Байки про Фею и Ганнибала. Cны о прошлом

Байки про Фею и Ганнибала

сны о прошлом

Ульяна Берикелашвили

© Ульяна Берикелашвили, 2015

© Дмитрий Лир, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подростки младше 18, беременные (особенно беременные подростки), активно верующие, ВЕГЕТЕРИАНЦЫ и подобные, а также неуравновешенные натуры, склонные к нечеткости речедвигательных процессов, ошибкам мышления и сенсорной неадекватности – ПРОСЬБА ВОЗДЕРЖАТЬСЯ ОТ ПРОЧТЕНИЯ.

Я не знаю, для чего другие пишут рецензии, мне просто понравилась ваша Фея. Часто я ее не понимаю, не одобряю даже. Тем не менее, мне она очень симпатична.

Своею самостью и желанием быть собой. Тем, что может не бояться мнений, и отголосков мнений, и отголосков отголосков мнений.

Тем, что она – это она. Удачи вам, и пишите, я буду читать.

В. Д.

Intro

Фея забралась на подоконник и решительно замолчала. В её огромных глазах не отражалось ничего, кроме равнодушия. Пальцем она что-то выводила по запотевшему стеклу, через мгновение стирая странные завитушки.

– Ну, Феечка, милая! Неужели ты не понимаешь, как это важно? – умолял её пожилой седовласый Мужчина в белых одеяниях, боясь прикоснуться к хрупкому созданию. Она в ответ лишь усмехнулась и продолжила рисовать полупрозрачные символы.

– Посмотри, тебе нужно сделать всего лишь пару взмахов и всё! – он искусно рассёк воздух металлической палочкой и замер в ожидании. Фея лишь краем глаза следила за его движениями и её губы что-то беззвучно шептали.

– Я не могу. – Наконец сухо произнесла она. – Мне очень жаль, но я не могу… – Фея поджала губы и уткнулась головой в колени. Мужчина осторожно задел её, погладил по плечу:

– Это не сделает тебя равнодушной, как ты думаешь… Это же чудо, самое настоящее чудо! Благодаря этому ты спасёшь жизни многих людей! Вспомни, зачем ты здесь!

Глаза Феечки стали в мгновение льдисто – голубыми. Она помнила, зачем она здесь. И она знала, что должна сделать это.

– Вот так – то лучше, – улыбнулся Мужчина и передал Фее её орудие. Она хищно улыбнулась и провела пальцами по хранившему тепло металлу скальпеля.

– Давно пора перейти на виртуальную вивисекцию! – Во весь голос заявила Фея, а Мужчина хмуро улыбнулся и лишь пожал плечами.

На запотевшем стекле медленно растекались рисунки кровеносной системы лягушки.

Байка 1. Про подоконники, начало и чаепитие

Как-то вечером, сидя на подоконнике, я пила чай и попутно жаловалась Ганнибалу. Мой личный психоаналитик и шизофрения в одном лице сидел напротив меня, сверля глазами-бусинами. Ганнибал – медведь. Плюшевый медвежонок весьма позитивного вида и содержания. Последние четыре года он часто сопровождал меня на прогулки и был в курсе всех моих дел и эмоций. А я… Я – Фея, которая странным образом очутилась в странном мире и теперь пытается в нем жить. Именно жить, а не выжить. Люди почему-то больше любят второй вариант.

– И никто ведь не видит всей этой красоты, Ганя… Никто не хочет понять, что миру больно. Вот взять, к примеру, парк около дома. Захламлён полностью, словно свалка какая-то. Всё выбрасывают, будто до мусорной урны дойти сложно… Эх!

Я поморщилась и уткнулась в коленки.

– …а выборы эти помнишь? Сплошное недоразумение. Из кого выбирать то? Одни… – через минуту я умилялась новой мысли у себя в голове. Произносить витиеватую нецензурную речь не хотелось.

Ганнибал внимательно слушал, всё так же молча и равнодушно.

– О, смотри! – воскликнула я, завидев мерцающие огни за окном. – Видел? И ещё! Красивый фейерверк, не правда ли? Наверное, кто-то отмечает праздник… Интересно, какой?

Я потянулась за остывающим чаем, мечтательно отпила и продолжила:

– А помнишь, мы с тобой гулять ездили… Ты видел на девушке рядом шикарный бирюзовый шарф? Нет?…а что с тебя взять! Ты же плюшевый…

– Сама ты плюшевая! – огрызнулся Ганнибал, поправив изображение Будды у себя на груди. – Задолбал меня твой Вавилон! У меня Олегович лежит, недочитанный, а ты меня своими шарфиками моришь… ЭЭЭх!

Байка 2. Про игрушки, деспотов и друзей

Мы сидели с Ганнибалом на нашем любимом подоконнике, пили чай и размышляли. Ганнибал вечно обдумывает увиденное, ищет в событиях скрытый смысл и мне кажется, давно бы достиг просветления, если бы не я. Его вечный тормоз.

Он недавно закончил читать новую книгу Олеговича, и теперь не мог усидеть на месте. Ему всё хотелось бродить по комнате и говорить, говорить, говорить… Я же крепко прижимала его к себе по привычке, не обращая на жалкие потуги вырваться.

– Ты! Ты – игрушковый деспот! – кричал он, оставив попытки убежать.

– Все дети такие. – Заявила я, глядя в вечернюю темноту. – И вообще, нет такого слова, игрушковый.

– Всё равно ты – тиран! Почему я должен сидеть с тобой, пить чай, когда в голове совсем не те мысли?

Я развернула его к себе мордочкой, и удивлённо посмотрела в его большие пластмассовые глаза.

– Наверное, потому, что мы друзья.

Я отвела печально взгляд, пытаясь понять его возмущение. Ганнибал замер и прижался ко мне со всей силой, на которую способен плюшевый медведь. Внутри него клубочком свернулась грусть.

– Прости, иногда я тоже бываю… веду себя по-человечески.

– Прости меня, иногда и я забываю, что ты сильная личность…

Ганнибал уткнулся в руку и задумчиво посмотрел за окно. В тёмно-синем бархате неба висел мост из оранжевых земных фонарей и тусклых белесых звёзд. Воздух был свеж по-весеннему, пахло разбухшей древесиной и мокрой почвой. Сладкий, насыщенный воздух. Так и хотелось вдыхать его шумно, до опьянения.

– Если бы все игрушки были, как я, на земле установился бы мир. – Со всей гордостью, на которое способно плюшевое сердце и бесконечный разум, медвежонок заявил через пять минут упоения.

– Это почему же?

– В подавляющей массе игрушки безвольные тела, не способные на ответные реакции и надлежащее обучение подрастающего поколения. Нет, я не отрицаю их бессловесной роли в познании ребенком мира… Но если бы все были, как я, то из малышей не вырастали бы циничные, озлобленные люди.

– …?

– Просто в детстве закладывается фундамент личности, про наследственность мы поговорим позже… Если ребенок издевается над игрушками, испытывает желание изрезать их, управлять их мыслями и чувствами, то и по мере взросления он будет переносить свои эмоции на окружающих.

– От выдуманной реальности переходит к…

– Да, и всё прочнее люди вязнут в паутине собственных поступков и желаний. Устанавливаются рамки и нормы поведения серой массой, в основе которой находится, как ни странно, чувствующий иначе и желающий быть самим собой человек.

– Это что получается, все хотят одного и того же, и в тоже время ставят себе палки в колёса? – хохотнула я, обдав горячим дыханием стекло. На мутном пятне я тут же нарисовала человечка и провела полосу по его голове.

– Сами виноваты. Это всё желание править и управлять…

Чай уже остыл, теперь он пах по-другому. Запах костров отошёл на задний план, а на поверхности бушевал аромат чернослива. Я поправила подушку за спиной, усадила поудобней медвежонка.

– Ты можешь идти и обдумывать прочитанное… Я не хочу быть тираном.

– Мы же друзья, – Ганнибал заговорщицки подмигнул и попросил налить ещё чаю.

– Давай помедитируем?

– Давай, только чур, я выбираю пространство. А то твои тибетские золотые пещеры меня скоро достанут, ну устал я от них, Фейка…

Байка 3. Про Мужчин Моей Мечты

Хью заявился под утро. Небритый, с двухдневной щетиной, в слегка пахнущей потом рубашке.

– Опять съёмки? – сонно протянула я, пытаясь проснуться.

Хью кивнул и начал переодеваться:

– Совсем измучали, в который раз эта роль. Но уж раз взялся играть, значит надо. Приквел, блин.

– А, начало начал… – прыснула я отчего-то со смеху. – Ты мне в love story нравишься больше. Ну-ка, сделай так, как я люблю…

Он удивлённо посмотрел, но повторил свой эротичный жест из фильма. Этакий скользящий взгляд к руке на поясе и обратно на меня. При этом Хью закусил губу.

Сердце моё таяло. Поправила невинным жестом рядом подушку:

– Я тебе на раскладушке постелила. Как всегда.

Не растаяло.

– А может быть… – намекнул Хью, завораживая меня блеском своих глаз. – Я ещё так жест сделаю?

Он сделал шаг по направлению ко мне, но дорогу ему что-то преградило.

– Ты чего, не понял, что тебе на раскладушке постелено! – пищало что-то коричневое у ног Хью. – Сколько раз повторять? Каждый раз одно и тоже… Сам с ёлку, голова с шишку?!

– Простите, Ганнибал. Я ничего такого не подумал… На ваше святое место и не покушался! – оправдывался Хью, склонившись над медвежонком. Через пару минут он уже мирно лежал неподалёку, и только голые ноги торчали из-под одеяла.

Хью выглянул только раз, когда я умилённо прошептала:

– Ну, мой мужчина! Орёл! Иди ко мне в мои объятия! – и уложила Ганнибала рядом с собой, нежно прижимая к груди.

Медвежонок расплылся в гордой улыбке и подмигнул Хью:

– Учись, как надо.

– Мне до вас как до Эвереста, сударь.

Байка 4. Про оленей и реинкарнацию

Эта история началась, когда в тундру приехал один буддист. Он тщетно искал просветления, пытаясь достичь буддхи за одну земную жизнь, потому как буддистом он стал всего года полтора назад, а кармических плохих поступков накопилось огромное количество.

Эвены, среди которых поселился наш герой, были сплошь православные и ходили в шубах, поэтому на их фоне оранжевый пуховик приезжего сильно выделялся.

А может быть, и не цвет – звери вообще не различают цветов, привлёк оленя по имени Тишка. Он был крайне любопытный и впечатлительный олень, поэтому его часто видели у чума приезжего.

– Всё, больше я не ем ягель! Я сострадателен, вдруг это реинкарнация моей матери? – трагично заявил как-то Тишка.

Его сотоварищи косо посмотрели на него:

– Чего ты брешешь? Твоя мать жива – здорова, к гону готовая… Какая реинкарнация?

– Вы ничего не понимаете, вы мне завидуете, что я – буддист! Я стремлюсь к просветлению, и в новой жизни стану человеком! – продолжал Тишка, невзирая ни на что.

– То есть ягель ты есть отказываешься?

Тишка мотнул головой:

– Страдание и сострадание – вот мои добродетели…

– Ох уж, эти мне приезжие. Начитаются всего подряд, дурят голову нашему брату. – Вежливо заметил старый олень Егор Петрович. – Простонародный буддизм среди мирян в моде, я смотрю.

– И не говорите, такую махину знаний адаптировать для подобного уровня и настолько убого… Ужас, куда катимся? – не смог не согласиться Александр Филаретович, жуя лишайники. – Ты бы, Тишка, лучше поел бы…

Но гордый олень мотнул головой и направился к приезжему. Просветляться за компанию.

Дня три он не ел, а только слонялся по пастбищу, отпуская колкие замечания.

На четвертый день сердобольные эвены повалили его и перерезали горло, чтобы скотина не мучилась от неведомой болезни и даром не пропала.

На самом краю пастбища, вдали от людских глаз мирно кормились, поминая Тишку, два его знакомых уже нам сотоварища:

– Даа, к выбору религии нужно подходить с умом, а не слепо отдаваясь чувствам. Вы согласны со мной, Егор Петрович?

– Не будь мы с вами знакомы в прошлой жизни, я бы притворился глухим оленем и продолжил есть ягель, Александр Филаретович… Нам ещё самок оплодотворять надо, вы не забыли? Гон у нас…

Александр Филаретович гордо затряс головой:

– И правда, религия религией, а наши с вами частые разговоры могут привести под нож. И так косо поглядывают… Давайте, пободаемся?

– Давайте.

А хозяин стада любовно глядел на орущих мощных самцов, бодающихся с храпом неподалеку. И совсем забыл, что пару минут назад размышлял, убрать ли одного из них. Мало ли чего, про мужскую любовь эвены тоже слышали. Страшнее буддизма, говорят…

***

– Так вот ты какой… Северный олень. – Протянула я. – Подожди, Ганнибал, а с какой это стати олени вдруг беседуют на подобные темы? И вообще, почему…

– А ты почему с плюшевым медвежонком разговариваешь?

Мы переглянулись и в голос рассмеялись:

– Отпусти меня, чудо-трава!

Феи и игрушки, к вашему сведению, не употребляют подобную дрянь, нам и без неё хорошо. Печенек в вазочке оставалось ещё много, поэтому мы продолжили беседу дальше, но это уже другая история…

Байка 5. Про Фею и фей

Гуляем с Ганнибалом по осеннему городу. Вечер, немного пасмурно, но мир вокруг пахнет туманами и костром. Иногда проезжает мимо машина, и Ганнибал чихает, недовольный ароматами бензина и пыли в свежем пряном воздухе.

Я прижимаю его к себе, что-то мурлычу под нос и иду, не разбирая дороги. Под ногами шуршат опавшие кленовые листья, и когда ими играется ветер, то они похожи на ярко-жёлтых бабочек…

Из потока сознания меня резко выносит шум гравия и сигнал автомобиля. Я останавливаюсь и смотрю, как вровень с моими шагами едет чёрный мускулистый зверь. За его рулём сидит улыбающийся довольный человек. Он нетерпеливо спрашивает меня сквозь приоткрытое стекло:

– Медвежонок не замёрз?

Ганнибал посылает мужчину подальше, но я вовремя затыкаю ему рот рукой.

– Нет, нам тепло…

– ААААааа, – протягивает мужчина, останавливая машину. – А что так поздно гуляем и такие красивые?

– Спасибо, сударь. – Вежливо кланяюсь я, польщённая комплиментом. – Вы очень любезны.

Мужчина смеется, запрокидывая голову, и распахивает дверцу довольно:

– Чудная ты… Фея? – Тут он подмигивает мне, немного странно.

Я краснею от удовольствия и, нагнувшись к нему, мурлычу:

– Неужели так заметно, что я – Фея? Я вроде скрываю…

– …Так поехали!!! – от странной радости подпрыгивает мужчина.

– Куда?

– В сауну!

– Зачем?

– Так ты же фея!

– Ну фея… А в сауну-то зачем? Крылья намокнут…

Мужчина непонимающе вертит головой:

– Так ты фея или нет? Запутала совсем!

– В смысле? Нас же не так много, чтобы путаться. – Непонимающе мотаю головой, удивляясь.

Мужчина чешет голову, нервно смеется и тянется к бумажнику:

– Так, там за углом берут по полторы за час. Феи, блин… А ты сколько?

Я смотрю на него в упор, не мигая, и оголяю клыки:

– Ты про проституток, что ли?

От такой резкой перемены его начинает трясти, он прячет бумажник. Осенняя сказка сменилась на вечерний хоррор.

– А то всё заладил, феи – фея… Как вы надоели уже, дети взрослые. Небо назвать голубым боитесь… Недобитый романтик!

– Чего? – сходя с ума, мужчина закрывает дверцу и пялится на меня.

– Пикник послушай, чего! – улыбаюсь я ему во весь клыкастый рот.

Ганнибал кивает головой, его рот уже свободен и потому он кричит незадачливому собеседнику:

– За углом феи, а эта – Фея с Большой Заглавной Буквы. Вот!

Увидев, как плюшевый мишка разговаривает, мужчина кричит от ужаса и уезжает прочь.

– Выросли детишки… Сказки их пугают… Реальность то страшнее. – Сквозь зубы рычу я.

Ганнибал жмурится и молча прижимается ко мне.

На мгновение я замираю на тротуаре и, глядя в вечернее небо, едва не плачу.

– Из-за людей так печалиться не стоит… Их пять миллиардов и своя голова на плечах. Хоть и дурная. – Пожимает плечами медвежонок. – Пошли домой, холодно.

Сhorus. Что поделаешь…

Ты – мой враг.А я – твой врагпо законам старым боя.Привыкай. Идёт война.Надоело. В небо вою.Руки, что не на плечах,Осторожно на прикладе.Наблюдай.Идёт война.Всё не веришь?…и не надо.На прицел возьми судьбу,Расстреляй мои ошибки.Я – сумею.Я – смогу!На прощание улыбкуПодарю тебе назло,Ведь душа ещё живая.Одарю тебя свинцомВ небо вместе улетаем…Ты – мой враг,А я – твой враг,Но равны мы перед смертью.Вместе скатимся в оврагИ сплетемся крови медью.Тебе страшно умирать?Кровь из горла хлынет…Больно…Что поделаешь – война…Засыпаем вместе.Вольно.

Байка 6. Про событие мирового масштаба

Я стояла у двери и искала в необъятной сумке ключи. За дверью был слышен писк и беготня маленьких ножек. Стук, грохот и вопли, еле различимые, напугали меня, и я резко ворвалась в дом.

На меня смотрели пять пар глазок – бусинок в упор, не мигая.

Я устало поставила сумки на пол, и потянулась к молнии на сапоге.

– Ну что сегодня случилось? – присела я и посмотрела на игрушки. Они замерли в немом испуге и теперь переглядывались, кто же начнёт.

В гостиной кто-то продолжал сдавленно орать. Я, не обращая внимания, на остальных, надела тапочки и двинулась на крик.

– Феечка, не надо… – пискнул слон, ярко-жёлтый Одуван. – Мы еле его угомонили…

За диваном валялся Ганнибал. Связанный по лапкам изолентой и обрывками пакетов. Рот был заклеен малярным скотчем.

Стоило мне осторожно отдёрнуть край белой липкой ленты, как Ганнибал оглушил меня потоком информации:

– У Олеговича новый роман выйдет в конце месяца! Там почти что про меня!!! Купи мне книжку, Фейка! Я тебе три… нет, два курса психоанализа проведу и год бесплатно консультировать буду! Только купи, я же плюшевый, а ты стипендию получаешь!!!

– Продажная тварь, – улыбнулась я, заклеив скотч обратно. – И давно он так?

– С утра-ааа, – выдохнул Вафель, бирюзовый пёс, и уткнулся устало носом мне в бедро.

– Ну, тогда пусть отдыхает. Чай будем пить? – улыбнулась я и направилась на кухню.

Байка 7. Про кашель, бомжей и пин-коды

Я зашлась в новом приступе кашля. Он сухой, выводящий меня из себя. В такие моменты я задыхаюсь, мне не хватает сил, чтобы подавить его и замереть. Мне кажется, что в подобном состоянии я ужасна…

Но это только видимость. На самом деле это только меня сотрясают подкатывающие к горлу волны, а мир-вокруг-меня безропотно спокоен и вежлив.

…Фея больна.

У Феи стрессовая простуда. Фея видела ТАКОЕ, от чего её бедные воздушные крылья вывернуло и с хрустом надломило. Она не была готова к подобным циничным вещам, поэтому вовремя не смогла надвинуть щиты и стиснуть зубы… Какое-то время она держалась молодцом, но ночью её скрутило в кошмарном сне, и она проснулась вся в испарине, липкая и напуганная.

– Фейка, ты бы это… молока, что-ли, выпила. Нельзя же так! – Заботливо ноет Ганнибал у ног, носясь по дому с пакетом молока и хрупкой чашечкой.

Я машу устало рукой и кашляю. Тянусь к полке с лекарствами и нашариваю на ней дешевый, липкий такой сиропчик, столовая ложка утром, днём и вечером. Зато действует хорошо.

Но пью я его из горла, с отвращением подмечая, что похожа на бомжа с боярышником. Ассоциация становится ярче, когда по дому разливается запах этилового спирта – это от больной меня разит, ведь сиропчик не простой.

– Ты так алкоголичкой станешь у меня. – Бурчит Ганнибал и суёт под нос горячее молоко с мёдом. Моё лицо скривилось в ухмылке, я нехотя принимаю заботу медвежонка.

– И с чего ты такой милый? – спрашиваю я. – Даже удивительно…

Ганнибал смущённо улыбается и убегает на кухню. Вафель, верный пёсик, поднимает голову от подушки и заговорщицки шепчет:

– Ты единственная, кто знает пин-код от кредиток… А книжка у Олеговича скоро выйдет, вот он и…

Я в смехе валюсь на кровать и заливаюсь на весь дом. Смех переходит в кашель, я в слезах смотрю на прибежавшего с платком медвежонка и хрипло тяну:

– Семьдесят два пятнадцать и тридцать восемь двадцать пять.

Он хмуро отворачивается, сжав плюшевые кулачки:

– Люблю я тебя, дуру… Вот и забочусь. Помрёшь еще, а я куда, на свалку? Ты меня детям отдать обещала под старость, что я… изверг что ли?

Притягиваю к себе это несносное создание и смачно целую его в носик.

– Отстань со своими нежностями! – кричит он и вырывается. – Заразишь ещё!

– Ты ж игрушковый, ты не заболеешь! – парирую я и прижимаю его к себе сильнее. Минут пять мы лежим молча, а потом я говорю шепотом. – Знаешь, милый, а ты моё самое лучшее лекарство в мире…

Байка 8. Про анонсы и рисунки

– У меня нет времени, чтобы писать миниатюру, Ганя!!! Я тебе книжку купила? Купила! Чего ты еще хочешь?

– Славы. – Простодушно заметил медвежонок.

– А Олеговичу сам письмо написать не хочешь?! – рыкнула я на него недовольно.

Ганнибал пожал плечами, отложил в сторону недочитанный томик и весело пискнул:

– Ага, еще и бандероль на деревню дедушке выслать… Не так уж и много я прошу, всего лишь миниатюру написать, как я наконец-то желаемое получил!

Я выдохнула и отложила тетрадки по учёбе в сторону:

– Обойдёшься анонсом, спиногрыз! Я тебе рисунок нарисую лучше. Быстрее выйдет!

…а потом Фея три часа пыталась грохнуть несговорчивую компьютерную программку, чтобы сохранить рисунок в jpeg, но ничего не выходило. А Ганнибал сидел рядом, читал, ржал как лошадь (даром, что медведь) и отпускал разного рода шуточки о том, как было просто написать миниатюру вместо того, чтобы возиться с железом…

Байка 9. Про клыки, людей и Ганю

Ганнибал сидел на подоконнике, во второй раз перечитывая своего любимого Олеговича. Я сидела рядом, молча считала снежинки и чему-то улыбалась.

– Ты опять за своё? – сурово спросил медвежонок, когда я тяжело вздохнула и виновато отвернулась.

– Ага, – только и выдавила я, не в силах посмотреть в его глаза.

– Ну неужели ты думаешь, что это тебя украшает? Ты отвратительна, когда закрываешься от людей. И ведешь себя так, словно всё тебе безразлично.

– А что, мне кидаться им на шею, улыбаться и…

Ганя перелистнул страницу, хохотнул над прочитанным, а потом сердито посмотрел на меня:

– Так нельзя.

– По крайней мере, так честно… И еще, мне просто тяжело. У меня опять режутся зубки…

– Опять? – возмутился Ганя, и полез осматривать мою ротовую полость. – Так и есть, опять эти твои чертовы клыки. Ну, сколько можно?!

Я виновато скуксилась, проводя языком по еле заметным клыкам, которые вырастали по мере того, как во мне просыпался хищник. Я попыталась отшутиться:

– Я всё-таки фея лесной крови… Вот и…

– Многих покусала?

Я густо покраснела и сжалась в комок:

– Нет… только в шею… мне нравится кусать.

Ганнибал прошипел, и еще раз посмотрел на клыки:

– Будь осторожна. Тебя могут не так понять. Всё-таки это не шутка, подобное поведение.

– Я тихонечко. Чесслово. Никто не пострадал… даже…

Медвежонок пнул меня и сел прямо на книгу:

– Точно, Фейка, клыки клыками, но пора тебе стать человеком!

Я хмыкнула:

– Нет! Ни за что! Я их не люблю, людей-то…

– Ты просто не умеешь их готовить, – ухмыльнулся Ганнибал и продолжил чтение. – Ладно, живи! Всё равно уж так лучше, чем притворяться. И тем более, кому я еще буду нужен?

Я благодарно кивнула. Он сидел, хихикая над похождениями безымянного для меня героя, а я замерла вновь у окна, считая звезды и снежинки, и лишь иногда проводила языком по маленьким, но острым клыкам…

Байка 10. Про отдых и большую грудь

– Ну ты и… Фейка! – писк этот был знакомый и узнаваемый из тысяч. Я убрала с лица платок, чтобы с недовольством отметить – так и есть, Ганнибал сидел напротив меня, сердито скрестив лапки на груди, и ворчал.

Поначалу я даже подумала, ну всё, приехали. Второго Гани в виде галлюцинации я не переживу. Медведь ведь остался дома, потому как не переносил две вещи – жару и холод. Ах, да, и еще дождь. То у него наполнитель намокнет и станет похожим на кошачий туалет, то у него нитки могут загнить или же наоборот, глазки сплавиться.

– Уууумм, – пробурчала я и намочила платок водой. Не хватало мне солнечного удара.

– Ты чего? Я с кем это разговариваю?! – Вспылил он и заполз мне на колени. – Тьфу, всем ты, Фейка, хороша, только вот грудь у тебя ма…

Он не договорил, потому как был зверски зарыт в песок. Когда Ганя начинает отвешивать мне комплименты насчёт груди, это можно остановить лишь одним способом – насилием.

– Ты чего тут делаешь? Ты же дома остался!

– Ну… это… ты же что сказала, когда поехала загорать?

На секунду я задумалась:

– Хочу купаться… Лето на дворе… Вода теплая…

– Нет, когда умоляла пойти с тобой!

Я представила себя, закрывающей в гневе дверь и кричащей вслед: «А там… а там девушки красивые в купальниках! Вот!»

– Это что ли? Про девушек?

Медведь ехидно улыбнулся, потирая лапки и самодовольно устраиваясь на полотенце.

– Вот с этого и надо было начинать. А то лето, жара, река… Я в багажнике доехал, с балкона выпрыгнув.

И заметив мой испуганный взгляд, добавил:

– Чего мне сделается то, я же плюшевый! Меня триста раз в машинке стирали.

***

Через полчаса я уже сидела и рылась в песке, лепя различные образы – узоры, лица, имена. Сломав законченный, я выводила новый, не задумываясь, стоило ли сохранять и его. Зачем, это путь мира – без разрушения нет созидания. Но от философских мыслей меня отвлек всё тот же Ганнибал. Он уже отчаялся, выискивая себе красивую музу: