Контрудар

– Миром правят люди одаренные, – протягивая мне чашку с кофе, – сказал Верхотуров, – если бы не они, мы давно бы превратились в неуправляемое стадо, или жили бы в середине каменного века. Вы меня спросите, почему я не обратился в органы, – предваряя мой вопрос, продолжал он, – но что такое органы? Они просто станут высасывать из меня деньги, ничего не предлагая мне в замен, кроме пустых обещаний. Это во-первых. Во-вторых, я уже обратился в ФСБ, пользуясь своими связями и влиянием, они установили за мной наблюдение и выделили своих сотрудников для охраны. Наконец, в-третьих, вы же прекрасно понимаете, что если даже меня будут перевозить в бронированном сейфе, то для тех, кто хотел бы меня убрать это не будет препятствием. Сейф можно взорвать, выбросить в реку, – он засмеялся, – шучу, конечно.

– Вы меня прямо-таки ошеломили, – воспользовалась я паузой, в течение которой Верхотуров пил кофе, – вы так настойчивы, что не даете мне высказать свое мнение, может быть я не готова взяться за ваше дело.

Верхотуров чуть не поперхнулся. Он посмотрел на меня глазами загнанного зверя, потом налил себе в рюмку коньяк и молча выпил.

– Если вы мне откажете, это, конечно, ваше право. Только я прошу вас, вы сначала подумайте, не спешите говорить нет. И потом, – он помедлил, – понимаете, у меня одна надежда на вас, как на профессионала.

В театре бы тебе играть, Евгений Александрович, – подумала я, – какой бы великолепный драматический актер из тебя вышел. Как тонко он умеет играть на самых трепетных для каждого человека струнах.

– Я ведь не прошу вас, – продолжал Верхотуров, – оказать мне помощь безвозмездно, я не прошу вас рисковать ради моей прихоти, я предлагаю вам только узнать, кто желает моей гибели, и больше мне ничего не надо.

Он просил, он умолял и смотрел на меня такими глазами, что мне в какое-то время стало жаль этого человека. Почему бы и не согласиться, – рассуждала я, – чем я рискую. Задача, конечно, не из легких, найти киллера это вам не алгебраическую задачку решить, придется побегать.

– Допустим я соглашусь, но уверены ли вы, Евгений Александрович, что у меня получится, что я смогу найти ту структуру, которая заказала ваше убийство?

– У вас? – он посмотрел на меня снизу вверх.-У вас получится. Я наслышан о ваших способностях.

Интересно, кто опять разболтал обо мне этому коротышке? – подумала я. Опять, наверное, Светка, не сидится ей на месте.

– Вы поймите, Александра Владимировна, у меня сейчас подъем, все мои предприятия и фирмы работают рентабельно, «Железнодорожник» скоро будет играть в чемпионате Европы, я надеюсь, что он там займет не последнее место. Мне много приходится вкладывать средств в благотворительность. Вот совсем недавно я взял шефство над тремя детскими садами, которые буквально загибались. Теперь я финансирую их на совершенно безвозмездной основе. Моя строительная фирма строит самый большой и современный в нашем городе стадион, мне удалось построить экологически чистый нефтяной терминал на Волге. Теперь ни одна капля нефти не упадет в реку. У меня столько планов, столько проектов, надо сделать так много, и что же я должен от всего этого отказаться? – он снова испытующие посмотрел на меня.

– Вы меня убедили, – улыбнулась я в ответ на его тираду. – Пожалуй, я возьмусь за это дело. Но и вы меня поймите, я не могу сейчас ничего гарантировать. Если я стану выяснять, кто мог вас заказать, то тем самым возьму на себя ответственность за вашу безопасность. А что если они опередят меня, что тогда?

– Я все предусмотрел. Сейчас мы приедем ко мне в пансионат и я предложу вам подписать контракт, в котором оговорены все возможные форс-мажорные обстоятельства.

Прием, который устроил мне местный миллионер Верхотуров был поистине царским. Его пансионат представлял собой целый санаторный комплекс. Когда-то эти здания принадлежали профсоюзу одного из оборонных предприятий, но несколько лет тому назад Верхотуров скупил здесь все на корню, превратив комплекс в свою загородную резиденцию.

Сначала меня повели в сауну, потом был бассейн, массажист, легкие напитки и закуски, затем парикмахер, визажист, модельер. Я была очарована таким приемом и тупо следовала за молодой красивой женщиной администратором пансионата, которая любезно водила меня то к одному специалисту, то к другому. Мне даже просто предложили поспать от чего я отказалась, выспавшись еще в самолете, да к тому же, спать в таких обстоятельствах я бы просто не смогла.

Наконец меня привели в роскошную залу, в центре которой располагался небольшой бассейн, фонтан, росли какие-то экзотические растения, стояли столики уставленные восхитительными фруктами и дорогими напитками.

– Вы ждете гостей? – обратилась я к Верхотурову, который любезно усадил меня за один из столиков.

– Нет, нет, мы будем беседовать с глазу на глаз, – успокоил он меня и сел напротив.-Здесь обычно мы отмечаем наиболее торжественные моменты в жизни моей компании. Сегодня никаких мероприятий не планировалось, но так уж заведено, что столики должны быть готовы для приема гостей. Вино, коньяк? – обратился он ко мне.

– Немного вина.

Верхотуров галантно разлил, кажется, токайское, в фужеры и первым поднял бокал.

– Я хочу выпить за вас, – сказал он, глядя мне прямо в глаза.

После того как мы выпили, Евгений Александрович протянул мне лежавшую на столе пачку сигарет.

– Курите?

– Спасибо, – я вынула сигарету из пачки и в тот же миг он поднес мне зажигалку.

Ох мягко стелет, – мелькнуло у меня в голове, – как бы больно не пришлось падать. Верхотуров тем временем раскрыл кожаную папку, которая лежала нас краю стола, и протянул мне контракт. Я пробежала глазами по бумаге, – невольно ловя себя на мысли, что, вероятно, именно так, совершал свою сделку с Фаустом господин Мефистофель.

В контракте говорилось, что я соглашаюсь оказать господину Верхотурову информационно-правовые услуги, а он оплачивает их в объеме 40 тысяч у. е. в два этапа: аванс 25 процентов и расчет 75 процентов. Контракт предполагалось подписать на срок два месяца. Что касалось ответственности, то со своей стороны я обязана была в течение указанного срока оказывать информационно-правовые услуги. По истечении срока действие договора прекращалось. В разделе форс-мажорные обстоятельства значилось, что в случае экстремальных условиях (перечислялись войны, революций, катастрофы), или гибели заказчика (именно заказчика, а не исполнителя!) исполнитель освобождается от ответственности по своим обязательствам, а далее, Верхотуров, как истинный коммерсант, не мог не предусмотреть лукавый пункт. Если гибель заказчика произошла до истечения двухмесячного срока, то исполнитель получал только аванс. По истечении указанного срока, оплата производилась согласно условиям контракта.

Собственно говоря, эта бумажка ничего не значила. Это была просто филькина грамота и составлена была только для того, чтобы формально успокоить меня. Я отложила ее в сторону и обратилась к Верхотурову.

– Евгений Александрович, давайте не будем играть в детские игры.

– Но вы же сами просили, – искренне удивился он.

– Я предпочитаю обходиться без протоколов, соглашений, договоров, контрактов и тому подобных бюрократических выкрутасов. Дело, которое вы мне предлагаете несомненно опасное, ведь речь идет о вашей жизни. Я не могу взять на себя ответственность за вашу жизнь. Поэтому давайте договоримся без протокола. Я попробую найти ту организацию, которая, судя по вашим словам, хочет организовать ваше убийство. Если мне это удается, то вы мне выплачиваете названную сумму, не зависимо от форс-мажорных обстоятельств, если нет, то я ограничусь авансом. Срок поисков меня вполне устраивает. Идет?

– Н-н, как сказать, – Верхотуров на мгновение задумался, —

я не возражаю, пусть будет так, – заключил он и прямо на моих глазах стал разрывать на мелкие кусочки оба экземпляра контракта.

Вероятно, он не ожидал такого поворота дел, полагая, что перед ним сидит обыкновенная дура, которой он, пользуясь своим несомненным обаянием и способностью влиять на людей, сумеет навешать лапшу на уши. Просчитался, мой милый.

– А теперь не могли бы вы ответить на мои вопросы? – спросила я, про себя заметив, что вид у Верхотурова был несколько растерянным. От былой бравады не осталось и следа. Похоже, что только теперь он понял, какая опасность может ему угрожать, если я не найду заказчиков.

– Да-да, я слушаю вас, – сказал он, хотя мысли его в тот момент были где-то очень далеко.

– Как давно вы узнали, что вас кто-то хочет убрать?

– Это произошло два или три месяца тому назад. Мои люди стали замечать, что за мной постоянно следят, что кто-то внимательно изучает маршруты моих поездок. Где бы я не появлялся, повсюду присутствовали какие-то темные личности. Поверьте, я доверяю своей охране, она не может ошибаться, тем более, что мой начальник службы безопасности когда-то работал в Кремле, он охранял самого Андропова.

– Но слежка за вами еще не дает основания полагать, что вас хотят убить. Возможно, это конкуренты пытаются собрать о вас как можно больше информации. С чего вы взяли, что вас хотят убить?

– В этом городе у меня нет конкурентов. Не в том смысле, что я монополист, просто в свое время я сумел договориться с теми, кто работает на том же рынке что и я. Поверьте, у нас прекрасные отношения, мы полюбовно договорились и поделили сферы приложения своих капиталов. Я никогда не позволял себе обижать своих партнеров и надеюсь, что они также относятся ко мне.

– Кому же в таком случае выгодна ваша ликвидация? Кому вы можете мешать, если с конкурентами у вас прекрасные отношения?

– Я ума не приложу, – Верхотуров наполнил наши фужеры токайским и продолжал, – времена, когда происходил передел сфер влияния-миновали. Да это была кровавая эпоха, но она пройдена, бизнесмены сумели договориться между собой, обеспечить паритет в отношениях. Договориться удалось даже с властью, которая получает свой процент с прибыли и препятствую любым формам беспредела. Здесь нечто другое, что я пока не могу понять.

– Вы меня, конечно, простите за бестактность, Евгений Александрович, но не кажется ли вам, что у вас банальная паранойя?

Верхотуров посмотрел на меня так будто это у меня была паранойя, а он здесь совершенно ни причем. Он сделал несколько глотков вина и стал неторопливо очищать крупный апельсин.

– Мне так не кажется, – насупился он.-Более того, я могу вам сказать, что моих таинственных недоброжелателей беспокоят мои успехи не только в бизнесе, но прежде всего в спорте. Никто из моих компаньонов не мог бы заказать мое убийство, это замысел тех сил, которые не проживают в нашем городе, не занимаются бизнесом и уж тем более не вкладывают деньги в спорт.

– Но сами то вы кого-нибудь подозреваете?

– Мой помощник говорит, что подобного рода покушение могут организовать таинственные «Красные бригады». Вы что-нибудь знаете об этой организации?

– Ну это когда было, и действовали они в Западной Европе, – неуверенно ответила я.

– Ну, во-первых они назывались не «Красными бригадами», а «Красным фронтом», а во-вторых, боевики этой организации действовали не только в Западной Европе, но и по всему миру.

– Да, но «Красные бригады» были еще и в Италии, – снова возразила я.

– Это совсем не то. Итальянцы-экстремисты, – отмахнулся Верхотуров.

– Вы считаете, что в России может действовать такая организация?

– Все это бред, конечно, сами подумайте. Я в это не верю, но мой помощник убежден, что у нас в стране действует хорошо законспирированная организация, которая содержится на деньги партии. Ее основной целью является физическое устранение выдающихся личностей. Банкиры, журналисты, предприниматели, политики и так далее. Они убивают тех людей, которые могут вытащить Россию из пропасти, кто реально может способствовать возрождению страны.

– И вы в это верите?

– Я же сказал, что это бред, но вы просили меня высказаться по поводу моих подозрений. Если угодно, я подозреваю этот бред, ибо никто иной не может мне угрожать.

Он встал из-за стола и принялся расхаживать вдоль него, закинув руки за спину. Верхотуров терял терпение. Его раздражали мои вопросы, собственные подозрения, угрозы невидимых, но жестоких противников. Он не привык долго быть любезным. Только теперь я стала понимать, как от него достается подчиненным. Этот маленький тучноватый человек был настоящим тираном не знавшим пощады ни по отношению к себе, ни по отношению к своим близким.

– Евгений Александрович, – как можно более мягким тоном обратилась я к нему, – вам необходимо успокоится, со своей стороны я постараюсь сделать все возможное, чтобы установить истину, но и вам не стоит раздражаться, поскольку поиск злоумышленников лишь тогда будет успешным, когда мы объединим силы.

Похоже мой почти материнский тон несколько успокоил его. Он посмотрел на меня таким затравленным бедным взглядом, что я окончательно поняла: Верхотуров не страдает паранойей-ему действительно грозит опасность.

– Да-да, я все понял, – подавленным голосом ответил он и взмахнул рукой.

В тот же миг рядом с ним оказался поджарый пожилой человек, стандартные черты лица которого выдавали в нем телохранителя со стажем. В руках у него был чернокожий кейс. Верхотуров положил его на стол и быстро распахнул. В кейсе не было ничего, кроме стопочек долларовых купюр. Они скромно лежали в самом уголке чемоданчика.

– Здесь десять тысяч, – сказал Верхотуров, подвигая ко мне чемодан.-Да, кстати, познакомьтесь, Леонов Анатолий Сергеевич-начальник моей охраны.

Высокий и поджарый приблизился ко мне и протянул свою узкую крепкую ладонь.

– Александра Синева, – представилась я, – вас то мне как раз и надо.

– Если я вам не нужен, – вмешался Верхотуров, – позвольте откланяться. Мой телефон указан на визитке, – он протянул мне визитную карточку, улыбнулся на прощание своей грустной улыбкой и удалился.

– Я, пожалуй, тоже поеду, – защелкнув замки на кейсе, сказала я.-А вы, Анатолий Сергеевич, не хотите ли подвезти меня до дома?

– С удовольствием, – улыбнулся он, тряхнув при этом своей седой шевелюрой.

На станцию Целинная скорый поезд из Москвы прибыл в двенадцать часов ночи и стоял здесь около двадцати минут. Уже перед самым отправлением в последний вагон поезда запрыгнул молодой человек в синих джинсах и спортивной куртке. В тамбуре он лицом к лицу столкнулся с толстой пожилой проводницей.

– Извини, мамаша, чуть было не опоздал, – оголяя свои белоснежные зубы в красивой улыбке, сказал он.-Места у тебя в хозяйстве имеются?

– Тебе куда ехать? – невыспавшимся голосом спросила та.

– До самой Волги, мать. Так есть места?

– Места есть, а вот билетик у тебя, соколик, имеется?

– Без проблем, – молодой человек полез в карман и достал оттуда оранжевый билет и паспорт на имя Алехина Павла Евгеньевича.– Все в порядке? – спросил он.

– Шестое купе, двадцатое место, – не глядя на него, ответила проводница.

Соколик с трудом разошелся в узком тамбуре с довольно массивной фигурой проводницы и быстро скрылся в купе.

В шестом купе было душно и пусто. Только что его покинула семья из пяти человек. На столике у окна остались две пластиковые бутылки, одноразовые стаканчики, а в воздухе витал запах детских пеленок и молока.

Могла бы и не называть место, – заключил молодой человек, – его тут завались. Он раскрыл свою большую спортивную сумку, вынул оттуда сверток, пол булки черного хлеба, несколько помидор и огурцов, бутылку пива и стал раскладывать все это на столе. Затем он закрыл дверь купе, вынул из сумки какой-то сверток, а следом за ним и заплечную кобуру. В свертке оказался пистолет «Макарова». Он наспех протер его, затем снял куртку, надел кобуру, сунул в нее пистолет и только после всего сел за стол.

О край стола он откупорил бутылку пива, развернул сверток, в котором оказался солидный кусок холодной телятины, а также коробок из-под спичек, где обычно российские пассажиры хранят соль. Пока поезд набирал обороты, молодой человек успел съесть приличную порцию телятины, срезая ее тонкими ломтиками острым перочинным ножом. Когда с поздним ужином было покончено, он завернул все в сверток и положил его в сумку, забросил ее на верхнюю полку, снял оттуда свернутый в рулон матрац, подложил его под голову и не раздеваясь, прилег, далеко вытянув ноги.

Анатолий Сергеевич оказался на редкость разговорчивым человеком. Всю дорогу он без конца шутил, травил довольно соленые анекдоты и меньше всего походил на телохранителя со стажем, который проработал в кремлевской охране почти девять лет, начиная с того момента как к власти пришел Юрий Андропов, а на вольные хлеба Леонов перешел после августовского путча, когда его и еще целый ряд сотрудников «ушли» из реформируемого КГБ СССР.

У Верхотурова он работал с того момента, как Евгений Александрович основал свою первую фирму и решил броситься в водоворот рыночных реформ. О шефе своем Леонов отзывался хорошо, явно опуская подробности о некоторых чертах его характера.

– Анатолий Сергеевич, – обратилась я к нему, после того, как мы посмеялись над его очередным скабрезным анекдотом, – вы были первый, кто сообщил Евгению Александровичу о том, что на него готовится покушение?

– Понимаешь, Александра, – сразу же после того, как мы познакомились, Леонов перешел ко мне на ты, – опыт у меня большой и чутье, слава Богу, меня редко подводило. Месяца два тому назад я стал замечать, что вокруг шефа происходит что-то не так. Просто почувствовал, как это бывает у хорошего охотника. Решил проверить. Стал более внимательно наблюдать за тем, что происходит на улице, возле офиса, возле дома Евгения Александровича. Первоначально я не заметил ничего подозрительного, да и помощники мои ни о чем таком не докладывали. Все как обычно. В начале 90-х годов я на заказняках мог бы диссертацию защитить, тогда заказные убийства были явлением распространенным. Сегодня немного утихло. И вот стал я наблюдать, каких-то таинственных личностей, которые появлялись то возле дома, то возле офиса, то в общественном месте, то на улице. У меня взгляд телохранителя. Я сразу вижу лишних людей и могу отличить их от простых прохожих, уличных зевак. У меня есть видеозаписи некоторых событий.

– А можно мне их посмотреть?

– Разумеется, нет проблем. Можно хоть сейчас заехать ко мне. У вас компьютер дома есть?

– Конечно!

– Значит немного отвлечемся от маршрута и вы все увидите своими глазами.

Леонов круто повернул вправо, а уже через минут десять мы стояли у его дома. Он быстро поднялся к себе и вернулся, неся с собой две дискеты.

– Я велел сделать видеозапись на мероприятии, посвященном открытию спортивного зала, строительство которого вела одна из фирм шефа. Потом запись была сделана во время приезда в наш город волейбольных звезд, наконец, имеется пленка с записью приезда и отъезда Евгения Александровича из дома и домой.

В квартире меня ждало странное письмо без обратного адреса. Но я была так охвачена любопытством поскорее узнать, что же мог найти на своих пленках Леонов, что, едва мы вошли, как я сразу бросилась к компу.

Леонов не спеша настроил мой ноутбук, затем уселся рядом в кресло и нажал первую клавишу. Мы просмотрели все три записи молча. После этого Леонов нажал на паузу и обратился ко мне.

– Ну что, заметила что ни будь?

– Мне кажется, там нет ничего подозрительного, – ответила я таким тоном, как отвечает студент на экзамене, столкнувшись с каверзным вопросом преподавателя.

– Сразу видно, что взгляд у тебя не профессиональный, – констатировал Анатолий Сергеевич и стал прокручивать запись на первой дискете в обратную сторону. – Я сознательно не стал комментировать эти записи, надеясь, что ты сама найдешь нечто необычное. А теперь давай посмотрим внимательно.

Вот на экране появилась кавалькада машин, в том числе и машин местного правительства. Она подкатила к центральному входу в новый спортивный зал. Ничего особенного. Толпа народу, зеваки, милиция, охранники. Словом, все как обычно.

Леонов схватил лежавшую на столе ручку и стал тыкать ею в экран.

– Вот расположилась охрана губернатора, здесь стоят мои хлопцы, это оцепление милиции, это чиновники городской и областной администрации, вот почетные гости. Далее… это зрители. Ты их легко узнаешь по выражению лиц, они захвачены происходящими событиями и созерцают. А вот выражение лиц охранников. События их не интересует, они заняты тем, что охраняют своих подопечных, внимательно отслеживая каждую точку пространства. Милиция следит за порядком, разграничивая зрителей и начальствующий люд живой изгородью. Все на своих местах. Но! – Анатолий Сергеевич нажал паузу.

– Посмотри вот сюда, – он ткнул авторучкой в левый верхний угол монитора, – это кто?

– Явно не зрители, – согласилась я.

– Правильно, а теперь посмотри, где они стоят, представь, что ты находишься на их месте.

– Они могут наблюдать за всем происходящим, не передвигаясь через толпу.

– Молодец! Они заняли наблюдательные точки. И если бы я решил поставить здесь наемных убийц, то лучшего места нельзя было и придумать.

Он быстро увеличил изображения этих двоих, но, увы, их лица узнать было невозможно. Видно было, что один из них парень, а вторая девушка. Парень одет в черную куртку, а девушка в светло-серое платье.

– Самое главное-это увидеть, как стоят посторонние. Их позиция, не обязательно для стрельбы, играет ключевую роль. Они как геодезисты измеряют план местности, одновременно наблюдая за поведением интересующих их фигур.

– А может быть они следили за губернатором? – задала я глупый вопрос.

– Нет, и ты в этом сейчас убедишься. Эта съемка производилась открыто одним из операторов, а вот остальные я приказал делать скрытой камерой.

Он быстро перемотал запись, и теперь на мониторе появился сюжет, посвященного приезду спортивных звезд. Поскольку Верхотуров стоял спиной к зданию своего пансионата, то съемки велись из двух точек. Первая как бы у него из-за спины, а вторая-за спинами всех тех, кто собрался на встречу. Картина получалась панорамная. С записью кто-то работал и при монтаже объединил две позиции.

На этот раз снова двое заняли наиболее перспективные места для наблюдения. Самым интересным было то, что оба наблюдателя были одними и теми же людьми: парень в черной куртке и девушка в светло-сером платье. Камера засняла их с двух сторон-спереди и сзади. К сожалению, и эта съемка даже при увеличении не позволяла разглядеть их лица.

– Убедилась? – тоном победителя спросил Леонов, в ответ я кивнула.– Но и это еще не все.

На экране появилась новая запись. К роскошному особняку в районе элитных застроек подкатывает белый лимузин Верхотурова, следом едет красный джип «Тойота». Одновременно из всех автомобилей выскакивает охрана, которая быстро занимает положенные места. Двое из них поднимаются на крыльцо особняка, внимательно осматривая вход в дом. Позже из джипа, а не из лимузина, как это могло показаться на первый взгляд, появляется сам Верхотуров.

Съемка производилась скрытой камерой из дома Верхотурова. Напротив находилась лечебница нефтяников, в которой обычно проходили оздоровительный курс высокопоставленные чиновники из министерства нефти и газа.

– Посмотри на окно третьего этажа, – обратился ко мне Леонов.– Видишь?

– Да, вижу, стоит кто-то, – я испытала нечто похожее на озноб.

За стеклом стоял парень в черной куртке.

– Он будет стоять до тех пор, пока охрана не скроется в доме и все вернется в исходное, – продолжал Анатолий Сергеевич.

В самом деле, парень постоял еще несколько минут и исчез. В это время перед домом остались только два автомобиля и один охранник.

– Идем дальше, – Леонов снова перемотал запись. На этот раз Верхотуров уезжал из дома. Съемка производилась рано утром. Я, не отрываясь, смотрела на окно. Вскоре в нем появилась фигура девушки. Но в отличие от прошлых съемок, она была одета в синюю спортивную куртку, и стояла в окне до тех пор, пока кавалькада машин не укатила прочь.

– У тебя есть вопросы? – спросил Леонов.

– Есть!

– Слушаю вас внимательно.

– Где была при приезде Евгения Александровича девушка, а при отъезде-парень?

– Ну ты даешь! Голова у тебя работает, – обрадовался Леонов, так, словно я уже была его ученица и сдавала экзамены по охранной деятельности.-Я об этом как-то и не подумал.

– А я догадываюсь, где они могли быть.

– И где? – Леонов хитро прищурился.

– Если они выбирали позицию, то один из них в это время находился на позиции стрелка, а другой – на месте жертвы. Поменялись же они местами, потому, что оба являются специалистами и должны в случае чего друг друга подстраховать, заменить, или просто обеспечить отход.

– Все это правильно, девочка, за исключением одного нюанса. В таком деле участвует…