Сыскное бюро Ерожина

– А здесь что? – Спросил он у Наташи.

– Здесь когда-то жили Валерий Андреевич и Кирилл. После смерти их отца, эта комната принадлежала Кириллу. – Ответила девушка и открыла «детскую». Небольшая комнатка мебели почти не имела. Над маленьким низким диванчиком висели боксерские перчатки. Стены украшали портреты знаменитых спортсменов и смазливых девочек. Это были вырезанные обложки журналов и календари.

– Погляди внимательно, все ли тут на месте? – Попросил Ерожин.

Наташа медленно обошла комнатку, оглядела стены и возле тахты остановилась:

– Нет карточки Кирилла. – Сказала она, словно что-то вспоминая. Потом тряхнула своей маленькой головкой и повторила убежденно:

– Нет фотографии, где Кирилл снят с Валерием Андреевичем. Я у него эту карточку просила. Кирилл не дал. – Наташа хотела добавить, что другую она все же получила, но решила, что это к делу не относится.

Ерожин отметил пропажу снимка в блокноте, вернулся в холл, раскрыл двойные двери с темными матовыми стеклами и очутился в огромной гостиной. Посередине гостиной стоял массивный круглый стол на толщенной ноге, центр столешницы прикрывала маленькая скатерка, а на ней покоилась лампа. Лампа состояла из круглого гранитного основания, высокой латунной трубы и линялого, выгоревшего абажура. Стол окружали семь стульев, точно таких же, как стул в холле у вешалки. Ерожин провел по столу пальцем, и оставил легкий след. «Недели две не протирали» – Прикинул сыщик Кроме стола в гостиной у стены возвышался огромный дубовый сервант, на верхней полке которого, пылилась большая фарфоровая ваза в виде белого лебедя. Простенок между окнами гостиной, занимало несуразное огромное кожаное кресло с протертыми подлокотниками и драной спинкой. Стены здесь, так же, как и в холле состояли из книжных полок, до отказа забитых старыми книгами.

– Квартира больше смахивает на библиотеку, чем жилье. – Заметил Петр Григорьевич.

– Может быть. Но тут все так и было. Ничего нового я не вижу. – Сказала Наташа и присела на краюшек кресла.

– А там что? – Спросил Ерожин, указав на двери, ведущие из гостиной.

– Справа кабинет Валерия Андреевича, а слева спальня. – Ответила Наташа. Ерожин прошел в кабинет. Огромный письменный стол занимал почти всю комнату. Он был завален книгами и научными журналами. Украшали этот бесконечный стол старинная чернильница с бронзовой охотничьей собакой и пожелтевшая фотография в овальной рамке. С фотографии на Ерожина смотрело молодое женское лицо в круглых очках. Женщина имела стрижу по моде пятидесятых годов и была одета в строгое платье с белым отложным воротничком. В левом нижнем углу карточки чернилами, Ерожин прочитал одно слово «Нора».

– Наташа, ты не знаешь, кто на карточке? – Спросил Петр Григорьевич.

Наташа тихо вошла в кабинет и ответила:

– Это его первая жена. Она попала под машину, когда ей не было и сорока.

Ерожин услышал, что голос у Наташи стал глухим, посмотрел ей в лицо и заметил на ее глазах слезы.

– Прости, что я тебя сюда привез. Понимаю, ты вспомнила своего любимого? – Сказал Ерожин.

– Нет, дело не только в Кирилле. Просто тут очень грустно. Жил человек, работал, а теперь пустота. – Ответила Наташа и попробовала улыбнуться. Ерожин подошел к ней, достал из кармана платок, вытер Наташе слезы и поцеловал ее в губы. Она не противилась. Петр обнял девушку и привлек к себе. Она прижалась к нему и дрожала. Он расстегнул на Наташе кофту и стал целовать ей шею, грудь, повалил на стол. Со стола посыпались книги и журналы. Наташа не сопротивлялась, и не отвечала на его страсть, но Петр остановиться уже не мог. Он почувствовал, что звереет и, впившись в горькие от слез губы, сорвал с девушки белье. Она вскрикнула и затихла.

– Ну и что дальше? – Спросила Наташа, когда Ерожин нежно поцеловав ее в плечо, снял со стола и усадил в кресло академика.

– Дальше? Тут есть ванная? – Виновато улыбнулся сыщик.

– Ванная тут есть. Ты хочешь, чтобы я тебя туда проводила?

Ерожин кивнул. Наташа встала, поправила на себе одежду и вышла из кабинета. Ерожин пошел за ней. Ему было немного стыдно за свой поступок, но он не раскаивался. Ему было хорошо. Она привела его в большую темную ванную комнату и зажгла свет. Огромная чугунная ванна не сияла белизной, но душ работал нормально. Наташа хотела выйти, но Петр ее удержал, обнял и раздел. Затем разделся сам и пустил душ. Он поднял девушку, поставил под струи и забрался под душ сам.

– Какая ты красивая. – Сказал он, любуясь ее телом.

– Ты как Кирилл. Тебе нужна красивая вкусная вещь, а я живой человек. – Сказала Наташа, грустно глядя в глаза Петра Григорьевича своими внимательными серыми глазами.

– Давай не будем об этом. – Ответил Ерожин и, зажав ей губы ладонью, принялся целовать ей грудь и живот. Девушка прикрыла глаза и тоже обняла его. Они не помнили сколько прошло времени. Наташа вздрогнула от продолжительного звонка в передней.

– Кто бы это мог быть? – Спросил Петр.

– Не знаю. – Испуганно ответила она.

Ерожин за секунду натянул на себя рубаху и брюки и побежал в прихожую. Заглянув в глазок, он увидел лифтершу с здоровенной кипой газет и журналов. Петр отворил дверь и сказал, что Наташа отмывает ванную и сейчас выйти не может.

– Ладно, не тревожь Наташеньку. Возьми вот это, а то возле ящика гора. Академику по сто журналов в месяц по-прежнему носят. К почте не подойти.

– В квартире пыль, полы не мыты, что жена академика хозяйкой оказалась неважной? – Спросил Ерожин, принимая, из рук лифтерши, кипу печатной продукции.

– Да она тут и была все раз пять. Но я думала, что она свою дочку убираться присылает. А по вашему уборки выходит и не было… – Ответила лифтерша.

– Значит, жену себе Валерий Андреевич завел приходящую?

– Я вообще, не понимая, зачем он женился. Как ходил в разных ботинках бобылем, так и при ней. Но научные люди каждый со своими прибамбасами. Я тут за пятнадцать лет работы и не такое видела.

– Вы сказали, что она дочку присылает? Что маленькая девочка?

– Кобыла выше меня. Самой давно замуж пора. – Раздраженно возразила лифтерша.

Петр Григорьевич поблагодарил строгую даму и вернулся в квартиру.

– Кто это был? – С тревогой спросила Наташа, выйдя в коридор. Она уже успела одеться и выглядела прекрасно.

– Лифтерша почту принесла. – Ответил Ерожин и улыбнулся. В глазах Наташи слез больше не было.

– И что мы будем делать дальше? – Повторила свой вопрос девушка, но звучал он теперь совсем не так мрачно, как в кабинете на письменном столе академика.

– Дальше, доработаем квартиру. – Ответил Ерожин.

– Это у вас сыщиков, так называется? – Грустно поинтересоваласъ Наташа, но глаза у нее смеялись. Ерожин хохотнул, взял ее под руку и они пошли по квартире. В спальне, напротив огромной дубовой кровати, на столике стоял новый японский телевизор и видиомагнитафон. Петр Григорьевич принюхался, и ему показалось, что в воздухе остался ели заметный запах женских духов.

– Чем то здесь довольно приятно пахнет. – Сказал он Наташе. Наташа повела носиком и согласилась:

– Дорогими духами пахнет. Вот этого тут до женитьбы Валерия Андреевича я не замечала. Он открыл покрывало, приподнял подушку и обнаружил женскую ночную рубашку из прекрасного синего шелка. Эта рубашка и благоухала французскими духами. Ерожин свернул рубашку и сунул ее себе в карман.

– Больше никаких изменений не видишь? – Улыбнулся Ерожин.

– Техники тут раньше не было. – Уверенно сказала девушка, указывая на телевизор и видиомагнитафон.

– Ты точно это помнишь? – Спросил Ерожин.

– Еще бы! Валерий Андреевич терпеть не мог телевизора. Он никогда его не смотрел и в доме иметь не желал. – Ответила Наташа: – Кирилл не раз предлагал купить ему телевизор, но Валерий Андреевич категорически отказывался.

– А как он узнавал новости? – Не понял сыщик.

– Валерий Андреевич слушал радио и читал газеты.

Ерожин хмыкнул, оглядел ненавистную хозяину новинку и обнаружил в видиомагнитафоне заряженную кассету с фильмом:

– Давай поглядим, чем развлекался академик в спальне. – Предложил он и включил систему. На экране появились только штрихи и точки. Петр понял в чем дело, перемотал пленку и снова нажал на «плей»

Сначала экран оставался абсолютно темным, потом начал светлеть и правый его край сделался золотым. Эта мерцающая позолота захватывала все большую часть кадра, пока не заполнила его целиком. Тихо, издалека зазвучало болеро Равеля и на экране возникла женщина. Это была стройная молодая женщина с огромными застывшими глазами. Одета она была во что-то легкое и золотое. Женщина не стояла на месте, а двигалась, плыла сквозь какие-то золотистые залы. Разглядеть интерьер залов, глаз не мог, она шла сквозь миражи. В этих миражах угадывались бассейны, ковры и огромные вазы. Но они были прозрачны и женщина проходила сквозь них, словно через туманные облака. И шла она не так, как ходят в жизни. Это был шаг танца.

– Что это, балет? – Спросила Наташа.

– Я пока ничего не понимаю. – Признался Ерожин. Тем временем женщина на экране доплыла до зала, где стояла скульптура. Скульптура тоже была отлита из золота и изображала атлета. Атлет застыл широко расставив ноги, и опустив руки… Его напряженное мужское естество стремилось вверх и удивляло размерами. Танцовщица остановилась возле золотой скульптуры и сбросив часть своей золотистой одежды, накрыла ею голову статуи. Обнаженная до пояса танцовщица, под музыку Равеля, стала кружить вокруг атлета, лаская его. Затем, она обняла статую, и на экране начался аллегорический любовный акт красавицы со скульптурой. Она целовала напряженную золотую плоть, садилась на нее, гладила его ноги и бедра. И металлический герой ожил. Он сорвал со своего лица одежду балерины, потом сорвал с нее остаток одежды, поднял обнаженную красавицу и овладел ее.

– Порнуха! – Рассмеялся Ерожин. И он был прав, потому, что в этом, на первый взгляд, поэтическом танце имелись все атрибуты порнографического фильма. Перевернув сюжет «Прелестной Галатеи» наоборот, режиссер смаковал обыкновенный половой акт. Даже режиссерская находка, превратившая тело красавицы в золотой металл, по существу ничего не меняла. На экране под прекрасную музыку совокуплялись две золотые статуэтки.

– Чему ты смеешься? – Удивленно спросила Наташа. Ерожин посмотрел на девушку и увидел, что щеки ее стали пунцовыми.

– А ты засмущалась, дурочка? Я представил себе семидесяти девятилетнего академика с пожилой супругой за просмотром этого кино, и мне это показалось весело.

Наташа непонимающе посмотрела на Петра Григорьевича, потом перевела взгляд на экран и звонко рассмеялась тоже. Они хохотали до слез. Но видимагнитофон Ерожин не выключил. В отличии от большинства подобных фильмов, этот чем-то завораживал. Возможно, музыкой Равеля, удивительно совпадающий с пластикой на экране. Возможно красотой золотистого кадра и работой оператора. Если это и был порнофильм, то сделан он был очень талантливо и действовал на эротические центры безотказно. Ерожин и Наташа перестали смеяться. Петр подошел к девушке, поднял ее и бросил на кровать академика. Болеро великого француза давно закончилось, закончился и фильм. Но эротическое действо в спальне покойного академика продолжалось.

– Я больше не могу. – Взмолилась Наташа.

– Можешь. – Рычал Ерожин и снова набрасывался на нее. Наконец сыщик угомонился. Ни у Наташи, ни у Петра не было сил пошевелиться. Они молча лежали на постели, и мерцающий штрихами и точками экран телевизора отбрасывал блики на их обнаженные, усталые тела. Наконец, Петр Григорьевич заставил себя двигаться. Он сел, свесив ноги, затем поднялся, отключил экран, взял Наташу на руки, и понес в ванную. Они молча постояли под душем.

– Надо доработать квартиру. – Устало сказал Петр Григорьевич, когда они оделись. Наташа кивнула. Ерожин погладил ее маленькую головку и попросил еще раз поглядеть, нет ли изменений в доме. Кроме телевизора «видика» и пропавшей карточки никаких изменений в квартире Наташа не заметила. Не нашел там больше ничего интересного для себя и Ерожин. Но и то, что он увидел и узнал требовало анализа. Он еще раз быстро обошел все помещения, прикинул, что площадь квартиры не меньше ста метров и если тут сделать современный ремонт, она может, с учетом центра, стоить огромных денег. Ерожин не так давно приобрел себе новое жилье и о ценах на рынке недвижимости некоторое представление имел. Напоследок он заглянул в спальню, вынул из видиомагнитофона касету, и запихнул ее себе в карман:

– Теперь пошли на воздух. Ты мне очень помогла и это надо отметить. – Заявил он, выпуская Наташу из квартиры.

– Тебе часто понадобится моя помощь, или одного раза достаточно? – Тихо спросила девушка, и подполковник понял, что вопрос этот ее беспокоит.

– Поживем, увидим. – Уклонился от прямого ответа сыщик, и распахнул перед Наташей дверцу машины. Петр Григорьевич не всегда был верен супруге, но предыдущие эпизоды изменой не считал. Сегодня это произошло впервые, и что с этим делать подполковник в отставке Петр Григорьевич Ерожин пока не знал.

* * *

Татьяне Петровне Голиковой не долго пришлось ждать звонка своей новой молодой подруги. Нора позвонила через два дня и сказала, что приглашает женщину на очень интересную выставку. Пенсионерка попыталась узнать куда, но Нора сказала, что это сюрприз и предложила женщине встретиться у метро Кропоткинская.

– Садитесь в первый вагон и поднимайтесь на верх по ходу поезда. Там выход прямо напротив храма Христа Спасителя. В шесть часов вечера буду вас ждать.

– Не поздно ли? Выставки обычно уже закрываются. – Предупредила Татьяна Петровна, но Нора ее успокоила:

– Не волнуйтесь, времени у нас будет достаточно.

Татьяна Петровна поблагодарила и стала собираться. Лето подходило к концу. Вечерами уже становилось прохладно. Она решила надеть свое зеленой выходное платье. Сама не понимая почему, перед свиданьем со своей новой приятельницей, женщина немного волновалась.

«Наверное, потому, что первый раз пойду на вернисаж не одна» – Решила она, придирчиво разглядывая себя в зеркало. После знакомства с молодой красавицей, Татьяна Петровна много думала о ней. Женщина имела жалостливое сердце и намек Норы, что она одинока и несчастно влюблена, вызывал в душе пенсионерки живое сострадание.

День выдался солнечный, на небе ни облачка. Татьяна Петровна понадеялась, что и вечер пройдет без дождя, и зонтик не взяла. На место встречи она приехала за двадцать минут. Норы пока не было, и женщина залюбовалась храмом. Восстановленный на месте бассейна Москва, Храм Христа Спасителя так близко ей раньше видеть не довелось. «Дай бог здоровье нашему хозяину. Уж, какой он у нас молодец» – С благодарностью подумала пенсионерка о столичном мэре. За свою жизнь она повидала не мало городских руководителей, но все они правили как бы сами по себе, а этот и «пенсию москвичам добавил, и проезд бесплатный пенсионерам разрешил, да и Москву при нем не узнать»… – За этими мыслями, она не заметила, как подошла Нора.

– Любуетесь храмом? – Спросила она, вместо приветствия.

– Красивый, глаз не оторвешь. – Призналась Татьяна Петровна.

– Не знаю, мои знакомые художники, говорят безвкусица. – Улыбнулась Нора.

– Так его же восстановили в былой красе. Он таким еще при царе был. – Заступилась Татьяна Петровна.

– Его и тогда ругали. Третьяков, например, говорил, что это храм – перечница. А вкус Павел Михайлович имел уникальный. Ну, не будем спорить. Мне, если честно, он и самой нравится. – Нора взяла женщину под руку и повела к переходу:

– Какая вы сегодня нарядная! Прямо невеста. Пора замуж выдавать. – Восхитилась она, оглядывая зеленый наряд своей пожилой подруги.

– Не смущайте меня. Надела свое лучшее платье, потому что больше надеть вечером нечего. – Краснея, ответила пенсионерка.

– Тряпки дело наживное. – Филосовски заметила Нора.

– Куда мы идем? – Спросила Татьяна Петровна, вертя головой. Она думала, что они пойдут в Пушкинский музей. Но они шли в другую сторону. На Остоженке она выставочных залов не знала.

– Туда, куда мы с вами сейчас придем, вы никогда не были. – Ответила Нора и подтолкнула Татьяну Петровну в подворотню. Они прошли двор и остановились у подъезда без всяких вывесок. Нора нажала кнопку переговорного устройства и что-то сказала в микрофон. Дверь открылась и мужчина в форменном пиджаке, пропустил их в огромный холл. Нора скинула легкий лайковый плащ и отдала его впустившему их мужчине. Затем взяла Татьяну Петровну под руку и повела вверх по лестнице. Они вошли в небольшой зал, увешанный картинами. В углу зала, за маленьким столиком, обтянутым зеленым бархатом, сидел полный субъект с огромной копной вьющихся волос. Татьяне Петровне показалось, что он лицом похож на цыгана. При виде Норы и ее спутницы, субъект, словно мячик выпрыгнул из кресла и, улыбаясь во весь рост, прихрамывая засеменил к ним на встречу:

– Очень рад, очень рад, очень рад. – Затараторил он, продолжая улыбаться.

– Ну Илья, показывай свои шедевры. Я приятельницу пригласила. Уж не подведи. – Сказала Нора и протянула ему руку. Цыганистый Илья схватил руку посетительницы и, склонившись, стал быстро целовать?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.