Приют миражей

Она и ошиблась, и не ошиблась. Не ошиблась потому, что в надежности Ильи не сомневалась никогда, даже сейчас, и точно знала, что ни на какой подлый поступок ни по отношению к ней, ни по отношению к кому-то другому он не способен.

А ошиблась, потому что широкие плечи и хорошие манеры привлекали не ее одну. Многих привлекали, вот в чем ужас-то.

Конечно, цену себе Варя знала. Еще бы не знать, если вокруг нее вились почти все мальчики в группе. Да и за все время брака она нисколько не подурнела, даже наоборот, приобрела зрелую уверенную женскую красоту. Располнела немного, но это ей шло, худыми могут позволить себе быть только совсем молоденькие девочки, у настоящих женщин кости торчать не должны.

Они с Ильей были достойной парой. Им бы еще счастливыми стать, но вот счастья Илья ей так и не дал.

Ты вытащила в жизни счастливый билет, сказала как-то ей подружка. Варя как раз жаловалась на Илью. Правду сказать постеснялась, а пожаловаться хотелось. Правда была неприглядная и очень для нее обидная.

Накануне встречи с подружкой они ездили к свекрови на дачу, эти поездки Варя всегда терпеть не могла. Хоть и грех так говорить, а хорошо, что свекрови больше нет и ездить не к кому. Так вот, в тот раз на даче была и сестра Ильи Катя, и к Кате пришла соседка, с которой они с детства дружили и которая долгое время жила за границей. Катя с подругой уселись на веранде, потом к ним свекровь подсела, а потом и Илья. Варю компания, конечно, звала, но она загорала в гамаке и только качала головой – мне и здесь хорошо.

Компания все сидела и сидела, загорать Варе надоело, а слышать веселый смех так и вовсе никаких сил не было. По дороге домой Варя плакала и объясняла Илье, как бестактно и некрасиво со стороны свекрови так обходиться с гостьей. То есть с ней, с Варей. Она плакала, а у Ильи каменел подбородок, и вопреки ожиданиям каяться он в тот раз не стал. Ужас получился, а не поездка.

Подружке Варя рассказала, что свекровь настраивает Илью против нее, а у того не хватает воли поставить мать на место. Потому что тряпка.

«Ты вытянула счастливый билет, – повторила подружка. – Ты бы цеплялась к нему поменьше и нервы ему трепала пореже, а то ведь ему в один прекрасный момент не захочется домой идти». Варя тогда очень на подружку обиделась, хоть и жалела дуру.

У подружки тогда был тяжелый период. Дети болели, мать болела, саму с работы уволили, и мужниной зарплаты на всех не хватало. Подробности Варя пропускала мимо ушей, потому что человеком была ранимым и чужие проблемы ее очень расстраивали.

Варя обиделась на подружку, потому что та прямо указала на истинное ее горе – Илье в любой момент могло не захотеться идти домой, и это было Вариным постоянным страхом. Дурой-то Варя не была и понимала, что постоянные слезы в конце концов могут утомить. Только поделать с собой ничего не могла.

Вот если бы муж был другим… Или нет, если бы она, Варя, была другой, великой актрисой, например, и все бы вокруг говорили, как Илье повезло, что рядом с ним такая женщина, и сама Варя понимала бы, что она в своем величии просто снисходит до ничем не примечательного мужа, их семейная жизнь наладилась бы. Тогда она не боялась бы, что какая-то другая станет ему интереснее ее, Вари, и не злилась бы ни на Илью, ни на баб, которые около него вертятся.

К сожалению, Варя не была великой актрисой и ей не приходилось отбиваться от поклонников.

Илья вернулся с пробежки, заговорил по мобильному. Вроде бы с Лизой, бывшей свекровиной подругой. Когда муж закрылся в ванной, Варя достала его мобильный, посмотрела на номер последнего вызова – так и есть, Елизавета Ивановна, бывшая свекровина коллега, старуха-терапевт. Неопасный звонок, Варя о нем сразу же забыла.

Судя по всему, мириться Илья не собирался, и стоило подумать о том, как заставить его это сделать.

Юлю Саша застала на том же месте, где и оставила, – сжавшуюся в углу на кухне.

– Съешь бутерброд, – приготовив чай, назидательно и банально велела Саша. – Съешь хоть что-нибудь.

К счастью, осталось полбанки красной икры. Саша намазала икру на хлеб, протянула Юле, та, не замечая вкуса, медленно его сжевала.

Женщина может себе позволить быть слабой, когда у нее есть такая возможность, говорила когда-то бабушка. Получалось, что у Юли такая возможность есть. А еще получалось, что сильной должна стать Саша, кто-то же должен решать, что им теперь делать и куда идти.

До больницы добрались быстро. Илья не подвел, через проходную их пропустили, несмотря на неприемные часы, и даже подсказали, в каком корпусе находится травматологическое отделение.

Уже в отделении Саша долго выясняла, где искать больного Романенко, догадалась сунуть медсестре тысячу, и их – на минуточку, только на минуточку – пропустили в реанимацию. Боря лежал с закрытыми глазами и был совсем не похож на прежнего себя. Саша старалась не смотреть на тянувшиеся к нему трубки, а несчастная Юля, присев рядом с кроватью, тихонько гладила Борину руку, в которую была воткнута игла капельницы.

– Он поправится? – спросила Саша у молодого веселого врача, когда сестра вытолкала их из палаты.

– Поправится, – кивнул врач. – Молодой, здоровый. Поправится. Мозг не задет, а кости срастутся. Будет как новенький.

По дороге в больницу Юля покорно шла за Сашей, вытирала подступавшие слезы и смотрела на нее с немым ожиданием, как Тошка. Увидев Борю, который больше не был прежним Борей, девушка плакать перестала. И взгляд у нее сделался осмысленным и серьезным. Наверное, у нее не стало возможности быть слабой.

– Сядь, – показав на лавочку, велела Саша, когда они вышли из больничного корпуса.

Юля, помедлив, опустилась на лавку, Саша села рядом.

– Спасибо вам, – сказала Юля.

– Не за что. Юля, послушай меня. – Саша проводила глазами проехавшую мимо «Скорую помощь». – Ты же видишь, Боря тебе помочь не может. Не уверена, что я смогу, но будет лучше, если ты мне все расскажешь. Две головы всегда лучше одной.

Саша покосилась на Юлю, та смотрела в сторону, стиснув ладони между колен.

– На Борю напали, ему наверняка придется иметь дело с полицией, и он вынужден будет рассказать, зачем он среди ночи оказался на улице. Тем более что он ушел со смены. Понимаешь, ему придется рассказать!

– У меня похитили сестру, – медленно проговорила Юля.

– Что?! – ужаснулась Саша. – Господи! Почему мы сидим здесь, а не в полиции?! Тебе не три годика! Ты что, не понимаешь, что творишь?!

– Они сказали, что убьют Машу, если я позвоню в полицию, – быстро заговорила Юля. – Они сказали, что убьют сестру, если я пойду к ментам. Они обещали, что, когда я передам пятьсот тысяч, ее отпустят. Они ведь ее отпустят, правда?

Она посмотрела на Сашу сухими глазами.

– Как вы думаете?

– Когда это случилось? – Мимо опять проехала «Скорая», но Саша ее не заметила.

– Позавчера. Я ушла на работу, мне позвонили на мобильный, сказали, твоя сестра у нас.

– Где ваши родители? Вы живете с родителями?

– Отдыхают в Испании.

– Ты им не сказала?

– Нет. Чем они могут помочь? Только переволнуются, а у мамы сердце больное. Боря сказал, надо самим действовать.

– Где ты взяла деньги? Боря дал?

– Мама оставила банковскую карточку. На всякий случай. Там было пятьсот тысяч. Я их сняла.

– Подожди, – остановила ей Саша. – На карточке было пятьсот и просили столько же?

– Да.

– Так, – Саша пораздумывала немного. – Сколько лет твоей сестре?

– Восемнадцать. Она в Бауманском учится.

– Тебе звонили на мобильный… С какого номера?

– С Машиного.

– Голос не показался знакомым? Подумай хорошенько.

– Нет, – уверенно покачала головой Юля. – Не показался. Голос был незнакомый.

– Мужской?

– Мужской. Он мне три раза звонил. Незнакомый голос, точно. Он сначала сказал, что Маша у них. Потом спросил, собрала ли я деньги. Потом сказал, чтобы привезла. И Боря поехал…

– Посмотри, нет ли вызовов, – ни на что не надеясь, попросила Саша. В реанимации им велели отключить телефоны.

Юля достала из сумки телефон, постучала пальцем по сенсорному экрану. Неотвеченный вызов был, Саша заметила, как мигает желтый индикатор.

Юля ткнула в экран, замерла с телефоном у уха и хрипло закричала:

– Маша! Машенька…

До Саши доносился из трубки неясный женский голос.

– Она дома, – растерянно сказала Юля, отнимая трубку от уха.

– Скажи ей, чтобы сидела дома и никуда не выходила. И никому не открывала, – распорядилась Саша. – Мы сейчас приедем.

Юля хотела возразить, ей было страшно уезжать от Бори. Тем более что Маша уже дома.

Она покорно поднялась, признавая Сашино старшинство.

«Я законченная старая дева, – поставила себе диагноз Саша – Мисс Марпл».

Юля жила в двух остановках метро, в огромных апартаментах, соединенных, судя по всему, из двух соседних. Отремонтирована квартира была недавно и очень качественно, родители девочек явно не бедствовали.

Маша оказалась очень похожей на Юлю, только чуть потемнее, чуть повыше и потоньше. Похожи сестры были не только чертами лица, но и выражением затравленности и страха. Не притворяется, констатировала Саша, глядя на перепуганную Машу, встречавшую их в дверях. И тут же устыдилась, что мысль о притворстве вообще могла прийти ей в голову.

– Это Саша, – как будто младшей сестре это что-то объясняло, сказала Юля, обнимая всхлипывающую Машу. – Пойдем.

Юля за руку повела сестру в ближайшую комнату, усадила в кресло, сама устроилась рядом на подлокотнике. Саша села напротив. Девчонок было жаль до слез. Впрочем, Борю жаль гораздо больше.

– Маша, – мягко сказала Саша, – расскажи по порядку и подробно, что с тобой случилось. И ничего не бойся, все плохое уже позади.

Девушка закусила губу, не глядя на нее. Попыталась отодвинуться от сестры, но получилось плохо, Юля обнимала ее за плечи.

– Рассказывай, Маш, – тихо попросила Юля. – Это не только тебя касается, Борю чуть не убили.

Это Юле произнести было трудно. Саша вдруг заметила, как сильно она изменилась за несколько часов. Если бы ей не было чуть за двадцать, Саша сказала бы, что она постарела.

– Что? – Маша все-таки вынырнула из Юлиных рук, с испугом уставилась на нее.

– Да, Боря чудом остался жив, – подтвердила Саша. – Не хочешь рассказывать нам, пойдем в полицию. Расскажешь им. Пойдем?

– Я ничего не знаю, – испуганно затрясла головой Маша. – Я правда ничего не знаю.

– Просто расскажи, что случилось.

– Я вышла из дома…

– Зачем? – перебила ее Саша.

– Что? – не поняла Маша. Или сделала вид, что не поняла.

– Зачем ты вышла? – как можно мягче спросила Саша. – Тебя кто-то позвал?

– Н-нет, – девушка пожала плечами. – Просто вышла. В магазин.

Саша сдержалась, не спросила, зачем и в какой магазин понесло девчонку. Вопросы Маше явно не нравились. Впрочем, неизвестно, как бы вела себя на ее месте сама Саша.

– Я шла мимо дома. А потом… Потом меня мужик за руку схватил и в машину впихнул. Там сидел другой. Сказал, если я закричу, он меня убьет. Потом они стали звонить Юле.

– Машенька, они тебя… – Саша не знала, как подобрать нужные слова. – Ничем не обидели?

– Нет, – Маша покачала головой. – Они мне воду давали. Газированную. И хлеб с колбасой.

Вопросы девчонке не нравились. Впрочем, Саше тоже не нравилось быть следователем.

Выходило следующее. Двое неизвестных затолкали Машу в машину, выехали из Москвы и почти двое суток, остановив машину в каком-то лесочке, держали там девушку, карауля по очереди. О том, что у нее есть сестра, похитители откуда-то знали и даже были в курсе, что родители девушек в отъезде. Сначала они хотели потребовать за Машу миллион, но она твердо сказала, что миллиона сестре не найти, и бандиты решили взять то, что доступно, – пятьсот тысяч. Это объясняло странное совпадение имеющейся на счете суммы с требуемой.

Ночью бандиты опять вернулись в Москву. Один из них вышел из машины, вскоре раздались крики, второй бандит, выругавшись, поспешил к первому, и Маша, схватив опрометчиво брошенные ими телефон и сумку, убежала. Места она указать не может, потому что сначала неслась не разбирая дороги, а потом шла куда глаза глядят. Уже утром села в проходивший мимо первый трамвай, доехала до метро и потом домой. Стала звонить сестре, но телефон не отвечал. Видимо, в это время Саша и Юля добирались до Сашиного дома и вызова не слышали. Потом Маша незаметно задремала, поскольку двое суток практически не спала. Потом начала звонить снова, но телефон сестры оказался выключенным.

Внешность бандитов Маша описать не смогла. Обычные дядьки среднего роста. Не толстые и не худые. Возраст – от тридцати до пятидесяти. Не молодые и не совсем старые. Саша когда-то читала, что обычно люди правильно определяют только возраст, близкий к своему. Понятно, что девчонка ничего точно сказать не может.

– Маша, – помолчав, предложила Саша, – нужно пойти в полицию.

– Нет! – сжалась в кресле девчонка. – Нет! Они меня убьют! Я не пойду! Они про Юлю знают, они все про нас знают!

– Их поймают.

– Нет! Я не пойду!

– Машенька, на свободе они опаснее.

– Я не пойду, – тихо повторила Маша, и стало ясно, что не пойдет, сколько ни уговаривай.

Саша кивнула Юле – выйди – и уже в прихожей предложила:

– Может, ей пока у меня пожить? Или обе поживите.

– Спасибо, – отказалась Юля. – Мы на даче можем пожить. Я сейчас к Боре поеду, как он скажет, так и сделаю.

– Нужно его родителям позвонить, – вспомнила Саша. – У тебя их телефон есть?

– У него родители далеко, в Сибири. Он здесь квартиру снимает. Не буду я пока звонить, зачем их пугать.

– Ну как знаешь. Уговори Машу пойти в полицию.

– Попробую.

Саша взялась за ручку входной двери и помедлила.

– Юля, этих людей кто-то на вас навел.

– Я понимаю.

– Позвони мне, расскажи, как там Боря, – напоследок попросила Саша и захлопнула за собой дверь.

После вчерашнего перелета Ксюша долго не могла заснуть, поэтому проснулась поздно. Она первая догадалась, что со свекром что-то не так. Руслан, как все мужики, к мелочам был невнимателен, так ничего бы и не знал до сих пор.

Руслан всегда звонил родителям домой на городской телефон. Свекровь продолжала работать, хотя давно могла позволить себе отдыхать в свое удовольствие, отрывать ее от занятий со студентами было нельзя. Свекор же занят был еще больше, поскольку все последние годы занимался исключительно деланием денег. Ксюше очень хотелось бы узнать, какие миллионы ему удалось положить на собственные счета и какие суммы он еще собирается к ним добавить. Впрочем, к сумасшедшим деньгам она никогда не стремилась, и интерес у нее был скорее академический. На хорошую одежду, на хорошую машину и так хватало, а ни о чем другом она никогда не мечтала.

Руслан звонил один-два раза в неделю на городской, подолгу разговаривал то с отцом, то с матерью, в зависимости от того, кто снимал трубку. Постепенно Ксюша к мужниным разговорам с родителями привыкла, а сначала очень удивлялась. Конечно, она тоже звонила родителям, не допускала, чтобы они беспокоились. Да и сама она о родителях беспокоилась, мало ли что… Только ей, как Руслану, никогда не приходило в голову обсуждать по телефону всякую ерунду. Политические новости, например. Или что у ребенка коллеги держится температура, а врач диагноз поставить не может. Зачем? Ни свекровь, ни свекор не знали ни коллегу, ни его ребенка, какая им разница.

Ксюша мужа не понимала, но всегда терпеливо ждала, когда тот наговорится. Даже не обижалась никогда, хотя за день успевала по нему сильно соскучиться. Без Руслана ей было тоскливо, даже когда читала что-то интересное, а с ним было не скучно, даже когда он утыкался в компьютер и о ней почти забывал.

Сейчас странно вспоминать, что поначалу как возможного мужа Ксюша Руслана не рассматривала. Одевался он просто, джинсы да футболка, ездил на пятилетней «Киа», и про то, что он человек весьма не бедный, Ксюша узнала случайно.

Однажды они с Русланом собирались в театр, он тогда постоянно куда-нибудь ее приглашал, собственно, с ним она и приучилась ходить в театры. В том году они где только не побывали, а раньше Ксюша если куда и ходила, то только в ночные клубы.

Ксюша докрашивалась в ванной, Руслан терпеливо ее ждал, разговаривая с мамой на кухне, когда снизу послышался удар, а потом ругань. Сосед Тимофеев, паркуясь, помял Русланову «Киа». От Тимофеева давно страдал весь дом, Ксюша искренне считала его чокнутым. Тот вечно ко всем цеплялся, гонял собачников, ругался с дворниками, а сам напивался до скотства и громкую музыку по ночам включал, мама даже однажды полицию вызвала.

В тот день Тимофеев тоже был здорово навеселе, со спустившимся вниз Русланом даже попытался подраться, но тот быстро заломил ему руку и четко и внятно попросил выражаться цензурно. Как ни странно, Тимофеев вежливую просьбу выполнил и вообще заметно струхнул. А Ксюша перед этим очень за любимого боялась, Тимофеев мужик был здоровый, в спецназе служил. Впрочем, скорее всего, он врал.

Руслан позвонил кому-то, чтобы отбуксировали машину, и вызвал такси.

– Новую придется покупать, – сказал он тогда Ксюше. – Ты какую хочешь?

– Но… Ты думаешь, отремонтировать нельзя? – Машина ей нравилась.

– Не имеет смысла, – отмахнулся он. – За битую все равно много не дадут, она и без того скоро сыпаться бы начала. Так какую тачку ты хочешь?

– Не знаю, – растерялась она. – Смотря сколько у тебя денег.

– Какую ты хочешь? – улыбнулся он.

Ксюша ответить так и не смогла, не говорить же, что хочет она миллиона за полтора, не меньше.

На следующее утро они поехали в автосалон. Руслан походил и выбрал «БМВ». Ксюша думала, что он оформит кредит, а он просто расплатился банковской картой.

Она знала, что он работает где-то на государственной службе, но только в тот день узнала, что в МИДе и скоро надолго должен уехать за границу.

Это был ее шанс. Ксюша быстренько подсуетилась, Руслан сделал ей предложение, и за границу они поехали вместе. Выходя замуж, она не понимала до конца, какой подарок сделала ей судьба. Сейчас она вышла бы за Руслана, даже будь он нищим.

Сейчас она готова ждать его годами, а не только терпеть его разговоры с родителями.

Ксюша сразу обратила внимание, что в последнее время разговаривает Руслан только с матерью. Подождала с месяц и заставила мужа спросить, почему отец не берет трубку. Так и выяснилось, что у свекра рак. Еще выяснилось, что про свою болезнь свекор говорить запретил, но, несмотря на это, Ксюша немедленно собралась и приехала. Когда человек тяжело болеет, лишние женские руки всегда нужны.

Вчера в больницу ехать было поздно, а сегодня она обязательно поедет.

Не вставая с постели, Ксюша позвонила матери, потрепалась немного, пообещала сегодня же заехать и набрала номер свекрови.

Вернувшись домой, Саша попробовала заснуть и даже подремала минут пятнадцать, после чего поняла, что больше в сон окунуться не сможет. Голова тяжелая, делать ничего не хочется, одно мучение.

Зазвонил городской телефон. Саша думала, что это Гоша, но ошиблась.

– Он меня не любит, – не здороваясь, начала мама.

Он – очередной друг, кажется, Виктор, припомнила Саша. Или Владимир?

– Меня никто не любит.

Саша слишком устала, чтобы, как обычно, начать ее утешать. К тому же она хорошо понимала, что, несмотря на заверения врача, сегодняшнее приключение может не пройти для Бори даром. Конечно, он чужой человек, но все-таки…

– Ты меня слышишь, Санечка?

– Мама, – взмолилась Саша. – Пожалуйста, не зови меня так.

– Почему? – удивилась мама. Действительно удивилась, в голосе перестали слышаться слезы.

– Потому что я не мальчик.

– Я всегда мечтала о мальчике. Господи, как я мечтала о мальчике!

Почему Маша так не хочет идти в полицию? Конечно, она напугана, но она достаточно взрослая, чтобы понимать, что пойманные преступники безопаснее преступников на свободе.

– Он бы сейчас меня защищал…

– Что все-таки произошло? – постаралась переключить ее на другое Саша, слышать про мальчика не было никаких сил. – Чем он так тебя обидел?

– Он уехал отдыхать с дочерью!

– Ну и что? – не поняла Саша. – Он же поехал с дочерью, а не с бывшей женой.

– Господи, как ты не понимаешь! Мы могли бы поехать вместе, втроем. И вообще он свою дочь видит каждую неделю. Представляешь? Он каждую субботу с ней проводит!

– А ты бы хотела, чтобы он был плохим отцом? Чтобы ему было наплевать на собственных детей?

– Да при чем тут это? Все хорошо в меру. Я понимаю, если бы ребенку было пять лет. Но ей пятнадцать!

– Надеюсь, ты догадалась ему этого не говорить?

– А почему, собственно, я должна все терпеть? У меня тоже были планы на отдых.

Мама продолжала жаловаться, Саша больше не возражала. Объяснять матери, что с другими людьми нужно считаться хотя бы изредка, бесполезно. Она этого не понимает. Саша в который раз удивилась, что отец смог прожить с ней почти двадцать лет.

Родители разъехались, когда она поступила в институт. Развестись официально они, кажется, так и не собрались.

Удивительно, но мать была человеком совсем не глупым, заведовала химической лабораторией, писала научные статьи. И злой в прямом смысле этого слова не была, чужому горю сочувствовала и специально никому пакостей не делала. Просто ее настолько занимали собственные интересы и собственные желания, что на интересы и желания других людей места в ее голове просто не оставалось.

Наконец она наговорилась. Саша поизучала холодильник, вздохнула, поставила воду под пельмени. Пока скромная еда готовилась, открыла Тошке банку собачьих консервов, переложила в миску и пообещала:

– Сегодня же куплю нормальной еды. Приготовлю жаркое и дам тебе косточку.

Она не успела вымыть посуду, как опять раздался звонок.

– Отдохнула? – спросил Гоша.

– Более-менее. Как ты?

– Соскучился. Приедешь?

Саша машинально посмотрела в окно. Сегодня обещали тридцать градусов, едва ли за окном меньше. Гоша жил на другом конце Москвы. На метро ехать приходилось с двумя пересадками, а на машине стоять в плотных пробках.

– Голова тяжелая после смены, – пожаловалась Саша. – Давай в другой раз.

– Приезжай, – жалобно попросил он. – И в другой раз тоже.

Сам Гоша к Саше приезжал редко, только когда они шли куда-то вместе и добираться от ее дома было удобнее.

– В другой раз, Гошенька. Что-то я не в форме. Устала, правда. Ты знаешь, я попала в такую историю…

– Вот приедешь и расскажешь, – перебил он. Похоже, Гоша обиделся всерьез. – Ты же знаешь, я не люблю говорить по телефону.

Это Саша знала. По телефону Гоша обычно только договаривался о встрече.

В марте она точно так же пыталась рассказать ему, как встретила накануне мужика со щенком, но Гоша слушать не пожелал и пообещал выслушать, как только она приедет. Поскольку раньше завтрашнего утра Саша дома появляться не собиралась, она побоялась оставлять на целые сутки крохотного Тошку и взяла его с собой. На самом деле Тоша тогда еще не был Тошей, а просто собачкой без имени.

Ничего хорошего из той поездки не вышло. Как выяснилось, Гоша животных не любил, брезговал, от щенка старательно отодвигал ноги, и Саша, вытерев пару лужиц на полу, уехала назад домой.

Она домыла посуду, опять посмотрела на бьющее в окно солнце, попробовала позвонить Юле, но абонент оказался недоступен.

Юля перезвонила часа через два, и по ее ожившему голосу Саша поняла, что с Борей все в порядке. Он в сознании, его перевели в обычную палату.

– Уговори Машу пожить у меня на даче, – опять предложила Саша. – Или обе поживите, пока родители не приедут. От Москвы недалеко, ты сможешь нормально ездить на работу. А Борю пока своими проблемами не перегружай.

– Я не перегружаю. Я только сказала, что Машка нашлась, и все. Спасибо, Саша, спасибо вам за все. Мы на своей даче поживем.

Саша попыталась объяснить, что на их даче выследить девчонку ничего не стоит, если кому-то придет это в голову, но уговорить Юлю так и не смогла.

Собрала постельное белье, отнесла в прачечную. На обратном пути зашла в супермаркет за продуктами и никак не могла отключиться от мысли, что Маша может быть опасна для похитителей и они это знают.

Как она станет ухаживать за свекром, Ксюша представляла себе слабо. В больницах ей, слава богу, бывать никогда не приходилось, видеть тяжело больных тоже. И хотя свекровь говорила, что никакого дополнительного ухода за мужем не требуется, Ксюша ей не верила.

Оказалось, что Ильдар Каримович на умирающего совсем не похож. Похудел сильно, это верно, но в остальном остался прежним. При ее появлении в палате он встал, мужчины Камаевы в присутствии женщин не сидели, и это Ксюше ужасно нравилось.

– Здравствуй, дорогая, – улыбнулся свекор, кивнув ей на стул, – садись. Как добралась?