Тень люфтваффе над Поволжьем. Налеты немецкой авиации на советские промышленные центры. 1942–1943

Затем Граубнер получил многочисленные письма с благодарностями из 2-й танковой армии за мощную поддержку с воздуха.

В марте II./KG4 снова в основном боролась с железнодорожными перевозками. Группа стала практически специализирующейся именно на такого рода задачах. К примеру, начиная с 12-го числа наносились удары по станциям Ливны, Елец и Узловая, а также составам на перегонах Елец – Курск – Касторное и Киров – Сухиничи – Калуга – Износки. В результате движение на этих участках было практически парализовано. Впрочем, и немцы лишились при этом нескольких самолетов и неопытных экипажей. По данным немецкой армейской разведки, по всей видимости полученным в ходе допросов пленных красноармейцев, наиболее успешными были налеты на станцию Ливны 14, 15 и 16 марта, в результате которых были разрушены не только железнодорожные пути, здание станции, склад боеприпасов, но и сам город. Водопровод вышел из строя на месяц, а движение поездов было полностью парализовано на семь дней.

В ночь на 14 и на 22 марта группа произвела два налета на аэродром Курск-Ост. Во время первого, по немецким данным, было уничтожено 5 истребителей Як-1. Результаты второго удара оказались куда более результативными. На аэродроме было повреждено и уничтожено сразу 35 самолетов, опознанных как Як-1, «Харрикейн», «Аэрокобра», Ил-2 и У-2. После этого Курск на 2,5 месяца стал одной из основных целей бомбардировок.

Действия II./KG4 майора Граубнера были столь высоко оценены наверху, что командующий 6-м воздушным флотом генерал-оберст фон Грайм предоставил в апреле специальный отпуск для наиболее отличившихся экипажей группы[8].

Тем временем положение на центральном участке фронта тоже стабилизировалось. Хотя немцы вскоре были вынуждены эвакуировать Ржевско-Вяземский выступ, в течение всего 1942 года угрожавший Москве, южнее они сохранили в своих руках важные железнодорожные и авиационные узлы Орел и Брянск, которым будет суждено сыграть важную роль в последующих событиях.

Kubanbrückenkopf

Примерно в том же духе люфтваффе оказывали мощную поддержку своим войскам и на юге. Специализированная III./KG4 майора Вернера Клосински с 30 января базировалась в Крыму. Таким образом, эскадры как целостного подразделения в этот момент фактически не существовало, что, впрочем, в люфтваффе было скорее правилом, чем исключением.

Группе поручили оказывать поддержку войскам 17-й армии, которая по приказу Гитлера отходила с Кавказа на так называемый Кубанский плацдарм. Одной из задач экипажей «Хейнкелей» стала буксировка через Керченский пролив грузовых планеров Go-242 с боеприпасами и продовольствием, которые приземлялись на специально подготовленных аэродромах Тимощевская и Славянская. На обратном пути, как правило, вывозились раненые. Периодически группа привлекалась и к бомбардировочным вылетам, основными целями которых являлись черноморские порты, вокзалы и аэродромы. Так, 20 февраля были нанесены авиаудары по порту Туапсе и аэродрому Геленджик, 25 февраля по вокзалам в Армавире, Краснодаре и Кропоткине. 3—10 марта была произведена серия ночных налетов на аэродромы Краснодар и Адлер. Здесь базировались советские бомбардировщики и штурмовики, наносившие удары по немецким плацдармам. Вскоре оказалось, что аэродром Багерово, на котором базировалась III./KG4, слишком узкий и тесный для посадки бомбардировщиков в ночное время. После того как пять Не-111 потерпели аварии, группа была переброшена в Саки. 25 марта был выполнен успешный налет на доки в Геленджике, о котором на следующий день даже сообщалось в сводке Главного командования вермахта[9].

II./KG55 и штаб эскадры «Грайф» после падения Сталинграда также обосновались на авиабазе Саки в Крыму. Основными целями «Хейнкелей» были переправы через реку Кубань и наступающие советские войска в районе Армавира и Краснодара. Ну а HI./KG55 в начале февраля действовала с аэродрома Сталино под командованием IV авиакорпуса генерала Пфлюгбейля. Совместно с «Хейнкелями» из III./KG27 «Бёльке», II./KG53 «Легион Кондор» и 14.(Eis)/KG27 они сначала прикрывали отход 1-й танковой армии через Дон. Одной из специфических задач, которые выполнялись самолетами, стала бомбардировка льда на этой реке с целью не допустить быстрого форсирования ее советскими войсками. В марте «Хейнкели», как и их коллеги на центральном участке фронта, переключились на железнодорожные объекты: Батайск, Федоровку, Александровку в дельте Дона. Именно нечеловеческие усилия опытных экипажей, действовавших даже в условиях сильных снегопадов и сильной облачности, позволили сухопутным войскам удержать линию фронта.

Между тем в начале 1943 года обстановка складывалась уже таким образом, что люфтваффе больше не могли держать большую часть своих подразделений на Восточном фронте. В Африке войска союзников рвались к морю в Тунисе, а английские и американские бомбардировщики все чаще бомбили немецкие города. Поэтому все больше опытных подразделений, совершивших на востоке тысячи боевых вылетов, приходилось отправлять на запад.

Согласно планам командования люфтваффе, вся KG4 в начале 1943 года должна была пройти перевооружение на новые тяжелые бомбардировщики Не-177. Предполагалось, что эскадра, с 1940 года специализировавшаяся на стратегических бомбардировках и других специальных миссиях, станет первой, полностью оснащенной этими машинами. И, закончив наконец свою затянувшуюся «командировку» на Восточный фронт, которая должна была завершиться еще осенью 1941 года, будет использована для террористических налетов на британские города. Которые должны были стать возмездием за рейды британских бомбардировщиков на территорию рейха. Однако кризис под Сталинградом и последующие события позволили осуществить этот план лишь частично. 9 февраля только I./KG4 майора Вольфа Веттерера убыла в Лехфельд для перевооружения на Не-177. Остальные две группы продолжали воевать на «старых добрых» Не-111Н-6.

Однако в марте пяти опытных экипажей при этом лишилась и вторая группа эскадры «Генерал Вефер». Среди них оказался и Херберт Зюннер. «Я попрощался с II./KG4 в марте 1943 года в Сещинской, – вспоминал он. – Без всякого предварительного уведомления поступил приказ: пять опытных экипажей немедленно отправить в Шартр во Францию в распоряжение Авиационного командования налетов на Англию (Angriffsfuhrer England)». Оно было сформировано по приказу Гитлера в начале 1943 года. Его руководителем был назначен инспектор (командующий) бомбардировочной авиации оберст-лейтенант Дитрих Пельц, в прошлом пилот пикирующего бомбардировщика Ju-88A и командир II./KG77, специализировавшийся на одиночных рейдах и точечных авиаударах по стратегическим объектам. Используя новые бомбардировщики Do-217K, Ме-410, Ju-188 и Не-177, Пельц должен был начать новое воздушное наступление на Великобританию.

Многие летчики, уставшие от однообразных русских пейзажей и бесконечных атак одних и тех же целей, не без радости восприняли перевод на запад. «Во-первых, было заманчиво переехать из России во Францию, – вспоминал Зюннер. – Но вскоре последовало разочарование… Переброска была проведена в большой спешке сначала на самолете Ju-52, затем поездом через всю Европу на новое место. После переподготовки в KG2 на Do-217, а позднее на Ju-188 в середине года мы приступили к действиям против Англии. Однако успех больше не мог быть достигнут за счет слабых сил. Из 20 членов экипажей бывшей KG4 выжили лишь 3 человека: Хельмут Крёмер, Херберт Зюннер, Хайнц Никлас»[10].

А в конце апреля уже I./KG55 была выведена в Германию на аэродром Барт, где она была преобразована в III./LG1. Последняя, таким образом, стала полноценной бомбардировочной эскадрой, хотя формально сохранила статус учебно-боевой.

«Новая» первая группа эскадры «Грайф» была сформирована 1 мая на аэродроме Сталино на основе отдельной транспортной авиагруппы KGrzbV5, которая также была оснащена самолетами Не-111[11].

Весной наиболее активные боевые действия шли на Кубанском плацдарме, где советские войска стремились любой ценой сбросить части 17-й армии в море. Фюрер же, наоборот, требовал любой ценой удержать этот кусок Северного Кавказа. То ли он планировал использовать его для нового наступления к нефтяным месторождениям, то ли считал его передовым бастионом на подступах к завоеванному в трудных боях Крыму. Так или иначе, именно в небе над Таманским полуостровом в апреле развернулись ожесточенные воздушные бои.

I./KG51 гауптмана Хёберлена 2 апреля была переброшена в Крым на аэродром Багерово. С точки зрения Советского Союза полуостров, как и другие территории, занятые немцами, являлся оккупированной землей. В действительности многие жители Крыма, как и расположенной к северу Украины, симпатизировали захватчикам и даже считали их освободителями. Все-таки в Крыму по-настоящему русским городом всегда был и остается Севастополь, остальная территория исконно принадлежала крымским татарам, а в Керчи с XIX века осело большое число евреев. Правда, после прихода немцев многие из них были уничтожены, другие бежали на Тамань, а сам город после мая 1942 года лежал в руинах, в силу своих античных корней напоминая разрушенный римлянами Карфаген.

«Багерово расположено в восточной части Крыма, возле порта города Керчи, который мы в 1942 году многократно атаковали, прежде чем весь Крым полностью оказался в руках наших войск, – вспоминал Хёберлен. – Эта часть Крыма была степной зоной, рядом находилось село. Некоторые жители были крымскими татарами, которые хорошо относились к нам, потому что они были с самого начала врагами советской системы. После войны по приказу Сталина они были либо ликвидированы, либо депортированы в Сибирь, в ГУЛАГ…

После нашего прибытия в Багерово у нас было несколько дней для экскурсий по окружающим окрестностям. Мы посетили порт Феодосии на южном побережье и знаменитый Бахчисарайский монастырь в горах Крымская Ривьера. Здесь был также морской курорт Ялта, где позднее собралась «Большая тройка»: Рузвельт, Сталин и Черчилль, единодушно объявившие поджигателем войны Гитлера и разделившие Европу. Там красивый пейзаж с пальмами и оливковыми деревьями»[12].

Но главной задачей I./KG51, конечно, было не изучение крымских пейзажей, а прикрытие Кубанского плацдарма. Любопытно, что сами немцы называли последний не совсем понятным словом «Kubanbrückenkopf» (предмостное укрепление), а Таманский полуостров и Кавказское побережье не иначе как Азиатской стороной Черного моря (asiatischen Seite des Schwarzen Meeres). Целями пикирующих бомбардировщиков были артиллерийские батареи, линии снабжения, а также танковые колонны.

Основная причина поразительной эффективности германской бомбардировочной авиации заключалась в ее отработанном универсализме. Одни и те же подразделения и экипажи в зависимости от обстановки могли выполнять как чисто тактические задачи вроде ударов по переднему краю обороны, ближнему тылу, местам сосредоточения войск, прифронтовым коммуникациям, так и стратегические рейды, нанося удары по железным дорогам, узловым станциям, базам снабжения в тылу противника. А в случае необходимости могли совершать налеты и на города и объекты в глубоком тылу. И при этом в любой момент могли превратиться в транспортников, осуществляя снабжение войск и окруженных группировок.

Основной костяк кампфгешвадеров составляли опытные асы вроде Хёберлена, способные за счет индивидуальных профессиональных действий достигать серьезных результатов и в то же время вести за собой необстрелянную молодежь. При этом, несмотря на самые серьезные потери, ветераны, как правило, оставались целы и невредимы, их сбивали только в редких случаях. В результате даже сильно потрепанные авиагруппы могли постоянно поддерживать минимально необходимый уровень боеготовности.

III./KG4 майора Вернера Клосински в это время также продолжала действовать над Кубанским плацдармом.

В апреле «Хейнкели» были оснащены новым высотным прицелом Lotfe 7D, который значительно повысил точность бомбометания, в том числе с больших высот. В конце апреля – мае группа в основном наносила удары по советским войскам, пытавшимся прорваться к Новороссийску через Крымское, а также вела ночную охоту за поездами на перегонах Краснодар – Кропоткин – Армавир – Майкоп.

В середине апреля, едва положение в районе Kubanbrückenkopf стало стабилизироваться, командование 4-го воздушного флота начало постепенно перенацеливать бомбардировщики на выполнение стратегических задач. 16-го числа только что отметивший свой 300-й боевой вылет Клаус Хёберлен получил приказ атаковать цель в глубоком советском тылу. «В 1.45 ночи мы взлетели с дополнительными топливными баками, чтобы атаковать нефтяные месторождения в окрестностях Грозного на старой Военно-Грузинской дороге, – вспоминал командир I./KG51. – Они находились позади Майкопа на краю Северного Кавказа. Наш груз состоял из 1500 килограммов осколочных и фугасных бомб и пяти осветительных. Хайнц, как всегда, рассчитал курс. Медленно поднимаясь, мы направлялись на юго-восток.

Через некоторое время я спросил Хайнца, не проложил ли он курс слишком близко к Краснодару, потому что там была мощная противовоздушная оборона из орудий всех калибров. Вскоре после этого внезапно мелькнули прожекторы, которые сразу же поймали нас. Оказывается, мы летели непосредственно рядом с Краснодаром. Как всегда во время длительных полетов, был включен автопилот, который просто держал нужный курс. Я выключил его для увеличения высоты. Затем начал делать крутые повороты влево и вправо, одновременно внезапно меняя высоту и скорость. В общем, пилотаж был настолько хорош, насколько позволяла наша загрузка. В такие моменты вы полностью теряете чувство времени. У вас нет другого чувства, кроме ощущения борьбы за свою жизнь.

В качестве меры предосторожности мы поднялись до 3000 метров над уровнем моря. Несмотря на ясную погоду, ориентироваться было очень сложно. Тем не менее мы нашли Военно-Грузинскую дорогу, снизились и сбросили первую осветительную бомбу для того, чтобы установить свое местоположение. В это время погода внезапно ухудшилась, на востоке показался плотный облачный покров.

Тем временем наш второй бак был осушен, так что я мог сбросить его. Напрасно мы кружили над землей, чтобы обнаружить цель через облака. Вскоре появился небольшой разрыв. Теперь мы сбросили одну за другой еще три осветительные бомбы и снова увидели военную дорогу. На ней наблюдалось интенсивное движение бензовозов. Мы решили атаковать их, потому что в случае дальнейших поисков нашей цели мы рисковали сжечь наши запасы топлива для обратного полета.

После нескольких «прыжков» над облаками мы бросили последнюю осветительную бомбу, снизились и сбросили бомбы на транспортные средства, которые были хорошо видны в освещении. Яркая вспышка огня при небольшой облачности являлась доказательством того, что мы поразили цель. После более чем четырех часов полета мы приземлились в Багерово, а потом после короткого перерыва и обеда снова приступили к действиям в районе Кубанского плацдарма».

Данный эпизод наглядно демонстрирует тактику действий отдельных «экипажей-разрушителей», отработанную еще во время налетов на Англию осенью 1940 года и успешно применявшуюся в дальнейшем.

В общей сложности гауптман Хёберлен выполнил двадцать вылетов из Багерово, после чего группа перебазировалась в Полтаву[13]. Как оказалось, авиаудар по Военно-Грузинской дороге стал для летчика последним важным заданием на Восточном фронте. 6 мая I./KG51 была переброшена на аэродром Иллесхайм в Германии. «Мы должны были перевооружиться на недавно разработанный тяжелый истребитель типа Ме-410, после чего атаковать «Летающие крепости», – писал Хёберлен. – Они получили такое имя из-за их огромной оборонительной огневой мощи. Мы должны были применить против них специальное оружие против летавших в это время уже в больших количествах американских четырехмоторных бомбардировщиков B-17. Мы с нетерпением ждали событий, которые нам предстояли». Впрочем, как и вышеупомянутому Херберту Зюннеру, Хёберлену тоже предстояло разочарование. Ме-410 окажется совершенно негодным для борьбы с «Летающими крепостями», вследствие чего I./KG51, временно ставшей истребительной группой, снова придется вернуться к привычной работе – авиаударам по наземным целям. Только уже на территории Англии. Летчики очень быстро поняли разницу между Западом и Востоком. За 9 месяцев подразделение Хёберлена потеряет 138 летчиков, притом что экипаж «Мессершмитта» состоял всего из двух человек.

Ну а II. и III./KG51 «Эдельвейс», в отличие от своих бывших товарищей, пока остались на Восточном фронте и продолжали выполнять привычные задачи. В мае «Юнкерсы» в основном бомбили железнодорожные линии, полевые склады снаряжения и боеприпасов в районе Курска.

Цель – корабли в южном течении Волги

Тот факт, что немецкая авиация от чисто оборонительных действий по поддержке своих войск стала постепенно возвращаться к стратегическим задачам, советское командование почувствовало в середине апреля. Дальние разведки люфтваффе стали часто появляться над Волгой, по всей вероятности производя аэрофотосъемку ледовой обстановки. В свою очередь, командование Волжской военной флотилии сразу же заподозрило, что противник вновь готовится к минным постановкам на реке, дабы затруднить движение нефтекараванов, которое вскоре должно было начаться. Собственно, именно из-за этого флотилия, несмотря на то что фронт откатился за сотни километров от Волги, не была расформирована или хотя бы объявлена недействующей.

В прошлом 1942 году речной флот на Волге понес огромные потери. Вследствие авиаударов, подрывов на минах, артиллерийских обстрелов и диверсий в Южном Поволжье были уничтожены 335 судов, в том числе 15 грузопассажирских, 74 буксира, 44 нефтеналивные баржи (тоннажем 279 460 т), 153 сухогрузные баржи (тоннажем 205 638 т), 49 судов технического флота. На дне Волги по-прежнему лежало множество необнаруженных донных мин, а фарватер загромождали остовы затонувших судов. Поэтому открытие навигации прошло в напряжении. И уже 24 апреля в районе Владимировки (ныне Ахтубинск) подорвался на мине и затонул со всем экипажем из четырех человек рыболовный баркас «Кормилец». Затем погиб буксирный пароход «Эривань». Тем не менее в целом начало навигации было успешным. В апреле из Астрахани вышли 49 конвоев, доставивших в центральные районы СССР 467 000 тонн нефтепродуктов[14].

Опасения волжских моряков оказались не напрасны. 27 апреля из Германии на аэродром Сталино после отдыха во Франции прибыла специализированная авиагруппа I./KG100 «Викинг» майора Пауля Клааса. Вернулся на Восточный фронт и командир ее 1-й эскадрильи, к этому времени ставший признанным экспертом в бомбардировочной авиации 29-летний Ханс Бётхер. Летчик, в прошлом году участвовавший практически во всех операциях люфтваффе на южном фланге от Крыма до Кавказа и Каспия, к этому моменту выполнил уже 458 боевых вылетов, став по этому показателю одним из рекордсменов. С 21 июля 1941 года, после того как Бётхер участвовал в первом массированном налете на Москву, он постоянно и повсюду сеял смерть и разрушения.

Таких личностей, как Хёберлен и Бётхер, можно сравнить с назгулами – королями-призраками из культовой трилогии Джона Рональда Толкиена «Властелин колец»[15].

Подчиненные злой воле Темного властелина Саурона назгулы, в особенности верхом на страшных крылатых тварях, обладали невероятной силой и были готовы по приказу хозяина уничтожить любого противника. Там, где появлялись «назгулы» фюрера, на головы советских солдат, моряков, мирных жителей с поразительной точностью сыпались фугасные и испепеляющие пламенем зажигательные бомбы. Их не смущали и не могли остановить ни численное превосходство противника, ни самая мощная противовоздушная оборона.

На сей раз I./KG100 получила приказ произвести новое минирование Волги с целью парализовать перевозки нефтепродуктов из Баку. Расстояние от авиабазы Сталино до реки составляло 550–600 километров. В ночь на 30 апреля группа произвела первый вылет, сбросив донные мины ВМ1000 на участок Камышин – Сталинград. Две из них были на счету Бётхера. Согласно записям в его летной книжке, «Хейнкель» командира 1-й эскадрильи поднялся в воздух в 19.05, сбросил мины в квадрате 50 378, после чего в 01.10 вернулся обратно после пятичасового полета.

Эти вылеты требовали от пилотов большого мастерства, поскольку сброс мин выполнялся на небольшой высоте, чтобы их ветром не снесло на берег. Кроме того, надо было обеспечить скрытность постановки, для чего использовалась следующая тактика. Самолеты выходили в район Волги на предельно большой высоте, затем глушили двигатели и плавно снижались. При этом штурман бомбардировщика учитывал силу и направление ветра, чтобы точно определить момент сброса мины. После отсоединения «груза» самолет некоторое время продолжал планировать и, лишь уйдя на определенное расстояние, включал двигатели и набирал скорость. При этом уже во время первого вылета «Хейнкели» I./KG100 столкнулись с зенитным огнем и ночными истребителями[16]. Тем не менее все бомбардировщики благополучно вернулись в Сталино.

На следующую ночь бомбардировщики I./KG100 вновь появилась над Волгой, на этот раз сбросив мины юго-восточнее Сталинграда. В результате река была снова, как и летом 1942 года, заминирована на участке в 800 километров, от хутора Золотого, в 80 километрах ниже Саратова, до Замьян, в 60 километрах выше Астрахани. 2 мая 1943 года пароход «Сергей Лазо» подорвался на мине в районе села Солодники. Капитан Яков Краснов погиб на рабочем месте. А в 18.37 того же дня Не-111 Бётхера снова поднялся в воздух с двумя минами ВМ1000, которые были сброшены в Волгу в квадрате 50 37 33. На сей раз вылет прошел без противодействия со стороны ПВО.

Следующий вылет к Волге Бётхер совершил вечером 11 мая. Согласно записям в летной книжке, «Хейнкель» поднялся в воздух в сумерках, 19.10 по берлинскому времени, сбросил две ВМ1000 в квадрате 4934, после чего в 23.19 вернулся в Сталино. А с середины мая I./KG100, наряду с минными постановками, стала наносить авиаудары непосредственно по судам. «Корабли в южном течении Волги, квадрат 6970, – сообщается в летной книжке Бётхера 15 мая. – 7 SD250 + 4 SC50». Против речных судов, не имевших бронирования, немцы использовали в основном осколочные бомбы, так как считалось, что даже при близком попадании они наносят им серьезные повреждения. Вечером 17 мая Бётхер снова атаковал суда на Волге, также сбросив семь 250-килограммовых осколочных и четыре мелкие фугасные бомбы. При этом в обоих случаях по «Хейнкелю» велся сильный зенитный огонь[17].

И в этом не было ничего удивительного. Командование Волжской военной флотилии с 17 мая организовало конвоирование нефтеналивных барж и военных транспортов канонерскими лодками, бронекатерами и сторожевыми катерами, а также проводку судов за тралами в районах, где возникала минная опасность. Многие тральщики тоже имели зенитное вооружение и при случае вели огонь по самолетам. Поскольку участок Волги от Астрахани до Саратова был около 600 километров длиной, а боевых кораблей не хватало, было разработано сразу несколько методов конвоирования: эстафетный, сквозной (непрерывный), частичный, комбинированный и усиленный. Правда, заработала вся эта система конечно же не сразу, а лишь в конце мая – июне.

Эстафетное конвоирование заключалось в том, что боевые корабли прикрывали суда от воздействия авиации противника лишь в пределах своего участка, передавая их дальше «соседям». При сквозном конвоировании корабли охранения сопровождали транспортные суда от пункта выхода до порта назначения или на всем опасном участке. Суть частичного конвоирования состояла в том, что бронекатера и сторожевые катера прикрывали транспорты только в пределах своих подвижных огневых позиций, дальше суда шли самостоятельно, при случае самостоятельно отстреливаясь от бомбардировщиков. При комбинированном конвоировании корабли охранения, обычно канонерские лодки, во время всего перехода одновременно выполняли и роль буксиров. Так же, как это делали их коллеги на Ладожском озере. Усиленное конвоирование осуществлялось кораблями охранения совместно с кораблями, находившимися на подвижных огневых позициях[18].

Помимо кораблей охранения, противовоздушную оборону транспортных судов осуществляли постоянные и маневренные отстойные пункты, которые защищались береговыми и корабельными зенитными пушками и пулеметами, а также дозорными кораблями и истребительной авиацией. Одним словом, I./KG100 «Викинг» изрядно нагнала страху на речников и моряков, вынудив их выделить значительное количество сил и средств для ПВО Нижней Волги.

Крупный бой между бронекатерами Волжской военной флотилии и «Хейнкелями» произошел 19 мая на участке Сталинград – Камышин. Когда в полночь над рекой были замечены самолеты, катерники открыли шквальный огонь из всех стволов. Одновременно с этим другие корабли вели бой южнее у Черного Яра. Впрочем, ВВФ тоже несла серьезные потери. 17 мая подорвалась на мине и затонула канонерская лодка «Красный Дагестан», а через девять дней – другая канонерка, «Красногвардеец». На обоих кораблях погибли 30 членов их команд.