Перешагнуть пропасть: Перешагнуть пропасть. День решает все. Шаг в бездну. Враг за спиной

На этом моменте Лена удивленно остановилась и посмотрела на меня. А я понял, что ткнул пальцем в небо и попал куда-то достаточно близко от истины.

Первоначально я хотел сказать, что она своей грацией похожа на пантеру, опасную и прекрасную своей хищной красотой. Но не знаю, почему у меня сорвалось несколько не то, что я хотел сказать. Глядя на нее, я произнес совершенно другое:

– Ну, так что, Багира, я угадал?

Вот здесь девушка совершенно оторопело посмотрела на меня.

– Знаешь, я хотела наградить тебя и после первой твоей версии, так близко ты угадал. Но ты удивил меня еще больше последними своими словами. Знаешь, ведь именно его я получила при выпуске.

И после этих слов я не успел ничего ответить, как почувствовал на губах такой мягкий и нежный поцелуй.

Так мы и простояли минуты две. Я бы прижимал к себе Лену и дальше, но она сама отстранилась, с озорным огоньком в глазах взглянула на меня и сказала:

– Ты не забыл о наших планах, у нас еще незаконченная работа осталась.

– Ах да, – с огорчением произнес я и выпустил ее из объятий.

Заметив мое такое состояние, она улыбнулась, наклонилась ко мне и прошептала:

– Это ведь не последний день, вернее в нашем с тобой распоряжении еще много вечеров и, возможно, ночей, – и поцеловала меня еще раз.

А я так и остался стоять, с обалдением смотря ей вслед.

«Похоже, я что-то упустил», – подумал я.

– Дима, так ты идешь?

– Да, да, – сказал я ей вслед, – уже бегу.

А сам думал в этот момент.

«Похоже, у нас что-то получается. Но как? Я же не делал никаких шагов вперед? А может, ей это и нужно было? Она сама хотела решить, когда все начнется. Не понимаю. Но обязательно спрошу чуть попозже».

Но спросить я уже ничего не успел, да и планам нашим не суждено было сбыться, видно, так легла наша карты, судьба распорядилась, или что там двигает шестеренки человеческих жизней.

Пока мы продвигались по очередному коридору, над нами раздался какой-то скрежет. Я поднял голову и ничего не смог разглядеть, но ощущался явный скрежет, поэтому мне пришлось поспешить к Лене, чтобы спросить у нее, не слышала ли она чего-либо.

Я приотстал от нее на десяток шагов, и поэтому когда заметил странный звук, она уже скрылась за поворотом небольшого коридорчика. Знакомый такой коридорчик, совершенно неприметный. Что-то он мне напоминал. Я кинулся за нею вперед, оглядываясь кругом.

«Точно, он похож на тот, который вел к площади со скафандром, такой же неприметный. Если бы я не запнулся о тот злосчастный камень минут пять назад, мы бы этого коридорчика и не заметили».

Как только я подумал об этом, то дурные предчувствия заскребли у меня на душе. И я ускорился еще быстрее, нужно было понять, что же я услышал и что там впереди происходит. И почему на оклик не откликнулась Лена.

Завернув за угол, я увидел продолжение коридора и входящую в какое-то видневшееся впереди помещение девушку.

Приближаясь к ней, я понял, что вряд ли она что-то слышала, так как шла в наушниках, подключенных к ее оборудованию, и ничего не могла услышать. Сам надевал их пару раз, абсолютная тишина в ушах и только потрескивание сигналов, издаваемых сканером.

Поэтому я постарался нагнать ее еще на входе, но явно не успевал. Когда я вбежал в помещение, Лена уже подходила к какому-то постаменту, но никакого сходства между ним и найденным скафандром не было. Это изваяние или даже скульптура больше походило на некий куб, стоящий на одном из углов, и Лена как раз остановилась перед ним и что-то увлеченно рассматривала.

Шума, слышимого в коридоре, здесь не было, и поэтому я, успокоившись, неторопливо пошёл к Лене, рассматривая все вокруг. Площадь была аналогична найденной мной у входа, только никакого заборчика с барельефами вокруг нее не было. Уже сделав пару шагов, мой взгляд остановился на упавшем с потолка камешке. Почему-то никакого звука падения я не услышал. Это меня насторожило, и я посмотрел на потолок. И заметил, как с него так же тихо летел второй, но гораздо большего размера. Ожидая ощутимого звука от падения такого булыжника, я не услышал ни шороха при его касании поверхности площади.

«Все непонятнее и непонятнее», – подумал я.

Лена все так же стояла перед постаментом и ничего не слышала. Но это и неудивительно, я то и сам ничего не слышал. Я поспешил к ней, чтобы предупредить о замеченных странностях, на которые она не обратила внимания.

Но на следующем шаге я, как в замедленной съемке, увидел, что над тем местом, где стояла девушка, в потолке пошла огромная трещина. Посыпалась мелкая крошка. А затем огромнейшая глыба начала вываливаться из потолка.

Лена, видимо, что-то почувствовав или заметив посыпавшуюся на нее пыль, подняла голову вверх и замерла на несколько секунд. Но с ее места не была видна вся картина, и она не могла видеть, что на нее выпадает из потолка огромная каменная плита.

С криком:

– Лена, берегись, – я кинулся к ней.

Ощутив какое-то движение за спиной и обернувшись, Лена удивленно посмотрела на меня.

А я понимал, что не успеваю вытолкнуть ее из-под падающего камня, но продолжал тянуться к ней изо всех сил.

Двигался я в ее направлении все в том же состоянии замедлившегося как патока времени. Протягивая к ней руки, делаю несколько последних шагов и понимаю, что все еще не успеваю. Уже на уровне инстинктов ощущая, как уходят последние мгновения до того, как нас раздавит многотонная глыба, я делаю последней отчаянный рывок.

Связки и жилы рвутся, но, не замечая ничего вокруг, я дотягиваюсь до нее и на пределе сил, отчаянным рывком ухватываю ее за лямки рюкзака.

Не знаю, что произошло именно в этот момент и почему мне вздумалось поступить именно так, но раскрутив девушку вокруг своей оси, с немыслимой силой я отшвырнул ее в направлении выхода.

Даже умудрился улыбнуться одними губами, когда ее лицо было в нескольких сантиметрах от меня. Правда, не знаю, как это выглядело на искаженном неимоверным напряжением лице, но надеюсь, не сильно отталкивающе.

Бросок выбил меня из равновесия, и я спиной полетел в сторону постамента. Последнее, за что зацепился мой взгляд, это были расширенные от ужаса глаза девушки и надвигающаяся на меня темная глыба. А дальше из меня выбил дыхание удар спиной о грань куба, и жуткая боль поглотила меня. Через мгновение, показавшееся вечностью, наступила благословенная тьма.

«Ну, вот и все», – проплыло в моем сознании.

* * *

Лена была в шоке. Она не замечала ничего вокруг, не чувствовала слез, которые катились по ее щекам. Горечь потери человека, который мог стать кем-то большим, чем просто друг, душила ее.

Она бежала по коридору к лагерю, но все мысли ее были об одном.

«Как? Что произошло?» – она все еще не понимала, что случилось.

Нереальная надежда не покидала ее сердце, хоть разум и говорил, это невозможно, она ясно видела, что всю комнату засыпало булыжниками, после того как в ее центр упала огромная глыба.

«Он может быть все еще жив», – стучало набатом в ее голове.

И поэтому она постаралась бежать еще быстрее. Но мысли ее все еще возвращались к случившемуся.

Что сделал Дима? Как он успел? Она помнила, что до выхода из помещения было не меньше пяти метров. Как он смог? Она понимала, что не успела бы сама выскочить из зала. А он одним броском ее зашвырнул туда, да так, что оторвал рюкзак, который был у нее за плечами. Но из-за этого сам остался под падающими камнями.

На этой мысли слезы снова выступили из ее глаз. И она с утроенной силой поспешила к уже виднеющемуся подходу в их лагерь.

* * *

Академик Стерпехов разговаривал со своим помощником. Вернее, так думали все остальные, но на самом деле это был его непосредственный куратор из одного не слишком афишируемого управления ФСБ, который по совместительству являлся его другом, ну и еще их связывала такая мелочь, как общие родители. Полковник Александр Николаевич Стерпехов был его младшим братом.

Как только стало известно о найденном скафандре, академик сразу же сообщил о нем Александру в ГлавУправление, и уже через четыре часа на месте раскопок была организована зона оцепления и сюда прибыли подчиненные его брата.

И вот сейчас они совещались о дальнейших планах. В общем-то, с точки зрения ФСБ этот объект раскопок уже не представлял никакого интереса. Все самое ценное, а именно скафандр, отсюда вывезли, и теперь эта архитектурная находка представляла строго археологически-исторический интерес.

Братья разговаривали как раз на тему, дожидаться ли результатов сканирования пустот и разломов на территории города или оставить на месте раскопок только археологическую партию. Но так как большую часть городка, за исключением совершенно незначительного участка, уже обследовали и ничего похожего на найденный артефакт не обнаружили, и тем более начальство от полковника требовало проведения продолжения работ, но уже другого профиля, касающихся доставленного в Центр скафандра, то вывод напрашивался очевидный.

– Ну что, мы, я думаю, уже завтра отбудем домой, – озвучил Александр своему брату окончательно принятое решение.

– Хорошо, я так и думал.

– Но ты не расслабляйся, и в случае чего, знаешь, куда подать весточку.

– Не глупее тебя, понимаю, что найденное уже идет по совершенно другому уровню секретности, – сказал Владимир.

И помолчав, предложил:

– Ну ладно, о работе все, с ней уже более-менее определились. Давай вечерком посидим в тесном семейном кругу. Пообщаемся.

– Да я, в общем-то, не против, – ответил ему брат.

– Хорошо, Лену не забудь прихватить, а то я не видел твою дочь с тех пор, как ты ее в вашу учебку отослал. И как еще додумался сюда с собою взять.

– Да я бы с удовольствием, но как это ни удивительно, у нее тут, похоже, личная жизнь началась. Как мне доложили, она с одним из твоих картографов сдружилась. Не знаю, насколько это у нее серьезно, но все последние вечера они вместе проводят.

– Неужели, вот, стоило девочку в люди вывести, и сразу все у нее закрутилось, а ты говорил, что ее парни как огня боятся и ни с кем сойтись не может. Так одна в девках и останется.

– Это и удивительно. От нее действительно все шарахались, не знаю уж чего там и как, но ни с кем дольше часа не общалась. Боятся они ее, и ощутимо. Сам тому несколько раз свидетелем был. И ладно бы вы, гражданские, так нет же, и служаки так же к ней относятся. Я поначалу думал, что во мне дело, но нет. Навел справки. Сначала на нее, как на огонь мотыльки, слетаются, знаешь же, что она вся в мать, красавица, вот и притягивает своей внешностью, но как только с ней поближе знакомятся, практически мгновенно отдаляются от нее. Стена, что ли, между ней и людьми образуется, не понимаю. По сути, это одна из причин, почему я взял ее с собой. Хочу, чтобы она побольше с людьми общалась в тесном кругу, лагерь небольшой, тут хочешь не хочешь, а придется с окружающими сталкиваться, вот пусть, думаю, постарается в себе эту непонятно откуда взявшуюся хищницу приручить или попридержать.

– Да странно все это, а я и не знал, – покачал головой академик.

– Так и не было ничего такого раньше, – согласился с ним полковник и посмотрел куда-то в сторону, – Даже из учебки сообщили, что она там была вполне обычным курсантом, ну за вычетом специфики заведения. По крайней мере первые несколько лет. А тут на тебе, как подменили человека, и что произошло, мне непонятно. Но такой она стала где-то на последнем курсе, мне кажется, и главное ведь сама же ничего не рассказывает.

Так они и постояли немного. А потом, как будто встряхнувшись, полковник продолжил:

– И за парнем этим твоим я понаблюдал. Он не менее странный, чем моя дочь.

– А о ком ты говоришь? – заинтересовался профессор.

– Ну, ваши его Шатун кличут.

– Все, дальше можешь не продолжать, я понял, о ком ты говоришь. И правда, очень странный парень. Ведь картами заниматься он не сразу стал. Сначала его в нашу экспедицию притянул один из моих аспирантов, как разноробочего. Но я ведь тебе докладывал о той атмосфере подавленности, отчуждённости и страха, которую чувствуешь в этих пещерах.

– Да, помню.

– Так вот. Никто не мог тут от лагеря дальше чем на пару сотен метров уйти, сразу чувствовал себя не в своей тарелке. И профессиональные спелеологи, бывалые геологи, все чувствовали одно и то же. А народу у нас не так и много было. Приходилось по четыре-пять человек отправлять, и не из-за того, что в этом была какая-то необходимость, а просто люди никак не могли приспособиться к местной атмосфере забвения, что ли. Поэтому составление карты местности и продвигалось очень медленно. А тут в один из вечеров я вижу, что какой-то непонятный парень чуть ли не по несколько часов по этим пугающим всех коридорам в одиночку бродит. И хоть бы что ему. Ну и привлек его я к этому делу.

– Понятно, разумно вполне, – согласился полковник.

– Точно, с учетом того, что уже через пару дней он этот скафандр и обнаружил, и тропку к нему нашел, там, где многие уже не одну сотню раз прошли. Кстати, ведь именно про него я тебе говорил, о том, чтобы ты подумал о возможности привлечь его к себе в контору. Вы там разных странных личностей у себя собираете, может, и он бы вас заинтересовал. Уж очень необычный молодой человек. Вон и к Лене как-то подступиться смог.

Академик хотел сказать еще что-то, но в этот момент раздался сильный грохот, шедший откуда-то из глубины пещер.

– Это что? – удивился полковник.

– Обвал, – ответил ему брат и выскочил из палатки.

Следом за ним оттуда вышел полковник и заметил, как Владимир понесся куда-то в сторону столпившихся геологов, смотрящих куда-то в глубь прохода и что-то обсуждающих, а через минуту бежал уже обратно к нему, с явно встревоженным лицом.

– В лагерь еще не вернулась последняя разведывательная партия, Лена и этот Шатун, – с ходу сказал он.

– Где они находятся, известно? – уточнил полковник.

По нему не было заметно, что он как-то встревожен, но брат видел ту бурю чувств, что скрывалась сейчас за маской спокойствия. Лена была его единственной дочерью, и хоть он этого не показывал, но Владимир знал, что брат в ней души не чает, но при этом старался не баловать и держал чуть ли не в ежовых рукавицах.

– Только примерный квадрат, который они должны были обследовать. По звуку не понятно, в какой части города произошёл обвал, и поэтому я сказал подготовить спасательную партию, для проверки и их поиска. Через пять минут все будет готово.

– Хорошо, я пойду с ними, – ответил полковник.

– Я не против, так-то я и сам собирался пойти, – не стал возражать Владимир.

Через восемь минут они уже стояли у входа в первый коридор и дожидались последних назначенных в спасательную группу.

Тут полковник, стоящий ближе всего к туннелю, стал к чему то прислушиваться.

И вдруг гаркнул так, что все мгновенно примолкли.

– Тихо!

Люди с удивлением обернулись к нему, но он не обратил на это внимания. Из коридора в момент тишины ясно послышались чьи-то быстрые шаги. Даже не так, кто-то явно бежал в сторону лагеря.

Предчувствуя беду, полковник как-то по-особенному подобрался, и стоящие рядом люди смогли понять, что не так прост этот мнимый помощник руководителя экспедиции.

Он сделал несколько шагов к коридору, но именно в этот момент из него выскочил взъерошенный вихрь и помчался мимо. Александр еле успел схватить в охапку свою дочь, и за это чуть не поплатился, так как Лена, извернувшись, уже хотела оттолкнуть его и кинуться дальше, но все-таки разглядев, кто находится перед ней, всхлипнула и сказала:

– Папа, там Дима. Его завалило. Быстрее, я покажу, он может быть еще жив.

– Спокойнее, где там? Далеко? Нужно с собой взять что-то для разбора завала? – постарался успокоить ее полковник и выяснить у дочери больше подробностей. Он слышал, какой там был грохот, и понимал, для того чтобы издать при падении такой звук, упасть должно было что-то действительно огромное. А в этом случае простой ручной силы будет недостаточно, и нужно что-то более специализированное.

– Нет. Он должен быть где-то с краю завала, – постаралась уверить его Лена, – он выпихнул меня в коридор, а сам остался под камнями.

– Понятно, тогда пошли, – согласился полковник. И стал распоряжаться спасателями. Как-то так незаметно все управление спасателями перешло в его руки.

На всякий случай они захватили то возможное ручное оборудование для разбора завалов и создания штреков, что было в лагере, и двинулись. Дочь все время порывалась вперед, а полковник не мог понять, как она смогла преодолеть это расстояние за те восемь или десять минут, что прошли с начала завала, да еще и в таком состоянии, если они шли этот же путь уже практически сорок минут.

Вот, наконец, они оказались у вполне неприметного коридорчика.

«Уверен, и этот закуток наверняка нашел парнишка», – подумал полковник и, сделав несколько шагов, завернул за поворот.

А там уже стояла застывшая статуя девушки. Она печальными глазами смотрела на ту глыбу, что выкатилась в коридор из некогда небольшого проема, сейчас превратившегося в сплошную стену.

«Там точно никто не выжил», – понял полковник и, тихонько подойдя сзади, обнял свою дочку за плечи.

Так они и простояли, пока у них за спиной не собрались все остальные члены спасательной группы.

– Папа, он мне жизнь спас, – наконец очнувшись и повернувшись к нему лицом, сказала Лена, а по щекам у нее бежали слезы.

– Он был очень хорошим парнем, если смог так быстро занять место в твоем сердце, дочка, – ответил он ей, а сам почувствовал какой-то непонятный укол в области сердца.

Что-то в его фразе было не так.

И дочь, почувствовав это, сказала ему:

– Папа, он не был, он есть.

* * *

Вечером, немного успокоившись, Лена обстоятельно рассказала отцу и своему дяде о том, что с ней произошло, об еще одном странном зале с необычным кубом в центре, где и произошёл обвал.

Еще через неделю, подогнав на место раскопок специализированное шахтерское оборудование, смогли произвести очистку найденного зала от завала камней.

В центре зала были найдены осколки упомянутого Леной куба.

Создан был он из большого кристалла, предположительно бриллианта. Но где был взят камень такого большого размера? Если даже многие его осколки были больше всех существующих на текущий момент в мире драгоценных камней.

Была выдвинута идея об его искусственном происхождении, но не подтвердить, ни однозначно опровергнуть ее не получалось.

Было высказано еще множество различных гипотез относительно происхождения этого странного городка и артефактов, найденных тут. Но не было прямого подтверждения ни одной из них. На многие годы найденный геологами город был отнесен к особо секретным объектам, и его продолжали шерстить вдоль и поперек.

Но ничего интересного найдено больше не было.

И самое главное. Под завалом так и не было обнаружено тело младшего научного сотрудника Дмитрия Борисовича Пономарева.

* * *

Экстренная ситуация.

Инструкция 0. Угроза жизни мыслящего существа.

Ускоренная активация Телепортационного Узла № 45874-36-89.

Анализ системы искусственного интеллекта.

Функционирование – 100 %.

Анализ системы энергосбережения.

Наличие энергии – 0,001 %

Полнофункциональная активация системы телепортации невозможна.

Возможна активация системы слепого прыжка до первого ближайшего действующего маяка.

Вероятность успешного выполнения неизвестна.

Вероятность успешного выполнения больше 0 %.

Принять к исполнению.

Активация биометрического сканера.

Создание информационно-энергетического слепка объекта переноса.

Опасность. Матрица объекта не соответствует эталонному слепку.

Вероятность положительного переноса – 0 %.

Отмена прыжка.

Вероятность угрозы жизни – 100 %.

Адаптация текущей матрицы объекта к эталонному экземпляру.

Восстановление, развитие и замещение критичных участков аналогами, взятыми из эталонного слепка.

Вероятность угрозы жизни неизвестна. Меньше 100 %.

Выполнить адаптацию.

Активация системы слепого прыжка.

Вероятность положительного результата больше 0 %.

Выполнить слепой прыжок.

Затраты энергии 100 % существующего запаса.

Осуществить.

* * *

Лена не заметила, но за несколько мгновений до того как глыба коснулась верхнего угла куба, цвет его мигнул, и на миллисекунду он стал сначала серебристым и только затем приобрел совершенную чистоту и прозрачность.

Глава 2

Фронтир. Граница Империи Атаран и свободных территорий. Планета Суккуб. Город древних

Как же ломит все тело и болит голова. Что произошло? Где я? Помню, как на меня надвигается огромная каменная плита, жуткая боль и всё.

И темнота кругом.

Я умер.

Да нет, не может быть, сижу на какой-то твердой поверхности, спина тоже упирается в непонятный острый угол.

Неужели так и выглядит тот свет. Что-то не очень похоже. Где же радостные черти, встречающие меня? В раю, думаю, должно быть чуточку несколько светлее и гостеприимнее.

Немного посидев, упершись в не очень удобный угол, который уже продавил все мои ребра, и, отдохнув, а вернее дождавшись, когда спадет общая слабость, постарался руками ощупать себя и окружающее пространство.

В руке лямки и, похоже, какая-то сумка.

Верно, ведь когда я отбрасывал Лену, схватился за ремни ее рюкзака. Видимо, это он у меня в руках.

Ощупав себя, понял, что и на мне, видимо, та же одежда, в которой я бродил по коридорам пещерного города, мой рюкзак как обычно висел у меня за плечами. Правда с головы исчезла строительная каска с прикрепленным на нее шахтерским фонариком.

«Так, значит, быстро свет получить не удастся», – огорчённо подумал я, но потом обрадованно пробормотал:

– Это же хорошо, что рюкзак со мной, у меня же в нем есть другой фонарик, да и спички с зажигалкой в рюкзаке имеются, как я помню. А главное там есть еда и вода. И это называется повезло. Ведь не хотел же брать с собой столько вещей сегодня, налегке думал пройтись, но ведь что-то удержало меня от этого шага.

И я отполз от того угла, к которому сидел, прислонившись, немного вперед, еще пошарил перед собой рукою, но так ничего больше и не нашёл.

Сплошной камень кругом.

Сев по-турецки на пол, я положил второй рюкзак себе на ноги, чтобы не искать его в потемках. Стянув из-за спины свой, я положил его сверху.

«Как же тебя, оказывается, неудобно раскрывать в полной темноте», – подумал я и наконец распустил тесемки на его горлышке.

Рюкзак у меня старый, видавший многое, достался по наследству еще от отца. Все собирался каждый год купить себе какой-нибудь новый, но так и не доходили руки, так как этот был все еще крепок и ни разваливаться, ни рваться не собирался.

Засунув руку внутрь, я постарался нащупать продолговатую форму своего фонарика. Вещь очень полезная. Всегда его с собою ношу. И батарейки в нем поменял совсем недавно. Покупал его через Интернет. Несколько режимов освещения, что самое главное для меня сейчас, при минимальной яркости обещали до четырехсот часов работы.

Через минуту рысканья фонарик все-таки был найден, по закону всемирного тяготения или подлости, он оказался на дне рюкзака.

Вытащив его, включил и сразу же выключил, так резанул свет по глазам.

Подкрутив колечко, регулирующее яркость, до минимума, я, сощурив глаза, включил его вновь. Сейчас было гораздо комфортнее.

После этого я осмотрел место, где оказался.

Кругом был камень, прямо передо мной был выход из помещения, в котором я сейчас находился. Обернулся назад, мой взгляд уткнулся в стоящий на своем углу, на небольшом постаменте, куб, к грани которого я, похоже, и прислонялся спиной.

«Вроде и тот, который мы нашли, а вроде и не тот», – подумалось мне, но посмотрев себе под ноги, я так и не увидел никаких следов, ведущих от куба к выходу из комнаты.

«Нет, это другое помещение. Да и завалено то должно быть. А в этом ни камушка нет», – решил я.

После этого встал, захватил оба рюкзака и обошёл комнату по периметру. Ничего нового обнаружить не удалось, кроме куба в помещении больше ничего не было.

«Ну ладно, значит, или я куда-то провалился, или…» – Это «или» я оставил как вариант на какое-то невероятное событие, которое вполне могло произойти, если уж мне попался тринадцатитысячелетний скафандр, то почему бы еще чему-нибудь не случиться.

Поэтому, решив, что случившегося не воротишь, а рефлексировать у меня что-то не сильно получается, я прагматично уселся напротив куба и стал просматривать наличные у меня вещи.

Сначала досмотру подверглась моя одежда. Скрупулезно прошарив все карманы, мною было найдено всего несколько предметов и всякий бесполезный мусор, оставленный на растопку, бумага все-таки.