего следует начинать; тебе – тем более. Интересно, в этой магической школе всех подряд приводят в полубезумное состояние? Или только отличников? Или, наоборот, двоечников, чтобы веселее было делать домашнее задание? А что, прекрасный ход.

– Я уже послал зов Трикки и попросил его отозвать дела хулиганов из Канцелярии Скорой Расправы на доследование, – кивнул шеф. – И первым делом выяснить, кто из них в этом году брал уроки магии, где, у кого, и чему именно обучался. Но если ты думаешь, что все в итоге окажутся учениками Школы Начальной Магии леди Шуманы Тамайхуни, вынужден заранее тебя разочаровать. У нее самое модное заведение такого рода в столице. И самое дорогое. И, между прочим, единственное, в котором соглашаются учиться члены аристократических семейств.

– Даже так?

– Ну да. Все-таки для них она более-менее своя. Формально леди Шумана не принадлежит к столичной аристократии, ее мать была со скандалом изгнана из семьи после брака с простым моряком, да еще и куманцем. Но это не отменяет того факта, что леди Шумана связана кровным родством с большинством знатных семейств. А с доброй четвертью еще и любовными узами, леди Шумане нравится похищать сердца. Даже Корва Блимм угодил в ее коллекцию; впрочем, не удивлюсь, если леди Шумана просто по старой дружбе помогала ему поддерживать репутацию светского человека. В их среде считается крайне неприличным подолгу сохранять верность в браке, уподобляясь жалким обывателям без страсти и воображения. Зная Корву, уверен, что пока леди Атисса болела, ему было совсем не до того. Но дом леди Шуманы Тамайхуни он в ту пору посещал исправно, как минимум, раз в полдюжины дней.

– Вот как, – сдержанно сказал я, стараясь не выказывать удивления. Не получилось, конечно, ни черта. Вдоволь налюбовавшись моей растерянной рожей, Джуффин сочувственно улыбнулся:

– Вполне нормально, что ты этого не знал. Вся твоя здешняя жизнь – бесконечный поток новой информации. Одних только бытовых мелочей на первых порах достаточно, чтобы свихнуться, а я еще и магии тебя учил в ускоренном темпе. Неудивительно, что тебе было не до сплетен.

– Вообще-то Меламори периодически рассказывала о своих родителях довольно странные вещи, – вспомнил я. – Но я думал, она преувеличивает, просто для смеху. Боюсь, я переоценил ее чувство комического. Точнее, недооценил чувство комического, которым обладает сама жизнь.

– Да, наша аристократия часто ведет себя так нелепо, что кажется, они нарочно притворяются, чтобы всех рассмешить, – согласился Джуффин. – Тем не менее, для них все вполне серьезно. Я сам, хоть и переехал в столицу больше трехсот лет назад, никак не привыкну. Бывает, увидишь старого приятеля, задолжавшего тебе пару-тройку жизней со Смутных времен, он заводит обычный в таких случаях разговор, но в самый разгар беседы вдруг спохватывается, что до сих пор не продемонстрировал свои изысканные манеры, говорит: «Да ну вас в болото, совсем меня своей болтовней задурили!» – и, как ни в чем не бывало продолжает рассказывать о выращенных им цветах. А семейные сцены, в ходе которых супруги укоряют друг друга за недостаточное внимание к любовникам: «Как можно так распускаться, того гляди, станут говорить, что мы как лавочники живем!» А приемы, в ходе которых каждый опасается показаться остальным слишком вежливым, чего доброго, засмеют, что сделался угодлив, как старый Королевский придворный! Такая непростая жизнь.

– Чокнуться можно, – вздохнул я. – Какой во всем этом смысл?

– Да честно говоря, никакого. Их далекие предки, ближайшие соратники Халлы Махуна Мохнатого, вместе с ним основавшие Соединенное Королевство, веселые жизнелюбивые люди, никого не боялись, легко пренебрегали любыми условностями и устанавливали порядки, удобные им самим. А для потомков имитация их поведения стала тяжелой каждодневной работой, которая практически не оставляет времени и сил на собственно жизнь. Этим всегда кончается, когда наследуя традицию, перенимают не дух, а форму. Но мы отвлеклись. Я говорил о леди Шумане Тамайхуни. Вернее, о ее Школе Начальной Магии, обучение в которой недоступно большинству простых горожан. Так что вряд ли всех наших хулиганов околдовали именно у Шуманы – собственно, только это я и хотел тебе сказать.

– Интересно, чему там научат Кенлех? – невольно усмехнулся я. – Посылать всех к бешеным вурдалакам, не дожидаясь повода? Или заводить любовников в гармоничном соответствии с фазами луны?

– Судя по тому, как она обошлась со своей соседкой, толк от учебы есть, и немалый, – заметил Джуффин. – Это вообще-то девяносто пятая ступень Черной магии – человека против его воли в воздух поднять. Готов спорить, у тебя самого не с первой попытки получится. И, боюсь, даже не со второй. Леди Шумана Тамайхуни отличная учительница. И сама довольно способная ведьма. Сотофа, насколько я знаю, в свое время к ней очень внимательно приглядывалась, даже, вроде, кое-чему учила, рассчитывая, что та захочет вступить в Орден, да характерами не сошлись. Скажу тебе больше, даже сэр Кофа отзывается о школе леди Шуманы Тамайхуни без особого отвращения, а он в подобных вопросах крайне пристрастен. В смысле придирчив. Не будь это наш Кофа, я бы сказал, настоящий сноб. Как все колдуны старой школы, в глубине души уверенные, что звездный час угуландской Очевидной магии уже давно позади, и новичкам ничего выдающегося не светит.

– Вообще-то я не только от Кофы слышал, что большинство этих магических школ довольно сомнительные заведения, – осторожно сказал я. – И преподают там разные шарлатаны, в самом лучшем случае, бывшие послушники каких-то задрипанных Орденов…

– …которые все равно знают и умеют гораздо больше, чем средний столичный житель после ста с лишним лет почти полного запрета на колдовство, – подхватил Джуффин. – Для начала совсем неплохо. Лучше так, чем вообще ничего. В свое время я был вынужден настаивать на принятии самого сурового варианта Кодекса Хрембера, а потом строго следил за его соблюдением – ты знаешь, почему. Но теперь, когда Мир больше не собирается рушиться от всеобщего колдовства, меня радует стремительное возрождение магических традиций. Косо, криво, левой пяткой вместо правой руки, с неизбежными идиотскими выходками, вроде той, что устроила леди Кенлех, а в сумме все равно хорошо – я имею в виду общую картину.

– Это да, – подтвердил я.

– Как по мне, лучше пойти к так называемым шарлатанам и научиться там хоть чему-нибудь новому, чем сидеть, сложа руки, сокрушаться об упущенных возможностях и завидовать собственным детям, у которых впереди интересная жизнь, – заключил шеф.

– А вообще ведется хоть какой-то учет? – спросил я. – Все эти школы, краткосрочные курсы практической магии, частные учителя – где-нибудь есть их полный список? Желательно, с подробным досье на учителей?

– Разумеется, такого списка нет…

– Нет?!

– …ни у кого, кроме нас, – продолжил Джуффин, явно наслаждаясь моим замешательством. – Очень мило с твоей стороны в этом усомниться, сэр Макс.

Я развел руками.

– Ну извини.

– На самом деле за их деятельностью мы следим очень строго. Без специальной лицензии преподавать магию запрещено. Сам знаешь, кто у нас нынче выдает такого рода лицензии. И можешь вообразить, с каким удовольствием сэр Шурф перекладывает все соответствующие проверки и принятие решений на наши с Кофой плечи.

– Я бы тоже переложил. Кому и знать всю эту публику, если не вам.

– Вот именно. Все у нас переписаны и пересчитаны, включая леди Шуману Тамайхуни. Можешь спать спокойно.

– Ну, положим, для спокойного сна ситуация не совсем подходящая.

– Для моего – не совсем, согласен. А для твоего – вполне. Тем более, что у тебя продолжается отпуск.

– Но…

– А проблемы у нас, строго говоря, не по твоей части. Все эти красавцы, включая леди Кенлех, хулиганили наяву. И не в Хумгате. Даже не на Темной Стороне. И кстати, Трикки в твое отсутствие совсем неплохо справлялся, хотя хулиганов стало гораздо больше. Но если привыкнуть к идее, что теперь всегда будет так, разбираться с ними совсем несложно. Происшествия-то сами по себе пустяковые.

– И что, из-за того, что этот великий умник, видите ли, неплохо справлялся, я пропущу самое интересное?! – возмутился я.

– Самое интересное не пропустишь, – пообещал Джуффин. – Как только оно начнется, сразу тебя позову.

– Если еще дозовешься.

– Хочешь сказать, ты все-таки научился ставить защитный барьер?

– Вроде бы научился.

– «Вроде бы» – не тот ответ, который меня устраивает. Ладно, сейчас проверим. А ну давай, ставь.

Я отвернулся к стене, чтобы сосредоточиться. Представил, как вокруг моей головы вырастает здоровенный шар из непрозрачного камня. Шурф советовал черный, но у меня почему-то все время получалось что-то вроде зеленого малахита с прожилками. Впрочем, на результат цвет, как выяснилось, не влияет.

Какое-то время мы сидели молча. Я мысленно проверял надежность выстроенного барьера, а Джуффин мне не мешал. Наконец я решил, что готов к проверке, и тут он сказал:

– Судя по выражению твоего лица, ты меня не услышал. А то бы уже рвал и метал.

– А что такое ужасное ты пытался мне сообщить?

– Сказал, что решил вернуть тебя отдыхать в Холоми.

– Что за?!..

– Вот примерно такой реакции я от тебя и ждал. Но ее не последовало. Значит, барьер удался на славу. Притворство – не самая сильная твоя сторона.

– Но вряд ли я буду часто им пользоваться, – честно признался я. – Очень уж я для этого нервный. Сразу начинаю воображать Магистры знают что.

– А часто и не надо. Только когда ложишься спать, – сказал Джуффин. И тоном искусителя добавил: – И я больше не смогу разбудить тебя на рассвете. Ты же об этом всю жизнь мечтал.

Я посмотрел на него с интересом. А ведь да!

* * *

Джуффин и правда не разбудил меня на рассвете. Но только потому, что на рассвете я уже не спал. Примерно за час до этого выдающегося астрономического события меня разбудил сэр Шурф. Щадя мои нервы, сразу сказал: «Насколько мне известно, ничего не случилось».

«Отлично! – обрадовался я. – Ты теперь каждые полчаса будешь будить меня сообщением, что в Мире все в полном порядке? Спасибо, ты настоящий друг».

«Настолько далеко моя забота о твоем душевном покое все-таки не зайдет. Я и сейчас не хотел поднимать тебя без крайней необходимости, однако сэр Джуффин сказал, что если ты пропустишь вечеринку, которая началась в его кабинете, ты нам обоим этого никогда не простишь».

«Прямо так и сказал – “вечеринку”?» – изумился я.

Шурф ничего не ответил. Но, в общем, и так ясно, что уж кто-кто, а он совещание вечеринкой не назовет. Не его стиль.

«Погоди, это получается, и тебя за компанию разбудили? – спросил я. – То есть смысл всей этой суеты с защитным барьером заключается в том, что с ума от бессонницы мы с тобой сойдем одновременно? И счастливо воссоединимся в лучшем приюте безумных, где можно сутками напролет спокойно болтать обо всем на свете, не опасаясь куда-нибудь опоздать? А что, гениальный план».

«Не хотелось бы тебя разочаровывать, но одновременно все-таки вряд ли. Я крепче. Гораздо дольше продержусь. Это я к тому, что обо мне не следует беспокоиться. По крайней мере, не на этот счет».

Спорить я не стал. Но не потому, что был с ним согласен, а по сугубо техническим причинам. Если хотите, чтобы я выслушал вас без единого возражения, просто используйте Безмолвную речь за час до рассвета. Слова поперек не скажу.

А еще в это волшебное время суток можно очень дешево купить мою душу. Буквально за один глоток бальзама Кахара. Максимум – за два.

…Но на этот раз я даже не вспомнил о бутылке с бодрящим зельем. Потому что мое любопытство проснулось прежде ответственного за хозяйственные вопросы ума. И сразу завопило: эй, что там у них за вечеринка? Почему «никогда не прощу»? Чего?!

Не дождавшись ответа, любопытство железной рукой ухватило меня за шиворот и вытащило из постели. Другой железной рукой оно меня одело. Ни умывать, ни причесывать, что характерно, не стало. Решило: и так сойдет.

После этого любопытство проводило меня до порога и дало такого пинка, что я полетел в направлении улицы Медных Горшков, как ракета. И только примерно на полдороге задался вопросом, какого черта не отправился в Дом у Моста Темным Путем. С другой стороны, может, оно и к лучшему, что обошелся без магии. Все роковые ошибки в своей жизни я совершал именно по утрам.

Поэтому я проявил благоразумие, обычно мне несвойственное, и остаток пути тоже прошел пешком. В конце концов сладкий осенний воздух вполне того стоил. Не говоря уже о наливающихся бледной предутренней синевой небесах.

Вполне закономерно, что в Управление Полного Порядка я прибыл в состоянии, мало пригодном не только для работы, но даже для ее условно убедительной имитации. Зато для вечеринки самое то, – злорадно ухмылялся я, пересекая коридор таким быстрым шагом, словно был еще в самом начале пути.

Первое, о чем я подумал в момент удара: «Кофино зловещее пророчество сбылось, я все-таки вмазался в стену». Сэр Кофа Йох, наблюдая скорость моих хаотических перемещений по коридорам Дома у Моста, и правда предрекал катастрофу чуть ли не с первого дня моей службы. Даже удивительно, что я так долго с этим тянул.

Но потом, уже сидя на полу и потирая пострадавший лоб, я осознал, что стена была какая-то недостаточно твердая. Зато чересчур теплая и подвижная. И… да вот же она передо мной сидит!

К счастью, в свое время я не поленился освоить немудреный знахарский прием, помогающий от ушибов. Всего-то и надо – представить, как из твоей ладони, прижатой к больному месту, бьет ледяной родник, и сказать про себя короткое заклинание – вполне, кстати, созвучное с привычным «ой, блин». С открытыми ранами примерно то же самое, только одним воображаемым родником не отделаешься, их приходится мысленно зашивать; в такие моменты я всегда искренне радуюсь, что у меня нет знахарского призвания, и эту работу не приходится проделывать ежедневно. Штопка – не мое сильное место, я и пуговиц-то за свою жизнь пришил хорошо если штук пять.

С ушибами все-таки проще. Уж насколько я был сонный и оглушенный ударом, а справился буквально за пару секунд. И во все глаза уставился на сбитого мной незнакомца. Это зрелище захватило меня целиком.

Его лицо, обрамленное пышной копной всклокоченных сивых волос, было белым – не бледным, а именно белым, словно бы вылепленным из снега, причем не особо старательным мастером: нос получился слишком велик, лоб непропорционально высок, рот перекошен, подбородок в форме садовой лопаты, натурально грядку можно вскопать. И удивительные глаза разного размера и цвета: левый большой, круглый и темный, а правый – ярко-зеленый, узкий, изогнутый как серп. И будто всего этого было мало, чтобы произвести незабываемое впечатление, лицо по диагонали пересекал кривой уродливый шрам – редкое украшение по нынешним временам. После отмены запрета на колдовство в столице Соединенного Королевства стало очень легко избавиться от шрамов, любой начинающий знахарь охотно возьмется за такую простую работу и сделает за один прием.

Единственное, что не вызывало вопросов, – это его одежда. Самое обычное лоохи темно-серого цвета, у меня самого примерно такое же есть; правда, сэр Мелифаро наверняка сейчас застонал бы, что фасон вышел из моды целых три дюжины дней назад, а этот ужасный оттенок серого способен навлечь на владельца вечный позор, но я настолько далек от мира высокой моды, насколько это вообще возможно. Меня даже куманскими штанами на Королевском приеме не проймешь.

Пока я беспардонно глазел на незнакомца, тот внимательно разглядывал меня. Хотя интересен я разве только в качестве ответа на вопрос: «Что за придурок сбил меня с ног среди ночи в пустом коридоре?» А как самостоятельное зрелище не представляю собой ничего выдающегося. Самый обычный сэр Макс.

Наконец я усилием воли включил голову – насколько это в моем случае вообще возможно – и сказал:

– Извините, пожалуйста. Я спешил и одновременно задумался. Опасное сочетание.

– Не извиняйтесь, я нарочно с вами столкнулся. Чтобы на вас посмотреть.

Говорил он словно бы дуэтом; один голос был низким, глубоким и вкрадчивым, а второй – высоким и ломким, как у подростка. В сумме это производило непередаваемое впечатление – совершенно непонятно, кто на самом деле с тобой говорит.

Я был так ошеломлен его удивительным двойным голосом, что пропустил мимо ушей смысл сказанного, хотя в другое время сразу кинулся бы выяснять, с каких это пор у нас заведено бросаться на людей в коридоре с корыстной целью на них посмотреть? Однако вместо этого спросил – кажется, просто в надежде снова услышать, как он отвечает этим своим невозможным дуэтом:

– Вам помощь нужна? Я не знахарь, но с ушибом справлюсь.

– Справляйтесь, – кивнул незнакомец. – А то голова и правда теперь гудит.

Я коснулся его лба, как положено, одновременно вообразив родник, и вот тогда меня, как говорится, накрыло. Ничего себе сюрприз.

Я уже говорил, что обычно довольно чувствителен к магии. И способного колдуна, даже необученного, легко отличаю от остальных. А рядом с по-настоящему могущественными людьми испытываю такой подъем, что хоть не отходи от них ни на шаг. Но ощущения от прикосновения к этому белолицему были настолько острые, что я бы, будь моя воля, прикрутил кнопку. Однако, где у него эта грешная кнопка, я, конечно, не знал.

Ясно, что такому существу вряд ли могла понадобиться моя помощь, чтобы справиться с ушибом. И вообще чья бы то ни было помощь в каких угодно делах. Но я все равно собрал волю в кулак и благополучно довел до конца простенький трюк с исцелением. Во-первых, я упрямый. А во-вторых, начатое колдовство нельзя прерывать.

– Спасибо, – поблагодарил белолицый. – Забавно, но, похоже, действительно помогло. А ведь мне еще в детстве пришлось научиться обходиться без помощи знахарей. Они со мной не справляются, и это довольно обидно. Вечно все сам! Но вы внесли в мою жизнь приятное разнообразие. Мне понравилось получать от вас помощь. Если однажды что-нибудь заболит, сразу пойду к вам.

К этому времени я настолько пришел в себя, что задал наконец вопрос, с которого, по уму, следовало бы начинать:

– Слушайте, а вы вообще кто?

– Я – Гэйшери. Можно сказать, ваш бывший коллега. Был им примерно восемьсот тысяч лет назад – при условии, что календарям, составленным вашими современниками, можно доверять. А это совсем не факт.

Он говорил без тени улыбки, но я все равно слышал, как он смеется – не ушами слышал, а как бы всем телом сразу. Или даже воздухом вокруг него. Отличная штука этот беззвучный, но явственно льющийся смех. Иметь дело с могущественными колдунами вообще одно удовольствие – пока у них хорошее настроение. Зато когда скверное, хоть на край света от них беги. И от себя, пережившего этот лютый ужас, заодно.

– Ну и чего мы тут расселись? – вдруг спросил белолицый. На этот раз только одним, высоким голосом и таким возмущенным тоном, словно мы сидели на полу уже часа полтора, причем исключительно по моей прихоти.

Я рта не успел открыть, а он вскочил и заодно поднял меня – не протянул руку, вроде бы даже не прикоснулся, а просто увлек за собой, подхватил, как ветер бумажный лист. Я, кажется, и шагу не сделал, а мы уже каким-то образом очутились в кабинете Джуффина, причем я сидел на подоконнике, а белолицый – прямо на полу, у ног леди Сотофы Ханемер, удобно расположившейся в кресле.

– Ого, какая у нас гостья! – обрадовался я. – Если это и есть обещанная вечеринка, то лично для меня она уже удалась.

– Ты пока даже не представляешь, насколько она удалась, – ухмыльнулся Джуффин.

А буривух Куруш не сказал ни слова. Даже не спросил, почему я явился без угощения. Он, нахохлившись, сидел на шкафу под самым потолком – если не знать, что он тут есть, пожалуй, и не заметишь – и делал вид, будто спит. Но на самом деле, понятно, работал. В смысле добросовестно запоминал все, что здесь говорится. Бедная его голова.

– Я бы предпочла пригласить всех вас к себе в беседку, – улыбнулась мне леди Сотофа. – Приятно принимать гостей на своей территории; да и грех сидеть взаперти в такое прекрасное утро. Но ничего не поделаешь, Мастер Гэйшери не любит Иафах.

– Не люблю? – внезапно взвился белолицый и стукнул кулаком по полу так, что зазвенели оконные стекла. – Да я ненавижу это место! Не преуменьшайте силу моих чувств.

– Ладно, – кивнула леди Сотофа. И, снова обернувшись ко мне, сказала без тени улыбки: – Извини, я невольно ввела тебя в заблуждение в вопросе исключительной важности. Мастер Гэйшери ненавидит Иафах.

– Ненавидит так люто, что наотрез отказывается стирать его с лица земли, – добавил Джуффин. – Потому что просто уничтожить – слишком мало для выражения столь сильного чувства. А значит, не стоит возни.

Все трое мололи чушь, сохраняя полную серьезность. Однако меня не проведешь: я знал, что они сейчас хохочут. Безмолвно, но от души. И от нее же наслаждаются моим замешательством. Что по-человечески понятно. Говорят, когда я сбит с толку, выгляжу довольно смешно.

– Вы оперу любите? – спросил я.

Белолицый меня, кажется, вовсе не услышал. Зато Джуффин с Сотофой удивленно переглянулись – что это с ним? Какая может быть опера с утра пораньше? Рехнулся совсем? С чего вдруг?

Будем считать, один-один.

Не дождавшись ответа, я продолжил:

– Лично я не особо. Правда, однажды видел постановку старинной оперы, времен чуть ли не Халлы Махуна Мохнатого, и это было настолько ужасно, что уже почти хорошо. Но современная угуландская опера – развлечение совершенно не в моем вкусе. Однако некоторые неоспоримые достоинства у нее все-таки есть. Например, перед началом представления всем зрителям раздают либретто, где кратко и внятно пересказывается сюжет. Это облегчает понимание происходящего. Сразу становится ясно, что толстяк в красных штанах с воплями бегает по сцене не потому, что внезапно сошел с ума, а просто исполняет роль Ульвиара Безликого в один из самых трагических моментов жизни великого завоевателя. И полураздетые дамы висят под потолком не потому, что полные идиотки, а согласно авторскому замыслу, изображают боевой полет его разъяренных дочерей. Не то чтобы понимание делало зрелище более увлекательным, но по крайней мере, не нужно сидеть и думать, кто тут худший дурак – ты сам или певцы. Все молодцы, все на своем месте, у каждого своя роль. Я это к тому, что вот прямо сейчас мне мучительно не хватает либретто. Так что если хотите аплодисментов, будьте любезны, введите меня в контекст.

– Красиво излагаешь, – одобрительно заметил Джуффин. – В награду за это открою тебе самую смешную часть так называемого контекста: у нас в гостях, можно сказать, овеществившееся ругательство. Самый настоящий Темный Магистр. Так когда-то в незапамятные времена называли магов, принадлежащих Темной Стороне. Вернее, они сами так себя называли. А остальные внимали им, открыв рты.

– Мы просто так шутим, – объяснил белолицый. – Дразним друг друга. По-моему, «Темные Магистры» звучит очень смешно. А что вы теперь так ругаетесь – это просто прекрасно. Именно о такой славе я всегда мечтал.