Лето без тебя – не лето

Гости вокруг стали оборачиваться. Мама стояла в гостиной с людьми, которых я не знала. Когда я заговорила, она подняла голову. Но я боялась на нее даже взглянуть – так у меня горело лицо.

Я понимала, что правильнее всего сейчас уйти. Знала, что именно так и надо поступить. В тот миг я словно мысленно взлетела под потолок и со стороны увидела себя и то, как все остальные на меня смотрят. Но когда Конрад лишь пожал плечами и снова двинулся прочь, я почувствовала такую ярость, ощутила себя такой… ничтожной. Я и хотела бы себя остановить, но не могла.

– Я тебя ненавижу!

Конрад обернулся и кивнул, как будто именно это и ожидал услышать.

– Хорошо.

В его взгляде ясно читалось: «Какая же ты жалкая. Я сыт тобой по горло. Все, хватит!» У меня подкосились ноги.

– Не хочу тебя больше видеть! – крикнула я и, оттолкнув его, так быстро взбежала по лестнице, что споткнулась о верхнюю ступеньку. Упала и больно ударилась коленями. Кто-то, кажется, ахнул. Я едва видела сквозь слезы, застилавшие глаза. Слепо встала и ринулась в гостевую комнату.

Там я сняла очки, легла на кровать и разрыдалась.

Я не Конрада ненавидела. А себя.

Немного погодя поднялся отец. Он несколько раз постучал, и, не услышав ответа, вошел и присел на край кровати.

– Как ты? – спросил он таким ласковым голосом, что из уголков глаз у меня вновь потекли слезы. Не надо со мной так разговаривать, я этого не заслужила.

Я перекатилась на другой бок, спиной к нему.

– Мама сердится?

– Нет. Конечно нет, – заверил он. – Спускайся вниз со всеми попрощаться.

– Не могу.

Как я могла пойти вниз и смотреть людям в глаза после такой сцены? Исключено. Какой позор, и я сама его на себя навлекла.

– Белли, что у вас с Конрадом произошло? Вы поссорились? Между вами все кончено?

Так странно слышать от папы «все кончено». Я не могла с ним это обсуждать. Слишком уж это дико.

– Пап, я не могу с тобой об этом говорить. Просто оставь меня, ладно? Я хочу побыть одна.

– Ладно, – уступил он, и по голосу я поняла, что он обиделся. – Хочешь, позову маму?

Ее я хотела видеть в последнюю очередь. Я тут же выпалила:

– Нет, пожалуйста, не надо.

Кровать скрипнула, папа встал и, уходя, закрыл за собой дверь.

Мне хотелось только к Сюзанне. К ней и ни к кому больше. И вдруг в голове у меня словно прояснилось. Я уже никогда не буду чьей-то любимицей. Никогда не буду снова ребенком, не так как прежде. Теперь всему этому пришел конец. Ее больше нет.

Я надеялась, что Конрад меня услышал. Надеялась, что больше его не увижу. Если я когда-нибудь снова с ним встречусь, если он посмотрит на меня так, как в тот день, я сломаюсь.

Глава 6

3 июля

Когда с утра пораньше зазвонил телефон, я сразу подумала: «Так рано могут звонить только с плохими новостями». И не ошиблась.

Я, наверное, еще не до конца проснулась, когда услышала его голос. На одну бесконечную секунду мне показалось, что звонит Конрад, и я целую секунду не могла перевести дыхание. Одного звонка от Конрада достаточно, чтобы я забыла, как дышать. Но звонил не он. А Джереми.

Они ведь, в конце концов, братья, у них похожие голоса. Похожие, но не одинаковые. И вот он – Джереми – говорит:

– Белли, это Джереми. Конрада нет.

– Что значит «нет»?

Сон как рукой сняло, сердце ушло в пятки. Слово «нет» для меня приобрело другой смысл, какого раньше не содержало. Получило оттенок безвозвратности.

– Пару дней назад он сбежал с летних курсов и до сих пор не явился. Не знаешь, где он может быть?

– Нет.

После похорон Сюзанны мы с Конрадом не разговаривали.

– Он пропустил два экзамена. Это на него не похоже.

Голос Джереми звучал отчаянно, на грани паники. Я никогда его таким не слышала. Джереми всегда говорил непринужденно, всегда смеялся, ни к чему не относился серьезно. Но он был прав: такой поступок не в духе Конрада, он никогда бы не уехал, никого не предупредив. Во всяком случае, не прежний Конрад. Не тот Конрад, которого я любила с десяти лет, только не он.

Я села, потирая глаза.

– Ваш отец в курсе?

– Да. Он тут с ума сходит. Для него такие выкрутасы – это слишком.

Да, с выкрутасами лучше бы к Сюзанне, а не к мистеру Фишеру.

– И что ты собираешься делать, Джер?

Я пыталась говорить, как говорила бы мама. Спокойно, рассудительно. Будто я не перепугалась до смерти при мысли о том, что Конрад исчез. Дело не столько в том, что он мог попасть в беду, сколько в том, что, раз он уехал, взаправду уехал, то мог никогда не вернуться. А это пугало меня так, что словами не выразить.

– Не знаю. – Джереми шумно выдохнул. – Его телефон уже почти неделю выключен. Поможешь мне его найти?

– Да. Конечно. Конечно, помогу, – не задумываясь, выпалила я.

В ту минуту мне все было предельно ясно. Вот мой шанс помириться с Конрадом. С моей точки зрения, именно этого шанса я и ждала, сама того не подозревая. Словно два последних месяца я жила в забытьи, и только теперь наконец проснулась. Обрела цель и смысл.

Тогда, в последний день, я наговорила ему ужасных слов. Непростительных. Может, помоги я ему хоть немножко, и мне удалось бы наладить то, что испорчено?

И все же, как бы ни пугало меня исчезновение Конрада, как бы я ни стремилась искупить свои слова, возможность вновь его увидеть вселяла ужас. Никто на всей планете не действовал на меня так, как Конрад Фишер.

Мы с Джереми закончили разговор, и я ураганом заметалась по комнате, кидая в большую дорожную сумку нижнее белье и футболки. Сколько мы будем его искать? Не случилось ли с ним чего? Я бы знала, если бы случилось, ведь так? Я собрала зубную щетку, расческу. Раствор для линз.

Мама гладила белье на кухне. Она смотрела перед собой невидящими глазами, ее лоб пересекала одна большая морщина.

– Мам? – позвала я.

Она вздрогнула и взглянула на меня.

– Что? Что такое?

Я заранее придумала, что сказать.

– Тейлор с Дэвисом снова расстались, и она вроде как не в себе. Я сегодня у нее переночую. Может, и завтра тоже. Посмотрим, как она будет себя чувствовать.

Я затаила дыхание: что она скажет? Моя мама – ходячий детектор лжи, я таких, как она, еще не встречала. Это не просто материнское чутье, в нее словно встроен прибор наведения. Но никакой тревожный сигнал не сработал, не зазвенел звоночек, не завыла сирена. Она глядела все так же отрешенно.

– Хорошо, – ответила она, снова принимаясь за глажку.

А через секунду добавила:

– Поправила вернуться завтра к вечеру. Я приготовлю палтуса.

Она поправила брюки на гладильной доске. Я свободна как ветер. И должна была бы вздохнуть с облегчением, но облегчение что-то не наступало.

– Постараюсь.

На мгновение мелькнула мысль: может, признаться? Уж кто-кто, а она поймет. И захочет помочь. Она их обоих любит. Это ведь мама возила Конрада к врачу, когда он сломал руку, упав со скейтборда, потому что Сюзанну так трясло, что она не могла вести машину. Моя мать излучает спокойствие и невозмутимость. Она всегда знает, что делать.

Или, во всяком случае, знала. Сейчас я в этом не так уверена. Когда Сюзанне снова стало плохо, мама включила автопилот, делала то, что требовалось. Едва жила. На днях, спускаясь из своей комнаты, я застала ее в прихожей с веником. У нее были такие красные глаза, что я испугалась. Не в ее привычках плакать. Увидев ее вот такой, живой и настоящей, я едва не засомневалась, что это действительно она.

Мама поставила утюг, взяла с кухонной стойки сумку и вытащила бумажник.

– На вот, угости Тейлор мороженым. – Она сунула мне двадцатку.

– Спасибо, мам, – поблагодарила я, засовывая деньги в карман. Потом пригодится, на бензин.

– Хорошего вечера!

И она снова ушла в себя. Взгляд опустел. Руки водили утюгом по уже проглаженным брюкам.

Только сев в машину и отъезжая от дома, я наконец расслабилась и вздохнула. Какое облегчение! Не надо больше слушать мамино молчание и ловить ее грустные взгляды, во всяком случае, сегодня. Мне тяжело оставлять ее одну и тяжело оставаться с ней, потому что она напоминает мне о том, что больше всего хочется забыть. Что Сюзанны нет, и она не вернется, и никто из нас уже никогда не станет таким, как прежде.

Глава 7

В доме Тейлор парадную дверь почти никогда не запирали. Ее лестницу с длинными перилами и деревянными ступенями я знала, как свою родную.

Я без стука вошла в дом и поднялась в спальню Тейлор. Та лежала на животе и листала журналы. Увидев меня, она села и спросила:

– Ты мазохистка или как?

Бросив сумку на пол, я опустилась рядом с подругой. Я позвонила ей по дороге и выложила все как на духу. Не собиралась, само собой как-то вышло.

– Чего ты рвешься его искать? – допытывалась она. – Он уже не твой парень.

Я вздохнула:

– Он никогда им, в общем, и не был.

– Вот именно! – Она перелистнула несколько страниц в одном из журналов и передала его мне: – Зацени. Так и вижу тебя в этом бикини. Вот в этом, белом, без бретелек. С твоим загаром будет соблазнительно смотреться.

– Джереми скоро приедет, – сказала я, заглянув в журнал и возвращая его обратно. Я себя в этом бикини не представляла. Зато представляла ее.

– Тебе точно стоило выбрать Джереми, – заявила она. – Конрад реально псих какой-то.

Сколько раз я ей объясняла, что нельзя взять и просто выбрать одного из них. Ничего вообще не бывает просто. У меня и выбора-то, по сути, никакого не было.

– Конрад не псих, Тейлор.

Она так и не простила Конрада за то, что не приглянулась ему тем летом, когда приезжала ко мне в Казенс в четырнадцать лет. Тейлор привыкла нравиться мальчикам, ей было в новинку, что ее не замечают. А Конрад как раз не замечал. В отличие от Джереми. Стоило ей похлопать в его сторону своими огромными карими глазами, и он пал к ее ногам. Джери – так она его называла, кокетливо поддразнивая, как обожают мальчишки. И Джереми охотно ел из ее рук, пока она не бросила его ради Стивена, моего брата.

Тейлор поджала губы и процедила:

– Ну ладно, ну перегнула палку – слегка. Может, он и не псих. Ну и что? Ты всю жизнь собираешься сидеть и дожидаться, когда он соизволит до тебя снизойти?

– Нет! Но у него какая-то беда. И ему сейчас как никогда нужны друзья, – оправдывалась я, теребя торчащую из ковра нить. – Что бы между нами ни произошло, мы навсегда останемся друзьями.

Она картинно закатила глаза.

– Как скажешь. Я на эту затею соглашаюсь только для того, чтобы ты расставила точки над «i».

– Точки над «i»?

– Да. Я поняла, что это единственный выход. Тебе надо встретиться с Конрадом лицом к лицу и сказать, что ты к нему остыла и больше не собираешься играть в его игры. Тогда, и только тогда, ты сможешь оставить его в прошлом и жить дальше.

– Тейлор, я ведь тоже не невинная овечка. – Я с трудом сглотнула. – Когда мы виделись в последний раз, я вела себя омерзительно.

– Неважно. Смысл в том, что тебе надо двигаться вперед. Найти кого-нибудь получше. – Она окинула меня оценивающим взглядом. – Таких, как Кори. Хотя, кстати, сомневаюсь, что после вчерашнего у тебя с ним еще что-то получится.

Кажется, что со вчерашней ночи прошла тысяча лет.

– Слушай, – постаралась я принять покаянный вид, – еще раз спасибо, что разрешила оставить у тебя машину. Если мама позвонит…

– Белли, ты чего? За кого ты меня принимаешь? Я же гений по части вранья родителям, в отличие от тебя. – Она хмыкнула. – Ты ведь успеешь вернуться до завтрашнего вечера? Помнишь, родители Дэвиса пригласили нас покататься на лодке? Ты обещала.

– Это же не раньше восьми-девяти вечера. К тому времени я точно вернусь. Кроме того, – заметила я, – я тебе ничего не обещала.

– Так пообещай сейчас, – велела она. – Обещай, что приедешь.

– На что я тебе здесь сдалась? – спросила я, посмотрев в потолок. – Чтобы снова натравить на меня Кори Уилера? Я тебе не нужна. У тебя есть Дэвис.

– Еще как нужна, несмотря на то, что лучшая подруга из тебя ужасная. А парни и лучшие подруги – не одно и то же, как ты прекрасно знаешь. Просто мы скоро поедем в колледж. А если мы поступим в разные? Что тогда?

Тейлор уставилась на меня с упреком.

– Ладно, ладно. Обещаю.

Тейлор все еще лелеяла надежду, что мы обе будем учиться в одном колледже, как мы всегда и собирались.

Она протянула мне руку, и мы сцепились мизинцами.

– Ты поедешь вот в этом? – вдруг спросила Тейлор.

Я опустила взгляд на свой серый топ:

– Ну да.

Она так быстро замотала головой, что ее светлые волосы разлетелись по сторонам.

– Вот в этом ты планируешь встретить Конрада в первый раз?

– Я не на свидание еду, Тейлор.

– Когда встречаешь бывшего, надо выглядеть на все сто. Это вроде как первое правило разрывов. Он должен подумать: «Черт! Как я мог отказаться от этого!?» Только так.

Это мне в голову не приходило.

– Мне все равно, что он подумает, – заверила я ее.

Она уже рылась в моей сумке.

– У тебя здесь только нижнее белье да футболка. И этот древний топ. Грр! Ненавижу твой топ. Его давно пора отправить на пенсию.

– Да брось, – запротестовала я. – Хватит копаться в моих вещах.

Тейлор подскочила ко мне с сияющим от волнения лицом.

– Пожалуйста, Белли, можно я соберу твою сумку? Ну пожалуйста, я буду так счастлива!

– Нет, – отрезала я как можно тверже. С Тейлор твердость необходима. – Я, наверно, завтра уже вернусь. Мне больше ничего не нужно.

Не обратив на мои слова никакого внимания, Тейлор исчезла в недрах своего гардероба.

У меня зазвонил телефон – Джереми. Перед тем как снять трубку, я выкрикнула:

– Тей, я серьезно.

– Не парься. Дело в шляпе. Считай меня своей феей-крестной, – донеслось из гардероба.

Я ответила на звонок:

– Привет. Ты где?

– Довольно близко. Около часа езды. Ты у Тейлор?

– Да, – ответила я. – Рассказать тебе еще раз, как добраться?

– Нет, я помню. – Он умолк, и на секунду я решила, что он уже повесил трубку. Но затем он сказал: – Спасибо, что помогаешь.

– Да ладно тебе, – протянула я.

Я хотела что-то добавить, например, что он – один из моих лучших друзей и я в каком-то смысле даже рада, что появилась причина снова с ним встретиться. Без мальчиков Бек лето – просто не лето.

Но у меня в голове слова никак не складывались, и прежде чем я успела выразить, что думаю, он повесил трубку.

Тейлор наконец вынырнула из гардероба, застегивая мою сумку.

– Готово! – довольно улыбнулась она.

– Тейлор… – Я попыталась выхватить у нее сумку.

– Нет, погоди, пока доберетесь туда, куда вы там едете. Еще спасибо скажешь, – заверила она. – Я ну очень расщедрилась, хоть ты от меня и сбегаешь.

Я пропустила мимо ушей последнее замечание и сказала:

– Спасибо, Тей.

– Всегда пожалуйста, – ответила она, поправляя волосы перед зеркалом. – Видишь, как я тебе нужна? – Тейлор повернулась ко мне, упирая руки в бока. – А как вы, ребята, вообще собираетесь его искать, а? Кто знает, под каким мостом он может прятаться?

Этой части нашего плана, деталям, я пока внимания не уделяла.

– У Джереми наверняка есть идеи, – сказала я.

Джереми приехал через час, как и говорил. Через окно гостиной мы увидели, как его машина въезжает на подъездную дорожку к дому Тейлор.

– О боже, какой он красавчик! – воскликнула Тейлор и побежала к зеркалу намазывать губы блеском. – Почему ты не сказала, какой он стал красавчик?

В их последнюю встречу Джереми был щуплым и маленьким – на голову ниже. Неудивительно, что она предпочла ему Стивена. Но в моих глазах Джереми просто оставался самим собой.

Я подобрала сумку и пошла к выходу, Тейлор – за мной.

Когда я распахнула парадную дверь, Джереми стоял на крыльце в своей кепке «Ред Сокс». Волосы у него стали короче. Как-то непривычно было видеть его на пороге у Тейлор. Противоестественно.

– Я как раз собирался позвонить, – сказал он, снимая кепку. Он не боялся выглядеть глупо с растрепанными волосами. Эта его черта чуть ли не больше других к нему располагает, и я ею восхищаюсь, потому что сама постоянно боюсь сесть в лужу.

Мне захотелось его обнять, но я отчего-то сдержалась – может, оттого что он не попытался обнять меня первым, а может, я неожиданно оробела. Вместо этого я сказала:

– Ты очень быстро добрался.

– Гнал как угорелый, – ответил он. – Привет, Тейлор.

Она поднялась на цыпочки и обняла его, и я пожалела, что сама этого не сделала.

Отстранившись, Тейлор одобрительно обвела его взглядом:

– Хорошо выглядишь, Джери. – Она улыбнулась, ожидая ответный комплимент. Когда он промолчал, она поддразнила: – Ты чего? Сейчас твоя очередь сказать, как хорошо я выгляжу.

Джереми рассмеялся.

– Старая добрая Тейлор. Ты и так знаешь, что хорошо выглядишь. Мое одобрение тебе ни к чему.

Они усмехнулись друг другу.

– Нам пора, – подала я голос.

Джереми снял с моего плеча сумку, и мы с Тейлор пошли за ним к машине. Пока он втискивал сумку в багажник, Тейлор схватила меня за локоть:

– Беллиснежка, позвони, когда доберетесь туда, куда вы едете.

Она звала меня так в детстве, когда мы с ума сходили по этому мультику. Хором с Белоснежкой представляла меня гномам: «Я Беллиснежка». – «Беллиснежка? Принцесса?»

Я вдруг почувствовала к ней такой прилив нежности… Ностальгия, совместное прошлое, многого стоят. Больше, чем мне казалось. Я буду скучать по Тейлор в следующем году, когда мы разъедемся по разным колледжам.

– Спасибо, что разрешила оставить здесь машину, Тей.

Она кивнула. Затем произнесла одними губами: «Точки над “i”».

– Пока, Тейлор, – сказал Джереми, садясь в машину.

Я тоже села. Внутри царил полный кавардак, как всегда. Весь пол и заднее сиденье были завалены пустыми бутылками из-под воды.

– Пока, – выкрикнула я из окна, когда мы отъезжали.

Она стояла и махала нам, глядя вслед. Потом тоже прокричала:

– Белли, не забудь про обещание!

– Какое обещание? – спросил Джереми, посмотрев в зеркало заднего вида.

– Я обещала, что вернусь к вечеринке с ее парнем в честь Дня независимости. Мы поедем кататься на лодке.

Джереми кивнул.

– Не волнуйся, успеешь. Будем надеяться, я привезу тебя обратно уже сегодня вечером.

– А, – удивилась я. – Ладно.

Пожалуй, сумка мне все же не понадобится.

– Тейлор совсем не изменилась, – заметил Джереми.

– Да, наверное.

И больше мы не разговаривали. Просто ехали молча.

Глава 8

Джереми

Я могу точно назвать момент, когда все изменилось. Это случилось прошлым летом. Мы с Коном сидели на крыльце, и я пытался растолковать ему, какой придурок новый помощник тренера по футболу.

– Крепись, брат, – посоветовал Кон.

Легко ему говорить. Он-то бросил футбол.

– Ты не понимаешь. Чувак – просто псих, – начал объяснять я, но он уже не слушал. На подъездную дорожку въехала машина Конклинов. Стивен вышел первым, за ним – Лорел. Она спросила, где мама, и крепко обняла меня, а затем и Конрада. Я хотел было спросить: «Эй, а где же Белли-Кнопка?» Тут-то она и появилась.

Конрад увидел ее первым. Он уставился через плечо Лорел. На нее. А она шла к нам. Волосы развеваются во все стороны, ноги от ушей. На ногах – обрезанные шорты и грязные кроссовки. Из-под топа торчит лямка от бюстгальтера. Я – клянусь – никогда раньше не замечал лямки от ее бюстгальтеров. На лице – странное незнакомое мне выражение. Застенчиво-взволнованное и вместе с тем гордое.

Я смотрел, как Конрад обнимает ее, и ждал своей очереди. Хотел спросить, о чем она только что думала, откуда такое выражение. Но не спросил. Я шагнул из-за спины Конрада, схватил ее и ляпнул какую-то глупость. Она рассмеялась и снова стала прежней Белли. Я вздохнул с облегчением, потому что не хотел, чтобы она становилась кем-то другим.

Мы ведь знаем друг друга всю жизнь. Я никогда не видел в ней девчонку. Она была одной из нас. Моим другом. И увидев ее в другом свете, пусть даже мимолетно, я был потрясен.

Отец частенько говорил, что для всего в жизни есть переломный момент. Единственный миг, от которого зависит все, хоть распознать его сразу удается далеко не всегда. Трехочковый бросок в начале второй четверти, который меняет весь темп игры. Встряхивает игроков, вдыхает в них жизнь. Все это сводится к тому единственному мгновению.

Я мог бы обо всем забыть, о том, как подъехала их машина и как из нее вышла девушка, которую я едва узнал. Я мог бы счесть это пустяком. Ну знаете, когда, гуляя по улице, невольно оглядываешься на незнакомку, как на запах духов. А потом идешь дальше. И забываешь. Я мог бы забыть. И все могло бы стать как прежде.

Но потом наступил переломный момент.

Прошло около недели с начала лета, был поздний вечер. Мы с Белли сидели у бассейна, и она хохотала над тем, что я сказал, – даже не помню, что именно. Мне нравилось, что я могу ее рассмешить. И, хотя смеется она часто и рассмешить ее – не геройский подвиг, меня это радовало.

– Джер, ты такой смешной! Смешнее не бывает, – сказала она.

Эти слова – один из лучших комплиментов в моей жизни. Но не они стали переломным моментом.

Он случился потом. Я был в ударе и изображал, как Конрад просыпается по утрам. Все вплоть до мельчайших франкенштейновских подробностей. И тут вышел Конрад и уселся в шезлонг рядом с ней. Потянул ее за хвостик и спросил:

– Над чем смеетесь?

Белли взглянула на него и – подумать только – залилась румянцем. Щеки раскраснелись, глаза заблестели.

– Не помню, – пробормотала она.

У меня внутри все перевернулось. Меня словно пнули ногой в живот. Я заревновал, безумно. К Конраду. И когда она немного погодя пошла за газировкой, а я смотрел, как брат провожает ее взглядом, меня замутило.

Вот тогда-то я и понял, что между нами ничего уже не будет как прежде.

Я хотел сказать Конраду, что он не имеет права. Что все эти годы он ее не замечал, что он не может взять и забратьть ее себе, просто потому, что ему так вздумалось.

Она принадлежала нам всем. Мама в ней души не чаяла. Называла Белли своей тайной дочкой. И весь год с нетерпением ждала лета, чтобы ее увидеть. Стивен, хоть и постоянно ее доставал, на самом деле очень о ней заботился. О Белли заботились все, она просто об этом не догадывалась. Потому что смотрела только на Конрада. Сколько мы ее помним, она всегда его любила.

Только теперь я хотел, чтобы она так смотрела на меня. После того вечера я был обречен. Она стала мне нравиться куда больше, чем просто друг. Возможно, я ее даже полюбил.

Я встречался с девушками. Но они не были Белли.

Я не хотел обращаться к ней за помощью. Я на нее злился. И дело не только в том, что она выбрала Конрада. Тут все по-старому. Она всегда выберет его. Но ведь мы с ней друзья. Сколько раз она мне звонила после маминой смерти? Дважды? Прислала пару писем и смс?

Но вот я сижу рядом с ней в машине, вдыхаю неповторимый аромат Белли Конклин (мыло, кокосы и сахар), вижу задумчиво сморщенный носик, ее нерешительную улыбку, обкусанные ногти… Слышу, как она произносит мое имя…

А когда она наклонилась к решетке кондиционера, ее волосы коснулись моей ноги, и… какие же они мягкие! И я снова все вспомнил. Мне стало трудно злиться на нее и держать на расстоянии, как я намеревался. Да что там трудно, практически невозможно! Когда она была рядом, я мечтал только о том, чтобы сгрести ее в охапку, обнять крепко-крепко и зацеловать до полусмерти. Тогда, глядишь, она наконец забыла бы эту сволочь, моего брата.

Глава 9

– И куда мы едем? – спросила я у Джереми. Я попыталась поймать его взгляд, хотя бы на секунду. Он, кажется, ни разу не посмотрел мне в глаза с тех пор, как появился на пороге у Тейлор, и это выбивало меня из колеи. Мне надо было убедиться, что между нами все хорошо.

– Не знаю, – ответил он. – Я с Коном давно не разговаривал. Понятия не имею, куда он мог податься. Я надеялся, у тебя есть идеи.

Но беда в том, что у меня их не было. Почти. Вернее, совсем.

Я прокашлялась:

– Мы с Конрадом не общались… с мая.

Джереми покосился на меня, но ничего не сказал. Интересно, что Конрад ему про нас рассказывал? Наверное, немного.

Я снова заговорила, потому что Джереми молчал.

– Ты звонил его соседу?

– У меня нет его номера. Я даже имени его не знаю.

– Его зовут Эрик, – выпалила я, довольная, что знаю хотя бы это. – Они весь учебный год вместе жили. И остались в той же комнате на летние курсы. Так что… э… начнем, пожалуй, там. В Брауне. Поговорим с Эриком, еще с кем-нибудь из общежития. Мало ли, вдруг он никуда и не уезжал?

– Отличная идея. – Он посмотрел в зеркало заднего вида, перестроился в другой ряд, а затем спросил: – Значит, ты навещала Конрада в колледже?