День скарабея

– Я ей хотела как следует врезать, – мрачно произнесла Ирина. – Но эта стерва начала стращать меня пистолетом. Если она еще хоть раз станет пугать меня или еще кого-нибудь таким образом, я за себя не отвечаю. Ты это понял… Павел? Я уже говорила тебе: уйми ее! Вам же хуже может быть. А если она будет орать, кто-нибудь в конце концов вызовет участкового. Тебе это надо?

– Нет, конечно, – кисло сказал Кутапин. – Ну, не могу я с ней справиться, сами видите: бешеная.

– Я тебе за «бешеную» точно веки затараню, – зловеще прозвучало из-за двери.

– Вот, сами слышите… – Павел развел руками.

– Ну, а ты где был? – не совсем впопад спросил Лихоманов. – Неужели нельзя было сразу хотя бы попытаться?

– Да мы это… С Надей чай пили на кухне, – ответил Паша. – А тут сам слышу – уже напряги пошли.

– С Надей? – Сергей даже бровь поднял. – Где она, кстати? И Егор где?

– Да здесь я! – Лихоманов-младший высунулся из-за портьеры.

– Я ему запретила вмешиваться, – сказала Ира. – А Надя в комнате – помогает Андрея перевязывать…

Как бы в ответ на это из комнаты послышалось мужское чертыханье, затем два женских голоса почти одновременно заговорили с успокаивающей интонацией. Кажется, напряжение немного спало.

– Паша, пойдем, поговорить надо, – сказал Сергей.

Мужчины прошли в кухню.

– Ага, и что? – спросил Кутапин, усаживаясь за стол.

– Ты говорил, Карине скоро опять сам знаешь что потребуется.

– Стопудово.

– Короче, я примерно знаю, где надо это искать. Примерно знаю, сколько это стоит. И точно знаю, что за наш счет приобретать не буду. Понимаешь, да?

– Не вопрос, – подумав пяток секунд, ответил Павел. – Потом из ее доли вычтем… Но баксы трогать не будем, у нас рубли есть – должно хватить.

Сергей почувствовал облегчение. По крайней мере, этот вопрос уже частично решается.

– Если не секрет, где в Вантайске «дурь» толкают? – поинтересовался Павел.

– Не секрет. В санатории, – сказал Сергей.

* * *

В одном из карманов брякнуло что-то твердое и металлическое. Комплект вагонных ключей – такими обычно проводники пользуются.

Я снова посмотрел на дверь автомотрисы. Точно – под ручкой обнаружилась замочная скважина с треугольным выступом. Пока собаки не перешли на бег, у меня оставалось несколько секунд на испытание удачи. Да! Есть контакт! Ключ с натугой, но провернулся в скважине, дверь поддалась. Вперед!

Собак в последний момент я опять оставил с носом. Когда запрыгивал вверх и внутрь, некоторые кинулись вперед, но две из них даже взвыли от невезения.

Я поплясал на полу вагончика в проходе между пассажирскими сиденьями, скорчил несколько гримас собакам и назвал их всякими погаными словами, какие только пришли на ум. Перекурив и немного успокоив нервы, стал изучать приборную панель неизвестного мне ранее транспортного средства.

Самоходный вагончик был оснащен, по всей вероятности, дизельным двигателем. Управление мотрисой не сильно отличалось от управления автомобилем, даже казалось более простым, к тому же руль, что понятно, отсутствовал вообще. Для запуска мотора здесь предусматривался замок зажигания, но за сегодняшний день я уже научился быстро обходить подобную проблему.

Гулко заурчал стартер, под полом что-то раскатисто бабахнуло, и мотриса выбросила в караулящую меня свору громадный клуб черного дыма. Некоторые псы даже отскочили. Я выключил стартер, подождал полминуты, затем снова соединил нужные провода. Теперь двигатель завелся; выбросив с кашляющим звуком еще одно темное облако, мотор заговорил ровно и, хотелось бы надеяться, надежно.

Так, где здесь газ, где тормоз? Вот эта рукоятка, наверное, регулирует число оборотов двигателя, а тормозить надо большой педалью… Давай-ка проверим…

Мотриса дернулась вперед. Управлять ею действительно оказалось несложно, но к любой машине необходимо немного привыкнуть. Почти сразу же после начала движения рельсы круто повернули налево, меня качнуло, я инстинктивно схватился за панель и случайно включил фары. Совсем хорошо, а то ведь уже понемногу темнеет.

Я миновал приподнятую вровень с дверью мотрисы эстакаду – наверное, то была пассажирская платформа, с которой когда-то сотрудники комбината грузились в вагончик и направлялись на отдых в санаторий. Дальше узкоколейка вела вдоль комбинатского забора; через полотно и рядом с ним торчала довольно высокая трава, собаки скачками неслись сквозь нее, не отставая. Лучи фар уперлись в запертые металлические ворота, появившиеся впереди – наверное, выезд с заводской территории. Бить их с разгона казалось опасно, но выйти и открыть собаки не дадут, это уж точно. Я немного сбросил газ, уселся поплотнее в кресло машиниста и уперся ногами в стенку под панелью.

Удар! Меня бросило вперед. Ворота залязгали, снизу донесся визг проскальзывающих по рельсам стальных колес. Я остановил мотрису, переключился на задний ход, отъехал от покореженных ворот метров на десять, и снова пошел на таран.

Мотриса легко выбила обе створки ворот, которые с грохотом повалились по обе стороны рельсовой колеи. По-моему, даже придавило по меньшей мере одну собаку – сзади донесся истошный вой.

Путь был свободен. Он вел через обширный пустырь, кое-где поросший кустами. Полотно здесь лежало на бетонных постаментах, поднимая колею где-то на полметра над уровнем земли.

Я рискнул подкинуть двигателю оборотов. Вагончик послушно прибавил скорости, его стало здорово раскачивать. Я не хотел думать, что будет, если где-то впереди путь поврежден, но от собак надо было удирать в любом случае… Кстати, они понемногу отставали, хотя и не особенно. Бегущая стая растянулась на несколько метров; пусть и потеряла она некоторых из своих соплеменников, все равно десяток злющих псов еще преследовал меня.

Впереди поверхность пустыря резко уходила вниз, рельсы же, уложенные на мост, вели через глубокий каменистый лог с речушкой внизу. Собакам это не понравилось. Мне хорошо было видно, как свора заметалась над обрывом, лишь три-четыре самых отчаянных пса рискнули спуститься. Один из них кубарем покатился вниз, на голые камни. Когда я проезжал мостик, то смог убедиться в том, что подъем от речки еще менее удобный, нежели спуск. Ну, если собак это препятствие не остановит, то, будем надеяться, хотя бы существенно задержит… Где это я сейчас еду?

Справа промелькнула маленькая пассажирская платформа близ двух-трех небольших, но длинных одноэтажных домиков. Вероятно, пионерский лагерь или детская дача. Сейчас там наверняка нет ни одного человека, такое же безлюдье, как и везде в окрестностях. Интересно, действовал этот соцкультбыт вплоть до великого исхода, или закрылся в период депрессии девяностых?

Минут через пятнадцать впереди появились еще какие-то постройки – числом побольше, да чуть повыше. Вот и пассажирская платформа, немногим шире и длиннее предыдущей. Фары осветили выгоревший щит с надписью «Санаторий «Вантай». Отлично. Во всяком случае, река может быть рядом.

Я сбросил газ, но у платформы останавливаться не стал. Лучше, наверное, проделать весь путь до конца и остановиться ближе к тупику. Кто знает, может там рядом и лодочная база есть?

Тупик оказался совсем скоро. Вагончик свернул куда-то вглубь территории «Вантая», фары осветили деревянный забор слева, потом стену двухэтажного здания справа, и наконец, впереди появился щит в черную и желтую полоску. Я остановил мотрису, выключил фары и заглушил двигатель.

Снаружи уже сгущалась темнота. Прежде чем выходить из вагончика, я снял с крючка увесистый аккумуляторный фонарь. К сожалению, батарея оказалась почти разряженной, лампочка светила тускло, но это было лучше, чем ничего. Можно было хоть сейчас найти выход к реке, поискать лодку и начать двигаться. Но… я решил отложить это дело на завтра. Поскольку безумно устал, мне очень хотелось есть, а в поисках съестного лучше с осторожностью пошарить при свете – мало ли, вдруг по санаторию тоже собачки бродят? При свете дня и плыть лучше.

Немного удивлял и настораживал легкий гул неизвестного происхождения – словно где-то прогревал двигатели самолет. Но искать источник этого шума мне казалось не самым своевременным занятием, надо найти место для ночлега. Поиски были недолгими – первый же попавшийся двухэтажный дом оказался жилым корпусом. Вход в него был открыт. Я поднялся на второй этаж и вошел в ближайший номер, оказавшийся совсем небольшим, рассчитанным на одного человека, но с двумя кроватями. Явно не люкс, однако в моем ли положении капризничать? Опять же даром, а это тоже большой плюс.

Я запер дверь номера, заглянул в туалет и машинально провел рукой рядом с косяком, нашаривая выключатель. Неожиданно ярко вспыхнула лампочка под потолком. Я поторопился ее погасить, надеясь, что с улицы никто не увидел света в окне. Мало ли что…

Выкурив сигарету и с тоской вспомнив о консервах, оставшихся в здании вокзала, я повалился на кровать. На сравнительно мягком матрасе лежали подушка с одеялом, без белья, естественно, да и с запахом плесени, но меня и это устраивало. На тумбочке у кровати лежал сложенный вчетверо плотный полиэтиленовый пакет; мне пришло в голову положить его в один из карманов – пригодится… Поставив рядом с кроватью фонарь и засунув под подушку пистолет, я закрыл глаза и почти моментально уснул.

– …Я когда-то отдыхал в «Вантае», – заметили вы. – Узкоколейка там не работала. Ее построили почти одновременно с комбинатом и санаторием, но хулиганы часто подкладывали предметы на рельсы, а пионервожатые как-то раз угнали мотрису, и катались всю ночь туда-обратно. В общем, дорогу почти перестали использовать.

– Во всяком случае, именно на ней я и добрался до санатория… Вы сказали «почти»?

– Да. Поскольку узкоколейка была кратчайшим путем между ЦБК и «Вантаем», на ней иногда возили руководство. Но предварительно машинист проезжал сам в обе стороны. Впрочем, дело не в этом. Году этак в девяносто четвертом какие-то шаромыги сняли несколько рельсов на пустыре. Вагон, по моим сведениям, так и остался в санатории. Как вы это сможете объяснить?

– Извините, никак. Только тем, что я здесь. Полагаю, что в последние годы путь восстановили. Иначе собаки мне не дали бы далеко уйти.

– Собаки… Ладно. Продолжайте. Итак, утром вы пошли искать лодку?

Прежде чем искать лодку, я решил подкрепиться. Шутки шутками, но я уже слегка забыл студенческие времена и трехразовое – понедельник-среда-пятница – питание. Тогда это переносилось сравнительно легко, сейчас – не особенно. Есть хотелось так, что и собаку сожрал бы, буде подвернулась какая мне на пути. Но о собаках думать было страшно. Лучше о консервах. Уж они-то в закромах столовой наверняка найдутся.

На территории «Вантая» было тишь да гладь, если не считать странного гула, так и не прекратившегося за ночь. «Мерзость запустения» коснулась санатория не слабее, чем комбината или городских кварталов: и штукатурка на всех зданиях облупилась, и сквозь потрескавшийся асфальт пробилась высокая трава, а где и молодые деревца. Цветы на клумбах задушил чертополох, а деревянные домики и горки для увеселения детей рассохлись и частично развалились.

Я покинул участок с жилыми корпусами и пошел по дорожке среди сосен и берез, отмеченной указателем с выцветшей надписью «Столовая». И вдруг заметил какое-то быстрое движение по тропинке, пересекающей дорожку под прямым углом. Небольшая оранжево-зеленая фигурка. Словно кто-то быстро пробежал передо мной и скрылся за высокими кустами, окаймляющими дорожку.

Верх оранжевый, низ зеленый… Провалиться мне, если это не тот самый (или одетый точно так же) мальчишка, повстречавшийся мне вчера у игорного салона!

«Эй, парень! Постой!» – закричал я, кидаясь через кусты к тропинке. – «Остановись!».

Никого. Я проблуждал по зарослям среди кустов и деревьев минут десять, но так никого и не увидел. Пришлось смириться с тем, что это либо игра воображения, либо (что очень неприятно) помутнение рассудка.

… Вход здание столовой выглядел довольно помпезно: трехстороннее крыльцо с большими каменными вазонами по бокам и с навесом, поддерживаемым кариатидами. Оба вазона и одну из кариатид здорово изуродовали вандалы; на другой кто-то написал краской несколько грязненьких словечек.

В помещении столовой пол чуть скользил, несмотря на толстый слой пыли. Давненько же тут никто не обедал и не завтракал! Большие окна загрязнились, хотя столики сквозь все ту же пыль матово отсвечивали пластиковым покрытием, стулья – кое-где лопнувшей виниловой обивкой. На одном из столиков остались неубранные приборы; на тарелках чернел гнусного вида налет. Пахло довольно противно – так пахнет в подвалах, где гнездятся крысы.

В кухне я не нашел ничего интересного, зато кладовка меня порадовала – выбор консервов оказался весьма неплохим, чего не сказать о других продуктах длительного хранения. Здесь обнаружилось несколько деревянных кадушек с крупами, при этом плотно закупоренных. Кашу варить я не собирался – некогда, да и особо не на чем, а коробки с лапшой быстрого приготовления уже основательно изучили крысы. Возможно, в металлических шкафах можно было чего-нибудь найти, но они оказались запертыми, а взламывать замки я поостерегся. Ни к чему.

В общем, я заморил червячка по-походному, прихватил в пакет с собой на дорожку три жестянки с тушенкой, после чего покинул пищеблок через черный ход. И прислушался.

Странный гул по эту сторону здания был более громким и отчетливым; отсюда стало возможным определить его источник. Звук доносился из небольшого сооружения красного кирпича метрах в двадцати от столовой. По-видимому, там работал мощный мотор.

Я приготовил на случай неприятных сюрпризов пистолет, осторожно приблизился к сооружению. Гараж? Нет, не совсем. Над приоткрытой дверью табличка «Дизельная».

Внутрь я входил крайне осторожно – сначала огляделся вокруг. Кроме белки, весело скачущей по веткам ближайшей сосны, живых существ поблизости не наблюдалось. Ладно. Я прошел через дверь внутрь.

В помещении было тепло и довольно темно. Под ногами оказался стальной пол, ребристый и чуть более, нежели в столовой, скользкий – видимо, от неизбежных утечек машинного масла. Густо пахло смазкой, соляркой и горячим металлом.

Дизель работал. Он ровно и мощно гудел, на приборной панели генератора горели индикаторные лампы, дрожали стрелки приборов. Вот и ответ, откуда в номере электричество. Но это значило также и то, что электростанцию кто-то обслуживает. Ведь не может же дизель работать неделями, не говоря уже о месяцах, без того, чтобы кто-то не залил в бак топливо?

Мелькнула мысль остановить двигатель, чтобы тот, кто за ним присматривает, примчался, а я бы втихаря понаблюдал, что это за дизелист тут обитает такой, и стоит ли идти на контакт с ним.

Между агрегатом и задней стенкой электростанции имелся небольшой промежуток, я решил напоследок исследовать и его. Эта разведка привела к тому, что я с большим трудом сумел удержать в желудке свой походно-полевой завтрак.

За гремящим агрегатом находился труп.

—… Так, пожалуйста, чуть подробнее опишите его. Вы вообще обошли этот момент, когда излагали свои похождения в первый раз.

– Знаете, это действительно тошно…

– Давайте не будем играть в благородных девиц, – потребовали вы неприятным голосом. – Итак, это был труп мужчины?

– Да.

– Пожилого, молодого?

– Скорее молодого. Хотя, вряд ли. Наверное, лет тридцати пяти. Максимум сорока. Выглядел довольно крепким, коренастым… Рост средний, может, чуть меньше. Волосы светлые.

– Покойник был раздет?

– Частично. Брюки спущены до колен. Джинсы. Торс голый.

– Так. Торс голый, коренастый… Значит, не разложившийся?

– Нет. Возможно, его убили двумя днями ранее.

– Вы хорошо умеете определять время смерти?

– Нет. Вовсе нет… Черт возьми, я не знаю. Может быть, он умер за день до того, как я на него наткнулся. А может быть, за неделю.

– Теперь вы говорите «умер». А поначалу вы сказали, что он был убит. Где же истина?

– Если человека убить, то он, как правило, умирает…

– И острить, пожалуйста, не надо. – Вы, похоже, здорово разозлились. – Так что же с ним все-таки случилось, по-вашему?

Человек был распят на стене дизельной. Кто-то за растянутые руки подвесил его, пробив запястья, на торчащих из стены штырях арматуры, загнутых кверху и заостренных, точно крючья. При этом не особенно и высоко – коленями покойник почти задевал до пола. Впрочем, чтобы он не мог упереться ступнями в металлическую поверхность, неизвестные экзекуторы, по-видимому, перебили ему кости голеней – ноги в синих джинсах, спущенных с пояса, были неестественно вывернуты. Белокурая голова безвольно свисала вперед, а торс покрывали следы ран и ожогов. Самое страшное – и это нетрудно было заметить – человека еще и кастрировали.

Я попятился, оглядываясь назад и держа пистолет наготове. Вот уж верно – хорош бы я был, останови дизель и попытайся познакомиться с теми, кто пришел бы сюда… Но, может быть, эти варвары уже далеко? Неужели мальчишка каким-то боком имеет ко всему этому отношение? Нет, вряд ли, немыслимо. Бред.

Индикатор топлива показывал, что бак еще заполнен на четверть. А какая у него емкость – поди разбери. И расход солярки я тоже не мог точно прикинуть. Может быть, двигатель крутит с момента последней заправки суток двое, и сегодня остановится, если ему не подольют горючего?

Все-таки, надо отсюда драпать. Ведь больше ничто меня здесь не держит. Все что я мог, сделал, и даже более того – сумел спасти свою шкуру. При этом дважды. А если меня заметят те, кто распял этого беднягу, мне придется спасаться в третий раз. Но с меня хватит!

Я покинул помещение дизельной (разумеется, с величайшей осторожностью) и стал прикидывать направление к реке. Определить его было не так уж трудно – дорога к водным путям обычно ведет под уклон. И верно – через пять минут ходьбы (осторожной, с постоянной оглядкой по сторонам) я увидел металлический решетчатый забор, отгораживающий пляжик от основной территории, а чтобы спуститься к берегу, надо было пройти через калитку. Впрочем, через забор тоже можно перелезть, однако он оказался достаточно высоким, чтобы это легко было сделать.

С легким звенящим скрипом калитка открылась. Песчаный пляж полого спускался к синевато-серой поверхности Вантая, катящего свои воды слева направо относительно меня. Не слишком уж широкая река – метров пятьсот, наверное, может, чуть больше. Ниже по течению располагался невидимый отсюда комбинат, в свое время донельзя загадивший реку от черты города и до самого устья, еще ниже – областной центр. Полтораста километров. Сплавляться, даже если хорошо помогать веслами, всяко больше суток придется. Ну да ладно. Правильно я сделал, что набрал консервов – неизвестно еще, ловится ли сейчас рыба в Вантае, да и чем ее ловить, и как готовить – тоже вопрос на засыпку.

Что у нас справа, что у нас слева? Справа – вроде бы детская купальня – небольшой участок реки когда-то был выгорожен стальной сеткой, сейчас проржавевшей и изорванной. Слева – что-то наподобие будки с небольшой вышкой. От будки к реке торчит то ли мостик, то ли бон. Лодок, правда, не видно.

Я подошел к будке – точно: написано что-то прокат лодок. Выгоревший спасательный круг на стене и остатки картинок на тему «Как откачать утопленника». Ненаглядная агитация. Лодок, правда, не видно – ни на берегу, ни у бона. Впрочем, метрах в десяти от берега стоит какой-то ржавый бокс приличных размеров – десяток легковушек поместятся запросто. Одна из его дверей чуть приоткрыта. Может, там хранятся лодки?

Я сделал несколько шагов по направлению к этому боксу, и в этот момент из него послышался протяжный крик.

Глава пятая

Сергей притормозил у ворот санатория, рядом с будкой охранника, покрытой облупившейся краской неопределенного цвета. Низенький, упитанный дедок с желтыми от табака усами а-ля Иосиф С. молча вышел из будки и без всяких вопросов открыл шлагбаум. Лихоманов въехал на территорию, думая, так ли его бы легко пропустили, будь он на «Москвиче» четыреста двенадцатой модели, к примеру.

Жилые корпуса располагались не слишком далеко от ворот, да и большие щиты с указателями не давали повода для беспокойства. Заблудиться здесь было трудно.

«Краун» тяжело качнулся, когда колеса перевалили через переезд с узкоколейкой, и скоро остановился у двухэтажного здания, построенного в стиле тридцатых годов прошлого века с кучей архитектурных излишеств. Желтая штукатурка кое-где облупилась, оголяя темно-красную кирпичную кладку.

Сергей вышел из автомобиля и направился к зданию. Рядом с подъездом сидели двое молодых людей при галстуках, не слишком похожие на отдыхающих пациентов. Один бормотал по мобильнику, другой сосредоточенно перебирал листы с распечатками. Мужчины были за работой. Времени обращать внимание на Лихоманова у них, похоже, не было.

Зато в холле, оклеенном желтыми обоями, молодая женщина, облаченная в белый халат, проявила определенную бдительность: «Вы к кому?» – спросила она.

Сергей посмотрел на нее, соображая, что бы такого ответить. Ярко-рыжие волосы до плеч, смешливые глаза. У белого халата, на два размера меньше, чем надо, расстегнуты четыре пуговицы – две вверху и две внизу; он туго обтягивал запоминающиеся формы, и только слепой мог бы не разглядеть, что прямо под халатом надето не слишком скромное белье нежно-розового цвета с кружевами.

«Могу и к вам, – улыбнулся Сергей. – Но чуть позже, если вы не против».

Девушка, похоже, была не слишком против. Чуть улыбнувшись, прошла мимо, покачав тяжелой попой, и, входя в дверь с надписью «кастелянная», обернулась, словно бы просто так.

Сергею было совсем не до нее. Он направился к лестнице, ведущей на второй этаж, и там, посмотрев на таблички с номерами, направился к нужной комнате, вновь задавая себе вопрос, откуда Надежде известны такие вещи, как места сбыта наркоты в Вантайске. Из практики в студенческие времена, когда она таскала бумаги в следственном отделе, разве что…

Остановившись у двери с цифрами «206», три раза постучал. Может быть, надо было стучать условным стуком?

– Да-да, – ответили изнутри.

Сергей приоткрыл дверь. В номере находился средних лет мужчина весьма невыразительной внешности. Вот он-то и был сильно похож на отдыхающего пациента, будучи одетым в нечто, смахивающее на пижаму. Он сидел на застеленной кровати и читал «Мужское здоровье».

– Вам кого, уважаемый? – спросил «отдыхающий».

Сергей, проинструктированный Надеждой, сообщил, что ему нужен Арсен.

– Зачем? – последовал вопрос.

– Так к нему вроде бы ясно зачем ходят, – криво улыбнулся Лихоманов. Что-то здесь было не так.

– Кто вам сказал, что надо сюда идти?

Вот тут уже было сложнее. Надя сама толком не знала, как быть дальше – она сама лишь понаслышке предполагала, где искать нужное. Свой источник информации она сочла за лучшее скрыть.

– Не помню, – ответил Сергей. Он сейчас был противен самому себе.

– Найдите столовую, – сказал «отдыхающий». – Там сзади нее находится дизельная. Арсен там.

И с этими словами мужчина уткнулся в журнал, давая понять, что посетителю пора убираться.

Спускаясь вниз, Сергей опять заметил сексуальную кастеляншу. Увидев, как тот целеустремленно спускается вниз и направляется к выходу, она презрительно сморщила носик.

Лихоманов сел в машину и, следуя указателям, двинулся по направлению к столовой. Дорога для автомобилей шла почти параллельно с узкоколейкой, потом вдоль глухого забора; и то верно – не через парк же машины пускать, по которому положено гулять пешком…

Дизельный бокс найти оказалось тоже нетрудно. Припарковав машину поблизости, Сергей подошел к двери. Внутри было тихо. Постучав и не получив ответа, открыл дверь и прошел внутрь, где царили прохлада и запах машинного масла. Казалось, ни одной живой души здесь нет, но вдруг сзади послышался легкий шорох, а потом Сергей получил сильнейший удар в затылок. Поскользнувшись на жирном стальном полу, Лихоманов неуклюже упал, не сумев даже хотя бы немного сгруппироваться. Пинок в солнечное сплетение заставил его скрючиться, и когда двое вздернули Сергея за плечи, разогнуться было невозможно. Так же как и хоть что-то сказать. Из приоткрытого рта шло только невразумительное сипение. «Ох, Пашка, и за это тебе придется ответить», – если бы мог, то произнес бы Сергей.

По обе стороны его крепко держали два лохматых чернявых парня. А прямо перед ним стоял средних лет мужчина с благородной сединой в опять-таки черной шевелюре. Внимательно поглядев на корчащегося Сергея, он коротко что-то бросил парням. Сергей почувствовал, как чьи-то опытные лапы просканировали его карманы. На свет появились водительские права, визитки «Оверхилла», ключи и бумажник. Седой изучил документы, содержимое бумажника, потом спросил: