Полная версия
Море, мечты, Марина и ее рыбки
Я недоверчиво подняла глаза, мне показалось, что он смеется надо мной.
– Какие планы?
– Это, конечно, не мое дело. Возможно, тебя даже не интересует мое мнение…
– Интересует, – неожиданно для самой себя заявила я.
– Правда? – видно было, как он обрадовался. – Знаешь, у меня ведь есть дочка от первого брака. Ей тоже четырнадцать, ее зовут Лена, я тебе не говорил?
– Нет, – покачала я головой. Интересно, какая она, эта Лена? Такая же высокая, полная и шумная, как ее папа?
– Так вот, если бы Лена влюбилась, я бы сказал ей, что сейчас для нее важнее всего учеба. В конце концов, до окончания школы осталось немного, самые важные годы. А любовь, если, конечно, это настоящая любовь, должна быть проверена временем.
– Мне эта мысль не нравится, – сказала я мрачно.
– Да, мне бы тоже не понравилась. Но ты вспомни, сколько мы с твоей мамой встречаемся? В любом случае вам с твоим мальчиком надо будет обсудить это. Давай ты пригласишь его в гости?
– А если я решу не ехать на море, не менять школу и не бросать… его…
– Тогда я останусь с тобой здесь, – сказала мама, появляясь из-за двери с чашкой кофе в руках.
– Наташа…
– Ты же сам сказал, Сережа. Мне в кухне было все слышно. Чувства должны быть проверены временем. Я люблю тебя, но на первом месте у меня мой ребенок.
– Мам, дядя Сережа, – я почувствовала, что разговор заходит куда-то не туда. – Погодите, не будем все решать вот так! Я очень хочу на море, я не против вашей свадьбы, но кое-что я не могу решить одна.
– Что ж ты мне не сказала, что влюбилась? – с укором спросила мама и выразительно посмотрела на мирно пьющего кофе дядю Сережу. – Я-то тебе все рассказываю.
Дядя Сережа закашлялся, поперхнувшись кофе, и вышел.
– Мама, ты знаешь, я вчера первый раз в жизни поцеловалась, – тихо сказала я. – Я тебе все-все расскажу…
Глава 3
Миша мне не позвонил – ни сегодня, ни завтра, ни через неделю. Не звонила и Таня, давно вернувшаяся с дачи, – я однажды осмелилась набрать их номер, но, когда подруга взяла трубку, я смутилась и отсоединилась. Я не знала, что и думать: возможно, бабушка Юры обо всем рассказала Мишиным родителям, а может быть, Миша поговорил с Таней обо мне, как и обещал, и та высмеяла его, сказав, что нечего было связываться с такой клушей, как я. И в самом деле, если ему не нравятся мои очки и косы, стоило ли лезть в мое окно? Единственное, о чем я жалела, так это о том, что была столь откровенна с мамой и дядей Сережей.
Нет, они не приставали ко мне с расспросами, мама бегала по магазинам, готовилась к переезду и к свадьбе, дядя Сережа решал какие-то свои деловые проблемы, насколько я поняла, сеть кафе-кондитерских «Пряничный домик» в наших и соседних городах передоверялась кому-то, а на побережье Черного моря в Анапе и близлежащих поселках открывалось нечто похожее, предполагалось, что на это мы и будем жить, потому что мама уходит с работы, и удастся ли ей устроиться на работу там, неизвестно. В общем, взрослые занимались своими делами, словно и не было между нами никакого разговора, словно мама никогда не говорила, что не оставит меня, если я решу остаться в моем родном городе. А ради чего, в самом деле, я отказываюсь от моей мечты – моря? Миша не звонит мне, значит, я ему не нужна…
Я перестала делать конский хвост, потому что мама сказала, что так я похожа на морковку с очками на носу, вернулась к косичке и вообще старалась поменьше думать о том, красивая я или нет. Мало-помалу приготовления к маминой свадьбе захватили меня полностью, я даже расстраивалась, когда мои «молодые» старались охладить мой пыл и заявляли, что в их возрасте не пристало разыгрывать из себя жениха и невесту. Сначала они намеревались просто сходить в загс и расписаться, а потом мы бы вместе посидели в каком-нибудь «Пряничном домике». Но сотрудники кондитерской, когда узнали об этом, решили все обставить как полагается, партнер дяди Сережи договорилась с дизайнером насчет цветов и воздушных шариков и даже пришла к нам домой с проектами свадебных тортов. Тогда мама сказала, что свадебный наряд все-таки придется искать, но, конечно, не платье с фатой, а дядя Сережа заявил, что готов смириться с присутствием наших с мамой подружек. Мы обошли все салоны для новобрачных, но одинаковые, словно конфетки в кондитерской, платья маму только расстраивали.
– Если я увижу еще хоть один кринолин, я заору! – тихо, но сердито сказала мне мама.
– Вы хотите что-то другое? – услышала нас продавец-консультант Тамара. – Для вас или для дочки?
– Мне четырнадцать лет, – покраснев, сообщила я. Но они посмотрели на меня как на пустое место.
– Большая церемония или узкий семейный круг? – продолжала, улыбаясь, задавать вопросы Тамара. – Я могу предложить вам элегантный брючный костюм в золотистых тонах или цвета слоновой кости.
Я думала, мама сейчас уйдет, хлопнув дверью, какая же невеста в брюках? Но она неожиданно обрадовалась и сказала:
– Вот-вот, что-то в этом роде я и искала.
– Пойдемте, я вам покажу. – Тамара увела маму куда-то по коридору, и я осталась одна. От нечего делать я побродила по пустому салону, девушка у кассы листала журнал и не обращала на меня никакого внимания. Прозвенел колокольчик – вошли новые покупатели, она занялась ими. Я же подошла к большому овальному зеркалу и начала примерять оставленную кем-то фату.
– Ты выходишь замуж? – вдруг услышала я за спиной. В зеркале за мной виднелся чей-то силуэт, лица не было видно, я испугалась, что вернулся покупатель фаты, а может быть, хозяин магазина, и обернулась. Но передо мной стоял Миша.
В любой другой день я бы, смутившись, сняла фату и, запинаясь, начала бы рассказывать про маму. Но я настолько извелась за эти несколько дней одиночества, что решила немножко отомстить. Я повернулась обратно к зеркалу и начала прихорашиваться.
– Да, я выхожу замуж за очень богатого человека и уезжаю с ним жить в Анапу! А что?
– С ума сошла, – отреагировал Миша, – думаешь, я не знаю, сколько тебе лет?
– Бывают же исключения.
Я начала злиться – какой же он дуб, просто невероятно. Миша помолчал, а потом сказал очень злым голосом:
– Ты никуда не поедешь.
– Это еще почему? – повернулась я к нему. А он обнял меня, прямо в фате, при всех, и сказал:
– Потому что я тебя не отпущу.
Краем глаза я увидела маму вместе с Тамарой. На маме был изящный костюм с блузкой из переливчатого золотистого кружевного полотна и брюками из гладкого шелка, она выглядела молодой и красивой, как фотомодель. Ее немного портили выпученные глаза и отвисшая челюсть, но в этом были мы с Мишей виноваты – стоим и целуемся у всех на глазах, вот ужас-то. Я попыталась спрятаться под вуалью, но продавец безжалостно сняла с меня фату.
– Здравствуйте, – сказал Миша очень вежливо. – Так это вас можно поздравить?
– С чем? – мама, кажется, начала заикаться.
– С замужеством, – спокойно ответила я.
– Так это и есть твой… Твой… – Ну же, мама, назови его хоть как-нибудь. Господи, пошли сюда дядю Сережу, чтобы он меня спас…
– Миша, – подсказала я.
– Твой друг, – нашлась мама.
– Да, это я, – подтвердил Миша. – Я вам чем-то не нравлюсь?
Я дернула его за руку.
– Ну почему же, – ответила мама, смерив его взглядом с ног до головы. – С чего вы взяли? Марина, ты уже сказала Мише…
– Да.
– Сказала что? – уточнил Миша.
– Что я уезжаю, – тихо ответила я, держа его за руку. Пожалуйста, молилась я про себя, пожалуйста, не отнимай руку.
– Погодите, я не понял, кто из вас выходит замуж?
– Мама.
– Миша, вы полагаете, что, если я выйду замуж и уеду с мужем в Анапу, я брошу Марину здесь на произвол судьбы? – мягко сказала мама.
– Ты уезжаешь в Анапу? – вдруг подскочила Таня.
– А ты как здесь? – растерялась я. И вдруг узнала в новых покупателях Мишиных родителей, бабушку и дедушку и Танину тетю Лену, для которой они пришли выбрать свадебный наряд всей семьей. Они все стояли и молча наблюдали за тем, что происходило между мной, Мишей и мамой.
– Извините, поздравляю вас, – пробормотала я невпопад, мне никто не ответил.
– Здорово выглядите, тетя Наташа, – искренне восхитилась Таня.
– Мама выходит замуж за дядю Сережу, – сообщила я, – и мы все вместе должны уехать в Анапу. А когда у Лены свадьба, я забыла?
– Через два месяца, – растерянно ответила Таня. Но я даже не посмотрела на нее.
– И когда ты собиралась мне сказать об этом? – хмуро спросил Миша.
– Как только ты мне позвонишь, – ответила я.
– Почему Миша должен тебе звонить? – спросила Таня. – Что вообще происходит?
– Я бы тоже хотела знать, – сказала моя мама, и ее поддержали Мишины родители.
– Любовь, – улыбаясь, сказала тетя Лена.
– Рано им об этом думать! – строго ответил Мишин папа.
– Но ведь Марина уезжает! – всплеснула руками бабушка.
– Это не наше дело, – сказала тетя Лена, – и вообще, обо мне что, все забыли? По-моему, мы пришли сюда по важному делу!
– А мне интересно! – сказала бабушка, но Миша крепко взял меня за руку и вытащил из магазина. Таня выбежала за нами, напоследок пообещав родным, что с нами разберется. В общем, это уже было не важно. Вот что скажет Миша…
– Что теперь будет с нами? – спросил он, не отпуская моей руки.
– Ты держишь меня слишком сильно, – ответила я, – отпусти.
– Ты хочешь уехать?
– Миша, руку отпусти.
– Ты говорила о руке или о нас с тобой? – Он наконец выпустил меня.
– Погодите, давайте с самого начала, что я пропустила, – вмешалась Таня, – я и представить себе не могла, что между вами что-то есть!
– А между нами что-то есть? – спросила я.
– Нет, – сказал Миша, отступая на шаг. Потом отступил еще на шаг и сказал, глядя на меня: – Нет, больше нет!
Он бросился бежать так быстро, что нечего было и думать о том, чтобы его догнать.
– Таня! – крикнула я, звать Мишу было бесполезно.
– Что? – подруга смотрела на меня какими-то чужими глазами, она чуть нахмурилась и сжала губы.
– Я боюсь за него, – призналась я.
– При чем тут я?
– Он так быстро бежит: Куда же он бежит?
– Чего ты от меня хочешь?
– Танечка, – забывшись, я взяла ее за руку, – Танечка, я люблю твоего брата, прости, что не сказала, я думала, ты будешь смеяться надо мной, он такой классный.
– Почему тогда ты его прогнала?
– Я не хотела… Я что-то не то сказала, да? Мне надо его догнать, объяснить…
– Я знаю, куда он побежал, – вдруг сказала Таня.
– Знаешь? Пойдем, скорее…
– Нет, лучше я поговорю с ним сама. Марина, что ты скажешь ему, когда вы встретитесь?
– Дядя Сережа, тот, за кого мама выходит замуж, сказал, чтобы я не принимала решения об отъезде, пока не поговорю с Мишей. А еще – что любовь должна пройти испытание временем.
– Ладно, Марина, передай моим, что мы с Мишей пошли домой. Я поговорю с братом и попрошу его встретиться с тобой и спокойно все обсудить. Хотя если ты спросишь мое мнение, если бы меня кто-то полюбил по-настоящему, я бы никогда не уехала и забыла бы весь этот бред про испытание временем. – Она резко повернулась и пошла прочь.
– Таня, – позвала я ее.
– Ну что? – Таня остановилась, но не обернулась, так и стояла спиной ко мне.
– Так ты думаешь, он действительно любит меня? Любит по-настоящему?
– Иди домой и жди звонка, – вместо ответа сказала Таня и побежала в ту сторону, где скрылся Миша. Наверное, она обиделась за брата. Ну почему мальчишки такие упрямые? Почему бы ему не позвонить мне раньше? Почему бы ему не выслушать меня сейчас?
Я вернулась в магазин и попросила кассира передать моей маме, что я иду домой. А потом подошла к Мишиным родителям и передала то, что просила Таня.
– Да уж, молодые да ранние, – непонятно сказала Мишина мама, кивнув мне в ответ.
– А я считаю, что все идет от семьи, – ответила бабушка. Тетя Лена почему-то рассердилась и сильно покраснела.
– Простите, это вы обо мне? – удивилась я.
– Марина, нет, что ты, – тетя Лена метнула в сторону родителей гневный взгляд.
Я вышла из магазина с тяжелым сердцем. Мало того, что Миша убежал неизвестно куда, Таня обиделась, так еще эти странные недомолвки за моей спиной. Что они имели в виду? Что мама живет без мужа? Я часто слышала, как об этом говорят, и научилась не обращать внимания. А по поводу молодых да ранних – ну что они себе навоображали про нас с Мишей? Слезы душили меня, и я представляла себе, как врываюсь в салон и начинаю там все ломать, крушить, ронять вешалки с одеждой и разматывать рулоны с тканями. Почему мы не поехали в какое-нибудь другое место?
Я открыла дверь своим ключом, скинула туфли, вбежала в мою комнату и рухнула на кровать, чтобы выплакаться. Но и этого мне не дали сделать!
– Марина, что случилось? Где мама?
Оказывается, дядя Сережа заехал домой пообедать, и я пронеслась мимо него, ничего не видя от слез.
– С мамой все в порядке, она скоро вернется.
– Почему ты плачешь?
– Оставьте меня в покое!
– Марина, что случилось? Тебе больно? Кто тебя обидел, где…
– Выйдите из моей комнаты! – не сдержалась я. – Идите отсюда вместе с вашими советами!
Я вскочила и захлопнула дверь. Все, все сегодня идет не так, все я делаю плохо! Обидела Мишу и Таню, бросила маму одну в магазине… Я села на стул и опустила руку в аквариум, глотая слезы, водила пальцами по шелковистым водорослям, по спинкам юрких рыбок. С Мишей все в порядке, они уже разговаривают с Таней. Оба обижены на меня, но все поправимо, я думаю. Представляю, как в магазине сейчас сердится мама. Она все-таки купила тот костюм. Дядя Сережа просто обомлеет, когда ее увидит, от этой мысли я невольно заулыбалась. Наверное, папочка сейчас тоже видит ее с того света, радуется за нее, он-то лучше всех знает, как тяжело нам было одним, как долго мама тосковала по нему, а теперь у нее будет все хорошо. А дядя Сережа? Рыбки разбегаются от моей руки… Дядя Сережа невероятно расстроен и рассержен. Припарковавшись у «Пряничного домика», он поцарапал крыло, когда вышел из машины, своротил по дороге легкий пластиковый столик, салфетки рассыпались. С ним кто-то поздоровался, но он не обратил внимания, ушел в кабинет, хлопнув дверью. Что могло его так вывести из себя?
Я выдернула руку из аквариума, едва не расплескав воду. Господи, что я наделала?! Я ведь даже не думала о том, что говорю, кому говорю, я была слишком расстроена. Мама в таких случаях просто оставляла меня в покое, позже я просила прощения, и все было хорошо. С дядей Сережей я всегда была вежлива, большей частью молчала, если не считать нашего недавнего откровенного разговора. Теперь он увидел меня с другой стороны. Я его обидела. Может, теперь он раздумает жениться на маме?
Глава 4
Я выбежала из комнаты, забыв вытереть руки и на ходу надевая туфли. Захлопнула дверь и помчалась по улице по направлению к кондитерской. Солнце припекало мои голые руки и непокрытую голову, я задыхалась, но не остановилась, пока не добралась до дверей «Пряничного домика». Влетела в кондитерскую, наполненную восхитительными ароматами ванили и сдобы, помахала рукой официантке, даже не спрашивая, где дядя Сережа, ведь он не мог так быстро уйти, ворвалась в кабинет и с ходу выпалила:
– Извините!
Дядя Сережа разговаривал по телефону. Он поднял на меня глаза, кивнул и отвернулся к окну, продолжая малопонятный деловой разговор по поводу каких-то актов, документов, накладных. Я подумала, что он похож на сомика, такой же деловитый, потом вышла за дверь, затем вновь открыла ее, вошла и села на стул. Дядя Сережа продолжал говорить, глядя то в окно, то на бумаги на своем столе, не обращая на меня никакого внимания. Кабинет был маленьким, душным, в общем, это был даже не совсем кабинет, такие вот каморки имелись в каждом «Пряничном домике»; дядя Сережа редко сидел за столом, уставившись в старенький выпуклый монитор дешевого компьютера, больше времени проводил за рулем, в бесконечных разъездах и переговорах. Я рассматривала комнату, неподвижно сидя на стуле, и вдруг увидела то, чего здесь не было раньше, – моя с мамой фотография в рамочке и рядом портрет незнакомой девушки, элегантной и очень собранной. Она немного свысока смотрела с фотографии, вероятно, очень гордилась своими голубыми глазами в темных ресницах и светлыми прямыми волосами, ухоженными и ровными, словно расчесанными по линейке.
– Это моя дочь, Лена, я тебе говорил о ней как-то, – сказал дядя Сережа, кладя трубку.
– Извините, – ответила я еще раз.
– Да ты не обязана запоминать.
– Нет, я помню, я просто хотела извиниться.
– За что?
– Я была с вами грубой.
– Ты хотела меня обидеть?
– Нет. То есть хотела, но не вас, – я совсем запуталась.
– Ты хотела сорвать злость, – спокойно сказал дядя Сережа, не сердясь и не отчитывая меня, просто констатируя факт.
– Да, – призналась я, – у меня тяжелый день.
– У тебя тяжелый возраст, Лена тоже со мной так разговаривает.
– Не в этом дело. – Я начала опять злиться, потому что ненавижу, когда взрослые снисходительно объясняют мне, что я всего лишь подросток.
– Посмотри на это так: я только хотел удостовериться, что ты цела и невредима, я испугался, когда увидел тебя в слезах. Ты же в ответ нагрубила мне.
– Вы мне не отец! – впервые сорвалось у меня с языка.
– И никогда им не буду, – кивнул дядя Сережа, как будто ждал этого, – но мне казалось, что я могу быть твоим другом. Что я могу тебе помочь.
– Ваши советы…
– Ты назвала их дурацкими.
– Я не нуждаюсь в них!
– Я не навязываюсь.
– Вы слышите меня? Они не работают!
– Марина, мне очень жаль, но я не посоветовал бы тебе ничего, что не сделал бы сам.
– В любом случае я была с вами грубой, я пришла извиниться за это.
– И все? – Дядя Сережа выглядел очень усталым.
– Все. Хотя нет, – я почувствовала, что должна это сказать именно сейчас. – Вы мне нравитесь, я думаю, что мама будет счастлива с вами, я всегда молюсь за вас. Но вы все-таки не отец мне. Даже если мы будем жить в одном доме, у меня останется моя собственная фамилия, и я буду поступать так, как сама решу, а не как вы захотите. Я хочу, чтобы вы запомнили это.
– Я запомню, – дядя Сережа встал со стула и вдруг оказался очень высоким и грозным, он словно заполнил собой всю комнатушку, – но и ты запомни, Марина Даниловна Беловикова, что я взрослый человек, а ты подросток и я несу за тебя ответственность, нравится тебе это или нет. Я не буду диктовать тебе свою волю, я не имею на это права. Но решения относительно твоей судьбы мы будем принимать с твоей мамой вместе.
– То есть, если я решу остаться в этом городе, вы не будете считаться с этим и увезете меня против моей воли и все, что вы говорили, ложь?
– Ты слышала решение мамы – она останется с тобой и пожертвует своим счастьем ради твоего удовольствия. Я против этого, но ты не можешь оставаться без присмотра, поэтому мне придется смириться с этим и уехать в Анапу одному.
– Дядя Сережа, вы бросите мою маму из-за меня? Вы этим меня пугаете?
– Нет, я не пугаю тебя, я говорю как есть. Мы можем расстаться или уехать втроем к морю. Подумай над этим. А по поводу твоей грубости – я надеюсь, что ты научишься сдерживаться.
– А по поводу ваших советов?
– Я не дам тебе ни одного совета, пока ты этого сама не попросишь.
Я задумалась, спрятав лицо в ладонях, и не заметила, что дядя Сережа вышел из кабинета, только услышала, как заскрипел пол и хлопнула дверь, словно от сквозняка. У меня не было выбора, никогда не было выбора, взрослые лгали мне, чтобы в итоге я поступила так, как они хотят. Мамой я жертвовать не могла. Значит, мне надо подумать, что сказать Мише, почему я его покидаю. Наверное, они с Таней еще больше рассердятся на меня.
– Марина, – дядя Сережа вернулся с большой коробкой в руках, – давай я тебя подброшу до дому? Мама, наверное, уже пришла и очень волнуется.
– Да, – сказала я, в глазах и в носу у меня защипало, но я решила ни за что не плакать перед ним.
– Я взял пирожных к чаю, ты ведь любишь взбитые сливки.
– Дядя Сережа, какой вы? – неожиданно для самой себя спросила я.
– Что ты имеешь в виду?
– Вы сегодня не такой, как всегда. Каким я привыкла вас видеть.
– Точно такой же, – он смущенно улыбнулся, – да ведь и ты, Марина, сегодня не та тихоня с косичками, сначала кричишь на меня, потом читаешь нотации, я от тебя совсем не ожидал…
– Я сама от себя не ожидала, – мне показалось, что стало очень холодно, и я поежилась, – наверное, когда становишься другой, весь мир меняется?
– Мир остается таким же, что бы с тобой ни происходило, – серьезно ответил дядя Сережа, – когда ты меняешься, то начинаешь видеть и относиться ко всему по-другому.
– Значит, вы все тот же дядя Сережа, за которого я молилась каждый день?
– Ты молилась? – Он очень удивился. – Я никогда этого не забуду, Марина, какой бы грубиянкой ты ни стала в будущем.
Он помог мне отнести пирожные домой и уехал. Мама возвратилась без меня, красивая коробка со свадебным нарядом лежала в шифоньере в моей комнате, видимо, чтобы на нее не наткнулся дядя Сережа. Мама тоже уехала, в квартире было пусто, только чуть-чуть журчал аквариум с рыбками. Я села в любимое кресло, взяла книгу, но читать не стала, просто сидела и думала обо всем, что произошло за день. Мне не хотелось обращаться к рыбкам – они не солгут, но все равно не могут принять решение за меня.
Мало-помалу мысли мои все больше возвращались к Мише. Острое ощущение счастья – меня любит тот, о ком я привыкла только вздыхать издали. И сразу – потеря. И плюс к этому – сомнения, недомолвки, обиды, чувство стыда – кем меня теперь считают Мишины родители? А мама и дядя Сережа? Они расстанутся, если я откажусь ехать. А что для меня отъезд? Море. И этим все сказано. Мамино счастье и море на одной чаше весов, а на другой – Миша.
Телефон молчал, небо за окном темнело, никто не стучал ни в дверь, ни в окно. Когда солнце село, я не зажгла света, просто подошла к окну и смотрела на вечерний город. Где-то там обиженный мной дядя Сережа, обозленный на весь свет Миша, рассерженная Таня, к тому же неизвестно, какие чувства испытывает мама, где она бродит в этот час. Можно было обратиться к рыбкам, они бы рассказали, но мне хотелось наказать себя за все глупости, что были мной сегодня совершены. Я знала, что с теми, кого я люблю, все в порядке, и если их нет сейчас со мной, значит, они не хотят меня видеть.
Я заварила чай и выпила его, не притронувшись к пирожным – мне казалось, я не имею права этого делать. Потом решительно вошла в комнату, включила свет и открыла шкаф, решая, что из одежды и книг следует взять с собой, а что оставить. Библиотеку начал собирать папа, а у нас с мамой никогда не было достаточно денег, поэтому книг мы почти не покупали, но сейчас я поняла, что это к лучшему – легче будет собирать чемоданы. Настроение приподнялось, меня только немного беспокоил мой аквариум – будет сложно перевозить так далеко рыбок. В детстве я часто брала их с собой, в банке, но они не любят болтанку. Рыбки у меня чистюли, им можно по неделям не менять воду, она остается чистой, так что три дня в поезде они как-нибудь переживут.
В дверь постучали. У мамы и дяди Сережи были ключи, Таня обещала позвонить по телефону, поэтому я насторожилась – стоит ли вообще подходить к двери. Но я услышала за ней голоса, похоже, там было много народу, поэтому распахнула, не спрашивая.
За дверью стояли мама, дядя Сережа, Миша, Таня, тетя Лена, ее жених Кеша и Мишина мама.
– Здрасте, – ошеломленно сказала я. У них были такие радостные лица, что я не знала, как должна поступить, и просто посторонилась, пропуская их в квартиру.
– Мариша, организуй чаю. – Дядя Сережа сунул мне в руки еще одну ароматную коробку с пирожными.
– Я помогу, – вызвалась Таня. Миша смотрел мимо меня, но молча поплелся с нами на кухню.
– Танечка, что происходит? – спросила я, наливая воду в чайник.
– Да мы сами не очень-то поняли. Вроде когда они встретились в магазине и мы их таким образом познакомили, – Таня выразительно взглянула на Мишу, тот внимательно рассматривал стену, – выяснилось, что у них свадьбы назначены на один и тот же день, так что они решили справлять вместе. Мама предложила тете Наташе поехать с ними, они выбрали туфли, потом ресторан, из ресторана позвонили дяде Сереже, тот их раскритиковал, да ты прислушайся, они опять спорят, стоит ли приглашать профессионального тамаду…
– Странно, мама мечтала о маленькой свадьбе, говорит, что вдовам не положено…
– Свадьба есть свадьба, ее надо праздновать, хотя я лично не хотела бы делить такой день с кем-нибудь.
Пока Таня трещала о свадьбе, нарядах и воздушных шариках, я украдкой рассматривала Мишу, тот по-прежнему сидел с непроницаемым лицом. Когда закипел чайник и я достала заварку, Миша неожиданно поймал меня за кончик косы, как маленький, и не пожелал отпустить. Чай пришлось заваривать Тане, а я стояла и не знала, что делать.