Сгоревший клиент

Зарецкий выпрямился, открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг раздался стальной голос:

– Все – руки за голову. Медленно.

В проеме двери стоял Вахрушев. Достаточно внушительных габаритов, в полумаске на каменном лице и газовым пистолетом в руке, он выглядел что твой Терминатор, только с пивным пузом.

Клим дернулся. Я убедился, что Эдик и гавкать умеет голосом киборга. В общем, факт остается фактом – противник был деморализован быстро и надолго. Оба охранника были обезоружены (у одного Эдик отобрал шокер, у другого – дубинку), я же был освобожден от липких пут. Зарецкого, который принципиально проигнорировал требование повернуться лицом к стене, Эдик угостил разрядом шокера в шею. Зарецкий судорожно вздрогнул и стек на пол.

Еще несколько фотографий ушло в эфир.

Охранники злобно зарычали, пытаясь хоть как-то восстановить свой авторитет. Эдик пригрозил шокером. Клим и Стас притихли.

– Ты как? – спросил Эдик меня.

– Бывало и хуже, – честно ответил я.

– Авто сможешь вести?

Я с сомнением поглядел на свою правую руку.

– Это же японская машина, справишься! – заявил Вахрушев. – Ворота сейчас тебе откроют.

Охранники опять зарычали. Эдик ответил.

– Ты уверен? – спросил я.

– Да! В машине сидит тот, кого ты искал! Ключ в замке. Иди! Не теряй время!

– А ты?

– Иначе ты не сможешь уйти. А потом ты разберешься, кому сообщить, и что говорить, понял?

– Я пошел…

Действительно, раз так, надо сваливать. Эдик включил рацию охранника и нудным голосом произнес: «Восьмой, это третий, ответь…» – «Отвечаю.» – «Сейчас выпустишь черную Тойоту, номер ноль сорок четыре.» – «Ты уверен?». – «Абсолютно.» – (Невнятное сомнение). – «Ну нельзя же Славяна по каждому пустяку дергать!» – (Неуверенное согласие). – «Все, конец связи».

– Давай, – махнул мне Эдик.

Я выскочил на парковку и в два прыжка добрался до машины. Открыл дверь с привычной стороны…

– Марина!..

Сильно похудевшая, почти прозрачная, с запавшими испуганными глазами, она молча смотрела на меня. И без всяких эмоций.

– Послушай, я…

– Поехали? – тихо сказала она.

Я обежал машину вокруг и плюхнулся на водительское сиденье. Кое-как повернул ключ, пропустив левую руку под рулем. Мощный двигатель заворчал тихим басом. Не теряя времени, я перевел левой же рукой селектор в положение «драйв» (велик господь, что придумал правый руль!), зажег фары и двинулся к пандусу.

«Восьмой» страж не замедлил появиться.

– Кто здесь? – спросил он, нагнувшись над моим окном. Я опустил стекло и сделал презрительно-усталую физиономию. В эту же секунду (ну молодчина Эдик!) захрипела рация:

«Восьмой, что там? Они подъехали?» – «Да, но… Она не одна вроде…» – «Ну, не тот случай, чтоб разборки устраивать… Гости же».

Если привратник что-то недопонял, то он не стал уточнять. А может, решил, что ему тонко намекают на толстые обстоятельства. Как бы там ни было, полотно ворот через несколько секунд пошло вверх, и я двинул машину вперед, под яркий свет фонарей.

– Куда ты едешь? – на удивление безучастно спросила Марина.

– Домой к тебе, конечно! Сейчас к родителям тебя привезу…

Марина даже не отреагировала. Мне стало не по себе. В груди что-то болезненно сжалось.

– Мариш… С тобой все в порядке?

– В общем, да… Устала я. Очень устала.

Я дал газу. В этот ночной час машин было не так много, поэтому я мог разогнаться до пятидесяти километров в час – весьма редкой для нынешней Москвы скорости.

Ехал я, конечно, в Бирюлево. Сейчас мне было не до себя, и даже не до Эдика. Главное – доставить Марину домой, остальное – несущественно.

Недалеко от метро «Каширская» показалось, что на хвосте уж как-то очень плотно висит авто с блистающими ксеноновыми фарами. Дорога тем временем стала сравнительно свободной, я поддал газу. Трехлитровый двигатель отозвался едва слышным ворчанием, но в спинку сиденья вдавило не слабо. Ядовито-яркие шары ксенона отстали враз. Я как мог вел машину одной левой рукой, поражаясь легкости управления. Воистину велик господь, что придумал коробку-автомат! Правая рука болталась где-то между сиденьем и подлокотником, но искать ее сейчас было незачем.

Впрочем, погоня вновь стала приближаться. Кстати, догонял нас тоже чистокровный «японец» – «Субару», видимо, турбированный; уж больно шустро он настигал меня.

– Мариш, возьми, пожалуйста телефон! Позвони срочно отцу!

Марина начала просыпаться. Она вытащила из моего кармана коммуникатор и дозвонилась до своего отца, который, похоже, с трудом верил, тому, что с ним наконец-то говорит потерянная дочь. Марина объяснила, что она едет на «большой черной машине», и (с моей подсказки) просит батю позвонить его клиенту из прокуратуры, так как за ней гонятся серьезные бандиты. И черт с ним, что сейчас ночь!

Затем я продиктовал еще один номер, и Марина сказала в трубку все с моих слов.

«Субару» летел за мной как приклеенный. Я уже начал думать, как быть, если вдруг начнется стрельба, но вдруг откуда-то справа засверкали синие и красные всполохи полицейских «люстр». Сдавленный вопль сирены продолжился неразборчивой тирадой, усиленной мегафоном. Я не знал, какие именно стражи порядка обеспокоились передвижением двух быстрых машин в сторону Бирюлева, но останавливаться не собирался ни в каком случае. Тем более что «Субару» по-прежнему мчался позади меня, а уже за ним ехали полицейские машины (как мне казалось, их было две).

Гонять нам долго не пришлось – Москва умеет сжимать расстояния, когда она это по-настоящему хочет. Я влетел в знакомый двор минут через семь-восемь после того, как за нами пристроился почетный эскорт с иллюминацией. «Субарик», кстати, в последний момент отклонился от моей траектории и ускользнул в темноту городской окраины. Одна из полицейских машин устремилась за ним следом. Другая проводила меня до подъезда.

У подъезда собралось человек шесть или семь – семейство Лазаревых, надо отдать им должное, наверное, собрали свидетелей из соседей столько, сколько согласилось подскочить в этот час и убедиться в том, что похищенная дочь Василия Кирилловича действительно вернулась.

…И заодно в том, чтобы она снова не исчезла в неизвестном направлении. Такая мысль посетила меня, когда один из стражей порядка обыскивал мои карманы возле «Тойоты», а я был вынужден стоять раком, упертый физиономией в горячий капот. Второй мент сильно настаивал на том, что «девушка должна ехать с ними», на что ее родители, а также их знакомые, по всей видимости, сталкивавшиеся уже с полицейским произволом, отвечали резким отказом. Настолько резким, насколько было возможно, чтобы не угодить за решетку немедленно. Словом, люди буквально отгородили своими телами Марину от рук служителей закона.

– …Только по постановлению прокуратуры! Только таким образом! Вы меня поняли?! – бросал злые рубленые фразы стоматолог.

– Будет вам прокуратура! – зловеще обещали синие мундиры, отливающие мертвенно-фиолетовым под светом ртутной лампы, висящей над подъездом. – Будем вам такая прокуратура, что в жизни не забудете!

Во двор въехала еще одна машина. Из своей позиции я плохо видел, кто приехал, но догадался, когда Лазарев и прибывший вежливо поздоровались, а полицейские вдруг притихли и стали необычно покладистыми.

– …Ладно, – сказал один из них. – Если под ответственность областной прокуратуры, то никаких вопросов… Но этого-то заберем!

Мою голову отлепили от капота черной «Тойоты» и, нагнув, нацелили в бело-синий «Форд». Неожиданно за меня вступился отец Марины:

– Так, а это еще почему?.. Виктор Вадимович, объясните же им: этот человек вырвал мою дочь у бандитов, которые ее похитили, а его сейчас увезут, и никто не будет знать, что произошло на самом деле!

Я был совершенно с этим согласен. Менты подняли поистине волчий вой – еще бы! Когда ж такое было, чтобы они остались в подобной ситуации без добычи? К сожалению, насчет меня Виктор Вадимович не готов был так сразу брать на себя ответственность, и неизвестно, чем бы закончились препирательства, если бы среди нас не появилось еще одно заинтересованное лицо. Оно подъехало тихо, на невзрачной «десятке» без опознавательных знаков.

– Старший лейтенант Кривцов, убойный отдел, – представился он и на глазах у всех пожал мне руку. – Спасибо, Александр Дмитриевич. С вашей помощью мы задержали опасного преступника…

Стражей порядка, которые рассчитывали поживиться мной позже, эта информация повергла в легкий ступор. А между тем Кривцов продолжил:

– Сержант, откройте заднюю дверь, и посмотрите, кто там лежит…

Менты (им тоже надо отдать должное) все-таки умели действовать по ситуации. Под ядовитый ртутный свет извлекли Олега. Он что-то мычал, страшно вращал налившимися кровью глазами, а когда ему освободили рот, то извергнул такой оборот речи, что покраснели бы не только извозчик и его лошадь, но и телега. В наше время, конечно, очень трудно удивить людей всякими словесными вывертами, но бандитская рожа Олега и его повадки вряд ли заставили бы кого-нибудь усомниться в словах Кривцова.

– А в багажнике никого нет? – поинтересовался сержант. Не иначе, начал входить во вкус.

– Посмотрите, – согласился Кривцов.

Багажник долго не открывался. Кто-то заикнулся насчет монтировки, но его одернули: «потом всю жизнь рассчитываться будешь…»

Выручил Василий Кириллович: согнув хитрым зигзагом кусок проволоки, он продернул его в щель между крышкой багажника и кузовом, потянул… Послышался щелчок. «У меня «Авалон», там была похожая проблема», – словно оправдываясь, произнес стоматолог. Ну что ж, профессионала сразу видно…

Багажник действительно был непустым. Более того, в нем обнаружился живой человек, и даже не один, а два. Оба были обмотаны веревками и скотчем до состояния почти полной неподвижности. Полицейские осторожно вынули одного из них. Мелькнули красивые стройные ноги. Лена Минкеева! Да, нашелся же такой безбашенный, кто не побоялся запихнуть эту тигрицу в багажник ее собственного автомобиля… Женщину со всей возможной деликатностью освободили. Я видел, насколько ей больно и плохо, и как ей тяжело пытаться сохранять достоинство. Но даже сидя на бордюре, с опухшим почти до неузнаваемости лицом, она выглядела на голову выше многих из толпившихся поблизости. Со мной она явно избегала встречаться взглядом. Как и с прочими присутствующими. Изо всех сил стараясь сидеть прямо, она смотрела словно бы сквозь всех. Может, это ртутная лампа давала такой эффект, но я подозревал, что дело отнюдь не в лампе.

Следом вытащили Игоря Таганцева. Ему было вообще невозможно соблюдать достоинство – видимо, он провел в багажнике дольше Лены, да ко всему прочему его еще сильно избили. Но, передвигаясь окарачь, он каким-то образом доковылял до того же бордюра, где сидела Лена, и плюхнулся рядом. И, как ни странно, Тигрица не зарычала, не свистнула ногтями ему по физиономии, и даже не отодвинулась.

Кривцов, взявший с меня обещание, что я завтра же приду к нему на службу, тем временем запихивал Олега в свой автомобиль. Марину уже увела домой мама. Полицейские растерянно переговаривались на тему «неужели мы никого так и не заберем?» Их растерянность усилилась еще и тем, что вторая машина вернулась ни с чем – «Субару» исчез. Кто в нем находился, так и осталось тайной. В конце концов рядом с подъездом бирюлевской многоэтажки под ночным столичным небом остались только мы втроем: я, Лена и Игорь. Они уже почти пришли в порядок, но так и сидели на бордюре, пожалуй, излишне близко друг к другу. Привыкли, наверное: пролежать друг на друге несколько часов в багажнике – хоть и экстремальный, но все же способ узнать друг друга поближе.

– Ты отвезешь нас? – спросила Лена. Причем тоном, не допускающим отрицательного ответа.

Мы влезли в машину. Что-то было не так, когда я заводил двигатель. И только когда мы тронулись, понял: ключ зажигания я повернул правой рукой! Рука двигалась и могла делать несложные вещи: захлопывать дверь и включать указатели поворота. При этом, правда, начали сильно болеть ногти указательного и безымянного пальцев, под которыми побывала игла измерителя. И я радовался этой боли так, как редко радуешься значительно более приятным ощущениям.

– Куда вас отвезти? – осведомился я.

Некоторое время сзади, где сидели оба пассажира, доносилось только молчание. Наконец Лена коротко произнесла:

– Ко мне, конечно.

Эпилог

– Естественно, здания поджигал не Амир. Никакой дурак не нанял бы спившегося бездельника для такой работы. Этим занимались куда более серьезные ребята.

– Совершенно верно, – согласился я. – Но давай вернемся к тому, с чего все закрутилось. Веслов начал шантажировать Зарецкого – судя по всему, он захотел больше миллиона долларов. Зарецкий резонно предположил, что Веслова надо немедленно убрать. Но предварительно вынуть из него информацию, где и какие «охранные грамоты» он прячет. Через нашего директора Фомина людям Зарецкого как-то удалось узнать, кто обслуживает Веслова. Заодно пронюхали про дела Таганцева. А у него действительно проблема – он при разводе теряет жилплощадь. Попутно Таганцеву поручено как бы невзначай рассказать Веслову обо мне – чисто «на всякий пожарный».

– Это ведь Игорь сам тебе рассказал? – спросил Эдик.

– Да. Я думаю теперь ему незачем врать… Да он не врал мне и раньше. Почти… В общем, ему хватило дней десяти, чтобы полностью взять Веслова под «колпак». Почта, документы, телефонные переговоры. Где-то даже установлена камера. И все – Веслова можно убирать. Впрочем, Таганцев тоже излишне много знает.

– Ну, дальше-то все ясно было, – заметил Вахрушев. – Веслов вызывает Игоря на ремонт и получает подтверждение, что специалист будет в половине восьмого…

– Правильно, – подхватил я. – Игорь докладывает о вызове Зарецкому, но сам не едет. Он якобы срочно должен обслужить компанию «Обсидиан». На вызов надо отправить меня, якобы Игорь не может ехать. И я должен попасть в квартиру не раньше восьми вечера…

– Но прежде чем в квартиру попадешь ты, туда – примерно в половине восьмого – должен прийти киллер. Он представится тобой, потому что знает и про тебя, и про Таганцева. Веслов впустит его в квартиру и будет пристрелен. Потом придешь ты, мокрушник впустит тебя в квартиру, пристукнет, вложит в руку пистолет с глушителем – якобы ты решил ограбить и убить клиента, но тот оказался достаточно проворным и успел нанести тебе смертельный удар. Два трупа. Помещение будет очищено от компромата, и убийца спокойно уйдет с вещами… Вот только что делать с Таганцевым…

– Бросят под машину или в Москву-реку и все дела… Я сорвал этот план сам не желая того. Потому что попал в квартиру Веслова раньше убийцы.

– Ну да. Игорь же позвонил тебе – будь на Байкальской в двадцать-ноль, и не ошибись. А там уже все схвачено. Веслов тоже постарался сорвать их планы. И тоже не желая того. Хотя все же погиб.

– Да, он был осторожным типом. Потому и позвонил к нам в контору и потребовал лично меня. А когда убедился, что я – это я, решил уточнить время. Типа, разве говорили, что клиент ждет в восемь вечера? Но Веслов с Игорем договаривался на семь тридцать. Может быть, пораньше? О кей, я согласен и на семь вечера, потому что вполне успеваю.

– Ты пришел, забрал компьютер, и как только ты ушел, заявился убийца, представившись тобой…

– Вот тут не совсем понятно. Веслов – ты сам спорить не будешь – очень осторожен… Разве что он вдруг вообразил, что это вернулся я, так как что-то забыл… Правда, Веслов так трясся над своим ноутбуком…

– Скорее всего, именно поэтому он и впустил убийцу. Веслов открыл дверь, и отдал тому свою шкуру задаром. А когда парню, прибившему чиновника, надоело ждать тебя, то он позвонил Зарецкому и сообщил, что ты якобы так и не явился.

– Игорь мне рассказывал, что в этот момент от него в очень жесткой форме потребовали позвонить мне и спросить, что происходит. Когда я сказал, что заказ у меня, и я еду домой, Игорь неожиданно для меня начал просить, чтобы я немедленно привез аппарат в офис. Но я рассчитывал на несколько иной вечер…

Я замолчал, подумав невольно о том, что Марина больше никогда не будет проводить со мной вечера. Я все-таки хорошо знал ее, и раз она сама мне сказала: «не звони мне больше и не приезжай», значит, это серьезно. И навсегда.

– Кстати, знай Зарецкий, что ты будешь ночевать дома один, дело для тебя кончилось бы еще той ночью, – заметил Эдик, явно желая слегка расшевелить меня. – На месте Зарецкого я бы не стал оставлять в живых ни Таганцева, ни Минкееву.

– Я думаю, что если людей укладывают в багажник упакованными так, как упаковали их, то это скорее всего значит, что их везут на собственные похороны. Олег ведь бандюк тот еще – возможно, что он как раз и собирался выехать на «Ориджине», чтобы… Ну, сжечь машину или еще что подобное сотворить…

Я опять замолчал, думая, что уже какой раз мы с Эдиком снова и снова возвращаемся к деталям этой истории. Вроде все уже «перетерто» и выяснено, ан нет – вдруг вспоминаются какие-то новые детали. Про Олега, которого опер по фамилии Кривцов пристрелил при попытке к бегству в тот же вечер, когда вез его из Бирюлево, мы редко вспоминали. Погиб он уж очень своевременно. А Кривцов, насколько мне удалось узнать, отделался только формальным служебным расследованием.

– А вот его дружок Леха – единственный, кто отмазался по этому делу – схлопотал-таки срок за ношение огнестрельного оружия и то условно… Все свалил на Олега, включая похищение!

– Нет. Еще один человек остался чистым, – напомнил я.

– Ты кого имеешь в виду: француза с арабской фамилией, Волохова, или Зарецкого?

– Волохова, конечно. Про француза я даже не подумал… А Зарецкий вроде еще под следствием.

– Только ему не смогли пришить ничего страшнее, чем экономическое прегрешение, потому он спокойно заплатил залог в полмиллиона рублей и продолжает деятельность. За ним вроде бы приглядывают, но… Как-то раз он даже демонстративно слетал на один день во Францию и вернулся. Никто его даже и не думал задерживать.

– Эд, откуда ты это знаешь? Про это даже мне неизвестно!

– Газеты надо читать! Таблоиды, если быть точным… Знаешь, когда я думаю, насколько влиятельного человека я угостил ударом шокера в шею, тут поневоле начнешь особенно внимательно к средствам массовой информации относиться!

– Тебя вряд ли опознали бы в той маске… Вот со мной дело другое.

– Да, удар током – это ничто по сравнению с тем, что сотворил ты с его планами?.. Скажи честно, ты ведь его побаиваешься? Поэтому ты и решил уехать из Москвы?

– Честно? Да, Эдик, я действительно боюсь. И не столько этого человека, сколько ситуации, в которой такие, как он, при любом раскладе выйдут без особых потерь. Хотя, знаешь… Если опять-таки честно, кто меня здесь держит? Ты ведь знаешь про Марину? Она по-прежнему считает, что за свои беды спасибо должна говорить только мне – Леха не случайно намекнул на суде, что ее обработали против меня должным образом…

– Игорь, я смотрю, тоже не пришел тебя провожать?

Как мне было ни грустно, я даже засмеялся:

– Я уверен – ему сейчас не до меня…

«Внимание! Объявляется посадка на поезд…» – разнеслось по помещениям вокзала.

– Увага! – автоматически перевел Эдик. – Ест узнане за здатне!

– Ладно, – усмехнулся я. – В Польшу я с тобой больше не поеду.

– Как знаешь… Вот и как раз еще по одной…

Мы разделили последние двести граммов в вокзальной забегаловке, и Эдик проводил меня до перрона – идти было минут пять.

– …Ну что, держи лапу!

Мы крепко пожали друг другу руки. Эдик, как и я, был чужд излишних церемоний – он даже не стал проходить в вагон. Все правильно – долгие проводы ни к чему. И без того я в очередной раз очень многое и очень многих оставлял в Москве, в пока еще очень красивом и едва ли не самом жестоком городе на земле…

Впрочем, Игорь Таганцев теоретически мог бы меня проводить – он ведь почти ничего не имел против меня. Но он еще третьего дня улетел в Италию. И вот ведь странные выкрутасы судьбы – улетел он не один, а с женщиной, которой причинил довольно много бед. Да, я говорю про Елену Минкееву. Не знаю, что там между ними произошло в тесном багажнике дорогой машины, но после той поездки они, по-моему, практически не расставались. Я был свидетелем тому, с какой нежностью они, тесно прижавшись друг к другу, держались за руки на заднем сиденье «Ориджина», пока я вез их по ночной столице, готовый заорать от все усиливающейся боли в оживающих пальцах… Садистам-охранникам – вот тоже парадокс! – я должен быть благодарен за то, что они «прокачали» нервы моей правой руки и заставили ее снова работать…

Поезд в этот момент как раз тронулся, и я этой своей рукой легко откинул занавеску от окна.

…Центр Москвы оставался все дальше. Путепровод, по которому двигался поезд, шел как раз через улицу Тольятти, недалеко от дома номер одиннадцать. Дом этот был на месте. Я почти был уверен, что кто-то опять беспечно высунул из окна сигарету, и что молодая девчонка по-прежнему наблюдает за толстым котом, который гуляет уже не по прошлогодней траве из-под снега, а по летней, сочной и уже запылившейся.

Впрочем, вы можете спросить, увидел ли я растущий корпус мечети на Колхидской улице – ведь путь от вокзала проходит тоже неподалеку? Что ж, отвечу: да, я увидел растущий корпус мечети на Колхидской улице. Не уверен, прав ли я, но как и прежде, так и сейчас для меня не было особой разницы, что там строят – православную церковь, буддийский храм или синагогу… Лишь бы только не очередной уродующий лицо города бизнес-центр с тайными комнатами.

И еще вы наверняка спросите: чем кончилась история с парнем, который убил брата Эдика Вахрушева? И я тоже отвечу: мы нашли того типа.