Убить бессмертие

От негодования и злости он зарычал и кинулся грудью на изрешеченный осколками подоконник. По ту сторону бетонного забора взревел мотор, и очень поспешно, с пробуксовкой резины, рванула с места машина. Ушли! Кто-то ушел! И тут интуиция вместе с тонким слухом напомнили, что на третьем этаже был кто-то еще, кто помогал веревками удерживать лестницу в горизонтальном положении, пока ее выдвигали и укладывали концом на забор.

Упасть удалось вовремя, потому что дверь распахнулась, и в коридор влетели еще двое в масках и с пистолетами. Они быстро все поняли, включая и свое безвыходное положение. Одного возгласа Ливанову было достаточно, чтобы сообразить: эти двое приняли решение, которое наверняка оговаривалось как крайнее в случае неудачи – взять заложников и пробиваться к своим или в безопасное место.

Он не дал им побежать в сторону других помещений в поисках заложников. Три быстрых выстрела, и оба бандита с криками повалились на пол, хватаясь за сквозные раны в мягких тканях ног. Один, что был посильнее, стал отползать к стене, водя стволом по сторонам в поисках противника. Пока дым не рассеялся и скрывал его, Ливанов вскочил на ноги и продырявил раненому плечо, следующим выстрелом ранил второго в кисть руки и только потом подбежал к своим противникам. Пистолет чпокал, выплевывая пули, и звонко лязгал затвором, выбрасывая стреляные гильзы.

– Куда направляются те, что ушли? – заорал он в лицо одному из раненых, выбив пистолет из его руки ногой.

– Пошел ты… – прохрипел тот.

– Я те пойду! – замахнулся на него Дмитрий, но сдержался и сорвал маску с лица.

Под маской оказалось довольно суровое лицо со стиснутыми зубами и побелевшими губами. Ну и рожа! Лицо не мыслителя, но воина. Сейчас «бодаться» с ним бесполезно, а второй уже в отключке. Черт, пусть с ними разбирается…

Распахнувшаяся дверь напротив заставила Ливанова поднять голову. Милое, с заметными кавказскими чертами девичье лицо смотрело на него поверх мушки пистолета. Точнее, это он уже потом вспомнил, что лицо было милое и с кавказскими чертами. А в тот момент огонь выплеснулся ему прямо из дула пистолета в лицо, и в правую сторону груди ударило как кувалдой. Дыхание перехватило, он отпрянул и ударился затылком о стену. Мир поплыл в сторону под хоровод непонятных гулких завывающих звуков…

Машина стояла у самого забора Научного центра «Байкал». Это была неприметная «Лада» 5-й модели, синий цвет которой едва угадывался под толстым слоем грязи. Крепкий мужчина с мощным бритым затылком сидел, насупившись, за рулем и смотрел прямо перед собой. Руки с синими наколками лежали на руле свободно и только подрагивали из-за неровно работающего двигателя.

– Слышь, Сыч, – не переставая ерзать рядом на пассажирском сиденье, спросил напарник с худым лицом и темными мешками под глазами. – А если их накроют? Как угадать момент, когда надо сваливать?

– Никак, – медленно ответил водитель.

– Что значит «никак»? – взвился напарник. – Нам за ними паровозом идти?

– Сиди, Вован, и не рыпайся, – с прежним спокойствием проговорил водитель, продолжая равнодушно смотреть вперед. – Я Волка знаю двенадцать лет. Не родился еще такой шухер, который бы его цапнул. – Кличку он произнес с ударением на последнем слоге, по-уголовному.

– А-а, вы же все эти, – с еле скрываемым страхом сказал Вован, – спецназовцы, да? А за че отбарабанили у хозяина?[4]

– За то, – криво усмехнулся Сыч, проявив наконец-то какие-то эмоции. – За то, что родине служили.

– Н-ну! – развеселился Вован. – Исправных служак не сажают. Их медалями и орденами награждают.

– Медалей и орденов и у нас хватало, только все отобрали. Вместе с погонами.

– Говорят, вы там с мертвых ценности, золотишко снимали? Чеченку одну… это самое…

– Это не доказано, – замотал головой Сыч. – А насчет «зеленых», так чего им пропадать? И вообще отвали, Вован. Че было, то было. Ты за штаны держись, а то наложишь раньше времени.

– Хорош те про штаны, – обиделся уголовник. – Позырим еще, кто в тайге наложит. Это вы в Чечне по горам такие ловкие, а тайгу кто из вас знает? А я ее как свой карман знаю. Я еще когда по малолетке первый раз с зоны подорвал…

– Тихо! – Сыч повел головой и прислушался.

Стало слышно, что где-то рядом визжит диск «болгарки», разрезая металл. Через какое-то время стукнула фрамуга окна, а потом невнятно раздались мужские голоса. «Держи давай» и «аккуратнее» радовали слух. Значит, дело идет к концу, значит, скоро со стены начнут прыгать. Сыч с Вованом должны взять самого Волка с Дамиром, у которых будет препарат, а остальных подберут другие машины, стоявшие в стороне, чтобы не привлекать внимания. Улица с обеих сторон перекрыта, и машины уедут разными маршрутами. Пока охрана очухается, пока полиция поймет, что случилось, все будут уже на аэродроме.

И тут раздались крики, ясно слышен был басовитый грубый голос Волка. Потом что-то затрещало, а следом ударило страшным грохотом, и над головой через забор полетели мелкие обломки чего-то, полыхнула сизая вонючая струя дыма. Вован сразу вдавился в сиденье и побледнел. Его глаза забегали по сторонам в поисках оперов из уголовки или омоновцев[5], которые им тут устроили засаду. Сыч напрягся, но его руки на руле даже не дрогнули.

Неожиданно рядом мелькнули один за другим два тела. Здоровяк в черном костюме и маске тащил за брючный ремень другого, но не такого крупного человека. Рывком распахнув заднюю дверь «пятерки», он швырнул его туда и плюхнулся сам. Машина с визгом сорвалась с места и понеслась по улице.

– Че за хрень, командир? – пробасил Сыч, выводя машину в переулок, а потом сбавляя скорость и плавно выезжая на проезжую часть главной улицы.

– Какой-то шустрик устроил нам цирк, – снимая маску и вытирая ею лоб, ответил Волк, глядя на своего напарника, который морщился, держась за ногу. – Дамира осколком зацепило.

– Засада?

– Нет, все прошло гладко, просто нарвались на опытного бойца, и все.

– Как и все? – круто развернулся на переднем сиденье Вован. – Это… никого больше не будет?

– Все – это значит все! – отрезал Волк. – Такое в жизни бывает. Ну как ты, Дамир?

– Обойдется, – простонал человек на заднем сиденье, усаживаясь поудобнее и тоже снимая с лица маску. – Удар просто был сильный, а так… мышцу вспороло… неглубоко. Меня другое беспокоит.

– Что? – насторожился Волк. – С препаратом что-то не так?

– Нас могут обложить, и мы не скоро вырвемся. Была бы гарантия, что доберемся до самолета, а если нет?

– И что? Говори, ты же микробиолог!

– Для поддержания активности наночастиц в препарате в него нужно добавлять реагент либо держать его при низких температурах, чтобы поддерживать латентное состояние.

– Говорил я тебе, что нужно запастись сумкой-холодильником, – проворчал Волк. – Пару пакетов сухого льда, и вези хоть за океан.

– Далеко с сумкой не уйдешь, она мешать будет, если придется скрываться. Я же не знал, что на нас кто-то нападет. Ты обещал, что все пройдет гладко.

– Ладно, всего не учтешь, – огрызнулся Волк. – Времени нет, хотя можно заскочить в автомагазин и купить автохолодильник, который работает от прикуривателя.

– Несколько часов обойдется, – остановил командира Дамир. – Я беспокоюсь о том, что любая новая задержка, и препарат погибнет. Гарантий, как я понимаю, теперь ждать не стоит. У нас на хвосте спецслужбы?

– Какие спецслужбы! Урод какой-то грамотный попался, вот и все! Так куда ты клонишь?

– Нужен стерильный шприц.

– Зачем тебе шприц? – снова насторожился Волк.

– Часть препарата останется в контейнере. Если все пройдет хорошо, то он не потеряет активности. А если что-то помешает нам? Я хочу несколько кубиков вколоть себе в ногу. Во-первых, циркуляция живой крови, во-вторых, там у меня бородавка на ноге, и я введу состав прямо под нее. Долго объяснять, ребята, но бородавки, к вашему сведению, вирусное заболевание. Причина вирусная. Поэтому долгое время медики и не могли понять, почему появляются на коже эти образования, почему исчезают. Исчезают они потому, что иммунная система справляется и уничтожает образование. Но вирус не погибает совсем. Когда бородавка проходит, остается так называемый дремлющий вирус. Вот это его свойство я и хочу использовать. Я долго думал и пришел к выводу, что этот наш нанопрепарат, который является препаратом липосомальным…

– Док, кончай! Что ты решил? Убить себя?

– Нет, наночастицы вступят во взаимодействие с вирусом и будут активны, пока у меня не прекратится кровообращение. То есть пока я жив.

– Ты это сейчас придумал?

– Нет, когда еще только операцию начали готовить, когда я материалы изучал. В общем, когда заказ получили.

– Дамир, а ты молодец! – засмеялся Сыч. – Тебя и убивать нельзя будет. Хитер, орел! А как из тебя потом препарат доставать?

– Элементарно, – отмахнулся Дамир. – Нужен срез ткани или образец крови и центрифуга. Ну и элементарное лабораторное оборудование.

– Черт, шаманские фокусы! – проворчал Волк. – Давай, Сыч, тормозни у аптеки. Вован, ты пойдешь, только рожу сделай поумнее, а то там подумают, что ты наркоман.

ОМОН прибыл в центр «Байкал» через десять минут после взрыва гранаты. К этому времени служба безопасности научного городка организовала эвакуацию персонала из корпуса, на который было совершено нападение. Появившаяся полиция не нашла ничего, кроме разрушений и трупов бандитов.

Эксперты начали свою работу, когда заместитель начальника службы безопасности Матвеев ткнул пальцем в одно из тел в коридоре:

– Вот, тот самый Ливанов!

– Это который прибыл с Воропаевского полигона? Из группы спецназа ВДВ? – насторожился командир омоновцев. – Это что же, он один тут столько наворотил? Э-э, да он живой!

Подбежавшие медики стали щупать вены на шее и открывать глаза, подсвечивая в них в поисках реакции сетчатки. Потом один из врачей расстегнул рубашку на груди неподвижно лежащего на полу человека.

– Вот почему крови нет, – пояснил он, продев палец в дырку на рубашке, – тут бронежилет. Его надо срочно в клиническую больницу. После таких попаданий пуль бывают переломы ребер, обильное внутреннее кровотечение. Если поспешим, то можно этого героя спасти.

– Парни! – гаркнул омоновец своим подчиненным. – Ну-ка, подхватили этого голубя! Осторожно, осторожно! К нему еще будет много вопросов. Санек, Лысаков!

– Я! – бойко отозвался один из крепышей с автоматом на груди.

– Дуй со «Скорой» в клинику. Головой отвечаешь за этого Рэмбо. Я тебя к вечеру сменю.

– Боишься, что его попытаются убрать как важного свидетеля? – хмыкнул омоновец. – Через меня не пройдут.

– Я боюсь, как бы он сам не смылся! – грозно пояснил командир. – Не нравится мне этот паренек. Видал я ВДВ в своей жизни, а таких вот нет. Таких не бывает. Как бы тут не конкуренты вмешались под видом «летунов». Пистолетик его осторожно… Не лапать руками! В пакет! Экспертам отдайте. И «броник» с него снять, что там еще на нем…

Глава 2

Пассажиры тянулись жиденькой неровной вереницей, словно не хотели лететь. Леня смотрел в иллюминатор и не понимал, как это десяток человек могут растянуть посадку в маленький самолет на целых двадцать минут. Ну вот! Кажется, все заканчивается. Вон четверо спешат, наверное, последние. И хромоногого с собой тащат. А…

И тут девушка в светленьком плаще подняла лицо и посмотрела прямо на Леню. Она стояла у самого трапа, и ее глаза были близко-близко. Никогда еще Леня Владимиров не видел у девушек таких лучезарных и притягательных глаз. Девушка уже поднялась по маленькому трапу, а он никак не мог вспомнить цвет волос, длину ног, размер груди. Казалось бы, привычный взгляд на симпатичную девушку, стандартный осмотр примечательных мест, а тут… Только глаза!

Невероятно, но девушка шла между сиденьями к нему. Села по другую сторону прохода и сразу полезла в сумочку за косметичкой. Это не удивило, потому что Леня привык, что девушки всегда в ситуациях, предшествующих знакомству, пытаются скрыть свой интерес к парню посредством бессмысленного поиска чего-то в косметичке и такого же бессмысленного манипулирования извлеченными из нее предметами.

Двое плечистых мужиков помогли подняться в салон третьему, что прихрамывал. А четвертый, вертлявый, на руках которого Леня заметил наколки, стал скандалить и уговаривать пассажиров с передних сидений пересесть дальше. Впереди он предлагал посадить больного, которому тяжело передвигаться. Его спутники молчали, но по всему было видно, что они своего скандального приятеля поддерживают. Под их хмурыми взглядами пассажиры заворчали, но стали пересаживаться на свободные места подальше от пилотской кабины.

Самолетик взлетел, натужно гудя мотором и вибрируя своими четырьмя плоскостям. Леня косился на красивую девушку и искал повода заговорить, познакомиться. Странная робость овладела им, такого он раньше за собой не замечал. И тут случилось то, что обычно происходит, когда упускаешь предоставленный тебе судьбой момент. На сиденье, где сидела прекрасная незнакомка, вдруг обернулся парень с круглым пухлым лицом и наглым сальным взглядом и противным голосом заговорил:

– Какая симпатичная попутчица! Всю жизнь мне не везет в этом деле, а тут такой подарок судьбы!

– Вы о чем? – высоким томным голосом осведомилась девушка и махнула на наглеца пушистыми ресницами.

– Представляете, мне друзья все время хвалятся после поездок. Им всем всегда попадаются в попутчицы то в самолете, то в одном купе поезда красивые девушки. Мне вот ни разу не попадались. Как заколдованный! А сегодня просто чудо. Вас как зовут? Меня – Михаил, Миша. А вас?

– Анджела, – скромно потупила взор девушка.

– Какое удивительное имя, – закатил Миша глаза, и Лене тут же захотелось врезать ему по морде. – Вы не киноактриса? Мне ваше лицо кажется знакомым.

Девушка тихо зарделась, демонстративно отвернувшись к иллюминатору лицом, но было видно, что эта незамысловатая лесть ей очень приятна. А еще, что эта Анджела, несмотря на свою красоту, не блистала интеллектом и повелась на глупый способ знакомства. Тем не менее Лене было очень неприятно, что этот Миша так откровенно «клеит» девушку. Хотя внешний вид парня говорит о том, что он вращается в иных кругах, нежели эта Анджела. В кругах деловых, современных. У него на лице было написано университетское образование.

– Вы здесь живете? – не унимался Миша, продолжая сохранять слащавое выражение лица, хотя рука его сделала такой жест, будто очертила помойку или иное убожество. – А в Читу по каким делам?

– Я там учусь… – жеманно прошептала девушка.

– А я вот по делам мотаюсь, – прокололся с несвоевременным признанием Миша.

Леня поморщился и еле удержался от комментариев. Если ты знакомишься с девушкой, то нужно проявить максимум интереса к ее персоне. А этот Миша даже не удосужился выяснить, а потом восхититься тем заведением, в котором учатся такие ангелочки. Он, как человек самоуверенный, самовлюбленный, излишне себя превозносящий над другими, в том числе и над провинциальными дурочками, сразу перешел к повествованию о себе родимом. Ясно, что она учится максимум в профессиональном училище на кондитера, парикмахера или какую-нибудь швею-мотористку, но Мише все равно терять лица не стоило.

– Я предприниматель, – с излишне подчеркнутым равнодушием добавил парень. – Деловые контакты, поиск партнеров по проектам.

Анджела тихо таяла от его внимания. Надо же, как повезло – и при деньгах, и красавец! Она как-то стала суетиться, видимо, не зная, чем еще понравиться такому подвернувшемуся «варианту». Ничего лучшего, чем порыться в косметичке, не придумала и тут же выронила на пол цилиндрик губной помады. Леня абсолютно машинально, нежели в попытке высказать свои симпатии соседке, нагнулся… И тут же стукнулся лбом с предпринимателем, который кинулся показать себя джентльменом.

– Е… – не сдержался от дешевой нецензурщины Миша, одарив Леню убийственным взглядом, и схватился за лоб. – Ты че? Поосторожнее нельзя?

– Не зашиб? – с легкой усмешкой поинтересовался Леня, которому не составило труда скрыть, что он тоже прилично ушибся.

– Не зашиб! – передразнил его Миша. – Твоим лбом только кирпичи колоть.

– Пробовал, – с улыбкой признался Леня, – больно.

Девушка чисто женским чутьем поняла, что двое молодых петушков сцепились из-за ее внимания. Правда, она не совсем точно оценила реакцию высокого красавца с фигурой атлета, но и его внимание ей явно польстило.

А Леня вздохнул и отвернулся к иллюминатору. Крушение надежд всегда неприятно. Даже не так! Крушение идеалов. Вот он эту девушку с дурацким именем Анджела, с этой дурацкой буквой «д» в простом имени Анжела, в своих мыслях и мечтах наградил множеством достоинств, а она оказалась пустышкой. Неприятно? Очень!

За окном плыла и плыла вековая тайга. Зеленые сопки вздымались и опадали седловинами и распадками. И все это сверху смотрелось, как пушистый ковер с зеленовато-бурым ворсом. Изредка зияли проплешины прошлогодней гари, которая медленно зарастала древесным подростом, да блестели, как чешуя огромного змея, мелкие речушки. Они вились, то расползаясь вширь каменистыми отмелями, то прятались под кронами деревьев в узких теснинах каменных русел.

Миша что-то без остановки болтал, видимо, травил байки, развлекая девушку. Леня перестал злиться на этого сытого красавца, испытывая даже некоторое злорадство, что с этой девушкой его ждут сплошные разочарования. И проблемы. Глупенькая девушка – это как неисправный механизм. Вроде и работает все, и тянет, а все время какие-то сбои, нарушение отдельных функций, без которых и механизм уже не механизм.

И тут до Лени дошло, что ассоциации с неисправными механизмами в его голове появились не без основания. Самолет стал заметно терять тягу. Что-то там происходило, как-то не так ровно работал двигатель. Вдруг он увидел, что из четверки мужиков впереди сидят на сиденьях только трое. А четвертый куда делся? И когда? Вон и дверь к пилотам приоткрыта. Туда ушел? Что-то серьезное?

Самолет неожиданно резко клюнул носом и пошел терять скорость с нарастанием какого-то гула. Леня даже почувствовал, как отрывается от сиденья. Что за чертовщина? Этого только не хватало! Он нащупал застежки ремней и пристегнулся к креслу, стиснув зубы. Если мотор работает, то пилоты должны вытянуть. Эти старые «Аны» тем и хороши, что в состоянии планировать, что их можно посадить почти на любую площадку. Черт, какие площадки в непролазной тайге. Тут же одни стволы…

Мысль о том, что самолет вот-вот разобьется, была неприятной, но все же Леня не терял присутствия духа. Ему приходилось рисковать жизнью, и не раз, а тут всего лишь перебои в моторе.

– Пристегнитесь, – повернув голову, сумел выдавить он, как самолет резко стал выходить из пикирования, задрав нос вверх, и всех сразу вдавило в сиденья до отказа.

Потом он завалился набок, потом снова стал выправляться. Леня ясно почувствовал, как падает тяга самолетного двигателя. Они теряли высоту, теряли катастрофически, а внизу, насколько он мог судить, стояла стеной тайга. Еще несколько сот метров потери высоты, и они просто разобьются об эту стену. Только бы…

Самолет резко упал на левое крыло, входя в разворот со скольжением на плоскость. Двигатель чихнул несколько раз, даже в салоне запахло гарью и каким-то смрадом то ли горящего масла, то ли перегретого двигателя. Леня успел увидеть впереди почти прямую полосу, лишенную деревьев. Ширина метров в тридцать! Но что это за полоса? И только когда самолет совсем снизился и пошел вровень с верхушками деревьев, он понял, куда садился их самолет. Это так называемая каменная река. Камни, валуны, огромные и не очень, просто слежавшийся щебень, принесенный из верховьев или размытый тут, в русле. И вода течет под этими камнями. Если хотя бы один раз самолет ударится колесом об огромный валун, да на такой скорости почти в двести километров в час…

Удара не последовало. Сосны и ели понеслись сбоку, как верстовые столбы, Леня стиснул руки на подлокотниках и постарался смотреть только вперед, на дверь пилотской кабины. Удар! Нет, этот слабый, это лишь касание колесами… Удар, еще удар… Длительная дикая вибрация, когда колеса самолета поскакали по камням. Сейчас пилоты в кабине пустили в ход все рычаги, работают всеми закрылками и элеронами, хотя какая там «механизация» крыла у «кукурузника». Хоть скорость гасится, и то хорошо…

И вдруг страшный удар с невероятным хрустом! Самолет клюнул носом, потом его подбросило, и он завалился на левый бок, ломая со страшным скрежетом плоскости, раздирая обшивку левого борта… Корпус развернуло на девяносто градусов, рывок! Правая пара плоскостей выдержала удар и не дала самолету перевернуться. Но сила инерции была еще настолько велика, что машина снова развернулась на подломленной стойке шасси и резко остановилась, зарывшись изуродованным брюхом в камни. Страшный треск ломающегося корпуса, крики, грохот, сверкнувшее перед глазами солнце, и Леня на миг потерял сознание.

Очнулся он довольно быстро. Наверное, полностью не терял сознания, потому что где-то на его грани продолжал слышать и ощущать. Но только открыв глаза и тряхнув головой, Леня воочию убедился, что остался жив чудом. Самолет буквально разломился на части, и сейчас перед его глазами голубело небо и зеленела тайга. Левого борта как не бывало, в правом была такая дыра, что сиденье самого Лени держалось на честном слове. А еще он понял, что ему повезло с привязными ремнями. Они, как выяснилось, не у всех выдержали страшной нагрузки.

Ломая ногти, он озирался и пытался расстегнуть замки своих ремней. Четверо мужиков на передних сиденьях копошились, выбираясь из груды покореженного металла и сорванных кресел. Прямо перед ним висела на ремнях Анджела, бессильно свесив голову. Лицо у девушки было бледным, но грудь судорожно вздымалась. А вот Мишины ремни не выдержали, он теперь лежал лицом вниз на сорванных креслах. Под ним копошились женщины, которые еще не видели, что голова их спутника – солидного дядьки – раздроблена до такой степени, что видно серое вещество мозга. Рядом кто-то стонал и плакал, гремя обрывками металла. Это оказался парень с заднего сиденья, который никак не мог вытащить свою окровавленную подругу.

Пахло авиационным керосином, болью, отчаянием и смертью. Причем смертью приближающейся. Это Леня почувствовал очень четко. Выбравшись из своего кресла, он постарался оценить ситуацию. Упершись ногами, приподнял сиденье девушки и отвалил его в сторону. Парень, глотая слезы, тут же принялся расстегивать замки ремней. Еще секунда, и девушка упала ему в руки.

– Неси ее, – не узнавая своего голоса, прохрипел Леня, – вон туда, на отмель. К деревьям.

Ударившись коленом обо что-то и сообразив, что у него кружится голова, он стал вести себя осторожнее. Подобрался, перешагивая через рваный металл, к креслу Анджелы и стал расстегивать ремни. Несколько рывков, и они лопнули, Леня еле успел подхватить ее, чтобы она не ударилась лицом о металл.

Анджела застонала и закашлялась. Он взял ее на руки и стал выбираться из самолета. Где-то впереди шел паренек, несший свою девушку, который все время падал и ронял ее. Леня понял, что она мертва. Так раненые на руках не висят. Сзади что-то с грохотом упало, и раздалась матерная ругань. Из самолета выбирался пришедший в себя Михаил. Леня положил Анджелу на камни и обернулся. Миша стирал с лица кровь, но, кажется, в остальном ему повезло.

– Миша, отнеси ее к лесу, – попросил Леня, – я вернусь. Там помочь надо женщинам.

Миша даже не посмотрел на него, кажется, и не услышал. Пришлось схватить парня за ногу и дернуть. Он споткнулся, упал на колени и только теперь осознал, что с ним кто-то разговаривает и что есть еще люди вокруг.

– Очнись! – попытался крикнуть Леня. – Миша, помоги, Анджеле плохо! Тащи ее к лесу, тут сейчас все взорвется!

Парень вытаращился на Леню и стал отползать, упираясь пятками в камни и помогая себе руками. Леня догнал его, схватил за грудки и как следует тряхнул. Это не помогло, и пришлось дважды ударить предпринимателя по лицу. Боль в разбитой губе привела его в чувство. От посмотрел на Леню уже осмысленно, потом стал озираться по сторонам.

– Живы… Мы живы… что такое, как все это…

– Иди сюда, придурок! Возьми Анджелу, она ранена. Отнеси ее к деревьям! Ты понял меня?

Миша наконец снова сфокусировал свой взгляд на Лене и послушно подставил руки, когда тот положил в них стонавшую девушку. Убедившись, что предприниматель побрел в нужном направлении, Леня кинулся назад к разорванному корпусу самолета. Сначала помог выбраться женщине со сломанной рукой, которая тихо плакала и все дергала за руку труп своего мужа. Потом вытащил девушку с остекленевшим взглядом. Она была цела, если не считать многочисленных порезов и ушибов, но находилась в какой-то прострации.

Больше в салоне никого не было. Леня увидел, что четверо мужчин благополучно удалились от самолета на приличное расстояние и повалились на траву. «Скоты», проворчал он и стал оттаскивать женщин в сторону.